Oasis

      Светлая комната была залита ярким солнцем. За окном слышалось щебетание птиц, тёплый ветерок колыхал лёгкие шторы, проникая в помещение, и скользил по высунутым из-под пушистого одеяла маленьким детским ступням. Словно нежные прикосновения папы, словно тепло, которое живёт в каждой клеточке этого дома. Дверь тихо скрипнула, запуская в комнату посторонние звуки, болтовню телевизора, ворчание мягким голосом, а ещё запах свежей выпечки. — Сехун-а, — отразился от стен любимый голос. — Просыпайся, родной.       Лёгкое прикосновение чужих пальцев к торчащим ступням, которые в мгновения скрываются под одеялом.       Звонкий смех наполнил комнату. — Ах ты, безобразник, — шутливо проворчал омега. — Значит, уже не спишь.       Мальчишка лет десяти ворочался на кровати, натягивая одеяло до самой макушки. Омега, лет тридцати улыбался, а потом дёрнул одеяло на себя и потянулся к ребёнку.       От лёгкой щекотки мальчик залился смехом и открыл глаза. Он ярко улыбнулся родителю и протянул к нему свои руки. Омега обнял ребёнка, целуя в щеку, и потрепал его по тёмной макушке. — Поднимайся, дедушка уже приготовил завтрак. — Пап, отец снова уехал? — недовольно пробурчал ребёнок, перебираясь на колени старшего и прижимаясь к его груди.       Мужчина грустно улыбнулся, погладив ребёнка по спине. — У него возникли срочные дела, но он обещал, что надолго не задержится. Скоро твой день рождения, а он никогда не пропускает его, ты же знаешь. — Знаю, но мне его так не хватает. Он всегда так занят… — Он работает, чтобы ты, малыш, никогда ни в чём не нуждался.       Сехун прикусил губу. Он ведь знал, что единственное, что ему было нужно — это три любимых человека рядом. — Джису, — послышался голос дедушки. — Вы идёте? — Да, пап, уже спускаемся, — сказал омега, утягивая маленького альфу с кровати, а затем встал с неё сам, придерживаясь за слегка округлившийся животик. — Как там поживает братик? — спросил Сехун, подбегая к родителю и прижимаясь ушком к животу омеги. — Сегодня он не капризничал, — улыбнулся Джису, погладив сына по голове. — Я смог спокойно поспать.       Они вышли из комнаты, Сехун кружился вокруг папы, задавая ему разные вопросы. Омега улыбался, терпеливо отвечая. Весь их дом сейчас был залит солнечным светом. На кухне суетился пожилой омега, завидев сына и внука, он улыбнулся, сгребая Сехуна в свои объятия. — Как спалось, мой чемпион? — Хорошо, — прижался к старшему Сехун. — Мне снова снились прекрасные цветы, дедушка, я ещё никогда не видел такие, а ещё их запах… Он кажется таким знакомым…       Уголки губ мальчика поползли вниз. — Что не так, милый? — с тревогой спросил Джису. — Пап, а если я не знаю, что это за цветы, как же я буду искать их? — Тебе хочется непременно их найти? — улыбнулся дедушка. — Да, — щёки маленького альфы покраснели. — Так, наверное, пахнет омега, которого Боженька избрал моей парой.       Джису крепко обнял сына. — Малыш, когда придёт время, ты всё обязательно поймёшь.       Они сели за стол завтракать. Сехуну было очень приятно находиться в обществе двух омег. Папа внимательно слушал все рассказы сына, а дедушка поторапливал младшего, ведь нужно было ехать в школу.       Телефон Джису зазвонил. — Да, родной, — сказал он, улыбаясь. — Да, у нас всё хорошо, завтракаем.       Омега кивнул и протянул сыну трубку. — Отец хочет поговорить с тобой.       Сехун подбежал к старшему, забирая телефон, и унёсся в гостиную. — Отец, — недовольно сказал мальчик. — Ты снова уехал, не разбудив меня. — Прости, милый, — послышался голос Ифаня. — Я не хотел тебя будить, было очень рано, а ты, наверное, как всегда видел сон о том прекрасном омеге.       Сехун чувствовал, что его щёки начинают гореть. Крис тепло засмеялся. — Видишь, твой отец всё о тебе знает. — Приезжай скорее, — вдруг сказал Сехун, он не знал, что на него нашло, но почему-то осознание того, что единственный в их семье сильный альфа сейчас находится очень далеко, его очень пугало. Да, отец часто уезжал, но сейчас, когда папу мучили приступы, а дедушка жаловался на сердце, было очень страшно. — Ты чего, малыш? — взволнованно спросил Крис. — Ты же у меня сильный альфа. Ты должен позаботиться о наших любимых омегах. Меня не будет всего три дня, родной. Скоро я приеду и крепко тебя обниму. Мы будем баловать нашего папочку. Чем больше он улыбается, тем лучше малышу внутри него, ты же ждёшь появления братика, ведь так? — Я люблю папочку и братика, но…       Сехун всхлипнул, но тут же почувствовал крепкие объятия, а запах малины окутал его словно пуховое одеяло. Он был такой родной, Сехун впитал его в себя с самого детства. Нежные губы с виска ребёнка переместились на лоб. — Да у тебя температура, милый, — обеспокоено сказал омега. — Джису? Что случилось? — послышался голос Криса.       Омега забрал телефон из рук плачущего сына. — Он видимо переволновался, — сказал омега. — Ты тоже хорош, мог бы предупредить ребёнка о своём отъезде, знаешь же, как он переживает из-за этого. — Я сам не знал, — виновато сказал Ифань. — Джунмён позвонил… — Сухо, Сухо, всегда Сухо, — пробурчал омега. — Он для тебя важнее семьи. — Он тоже моя семья, — заметил Крис. — И мы уже не раз обсуждали это. — Да, ты прав, — хмыкнул омега. — Мы ждём тебя домой. — Я люблю вас, — тихо сказал Крис. — Мы тоже любим тебя, — выдохнул омега. — Передай Чанёлю и Мёну, чтобы лучше о тебе заботились, иначе я уши им обоим начищу, даже не смотря на «корону».       Крис засмеялся, а потом, пожелав хорошего дня, сбросил вызов. Сехун крепче прижимался к родителю, Джису гладил его по голове. — Пап, вот ты сказал, что дядя Мён для отца важнее, чем мы… — Это я в сердцах сказал, милый, — ответил омега, отстранившись и посмотрев в глаза своего сына. — Ким Джунмён — это человек, который возвышается над всем этим миром. Он наша защита, он наш покровитель, он, не задумываясь, бросится нам на выручку, если вдруг случится беда. Он один из прекраснейших людей, которых я встречал на этом свете. Наш отец очень предан ему, но просто запомни, что нет никого и ничего дороже для нашего отца, чем мы. Я, ты, твой братик — мы в сердце Ифаня навсегда. Запомни, милый, чтобы он ни делал, он делает это ради нашего спокойствия и нашего благополучия. Ты же знаешь, что отец очень любит тебя. — Я тоже люблю его папочка. Очень, очень.       Джису обнял сына, он сам не очень-то хорошо относился к работе Криса, эти его внеплановые командировки, подозрительные связи — вызывали опасения. Однажды он даже заметил на рубашке мужа брызги крови. На вопрос «что это?» Ифань просто прижал к себе и поцеловал, тихо шепнув: «Чем меньше знаешь, тем спокойнее спишь. Я не хочу, чтобы этот омут затянул ещё и вас. Я сделаю всё, чтобы защитить». И Джису верил, потому что очень сильно любил.       Он до сих пор помнил, как Темин привёл его на встречу со своими друзьями, как взгляд встретился с взглядом Ифаня, и как они оба пропали, буквально растворились друг в друге. Джису столько лет считал, что рассказы об истинных парах — это шутки, но сначала Темин и Кёнсу, а теперь Крис.       Альфа был очень нежен и заботлив, Джису не понял, как они оказались так близко. Их дыхание смешалось, а глаза скользили по лицам друг друга, пытаясь запомнить каждую клеточку. — Я не идеален, Су, — шептал Крис, оставляя лёгкие поцелуи на шее. — Я преступник, я бандит, я… — Пока ты любишь меня, ты можешь быть, кем угодно, — ответил омега. — Я уже не смогу без тебя. — Но со мной ты каждый миг будешь находиться в опасности. — А без тебя я умру сразу.       Они стойко выдержали тяжёлые взгляды Темина и Джунмёна, и если один смотрел так чисто из собственнических мотивов, то другой… Джису уже тогда видел в глазах Сухо океан беспокойства и тревоги, альфа был не против их любви, он боялся за их союз, он знал, что Ифань способен защитить свою семью, но боялся, что любое дело Триады теперь может сделать мишенью Джису. — Я ничего не боюсь, — сказал омега, когда они остались один на один с «королём». — Я не отвернусь от него, что бы он не сделал. Он мой альфа.       Джису вспоминал, как впервые взял на руки Сехуна, как его мир сузился до маленького комочка, что кряхтел, мотал ручками и пах так вкусно. Лаванда, Джису вспоминал, как однажды Крис возил его в прекрасную страну, где поля застилал фиолетовый ковер, а этим ароматом было пропитано всё вокруг. Это место стало самым родным, ведь именно там они решили, что пришло их семье стать немного больше.       Ифань очень любил своего сына, глядя на него в те минуты, что он возился с Сехуном, и предположить было нельзя, что перед тобой хладнокровный убийца, один из «королей» этой страны.       Джису видел, с каким трепетом относился к малышу и Джунмён. Альфа с волнением брал Сехуна на руки. — Наш первый наследник, — говорил Ким. — Мы должны беречь его.       И омега чувствовал эту защиту. Каждую минуту, каждый день. Он знал, что готов отдать свою жизнь, если понадобиться, только бы защитить этих благородных людей. — Успокоился? — спросил Джису, глядя на сына. — Прости меня, пап. Я должен быть сильным, чтобы защитить вас с братиком, а я… — Ты у меня самый сильный, Хунни. — Так, предлагаю сегодня никуда не идти, — подал голос стоящий в дверях дедушка. — Давайте устроим выходной. Никакой школы, никакой работы. — Ура! — радостно запрыгал Сехун.       Джису улыбнулся, всё-таки его сын был очень похож на своего отца. Вскоре они перебрались во двор, устраивая весёлые игры. Джису наблюдал, как Сехун ловко гонял мяч по двору, как папа незаметно поддавался внуку, как счастлив был ребёнок.       Сехуну очень нравилось играть с дедушкой. Мальчик видел, что старший специально ему поддаётся, но за это он любил старшего ещё больше. Любил его тёплую улыбку, любил морщинки вокруг глаз, когда тот улыбался, любил приятный голос и тёплый запах.       Они весело смеялись, даже не замечая, как с едва заметным скрипом открылась дверь на заднем дворе. Сехун слишком поздно заметил троих мужчин, что выбежали из-за дома, направляя на напуганных омег и ребёнка свои пистолеты. — Кто вы? — спросил Джису, закрывая собой дрожащего ребёнка. — Что вам нужно? — Твой муженек нам кое-что должен, — оскалился старший. — Ифаня нет, он…       Выстрел прервал омегу. — А он нам и не нужен, — сказал мужчина, наблюдая, как омега, хватаясь за грудь, медленно оседает на пол. — Папа! — крикнул Сехун. — Джису! — Бегите, — прошептал омега.       Выстрелы раздались со всех сторон, дедушка закрывал внука собой и, утирая слёзы, бежал к выходу, набирая чей-то номер. — Возьми трубку, чёрт возьми! — Абонент находится вне зоны действия сети, — слышался механический голос. — Дедушка, там папочка, мы должны вернуться, — плакал Сехун, отталкивая старшего и убегая в сторону лежащего на газоне родителя. — Сехун! Они же…       Маленький альфа обернулся, замечая, как из груди дедушки вырывается хрип, а на рубашке расползается кровавое пятно. Старший упал на газон. Сехуна трясло. Он не мог вымолвить и слова. Он сжимал руку папы, который ещё дышал. — Хунни, — хрипел омега. — Всё хорошо. Беги отсюда, беги… Найди дядю Темина, он поможет тебе. Он найдёт отца. Слышишь, сынок? Никогда не забывай о том, что папа тебя любит. Отец… Я его люблю, передай ему, пожалуйста. Он ни в чём не виноват, он…       Глаза омеги в ужасе распахнулись. Он начал из последних сил отталкивать плачущего сына. — Пожалуйста, не трогайте его… Нет…       Сехун увидел, как над ним нависает чья-то тень, но он не может оторвать глаз от родного человека. Ещё один выстрел прервал метания омеги, а Сехун почувствовал чью-то руку на своей шее. Он видел, как под старшим расползается кровавая лужа, а его глаза закатываются. Сехун попытался брыкаться, но его крепко держали за ворот, словно щенка, а потом и вовсе швырнули на мусорные баки. Он смотрел на троих мужчин, что нависали над ним. На лице старшего была усмешка. Он смеялся над мальчишкой, что утирая слёзы, бросал на него яростные взгляды. — Скажи спасибо своему отцу, — прохрипел альфа. — Это он во всём виноват, слышишь? Это он не уберёг свою семью. Передай ему, что я ещё вернусь. Я хочу, чтобы он валялся у меня в ногах. Он придёт или ты последуешь за своим папочкой, ублюдок.       Мужчина выстрелил в рядом стоящий бак, а Сехун зажмурился.       Открывать глаза всегда было страшно. Сехун нервно ощупал себя, осознавая, что это снова всего лишь сон. Наверное, он будет преследовать его вечно, ведь тот день трудно забыть. Мозг ребёнка выкинул из сознания мелкие детали, оставляя лишь образы расстрелянных дорогих людей и оскал того страшного человека.       Сехун открыл глаза, понимая, что он находится в доме Джонина, а рядом с ним спит Исин. На щеках омеги засохшие слёзы, и рука невольно потянулась, чтобы стереть их, но что-то остановило. Сехун понимал, что этот человек не заслужил той боли, что выпала на его долю, но он был слишком похож на того, кто лишил Сехуна детства. На того, кто пустил пулю в беременного омегу. Того, кто упивался своей славой, смеясь над трясущимся от рыданий ребёнком.       Сехун осторожно вылез из-под одеяла и направился на кухню. Джонин спал, а из ванной доносился шум воды. Чонде собирался на работу. Ву был очень благодарен Киму за то, что тот так просто приютил их, казалось бы, совсем чужих для него людей. Не задавал лишних вопросов и поддерживал, когда это было необходимо.       Сехуну было очень неудобно перед старшим, ведь у них с Исином был собственный дом, было огромное состояние, а они так позорно прятались в доме простого следователя. Они сбежали, а могли бы они в одиночку вступить в противоборство? Сейчас они остались совсем одни.       Сехун помнил, как отец всегда говорил ему о том, что нет надёжнее уз, чем дружба. Нет ближе людей, что прошли с тобой через огонь, воду и медные трубы. Джонин был для Сехуна именно другом. Да, пусть они начали общаться не так давно, но почему-то Сехун был уверен в том, что попади он в передрягу, Ким обязательно кинется ему на выручку.       Сехун вспомнил, как после того, как отец забрал его из полицейского участка рядом с ним всё время были его друзья. Бэкхён-хён, интересно, как он сейчас? Сехун оградился от всех, даже от родного дяди, хотя тот больно-то и не стремился наладить с ним контакт. В последний раз Сехун видел Ли на похоронах папы. Он был бледен и мрачен. Он ругался с Сухо и Чанёлем, обвинял во всём отца. А Сехун… Обвинял ли он Ифаня в чём-то?       Лишь в том, что ему приспичило уехать именно в тот день. Сехун видел, как отец плакал над гробом мужа, это нельзя было сыграть. Сехун чувствовал, как вздрагивал старший по ночам, когда они вместе засыпали в гостиной дома Бён. Сехун видел, как изменился старший. Они постепенно начали отдаляться друг от друга. Они молчали, не потому что им нечего было друг другу сказать, а потому что все слова были бессмысленны. Ифань на коленях просил простить его за то, что он не смог быть рядом, а Сехуну этого было не нужно. Он хотел, чтобы его отец стал таким, как прежде, а не бегал на побегушках у какого-то урода, боясь, что они отнимут у него сына. Сехун кричал, что со своей жизнью разберётся сам, что он хочет отомстить за папу, но Крис умолял его не вмешиваться. — Ты ещё слишком молод и горяч, — говорил альфа. — Се, всему своё время. Зло не останется безнаказанным.       И что теперь?.. Отца арестовали. Сехун остался совсем один. Как он теперь будет выживать? А ещё Исин… Теперь Сехун глава семьи, а значит, должен позаботиться о старшем. — О чём задумался? — вошёл на кухню Чонде, вытирая полотенцем волосы. — В чём обвиняют отца, хён? — спросил Сехун, внимательно посмотрев на старшего. — Тебе зачем? — Я его сын, я должен знать по какой причине моя семья рушится у меня на глазах. — Он обвиняется в подготовке взрыва, в котором погиб Пак Чанёль. — Что? — вскинул брови Сехун, а потом и вовсе засмеялся. — Отец подорвал Ёлли-хёна? Бред какой-то. Я бы поверил в то, что он устроил массовые беспорядки и расстрелял сотню человек, чем в то, что он покушался на жизнь своего брата. — Но они… — Они все братья, хён. Джунмён-ши, Ёлли-хён и отец. Нет прочнее союза, уж поверь мне. Я вырос рядом с ними. — За Ифанем кто-то стоит, — задумчиво сказал Чонде. — Не думаю, что он всё делал по собственной воле. — За Крисом Ву стоит «корона», — сказал Сехун. — Что ты имеешь в виду? — насторожился Ким. — Что за семейка у вас, вечно говорите загадками. — Вы встречались с отцом вчера, — заметил Сехун, выключая газ под кипящим чайником. — Что он сказал вам? — Поблагодарил за то, что я приютил тебя.       Сехун хмыкнул, разливая чай по чашкам. — А потом обещал рассказать захватывающую историю. — Послушай его очень внимательно, хён. Мой отец никогда не бросает слова на ветер. — Ты что-то знаешь? — спросил Чонде. — Я? — удивлённо вскинул бровь Сехун. — Я одинокий сирота… — Не говори так, — вспылил Чонде. — Твой отец ещё жив. — А вам-то что? — хмыкнул Ву. — Вы упустили уже двоих, если продолжите следовать за устаревшими идеалами, потеряете третьего.       Сехун видел, как Чонде задумчиво свёл брови, он, действительно, многое знал, но понимал, что не вся информация может быть обнародована вне тюремных стен. Сехун не ожидал, что отец добровольно пойдёт в тюрьму, он думал, что время ещё не пришло, но битва вышла на финишную прямую, значит, и ему пора вступать в бой. — Я знаю, что ты ни во что не ставишь то, чем я занимаюсь, но ты единственный, кто сможет не упасть в грязь лицом перед теми, кто считает нас мусором под своими ногами, — вспомнил Сехун их последний разговор с отцом. — Если вдруг меня не станет…       Младший с подозрением посмотрел на альфу. — Всё может случиться, и ты знаешь об этом, сынок. Пообещай мне, что встанешь во главе нашего бизнеса. — Мне всего восемнадцать. Я едва переступил возрастной порог, открывающий мне двери казино. Я не смогу. — Ты будешь не один. Рядом с тобой будут лучшие, просто доверься им.       В дверь позвонили, вырывая Сехуна из воспоминаний. — Кому неймётся в такую рань? — пробурчал Чонде, глядя на часы, что показывали семь утра. — Это ко мне, хён, — улыбнулся Сехун, направляясь мимо ошарашенного Чонде, всклокоченного Джонина и сонного Исина в сторону двери. — Явился мой личный надзиратель.       Открыв дверь, Сехун с интересом рассматривал невысокого омегу, что сейчас тоже смотрел на него с любопытством. Темноволосый, большие глаза дружелюбно улыбались, хотя Сехун был просто уверен, что они с таким же успехом могли и испепелять. Ву сделал вдох и замер, этот аромат был знаком. Цветы, название которых он так и не смог узнать, взгляд соскользнул с лица на шею гостя, к усердно замазанной тональником метке, даже не видя, Сехун чувствовал её и хотелось рычать. — Доброе утро, — улыбнулся омега, не замечая настроя младшего. — Меня зовут До Кёнсу, я адвокат вашей семьи, Сехун.        «Вашей семьи» прозвучало слишком глобально, и это словно тяжким грузом упало на плечи парня. Он растерянно посмотрел на стоящего неподалёку Исина, что почувствовав настрой младшего тут же рванул на выручку, обнимая.       Сехун заметил огонёк ревности в глазах Джонина, от этого стало ещё паршивее на душе. — Адвокат До, какими судьбами? — подал голос Чонде, что до этого молча наблюдал за происходящим. — Здравствуйте, Чонде-ши. Мне так неудобно врываться в ваш дом в столь ранний час, но обстоятельства не терпят отлагательств. Вчера ночью в казино, что находится под моей защитой, произошла вооружённая перестрелка. Я не стал звонить Сехуну ночью, но сегодня его присутствие просто необходимо. — Вы о чём? — спросил растерянно Исин. — Господин Ву Ифань официально передал руководство казино своему сыну, — сказал Кёнсу. — Поэтому Сехуну необходимо поехать туда, чтобы начать вникать в курс дел. — А меня он спросил? — прорычал Ву. — Он сказал, что вы обсуждали этот вопрос. — А я дал ему своё согласие? — бесился Сехун. — Он решил взвалить на меня всё наследство Триады? А они прятаться будут, да?       Кёнсу растерянно покрутил головой, проверяя наличие посторонних, а потом резко втолкнул Сехуна в квартиру и потащил к ближайшей комнате, захлопывая дверь перед носом причитающего Исина. — Ты чего разорался, мелкий? — прошипел Кёнсу, прижимая Сехуна к холодному кафелю ванной. — Ты знаешь, на что они пошли, чтобы защитить всё это? Чего ты боишься? Наследства Триады? Да, оно пока твоё, но ты должен гордиться этим. Они доверили тебе самое дорогое, что у них было, а ты одной глупой выходкой хочешь всё разрушить? — Я знаю, что они задумали, — ответил Сехун, пытаясь вырваться из крепкого захвата омеги. Он не ожидал, что в маленьком Кёнсу будет столько силы. — Я всё слышал. — И что ты хочешь? — ответил омега. — Давай, кричи об этом направо и налево. Ты хочешь увидеть, как будет умирать твой отец? — Они позорно сбежали от кучки отморозков, — прошипел Сехун. — Будь у меня в руках пистолет, я бы давно пристрелил этих тварей и делов-то.       Кёнсу рассмеялся, убирая руки от альфы, а потом достал из-за пазухи пистолет и протянул его парню. — На, беги, стреляй, — сказал омега, а Сехун попятился, глядя на блестящий ствол. — Ты же знаешь, кого надо лишить жизни, иди.       Омега взял Сехуна за руку, вкладывая туда пистолет. — Вперёд, — махнул рукой омега. — Только потом не плачь, когда одного за другим их, правда, уничтожат. Короли никогда не боялись за свои жизни, для них ценнее жизни тех, кто предан им. — Тогда почему убийцы моего папы до сих пор разгуливают на свободе? — Да потому что за ними стоит кто-то третий, и пока мы не поймём, кто это, твой папа не будет отомщён, пойми это.       Сехун опустил голову, сердце бешено колотилось, во-первых, он снова почувствовал себя ребёнком, на глазах которого умирает родитель, которому хочется вцепиться в глотку его убийцы, а во-вторых, сейчас в нём просыпался сильный альфа, что готов был свернуть горы ради свой семьи. И теперь понятие «семьи» не казалось ему таким глобальным, потому что он помнил, как они часто собирались все вместе у них дома. Он помнил, как часто играл с ним Джунмён, как Чанёль катал его на своей спине, как Бэкхён кормил его сладостями, как Темин покупал машинки и как приятно пахли свитера, которые вязал для него Кёнсу. Он вспомнил этого омегу. Он… Он — муж его дяди.       Коленки задрожали. Он поднял взгляд на Кёнсу, который молча ждал от него ответа. — Почему ты перестал вязать? — сорвалось с губ альфы. — Я каждый год ждал свитер от тебя.       Омега растерялся, хлопая глазами. — Я… — голос До дрогнул. — Не переводи тему, Сехун. Мы должны ехать в казино. — Нет, сначала ответь, почему? Почему вы все бросили меня?       Альфа медленно сполз по стене на пол, его рука всё ещё сжимала пистолет, и хотелось выпустить пар, но он понимал, что ванная Чонде тут совсем ни при чём, виной всех его проблем были люди. — Семья, — хмыкнул Сехун. — По-семейному ли вы все свои дела сваливаете на подростка? Что такое восемнадцать лет? Совершеннолетие? Вы думаете, что раз, и человек становится взрослым. Мне тоже бывает страшно, я тоже могу ошибаться. У меня отняли детство, я…       Сехун плакал, потому что внутри всё кипело. Он чувствовал ту ответственность, что ложилась на его плечи. Это было не просто казино, это был целый мир, который сейчас лежал у его ног.       Сквозь шум в ушах Сехун услышал дрожащий голос Кёнсу. — Хён, поговори с ним, у него истерика, я не знаю что делать.       Ву почувствовал, как опустился рядом старший, как осторожно вытащил пистолет из ослабших пальцев, а потом… — Сехун-и, — ласковым голосом человека, который всегда вызывал восхищение. — Ну же, малыш, успокойся. Мы никогда не оставим тебя одного. — Сухо-хён, — шепнул младший, сильнее цепляясь за трубку. — Это я, малыш, всё хорошо. Ты, наверное, так вырос, стал таким красивым. Я так давно не видел тебя. — Они арестовали отца, хён… — Я знаю, милый, а теперь послушай меня. Ты же хочешь, чтобы всё в нашей жизни наладилось, чтобы те злые люди, что так ужасно поступили с твоим папой и дедушкой были наказаны? — Очень хочу, хён. — Тогда во всем слушайся Кёнсу. Вы отвлечёте внимание на себя, а потом короли вернутся. — Ёлли-хён… — Ждёт тебя в казино. Мы рядом, просто верь нам. Ты же знаешь, что я всегда держу своё слово? — Знаю, хён. — Вот так-то лучше. Покажи мне, что Ву Сехун достойный сын своего отца, достойный наследник Триады. — Ты не разочаруешься во мне, хён. — Вот и славно, просто помни, что мы всегда рядом.       Сехун вытер слёзы и протянул телефон сидящему рядом Кёнсу. — Знаешь, я даже рад, что ты подслушал их разговор, — хмыкнул До. — Иначе я бы не знал, кому звонить сейчас. — Прости, я просто… — Ты испугался, это понятно, но у нас нет времени, Хунни. Враг подобрался слишком близко.       Кёнсу поднял пистолет и спрятал его за пазухой, скрывая пиджаком. — А ты опасен, хён, — улыбнулся Сехун. — Бывает иногда, — отмахнулся До, но тут же почувствовал чужие руки на своей талии. — Ты чего это удумал, мелкий? — Хён, а ты тоже чувствуешь, да? — спросил Сехун, склоняясь ближе и вдыхая носом столь полюбившийся запах.       Кёнсу замер, сердце бешено колотилось, он ведь помнил ещё, как этот ребёнок трепетно прижимался к нему, как его касания вызывали порой слишком противоречивые чувства. Нет, Кёнсу уже нашёл истинного, а Сехун… Он просто был слишком нереален, слишком далек, но так прекрасен.       Тао сидел за столом и смотрел на бледного Бэкхёна. Руки старшего дрожали, но он пытался улыбаться сыну. Чансу же наоборот весело смеялся и улыбался, как солнышко. Тао заметил, что этот малыш улыбался как Чанёль так же ярко и беззаботно. — Что-то случилось? — спросил Тао, замечая, как старший вздрогнул от звука его голоса. — Нет, всё хорошо, — выдавил из себя улыбку Бен. — Пап, можно я пойду поиграю? — спросил Чансу. — Да, иди, — ответил Бэкхён, помогая сыну слезть со стула и проводив его печальным взглядом.       На душе скребли кошки, проснувшись утром, он подумал, что всё, что произошло ночью, ему приснилось, если бы не разбитая губа и шишка на затылке, он бы подумал, что постепенно сходит с ума.       Почему всё это свалилось на него именно сейчас? И почему этот Тао смотрит на него так внимательно? — Кто это тебя так? — спросил младший, поймав Бэкхёна за подбородок и разглядывая рану на губе Бёна. — Неважно, — попытался вырваться старший, но не тут-то было, хватка младшего была очень сильной. — Что ты делаешь? — Ты врёшь мне, а я не люблю, когда меня обманывают. Что произошло ночью? — Попался очень темпераментный клиент, — всё-таки вырвался Бэкхён. — И вообще, какое тебе до меня дело, что тебе нужно от меня? — А тебя разве совсем не беспокоит происходящее вокруг? — Мне абсолютно всё равно, — пожал плечами Бён.       Младший подскочил, возмущённо фыркнув. — Значит, тебе безразлично то, что Джунмёна столько лет обвиняли в том, что он не совершал? Значит, тебе всё равно, что империя, которую они создавали столько лет, рушится на глазах? — Империя, которая несёт за собой только смерть! Вот ты, скажи мне, что хорошего в этой жизни сделала Триада? — Ты должен благодарить нас хотя бы за то, что ты жив, — возмутился Тао. — Нас? — непонимающе переспросил Бён. — Только не говори, что ты тоже имеешь отношение к этой организации. — Я наследник «короны», — ответил Тао.       Бэкхён попятился, только этого ему ещё не хватало. — Выходит… — едва слышно произнес Бён. — Выходит, всё, что происходит в моей жизни из-за тебя? Это ты виноват? Ты…       Бэкхён готов был наброситься на младшего. Так значит, вот кого всё это время оберегали его муж, его брат, его друг, вот из-за кого его жизнь покатилась кувырком, вот из-за кого Чанёль теперь его ненавидит. — Я не просил их защищать меня, они сами выбрали этот путь. — Ну да, теперь ты с таким спокойствием это говоришь, теперь, когда они все мертвы, а у тебя остался твой чёртов трон. Ты убил моего мужа!       Бэкхёну было всё равно, что вчера он видел Чанёля живым и здоровым, из-за этого мальчишки он покинул его… — Я? — опешил Тао. — Ты, и вся ваша триада, вы отняли у меня самых дорогих людей, Чанни, Мёна, а теперь ещё и Криса, неужели тебе всё ещё мало? Чего ты хочешь от меня теперь? — Хён, — нерешительно начал Тао. — Хён, успокойся, мне ничего от тебя не нужно. Я всего лишь хочу понять, почему так происходит. — Ты всё врёшь… Ты пришёл забрать у меня Чансу?       Тао видел, как всё испуганнее становился старший, как его глаза нервно бегали, впервые Тао понял, какой страх могла вызывать Триада. — Хён, успокойся, пожалуйста, — сказал Тао, подходя ближе и заключая Бэкхёна в объятия. Старший брыкался в его руках, пытаясь вырваться. — Я не заберу у тебя Чансу. Я приехал найти того, кто уничтожил, стёр с лица земли три великих имени. Хён, мне тоже больно. Я ведь любил, да и что любил, я до сих пор люблю Джунмёна. Он мой муж, моё сердце. Я мечтал о семье, о детях. Мне не нужна эта «корона», мне был нужен он. Только он, самый любимый на свете. Хён, а теперь его нет, понимаешь?       Бэкхён дрожал, но он чувствовал, как дрожит и младший, они оба плакали сейчас, прижимаясь друг к другу и ища защиты. — Я так опустился, — шепнул Бэкхён. — Он никогда не простит меня. — Он уже простил, — ответил Тао. — Нет, ты не понимаешь… — Я знал Чанёля длительное время, знаешь, он был очень вспыльчивым, но он был справедливым человеком, я уверен, что он поймёт тебя и простит.       Бэкхён обнял Тао сильнее, пусть этот мальчишка говорил о Чанёле в прошедшем времени, его слова вселяли надежду.       В дверь постучали. Бэкхён отстранился, вытирая слёзы. — Прости, — шепнул он. — Я… — Если захочется плакать, зови меня, хён. Поплачем вместе. — Ты, правда, очень любил моего брата? — Больше жизни, — кивнул Тао.       Бэкхён снова обнял младшего, а потом пошёл открывать. Темин нервно ковырял ботинком стену, а потом поднял взгляд на омегу. — Не ждал тебя так рано, — хмыкнул Бён, пропуская гостя внутрь, а потом осмотрелся, замечая тень, скользнувшую за соседний дом. За ними следили, вот только был ли это Чанёль или кто-то другой Бэкхён понять не мог. — Твой голос вчера был таким напуганным, — ответил Темин, проходя в комнату и замечая Тао, что сидел на диване с Чансу. Мальчик тыкал пальчиков книжку, а омега что-то ему объяснял. — Ну да, когда это ты стремился ко мне на первый зов, — хмыкнул Бён. — Кстати, познакомься, это Тао — муж Мёна.       Темин подошёл к омеге, протягивая свою руку. — Ли Темин, старший сын Сато Катару.       Тао хмыкнул, но руку пожал. — Чансу, иди-ка поиграй в своей комнате, — улыбнулся Тао, погладив младшего по голове. — У взрослых намечается серьёзный разговор.       Мальчик посмотрел на родителя, который ободряюще улыбнулся. — Вы хотите меня напугать, офицер? — спросил Хуан, когда ребёнок скрылся в комнате. — Думаете, что я не в курсе того, что у вас тут происходит? Ошибаетесь! Будь я не так воспитан, я бы отвесил вам смачную пощёчину за то, что вы позорите имя своего отца, но я сдержусь, потому что Мён всегда говорил о том, что мы должны уважать чужой выбор.       Темин отвёл взгляд, его снова пристыдили, ему снова напомнили о том, что он забыл, чьим сыном является. — Вы знакомы? — с подозрением спросил Бэкхён. — Лично не были, — ответил Тао. — Но я много слышал о его отце, кстати, хён, а ты знал, что твой покровитель тоже является одним из наследников Триады?       Бэкхён непонимающе посмотрел на Темина, что прятал взгляд. — Этот человек вместо того, чтобы защищать имя своего отца, позволил уничтожить тех, кто своей кровью защищали его семью. — Защищали? — хмыкнул Ли. — Они истребили мою семью. Отца, папу, брата… — Не смей так говорить! — прорычал Бэкхён. — Крис непричастен к смерти Джису! — И ты туда же? Что решил согреться под тёплым крылышком Ву? Знаешь, по вашему казино столько сплетен ходит. Говорят, что Ву на тебя чуть ли не молился. — А тебе какое дело? — возмутился Бэкхён. — Он был мужем моего брата! — Вот именно, что был, — ответил Бён. — Напомнить тебе, как он позвонил тебе и попросил присмотреть за семьей в своё отсутствие, а ты… Что делал ты? Ты очередной раз устроил скандал своему мужу, который трудился на благо семьи. Ты не доверял своему мужу, не смог защитить брата… — Давай обвиним меня во всех грехах, а ты прямо ангел, Бэкхён-и… — Хватит! — остановил мужчину Тао. — Ангелов не существует, особенно в нашей жестокой реальности. Каждый выживает, как может и никто не имеет права его осуждать. — Тогда, какие претензии могут быть ко мне? Я тоже выживал… — Отвези меня к Крису, — сказал Бэкхён, замечая, как чернеют глаза Ли. — Я должен с ним поговорить. — О чём? — спросил Темин. — Это вас, господин Ли, не должно касаться. — Я веду это дело… — Вы начальник управления, — заметил Тао. — Уверен, у вас вполне хватает сотрудников для этого.       Темин покраснел, но ничего не ответил, направляясь к выходу. — Я жду тебя десять минут, а потом уезжаю, — сказал он, хлопнув дверью.       Бэкхён и Тао переглянулись. — Иди быстрее, пока он не передумал, — сказал Тао. — Нам нужно знать, что скажет Крис. — Думаешь, что он мне расскажет что-нибудь? — Он всегда заботился о тебе, он любит тебя… — Тао… — А что? Разве это возбраняется? Знаешь, любовь ведь она не выбирает. — Крис любил Джису. Очень любил, а я люблю Чанёля. — Но это не мешает вам быть близкими людьми.       Бэкхён отвёл взгляд, он и, правда, любил Криса немного больше, чем был должен, но эта любовь никогда не могла соперничать с теми чувствами, что он испытывал к Чанёлю. — Ты присмотришь за Чансу? — с волнением спросил Бэкхён, натягивая свитер. Тао кивнул. — Только, — Бэкхён прикусил губу. — Не выходите из дома, пожалуйста. — Не переживай, — улыбнулся Тао. — Я знаю, что этот район не очень благоприятное место для маленького ребёнка.       Бэкхён убежал, а Тао пошёл в сторону комнаты малыша. Чансу сидел на полу, раскидав по полу карандаши, и рисовал на белых листах море и дождь. Омега опустился рядом с ребёнком. — Что тут у нас? — спросил Тао, разглядывая рисунок. — Вот это отец, — сказал Чансу, ткнув пальчиком в пенящиеся волны. — А вот это папочка. Они всегда рядом с Чансу.       Мальчик ткнул в растущую на берегу яблоню. — Отец скоро вернётся, папочка перестанет плакать. Чансу знает, вчера я почувствовал отца снова.       Тао погладил младшего по голове, а потом глубоко вдохнул, его нос, действительно, уловил лёгкий запах моря. Омега потянулся к рубашке Бэкхёна, что висела на стуле. Она была перепачкана, но ещё хранила на себе запах альфы, неужели всё, что происходило вокруг один большой фарс?       Омега провёл пальцем по своей метке, снова ощущая тепло, ну что ж, Ким Джунмён, неужели вы столь искусны, что даже родные люди не заметили вашей игры? — Просто верь мне, всегда, — звучало в голове омеги, поэтому чужие тяжёлые шаги не напугали, а когда в нос ударил запах моря, стало спокойнее. — Чанёль-и, — шепнул Тао, чувствуя крепкие объятия. Слёзы потекли по щекам, но сейчас было уже всё равно, потому что снова хотелось жить, снова хотелось дышать.       В комнате было тихо, после того, как Кёнсу увёл Сехуна на работу, а Чонде поспешил в управление, Исин пытался уйти, но Джонин собой закрыл дверь. — Куда ты пойдёшь? — спросил альфа. — У меня, между прочим, есть дом, а ты не имеешь права мне указывать, — заметил Чжан. — Дом, в котором тебя в любой момент могут найти, — ответил Ким. — Ты сам сказал, что не готов туда возвращаться, так что будь добр, не говори ерунды. Садись, будем завтракать, а потом попытаемся просуществовать вместе до возвращения Хуна. — Мне вообще-то на работу надо, — возмутился старший, но покорно сел за стол. — Кем ты работаешь, если не секрет? — спросил Джонин, пытаясь нарезать бекон тонкими ломтиками, но промазал и полоснул по пальцу. — Ащ…       Исин покачал головой, поднимаясь. — В доме готовит Чонде, да? — спросил омега, наблюдая за тем, как младший прячет виноватый взгляд. — Не нужно строить из себя того, кем ты не являешься, Джонин. Садись, я сам приготовлю завтрак.       Чжан достал из шкафчика аптечку и подошёл к младшему, касаясь его руки. Оба неосознанно вздрогнули, но старались не подавать вида. — Я патологоанатом, — ответил Исин, хмыкнув. — Работаю в местном морге. — Нравится? — сморщился Ким. — Не то чтобы, — выдохнул Чжан. — Отцу нужен был человек, чтобы заметал следы его кровавого бизнеса, вот он и подсуетился. Я знал его сущность, но даже не догадывался, что он так поступит с семьей Криса. Мой отец и мой брат очень жестокие люди, поэтому я ещё раз прошу тебя, Джонин, не вмешивайся в мою жизнь. — Ты боишься за себя или за меня? — спросил Ким, наблюдая, как Исин обработал его рану и, заклеив её пластырем, вернулся к заброшенному омлету. — Почему ты молчишь? Если ты боишься за себя, то не переживай, хоть мне всего восемнадцать, я способен защитить своего омегу. — Вот этого-то я и боюсь, — ответил тихо Исин.       Джонин смотрел на старшего. Он выглядел таким домашним сейчас, на нём была футболка Чонде, широкие штаны, волосы были в лёгком беспорядке, а лучи восходящего солнце играли солнечными зайчиками на его коже. Произведение искусства, не иначе. Хотелось прикоснуться, хотелось губами ласкать каждый участок светлой кожи. Хотелось чувствовать, как нарастает запах, как дыхание сбивается, а карамельные глаза застилает пеленой желания. У Джонина ещё не было ни одного омеги, но он видел, с каким желанием смотрели на него те омежки в безумной толпе его фанатов.       Он никогда не задумывался о близости так серьёзно, потому что рядом с ним не было этого человека, который одним своим существованием исполнял все его мечты. Губы пересохли, когда он смотрел на Исина, что подносил к своим губам омлет, проверяя готовность.       Джонин видел, как задрожали руки старшего, когда он обернулся, встречаясь взглядом с потемневшими глазами Кима.       Отрицать было невозможно, этот мальчишка был воплощением всех желаний, но в то же время и всех страхов Исина. Молодой, свободный, дерзкий, безумно красивый, с такими вкусными губами.       Осознание того, что его целуют, пришло внезапно, словно неожиданно начавшийся дождь. Исин чувствовал, как Джонин ближе прижимает его к себе. Исин ощущал силу альфы, власть альфы и сдался под его напором. Отвечая, путаясь пальцам в каштановых волосах, сминая губы младшего, выпивая его словно эликсир жизни.       Руки Джонина скользнули под футболку, Исин поймал его запястья, отрываясь от губ, что однажды заведут его в ад. — Не надо, — едва слышно прошептал он. — Не надо, Джонин.       Ким понял, что его отталкивают, а потом увидел лишь спину Исина, что скрылся за дверью ванной. Ким нервно стукнул кулаком о стену, в то время как Исин упал на колени в ванной и заплакал. Он ведь помнил слова отца: — Твою судьбу буду решать я. Только я решу, кто будет рядом с тобой, если ты пойдёшь против меня — умрёте оба. И пусть Исину уж почти тридцать, но безумные глаза отца всё ещё не хотят покидать сознания, а Джонин… Он слишком хрупкий, хоть и такой дерзкий. Он не сможет противостоять, а Исин не может его потерять, теперь не может. Ему нужен Крис, он должен всё ему рассказать, должен попросить помощи. Он должен найти того, кто избавится от отца и брата. Он найдёт того, кто освободит его, а потом…       Исин заплакал сильнее, а нужен ли он будет Джонину потом? — Син-а, — послышалось с той стороны, а запах дуба стал ближе. — Прости меня, но я… Я так люблю тебя. — Так не бывает, — шепнул омега. — Это лишь иллюзия, что создают наши запахи, ты не можешь любить меня, потому что ты меня совсем не знаешь. — Ты хочешь сказать, что все наши предки жили иллюзиями? Что всё, чем наполнена история нашего мира — это лишь глупые выдумки? Разве твоё тело не чувствует нашу связь? Разве твоя душа не хочет быть едина с моей? — Хочу, — едва слышно шепнул омега. — Но я не могу, Джонин-а. Пока они живы, не могу. — Тогда они умрут, — ответил альфа.       Исин почувствовал, как внутри всё обрывается, он резко подскочил, распахивая дверь, но увидел лишь, спину альфы и услышал щелчок замка.       Лухан несмело обходил зал, стараясь ничего не упустить. Перестрелка нанесла казино незначительный ущерб: была разбита пара зеркал, повреждено несколько автоматов, сломана парочка столов. Если не брать в учёт антикварную люстру, то всё вполне было окупаемо. Ювелир, вызванный с утра, долго охал и ахал над разбитой люстрой, но сказал, что сможет восстановить её за пару суток.       Минсок и Енгук стояли среди остального персонала, не смея поднять глаза. Хан трусливо прошёлся мимо них, а потом посмотрел на остальных. — Итак, сегодня у нашего казино начинается новый этап. Все вы знаете, что наш директор сейчас задержан, поэтому он передал свои полномочия своему сыну. — Что? — возмутился кто-то из танцоров. — Такой махиной будет управлять какой-то сосунок? — Не какой-то, — ответил Хан. — А господин Ву Сехун, прошу относиться к директору с уважением. Да, он ещё не слишком хорошо разбирается в нашем бизнесе, но все мы с чего-то начинали. — И что, наши шоу теперь превратятся в детские утренники? — Я разве сказал что-то о смене программы, Чонмо? — фыркнул Лухан. — Но, насколько мне известно, у этого господина Ву ещё молоко на губах не обсохло. — И что? — послышался властный голос. — Это не даёт мне права жестоко карать тех, кто будет увиливать от своей непосредственной работы?       Сехун вошёл в зал, направляясь прямиком к собранному персоналу. Кёнсу словно тень шёл следом, опустив взгляд, но на его губах можно было заметить довольную ухмылку, он был восхищён своим учеником.       Всю дорогу они обсуждали, как Сехун должен себя вести. Кёнсу дал понять младшему, что не все будут в восторге от его назначения, ведь половина личного состава была в два, а то и в три раза его старше. Сехун пытался быть строгим, но почему-то все его попытки заставляли омегу смеяться, а вот сейчас, видимо, ощутив весь тот негатив, что исходил от работников, Сехун осознал всю тяжесть своего положения и взял быка за рога.       Его глаза почернели, он внимательно вглядывался в лица всех, кто находился в этом зале. Люди терялись и опускали взгляды, ведь сейчас он очень напоминал своего отца, который просто не переносил, когда ему перечили. — Я надеюсь, что зал будет готов к вечеру, господин Хан, — спросил альфа, глядя на омегу, который учтиво поклонился. Лухан знал, что характер этого мальчишки был не подарком, поэтому решил, что с новым начальством нужно обязательно дружить. — Очень хорошо, а теперь прошу всех разойтись. Жду вас вечером, надеюсь, что события прошлого вечера не убавят в вас боевого духа, мы должны смыть это позорное пятно с биографии нашего казино, — Сехун направился в сторону кабинета отца, но замер у входа. — Господин Хан, я хотел бы видеть тех, кто допустил вооружённых людей в казино. С ними будет отдельный разговор.       Лухан кивнул, замечая, как сверкнули глаза Кёнсу, а по телу пробежали мурашки. Хан всегда побаивался этого парня.       Персонал разошёлся. — А вы, куда это направились? — услышал голос Минсока Лухан. — Директор вас, кажется, к себе вызывал.       Лухан обернулся, замечая, как Минсок и Енгук встали перед двумя охранниками. — Да ладно, Мин, — усмехнулся один из альф. — Мы ещё перед этим сосунком не унижались, пусть вон с начальником охраны разговаривает. — С начальником охраны будет отдельный разговор, — заметил появившийся в зале Кёнсу. — А вас ждёт особый подарок.       Омега выглядел слишком воинственно, что даже у Лухана побежали мурашки по спине. — Прошу, — сказал До, открывая перед мужчинами дверь.       Альфы переглянулись, но хмыкнув, направились следом за омегой. Когда дверь закрылась, Лухан почувствовал чужую ладонь, что сжала его руку. — Может, прогуляемся? — спросил Минсок. — А… — Не переживай, они приведут всё в порядок.       Хан смотрел в чёрные глаза Минсока, вдыхая запах табака, и терялся, сейчас он не понимал, кто был прав, кто был виноват, где были хорошие люди, где плохие. Минсок тянул его к выходу, а со стороны кабинета послышались первые удары, и Лухан знал, что там, за стеной, совсем не Сехун и Кёнсу ведут беседу с провинившимися охранниками, но разве он должен волноваться об этом, когда его так нежно прижимают к себе и целуют так, как никто не целовал раньше?