...В надежде на чудеса, Я вновь получил взамен: Бессонницы лёгкий люфт, Угар воспалённых глаз, Однако же я люблю, По правде сказать, лишь вас... (Канцлер Ги)
Я сижу на подоконнике в своём доме на площади Гриммо и в который раз бездумно вывожу на стекле узоры. Если присмотреться, можно различить среди спиралей и восьмёрок множество твоих инициалов и даже носатый профиль. Кричер уже устал ворчать, лишь молча вытирает изо дня в день это «безобразие» и печально качает головой. Прижимаюсь лбом к стеклу и горько вздыхаю. Как же мы пришли к такому финалу, Северус? В голову лезут банальности. Сколько шагов от ненависти до любви? Целый год я шагал тебе навстречу, а ты то позволял приблизиться, то вновь отдалялся. И когда я решил, что наконец поймал свою удачу, она просто растаяла дымкой в руках. Ты, конечно, скажешь: во всем виноват Поттер. Но и ты, знаешь ли, не безупречен! А я только хотел... Да, верно магглы говорят: хотел как лучше, а получилось как всегда. И, увы, уже не в первый раз... Нет, вот про Сириуса сейчас вспоминать не буду! И так тошно. Когда я, будучи ребенком, жил с Дурслями, тетя Петунья неоднократно высказывалась о ком-то из соседей, что их семейная лодка разбилась о быт. Я тогда совсем не понимал смысла её слов, но фразу запомнил. А теперь наше с тобой счастье представляется мне в виде маленькой деревянной лодки, выброшенной океанскими волнами на песок, с трещинами по бокам и пробоиной в днище. Странная фантазия для того, кто и моря-то в своей жизни не видел. Но когда у меня что-то было не странно? Слезаю с подоконника и иду собирать вещи в дорогу. Гермиона попросила поехать с ней в Австралию, и я не могу отказать своей лучшей подруге в поддержке. Рон бы тоже поехал, но свой законный отпуск он уже провёл с Гермионой в свадебном путешествии и в данное время загружен работой в Аврорате. Юные мистер и миссис Уизли, как пишут о них в прессе. Никак не получается привыкнуть, хотя прошло уже больше двух месяцев после торжественной церемонии. И ровно два месяца, как мы с тобой расстались... Упаковываю необходимые зелья, выгребая их из прикроватной тумбочки, и беру в руки единственную общую фотографию в матовой серебристой рамке – всё, что осталось на память о тебе и, пожалуй, лучшем дне наших непростых отношений. Вернувшись накануне с Конгресса зельеваров в приподнятом настроении (разработанное тобой и опробованное на мне зелье приняли на ура), ты поддался уговорам и согласился на совместную прогулку в маггловском Лондоне, потребовав лишь одеться прилично. Подставляя лица встречному ветру, сводящему на нет все мои усилия по созданию подобия аккуратной прически, мы катались по Темзе на маленьком катере, а дальше я буквально силой затащил тебя на колесо обозрения. Прильнув к прозрачному борту кабинки знаменитого London Eye, я с восторгом смотрел на открывающуюся перед нами панораму города. При снижении всем желающим было предложено сделать фотографию, и я, сообразив, что мы стоим как раз с нужной стороны, успел обнять тебя, прижавшись к твоему боку и мягко улыбаясь. Конечно, ты тут же отпихнул меня в сторону, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы увековечить нашу пару на фотобумаге. Разумеется, едва сойдя с аттракциона, я сразу купил этот кадр и даже зажмурился от счастья, разглядев на нем чуть приподнятые вверх уголки твоих губ. И пускай у нас нет ни одной колдографии, но зато этот застывший миг на маггловском снимке – просто... квинтэссенция нежности. Так и вижу сейчас, как твоя бровь ползёт вверх! Что, Поттер не совсем идиот? Ну ладно, признаюсь: я это слово у Гермионы специально узнавал. Потом мы гуляли с тобой по городу, и хоть ты и не позволял мне взять тебя за руку, все равно шагал очень близко, а идущие навстречу магглы бросали на нас заинтересованные взгляды. А затем мы бежали в ближайшую подворотню для аппарации из-за внезапно хлынувшего дождя и уже у тебя дома согревали друг друга поцелуями... Перед мысленным взором проносятся образы столь красочные, что сбор вещей приходится отложить в угоду потребностям тела. Вот ты стоишь под душем и смываешь шампунь, зажмурившись и откинув голову назад. Запускаю пальцы в твои длинные волосы и круговыми движениями массирую голову, заодно ускоряя процесс, а после обнимаю тебя сзади и нежно прихватываю зубами местечко между шеей и левым плечом. Ты сдвигаешься на шаг, и тёплые струи бьют уже по моей спине. Капли стекают по твоей груди, оставляя тонкие влажные дорожки, и я прослеживаю их путь языком, уделяя особое внимание соскам. Чувствую твой интерес и возвращаюсь к губам, подставляясь под твои ласки. Ты медленно ведёшь рукой вдоль моего позвоночника к заветной цели и начинаешь растягивать, не прекращая поцелуй. Выключаешь воду и разворачиваешь меня лицом к запотевшему зеркалу, прикусывая мочку уха. Мне приятно, когда ты так делаешь, а ещё – когда шепчешь мне, как сейчас: – Хочу тебя... Прижимаюсь к тебе всем телом, откидывая голову назад. Как же я люблю тебя, Северус! Мне нравится в тебе всё: твой запах и волшебный голос, посылающий мурашки по моему телу, твоя внешность, которую мало кто счёл бы красивой, тонкие чуткие пальцы зельевара, от прикосновений которых я просто млею... Нет сил и на миг оторваться от тебя, и я предлагаю: – Давай здесь? Стоя спиной к стене, ты ставишь мою правую ногу на бортик ванны и резко входишь сзади, удерживая за талию. Для устойчивости опираюсь правой рукой о кафель над твоим плечом и, повернув к тебе голову, вновь приникаю к желанным губам. Ты движешься во мне размашистыми толчками, продолжая короткие поцелуи и тяжело дыша. Представляю, как красиво и чувственно это смотрится со стороны, и даже жалею, что в зеркале ничего не видно. Мерлин мой, как же хорошо! Скольжу свободной ладонью по собственному члену и постанываю от удовольствия. Ты меняешь позу и разворачиваешь нас лицом к стене, наращивая темп и каждый раз выходя почти полностью. Да-а-а, вот так, ещё быстрее! Со стоном кончаешь и нежно целуешь меня в плечо, парой движений руки доводя меня до разрядки. – Северус... Мой, – шепчу я-из-воспоминаний, в то время как реальный я выстанываю эти же слова, выплескиваясь в кулак. Как только послеоргазменная эйфория развеивается, снова накатывает осознание, что у меня больше нет прав звать тебя своим. И кто сказал, что время лечит?***
Гермиона вызывает меня по каминной сети. Мысленно я ещё с тобой, поэтому не сразу понимаю, чего она от меня хочет. А, это о нашей поездке. Устраивает ли меня Qantas Airways? Мне все равно, Гермиона. Мне. Всё. Равно. Маггловский самолёт – отлично. Лишь бы информация не просочилась в прессу. Взгляд натыкается на утренний «Ежедневный пророк». На первой полосе – мы с Джинни во всей красе: бледный исхудавший Герой и рыжеволосая прелестница. На самом деле с нами были ещё Рон и Гермиона, но когда это Скитер интересовали детали в ущерб сенсации? Друзья не вынесли моего несчастного вида и практически силой заставили пойти с ними «развеяться», безуспешно пытаясь выяснить, какая бессердечная ведьма довела меня до такого состояния. А вот на этом снимке я даже улыбаюсь: тут Джин, отчаянно жестикулируя, взахлёб рассказывала о предложенном ей месте охотника в «Холихедских Гарпиях». Джинни-Джинни, какая же она милая! Я так рад, что нам с ней удалось остаться в приятельских отношениях. «Кольца на пальце мисс Уизли замечено не было», – гласила подпись под колдографией. Кольцо... Тонкий серебряный ободок, купленный в маггловском ювелирном магазине (за неимением фамильных драгоценностей), с нанесенной на нем красивыми буквами гравировкой «S&H» снаружи и тонкой вязью рун изнутри, над которым начинающий артефактор Гарри Джеймс Поттер корпел неделю, обложившись книгами из библиотеки Блэков и следуя советам портрета Вальбурги, с которой после победы удалось найти общий язык. Предвкушая с горящими от счастья глазами, как протяну тебе на ладони раскрытую коробочку из темно-зеленого бархата, вручая доказательство своей любви, чтобы ты во мне не сомневался... И стоило вложить в этот символ нашего будущего столько стараний, магии и надежды, чтобы в ответ получить лишь хмурый взгляд и: «Это неприемлемо», – из кривящихся губ. Вот так, да? О-о-о, как же я был зол! Даже не помню, что в тот момент кричал тебе в лицо, но, очевидно, сумел тебя задеть, так что твоя знаменитая маска невозмутимости дрогнула, обнажив на мгновение гримасу боли. – Очень лестно, мистер Поттер, услышать правдивое мнение о себе из ваших уст, – процедил ты в ответ. – Полагаю, вас здесь более ничего не держит. Я тогда в ярости швырнул в тебя этим кольцом и аппарировал к себе, чудом избежав расщепления. Закрыв для всех камин и разгромив по пути пару напольных ваз благородного дома Блэк, скрылся от воплей Кричера в спальне и рухнул на кровать, давая наконец волю слезам и до изнеможения колотя кулаками по постели...***
Бросаю «Пророк» в камин и решаю написать тебе письмо, переживая, что ты мог сделать из статьи неправильные выводы. С пятой попытки у меня все-таки выходит что-то связное, и я больше не позволяю себе колебаться и отправляю сову. Затем заканчиваю паковать чемодан и слоняюсь по дому в ожидании ответа. Вальбурга ворчит на меня с портрета, но я не обращаю на неё внимания, прислушиваясь, не раздастся ли хлопок аппарации. Ага, как же! Наивный Поттер ещё на что-то надеялся! Даже ответной записки не удостоился! Хочется разгромить все к драккловой матери. Как же я тебя порой ненавижу! Но уехать вот так кажется мне неправильным. Пробую переместиться к тебе через камин и тут же обнаруживаю, что он для меня закрыт, и мне остаётся только аппарировать к твоему дому. Защитная сеть заклинаний не причиняет мне вреда, но уже и не пропускает внутрь, не реагируя на Алохомору. На стук тоже нет никакого ответа. В бессильной ярости пинаю дверь ногой. Так, значит, Северус, да? В голову приходит пакость. Подбираю на дороге камушек с острыми краями и безо всякого волшебства старательно выцарапываю на твоей двери буквы. Закончив, отбрасываю орудие своего труда в сторону и отхожу на пару шагов назад, оценивая результат. Коряво, но вполне различимо. Вот теперь можно и уезжать. Усмехаюсь. Хуже все равно не будет... В Хитроу мы выезжаем из дома Гермионы на такси. Уже смеркается, и это невольно придаёт нашей поездке какую-то приключенческую окраску. С интересом разглядываю здание аэропорта и ещё различимые силуэты разнообразных самолётов. Контроль проходим быстро и без проблем, благо для граждан Великобритании действует безвизовый въезд на девяносто дней. Я, честно говоря, ни во что не вникал, документами и билетами занималась подруга. Наконец, занимаем свои места в этом чуде маггловской техники. А ничего так, удобно. Выхватываю фразу из приветствия на борту: – ...время в пути двадцать два часа сорок минут... – Сколько? – ошалело гляжу на Гермиону. Подруга пихает меня кулачком в плечо и возмущённо шепчет: – Ты меня вообще когда-нибудь слушаешь? Я тебе говорила об этом дважды! Ты бы предпочёл привести за собой на хвосте репортеров? Обратно закажем портключ. – Говорила? Прости, мне в последнее время трудно сосредоточиться. – Гарри... Все наладится. Она мягко улыбается и накрывает мою ладонь своей. Пожалуй, я должен быть благодарен тому троллю на первом курсе моего обучения за обретение такой замечательной подруги. А ведь ей тоже страшно. Мы с Роном давно привыкли к тому, что Гермиона всегда и со всем справляется, попутно поучая бестолковых нас, и даже не задумываемся, какие сомнения могут терзать её изнутри. Дай Мерлин, чтобы у неё все получилось и на этот раз! – Надеюсь, – отвечаю отчасти на Гермионину фразу. А что нам еще остаётся?