Please don't give I won't let you down It messed me up, need a second to breathe Just keep coming around
[8] Нос болел адски. Есть шанс, что он вообще был сломан. Кровь тоненькой корочкой засохла над верхней губой, вынуждая кожу постоянно зудеть. Смыть её не было возможности, а до конца последней пары оставалось ещё минут пятьдесят. Пока Дима усаживался на скамейку, ещё недавно облюбованную местными бомжами, он выяснил, что и рёбра с правой стороны немного пострадали. Он медленно, без резких движений сел и выдохнул, так же осторожно откинувшись на жесткую деревянную спинку. Участок улицы перед университетом освещал всего один тусклый фонарь, пластиковый корпус которого был изнутри и снаружи покрыт толстенным слоем пыли. Конечно же, ярче из-за этого фонарь не светил, потому и ночное небо с той скамейки было видно чуть лучше. В него и уставился Дима, пробормотав: — Говорили мне: «Иди на карате»... Он усмехнулся, вспомнив наглую рожу этого Бори, заявившегося к нему в аудиторию прямо в начале пары по математике. Он без перерыва курил, причём делал это настолько некрасиво, неправильно, словно делал это впервые. Он чересчур сильно затягивался, отчего у него неестественно впадали щёки, а потом миллионами изворотливых способов выпускал дым чуть ли не из задницы. Всем видом Боря прекрасно соответствовал своему имени. — Димон, — протянул он по-московски акая. — Я с Лизкой твоей расстался. Вот и хотел попросить тебя забрать от неё мою рубашку. А то, понимаешь, хочу избежать слез, скандалов, ещё и предки ваши многочисленные точно окажутся дома. Так ты выручишь по-братски? Дима вообще никогда раньше не дрался, даже в конфликты не вступал – не доводилось. До этого самого момента. Сейчас он уже и не помнит, кто первым ударил, но вероятнее всего, что это был сам Дима. Тогда он уяснил два момента. Первый: неожиданное нападение – приём работающий и стоящий. И второй: не стоит ввязываться в драку, если все известные тебе боевые приёмы – это пощёчина или хаотичное размахивание кулаками. Честь сестры он, конечно, защитил, зато взамен получил нехилое кровотечение из носа и назревающий синяк в районе рёбер. Боря с кучей смачных ругательств после пары ударов отступил и быстро зашагал прочь от университета, поражённо оглядываясь на Диму. Посидев какое-то время на скамейке и отдышавшись, Кузнецов достал из кармана джинс мешавший телефон и заметил на экране пять пропущенных от родителей. Он усмехнулся, одним нажатием отключив звук, и поднялся на ноги. Занятия заканчивались через полчаса, а встречаться с Олегом хотелось не сильно. Во-первых, придётся всё объяснять. Во-вторых, придётся выслушивать лекцию. Поэтому он просто пошёл по главной улице их города, не потрудившись накинуть на голову капюшон, так что ветер спокойно перебирал его тёмные волосы. Дима потом ещё долго стоял у шоссе, думая: шагнуть вперёд или пойти дальше в поисках зебры. Не то, чтобы он очень хотел расстаться с жизнью, да и проблем с головой у него вроде не намечалось, а та единственная его проблема была жива и здорова и, наверняка, сейчас с сердитой руганью уже час ожидала его около университета. Просто, разве каждый из нас хоть раз в жизни не ловил себя на мысли: «А что, если я спрыгну?» или «А что, если если нож неудачно соскочит?» или «А что, если я съем чуть больше таблеток, чем нужно?». Вот и сейчас Дима думал: «А что, если я просто сделаю шаг вперёд?». Первая машина, ехавшая по крайней правой, вероятно успеет проскочить, но следующая. Тогда Дима смело и уверенно подастся вперёд, навстречу объятиями какого-то красного КамАЗа, который с готовностью прижмёт его к себе. Конечно, у него был как минимум один человек, в чьих объятиях он хотел бы в таком случае оказаться, и это точно была не фура, но что поделаешь. Тот самый грузовик проехал мимо него, и его водитель проводил Диму скептическим взглядом. Телефон мерзко завибрировал в кармане. Машины остановились на коротком красном светофоре. Момент был безнадёжно упущен. Мобильный всё ещё звонил, поэтому Дима раздраженно нажал на кнопку отключения, даже не взглянув на экран. Было около шести, надо было уже направляться к дому.***
Парадная у дома Олега была освещена прекрасно, в отличие от остальных восьмидесяти процентов улиц городка. Удивительно, почему Дима не сумел заметить самого Олега, спешно выходящего на улицу в не застёгнутом чёрном пальто и телефоном в руке. — Господи, Дима? — на выдохе проговорил он, когда они едва ли не столкнулись. — Привет, — Дима упёрся взгляды в кирпичную стену многоэтажки прямо за плечом мужчины. — Почему ты трубку не брал? Тебе родители раз десять звонили, искали тебя, — Олег редко повышал голос. — Я звонил тебе дважды, Дима. А я никому не звоню дважды, и ты это знаешь. Он ожидал реакции, но Дима лишь пожал плечами. — Хорошо. Потрудишься объяснить, где тебя носило? — Да какая разница. Ты мне не мама с папой, — невольно огрызнулся Дима, осознавая, как внутри что-то начинает закипать. — Ты прав, — металла в голосе Олега прибавилось. Его глаза с хищным прищуром внимательно и нещадно прожигали в Диме дыру. — Только вот твоим родителям тоже интересно, где ты был. — Да-да, очень интересно. Наверняка нашли какой-то санаторий и вдруг спохватились, что меня нет дома. Конечно же побежали искать, знакомых обзванивать. Да к чёрту их! — Дмитрий, ты не... Подожди-ка, а с лицом что? — Олег машинально приблизился. — Да ничего страшного. Так о чем мы? Олег, не обращая внимания на реплики парня, осторожно взял его за подбородок и слегка прокрутил голову, изучая лицо на предмет других повреждений. Прикосновение ледяных кончиков его пальцев к тёплой диминой коже заставили парня инстинктивно податься назад, но крепкая хватка этих же пальцев не позволила ему отстраниться хотя бы на пару сантиметров. — Сам начал или побили? — наконец подал голос Олег, закончив тщательное изучение лица парня. — Сам. Ты бы видел того второго, — попытался отшутиться Дима, но попытка провалилась – Олег и бровью не повёл. — Ладно, почему меня не дождался? Я же сказал, что заберу тебя в четыре. — Потому что хотел избежать того, что происходит сейчас. Я из дома ушёл, чтобы хоть ненадолго побыть вдалеке от чужих переживаний за меня, постоянной опеки, которая их же самих и тяготит. Почему-то никто не хочет принять во внимание тот факт, что я уже взрослый. Олег, я в 18 лет впервые в жизни с кем-то подрался! В 18 лет! Да пацаны дворовые в 8 это лучше сделали бы. И знаешь, если бы я хотел услышать что-то, вроде: «Боже ты мой, подрался? Болит? А я говорила тебе, не водись ты с этими гопниками!», то вполне мог пойти и к бабушке с мамой. Олег покачал головой и улыбка тронула уголки его слегка обветренных на холоде губ. Диму это ещё сильнее распалило. — Вот взять тебя. Зачем ты позволил мне жить с тобой? Ты же знал, что я... Ты знал, что я люблю тебя. И знал, что это должно быть довольно тяжело – жить с кем-то, кто не безразличен тебе, но кому безразличен ты. Тогда теперь ты ответь мне на вопрос: что я такого тебе сделал, раз ты вот так вот поступаешь? Почему ты сначала берёшь меня к себе, потом разгуливаешь по квартире полуголый, потом целуешь меня и резко снова возвращаешься к своей напускной серьёзности, как будто ничего и не было? Ты очень, очень сильно меня раздражаешь этим! Слова закончились вместе с воздухом, набранным в лёгкие минуту с небольшим назад. Олег всё ещё пристально смотрел на Диму, ни на секунду не отрывая от его лица взгляда тёмно-карих глаз. Дима понял, что начался снег только когда почувствовал первую снежинку, случайно приземлившуюся на его нижнюю губу. Резкий контраст в очередной раз заставил парня вздрогнуть, и он, чуть смутившись, проговорил: — С родителями понятно. Что тебе нужно от меня? Снежинка, попавшая на маленький участок горячей кожи, в долю секунды остудила весь димин пыл. Олег всё ещё стоял близко. Первая снежинка на губе Димы растаяла, оставив после себя маленькую каплю. Рядом с первой тут же опустилась ещё одна. — У тебя там... — начал Олег. — Что ещё? Олег, ответь на... Но мужчина плавно наклонился, на мгновение замерев в миллиметре от лица Димы, и бесцеремонно слизнул ту самую каплю, в которой теперь уже было две растаявшие снежинки. Губы Олега оказались ещё горячее, чем Димины. Похоже, всё в этом мире было горячее, чем любая часть тела Кузнецова. Олег осторожно пососал нижнюю губу парня, стараясь случайно не прикусить, чтобы не причинить боль, и чуть отстранился. Дима сразу же напрягся, машинально потянувшись за ним. Олег хрипло посмеялся и снова поцеловал его, только теперь более уверенно, зная, что его действия более чем желанны. На этот раз Дима ответил, цепляясь руками за шею Олега и пряча замёрзшие ладони под воротником его пальто. Снова неожиданный, резкий контраст. Только на этот раз дёрнулся не Дима, а Олег. Дима же чуть сильнее схватился, впиваясь пальцами в тёплую кожу, и усмехнулся, не разрывая поцелуя, как только услышал приглушенный стон изо рта мужчины и почувствовал его руки на своей талии. Снег усилился, и теперь уже множество снежинок касалось разгоряченной кожи обоих и тут же таяло. Но две фигуры спокойно стояли под усиливающимся снегопадом. Их волосы уже сильно припорошило, кожа в некоторых местах от холода покрылась мурашками, но они всё ещё целовались и изредка, если случайно сталкивались лбами или кончиками носов, смеялись. Наконец, когда оба уже порядком промёрзли, а воздуха перестало хватать, Олег сказал: — Пошли-ка внутрь. — А мы... Да, — опомнился Дима и заулыбался. — Пошли. — Нас, кстати, кое-кто ждёт. — Ты сказал родителям? — насторожился парень. — Нет, — усмехнулся Олег и ловко подцепил димин капюшон, уже прилично наполненный снегом, и надел ему на голову. Дима зашипел и выругался, судорожно вытряхивая из-за пазухи быстро тающие массу. Олег ещё раз наспех поцеловал его, пока Дима прыгал на месте и неестественно выгибался из-за тающего под одеждой снега, который противно стекал по спине, и открыл входную дверь, с улыбкой поглядывая на ворчавшего позади парня. Оказавшись в квартире, Дима первым же делом с трудом стянул куртку, подметив, что рёбра прошли не до конца. Олег заметил напряжение на его лице и быстро ретировался в ванную за какой-то там аптечкой первой помощи, а Диме велел (именно велел) сидеть в гостиной. Он, всё ещё не до конца осознавая то, что произошло какое-то время назад на улице, с улыбкой прошёл в глубь квартиры, но на пороге комнаты резко затормозил – на диване рубились в приставку близнецы. — Саша? Андрей? — пробормотал он. — Дима!! — закричали они и пулей бросились к нему, с двух сторон сжимая в объятиях. — Ну, здравствуйте, спиногрызы, — ответил он, старательно закрывая глаза на боль в боку. — Какими судьбами? — Нас папа отвёз к дяде Олегу, потому что подумал, что ты тут всё это время был, — проговорил Андрей. — Это правда? — Ты жил с дядей Олегом? — сразу же за братом подал голос Саша. — Да, только оставим это в секрете, хорошо? — Дима дождался кивков. — Итак, что тут у нас? — Олег появился в комнате с кучей всякой медицинской ерунды. — Мелочь, давайте братца вашего лечить. Только не так крепко обнимайте, ему, должно быть, неприятно. Идёт? Парни снова закивали, смотря на Олега, словно убогие на святой образ. Дима усмехнулся и присел на диван. Тогда Олег быстро оказался около него, разложил свои орудия пыток и посмотрел на парня: — А теперь, снимай рубашку. — Даже так? — вскинул бровь Дима. — Да что я там не видел? — хохотнул Олег и подёргал его за полу рубашки. — С твоего четырнадцатилетия этим любуюсь, давай. Дима закатил глаза и исполнил просьбу. Близнецы поначалу с интересом наблюдали за этим процессом, но вскоре вернулись к своим гонкам. Олег как раз заканчивал с обработкой носа. — Это был Боря, — проговорил Дима. — Боря? — Олег нахмурился, пытаясь вспомнить, о ком идёт речь. — С годовщины родителей, Лизин парень. Снова бросил её, приперся ко мне в универ, чтобы я ему рубашку из дома вынес. Мудак. — Боря, — хмыкнул Олег и зло усмехнулся. — Тебе стоит позвонить им. — Не думаю. — Брось, они не такие идиоты, какими ты их считаешь, раз привезли близнецов ко мне. Ну? — Ладно, закончил? Олег заклеил маленькую ссадину пластырем и собрал все использованные ватки и бинты в одну кучу. Он хотел быстро чмокнуть Диму в макушку, но отчего-то задержался и какое-то время простоял так, прижавшись губами ко лбу парня и вдыхая запах его волос. — Спасибо, — шепнул Дима, тоже прикрывший глаза от странного удовольствия, полного умиротворения и спокойствия. Ему было так хорошо, что даже родители с их бзиками полностью отошли на второй план. Он позвонит им, потому что Олегу будет спокойнее.