***
Вечером вернулась поредевшая свора. Судя по рваным ранам у трех псов и укусам поменьше у остальных, они дрались с волками. Лошадь, видимо, стала добычей хищников. Управляющий тут же бросился к Гаю, которого застал в постели с девицей. Поскольку дело было серьезное, ему даже не прилетело сапогом или еще чем-нибудь тяжелым. Гай быстро оделся и, припадая на «больную» ногу, поспешил отправлять слуг на поиски, а сам собрался за шерифом. Но едва ему заседлали лошадь, как примчался паж с сообщением, что прибыл гонец от леди Левленд: ее муж и сын пропали. Роджера Торнтона — то немногое, что от него осталось — обнаружили через два дня. Все, включая шерифа, сошлись во мнении, что волки совсем обнаглели, и нужно срочно устраивать облаву, пока не начали нападать на деревни. Еще через день отыскали обезображенные трупы барона Левленда, его сына и Освальда, оруженосца Роджера. Изабелла при виде тела мужа побелела и вцепилась в руку камеристки, но в обморок не упала. Она приблизилась к телеге, сдернула с мертвеца грубое полотно, накрыла его своим плащом и твердым голосом принялась отдавать распоряжения насчет похорон, чем вызвала уважение слуг, которые не ожидали от нее такой силы духа. Шериф, доставивший тело, подошел к ней выразить соболезнования. — Ваш брат сопровождает останки барона и его сына в Левленд-холл, миледи. Он взял эту скорбную обязанность на себя, а меня попросил побыть здесь до его возвращения. — Сэр Норберт, я хочу посодействовать поимке негодяев, убивших друзей и оруженосца моего мужа, — Изабелла сцепила дрожащие пальцы. — Пусть объявят, что я назначаю награду в десять солидов за сведения и в десять фунтов* — за доставленного живьем хотя бы одного разбойника. — Это благородный поступок, миледи, и очень щедрая награда, — шериф почтительно наклонил голову. — Нам известно об одной шайке, которая орудует здесь и в Сомерсете. С конца лета они затихли, видимо, сбивали нас с толку и выжидали. Мои люди уже ищут их. Обещаю, мы поймаем их и вздернем. — Надеюсь, их повесят медленно,* — жестко ответила Изабелла. — Роджер не был святым, и мы, случалось, ссорились. Уверена, вы знаете об этом, прислуга любит почесать языки. Но я уважала и почитала его. — Я буду сообщать, как продвигаются поиски. Но вы замерзли, миледи, — шериф заметил, что Изабеллу трясет, поспешно снял плащ и закутал ее. — Пойдемте, вам нужно согреться. — Благодарю, сэр Норберт, — она благодарно улыбнулась и направилась к донжону.* — Я прикажу подать ужин и горячего вина. И у меня есть к вам дело касательно тех земель, из-за которых мой муж был не в ладах с лордом Лифхельдом и лордом Кричтоном. — Слушаю вас, миледи, — шериф шел рядом, приноравливаясь к ее шагу, чтобы не обгонять. — Я ничего не смыслю в законах, а брату будет не до этого, он хочет помочь вам ловить убийц. Если бы вы взяли на себя передачу обратно спорных владений... — Изабелла вздохнула. — Эти земли были причиной наших разногласий с Роджером. Я просила его отказаться от претензий, но он был таким упрямым... — она всхлипнула, пошатнулась и упала бы, не подхвати ее шериф. — Эй, сюда, быстро! — он взбежал по лестнице, держа Изабеллу на руках. — Леди Торнтон плохо, позовите лекаря!***
Через три месяца схватили шайку, о которой говорил шериф. Двое сбежали, но девятерых повесили на главной площади Суиндона, и тела их несколько дней расклевывали вороны и растаскивали бродячие псы. Спорные земли вернулись к прежним хозяевам. Оба лорда превозносили до небес благоразумие и великодушие молодой вдовы, которую каждый из них был не прочь заполучить в жены — вместе с замком, владениями и доходами, конечно же. Шериф тоже не остался внакладе: вознаграждение за поимку убийц досталось ему, хотя десятую часть он разделил между помощниками. Весна вступала в свои права. После праздника первой борозды* пролили дожди, но вскоре природа уже радовала солнечными днями, и пахари вышли на поля. Вернувшиеся с зимовки птицы пировали, выклевывая червей из жирной черной земли. В церкви Святого Томаса каждый день звонили свадебные колокола — все спешили остепениться до мая.* Изабелла посмеивалась над Гаем, вынужденным с утра до вечера принимать просителей, решивших пожениться, выдать замуж старшую, а через два дня внезапно и младшую дочь, женить сыновей.* Половину земель она отписала брату, но женщина не могла выдавать крестьянам разрешение на брак, и на него легли все тяготы с обоих владений. Гай ругался и заявлял, что уедет куда-нибудь подальше, пока свадебный кошмар не закончится. Сама Изабелла повторно замуж не торопилась, с претендентами на ее руку держалась вежливо, но отстраненно. В любом случае, положенный срок траура еще не истек, а Гай, который по закону стал опекуном, без ее согласия слушать никого не желал. — Сам-то не присмотрел кого-нибудь? — шутливо поинтересовалась Изабелла, когда очередной виллан, кланяясь, покинул замковый двор, и они с Гаем поднялись на стену, где каменщики укрепляли расшатавшуюся кладку. — На тебя столько девиц засматривается, причем с одобрения матушек и отцов. Например, дочка лорда Хелмслея очень хорошенькая. И в лошадях разбирается. — А еще она очень впечатлительная, — Гай рассмеялся. — Едва не лишилась чувств, когда я подсаживал ее в седло. Что я буду делать с обморочной женой? И потом, неужели ты хочешь поскорее от меня избавиться? Он прошелся вдоль стены, осмотрел несколько зубцов, подновленные щели бойниц, подергал камни парапета. Ни один свежеположенный камень не шелохнулся — мастера поработали на совесть. Изабелла поджала губы. Она слишком хорошо знала брата и уловила в его смехе невеселые нотки, которых никто другой не заметил бы. — Скучаешь по Ноттингему? — тихо спросила она, подходя вплотную. — Может, по кому-то особенному? По Мэриан? — Мэриан была еще курносой соплячкой, когда мы с тобой ушли, — Гай пожал плечами. — Мы дружили, с ней было весело, и только. Конечно, я скучаю по Локсли, по Шервуду, по Ноттингему, но не настолько, чтобы возвращаться. У меня есть ты, есть земли, которыми надо управлять. Может, когда-нибудь... — А по Робину не скучаешь? — Изабелла стояла так, что касалась Гая плечом, и почувствовала, как он вздрогнул. — Вы же были как братья. — Были, — Гай криво усмехнулся. — Но ты помнишь, что случилось. Из-за меня погибли Малкольм и мама. — А еще он тебя подставил, да? — Изабелла тоже усмехнулась, и стало заметно, как они с братом похожи. — Тот выстрел, из-за которого чуть не умер отец Суэйн... Это ведь Робин стрелял. — Да, — после недолгого молчания ответил Гай. — Откуда ты знаешь? — Я сидела в кустах, хотела облить вас грязной водой, когда вы пойдете мимо. Ужасно злилась, что Мэриан вы взяли с собой проверять силки, а меня нет. И все видела, — Изабелла положила руку ему на локоть. — Мы еще и поэтому ушли? Потому что Робин так и не признался, предал тебя? — Нет, — Гай покачал головой. — Я на него не злился. Он же был совсем мальчишкой и просто испугался того, что натворил. Мы ушли из-за пожара. И из-за того, что я навещал отца в приюте для прокаженных. Меня могли заметить и выгнать нас — вдруг я заразился. Но все в прошлом, Белла, — он обнял сестру за плечи, притянул к себе и поцеловал в висок. — Наш дом теперь здесь. Иди, а то слуги наверняка сплетничают вместо того, чтобы заниматься делом. Вечером же гости приедут. И этот... как его... — Гай пощелкал пальцами. — Рыжий с томным взглядом. — Ничего у Конрада не томный взгляд! И не делай вид, что забыл, как его зовут! — Изабелла возмущенно фыркнула, но тут же рассмеялась. Гай явно не хотел говорить о прошлом, о тех, кто был ему дорог тогда, и наверняка — до сих пор. Лучше отложить разговор, иначе он надолго замкнется в себе. Теперь, после всего, она о многом догадывалась и была намерена вернуться к этой теме позже. Упрямства им обоим не занимать, но на ее стороне еще и женская хитрость. Гай помог ей, а она должна помочь ему — или забыть все, или вернуться в Ноттингемшир. Если и было что-то, способное разбить Изабелле сердце, так это его боль, особенно тщательно скрываемая. — Ладно, пойду, гляну, что там Бетти готовит на ужин. И ты приходи. Она поспешила к лестнице и, уже спускаясь, оглянулась. Гай стоял неподвижно, устремив взгляд на север, порывистый сырой апрельский ветер трепал отросшие ниже плеч волосы. Изабелла не могла видеть лица брата, но почему-то была уверена, что глаза у него тоскливые, как у брошенного пса. _________________________ ГЛОССАРИЙ 1. Блио — мужская и женская верхняя одежда, обычно свободная, похожая на платье. Мужское — с боковыми разрезами и полукороткими рукавами либо совсем без рукавов, было двух видов. Первое носили с поясом — узкое, почти по форме тела, длиной до колен. Второе не подпоясывали, у него делали довольно широкую нижнюю часть (от пояса) и приталивали. Вариантов женского блио было больше — длинное, с расширенными книзу рукавами, с очень широкими рукавами, с гофрированными рукавами. Обычно его носили с дорогими поясами, украшенными накладками, камнями, вышивкой. 2. Кретьен де Труа (1135-1183) — французский автор куртуазных рыцарских романов. Был принят при дворе графини Марии Шампанской и графа Филиппа Фландрского. Роман «Ивэйн, или Рыцарь со львом» был написан примерно в 1176-1181 годах и является одним из знаменитых произведений куртуазной литературы. 3. Гайда — единица величины земельного участка (кроме графства Кент и территорий датского права). Одна гайда — обрабатываемый надел, достаточный для содержания семьи свободного крестьянина. В основном гайда равнялась 120 акрам пахотной земли (1 акр составлял 0,405 гектара; это площадь земли, которую обрабатывал за день один пахарь с одним волом), но в некоторых графствах, например, в Уилтшире и Дорсете, она составляла только 40 акров. Это объяснялось тем, что фактически в расчет бралась не единица площади земли, а единица ее производительности. То есть, все зависело от того, какой урожай можно было получить с определенного надела. Чем выше продуктивность, тем меньше площадь гайды и наоборот. В зависимости от величины надела в гайдах распределялись и обязанности землевладельца — военная повинность, королевская продуктовая рента, налог на мосты и содержание королевских замков и т.д. Частная война — столкновение между двумя (иногда больше) лендлордами. Начиналась обычно с переговоров и словесных ссор, но в результате переходила в открытые военные действия. Короли до середины XIII практически не вмешивались в эти распри, в отличие от церкви, которая старалась хоть немного уменьшить нескончаемые раздоры, приводившие к опустошению деревень, и нередко перераставшие в откровенный разбой. Впрочем, попытки эти были в основном безуспешными. Соседи также не влезали между враждующими сторонами, чтобы не оказаться между двух огней, а впоследствии, когда определится победитель, не попасть под раздачу. Существовали даже формальные приемы объявления такой войны и заключения перемирия или полного мира через герольдов. 4. Шаперон — головной убор. Первоначально — род капюшона с длинным «хвостом», который можно было обернуть вокруг головы. Назывался также худом и являлся его разновидностью. Худ обычно делали простым, тогда как шаперон украшали фестонами, вышивкой, и носила его преимущественно знать. На самом деле шапероны в таком виде появились ближе к XVI веку, но автор позволил себе такой анахронизм. 5. Хотя женщина с точки зрения закона не считалась «юридическим лицом» и поэтому не была вписана в систему права, она могла унаследовать состояние супруга (если у него не было сыновей или родственников мужского пола) выступать в суде, являться опекуншей и т.д. 6. Средний заработок наемного работника составлял 2-3 фунта в год, и это считалось довольно хорошо. На 10 фунтов можно было приобрести скромный дворянский дом, молодую рабыню или породистую лошадь. Солид — другое название шиллинга в то время. На 10 солидов можно было купить дойную корову и крепкие башмаки. 7. Быстро или медленно умирал осужденный, зависело от петли. Когда петля располагалась под углом к шее, то при падении тела сила рывка косо передавалась на шейные позвонки, ломая их и вызывая мгновенную смерть. Если же петлю захлестывали перпендикулярно к шее, то она лишь сдавливала трахею и сосуды шеи, в результате чего казнимый медленно задыхался. 8. Донжон (от лат. dominionus, фр. donjon — господская башня) — главная башня замка, четырехугольная, круглая или восьмиугольная, иногда в форме правильного либо неправильного многоугольника. Располагался донжон всегда внутри крепостных стен, в самом защищенном месте, и не был связан с другими башнями замка. Можно сказать, что это крепость в крепости. Если донжон был жилым, там находились покои хозяев замка, если нет — тесные помещения военного и оборонительного назначения, в частности, арсенал. Во втором случае жилой дом воздвигался на расстоянии. Кроме того, в донжоне часто размещался главный колодец, склады продовольствия, карцер. 9. Праздник первой борозды — ритуал начала земледельческих работ в апреле (не путать с Плуговым понедельником, который появился только в XV веке, проходил в первый понедельник после Богоявления, то есть, 6 января, и с него велся отсчет английского сельскохозяйственного года). Весеннюю пахоту не начинали до совершения обряда, поскольку считалось, что урожай зависит от удачливости пахаря, проводящего первую борозду. Конкретного дня не было, его выбирали в зависимости от погоды. Старейшие пахари по особым признакам определяли подходящее время. Одним из способов был такой: старейшины садились на пашню, чтобы выяснить, не слишком ли еще мокро. Также землю разминали в руках, она должна была быть в меру влажной. 10. В языческие времена 1 мая праздновали Бельтайн, во время которого молодые люди свободно вступали в сексуальные отношения, а в римскую эпоху в мае проходили Лемурии (праздники мертвых). Посему христианская церковь считала этот месяц неуместным для начала супружеской жизни, и он был объявлен «несчастливым». В результате в апреле для священнослужителей начиналась настоящая «свадебная страда», так как все стремились любой ценой избежать венчания в мае. 11. Согласно манориальному праву, серв или виллан, в отличие от свободного йомена (керла), не мог вступить в брак, выдать замуж дочь, женить сына без разрешения своего лорда. Свободные крестьяне обязаны были заплатить брачный налог лорду. Это не имеет никакого отношения к пресловутому праву первой ночи, которое не было установлено законодательно и относится к области предположений. Брак простолюдинов обычно освящали у церковных дверей (на паперти) или в церковном дворе. Внутри церкви (в нефе) венчалась только знать.