Побочный эффект

Ком невысказанных слов колкой, грубой массой застрял в горле. Гарри не умел материться. В семье Дурсли почетная роль «главного самца» принадлежала Дадли, усугублять свое положение нецензурной речью Гарри позволить себе не мог. В Хогвартсе же вполне хватало лекций от Гермионы и укоризны в изрядно выцветших глазах преподавателей, чтобы сдерживать речевую экспрессию. А то, что потом приходилось пару дней поскучать во владениях мадам Помфри, можно отнести к приемлемому ущербу. На полевой работе — Гарри мечтательно улыбнулся воспоминаниям, изрядно потрепанным временем, отчего их неприглядная часть заметно потускнела, а приключенческая окрасилась в романтические тона — ехидные комментарии журналистов и сослуживцев о моральном облике «героя» держали в тонусе. Кресло Министра Магии… лучше не поминать спящую собаку. Оставалось пользоваться тем словарным запасом, который есть. Угроза с использованием компрометирующих материалов карается тремя годами весьма дискомфортного существования и утешительными объятиями от дементоров. Собранные и преданные шантажистом огласке материалы — арест и Азкабан для Люциуса, снятие с должности для него и полный крах реализуемых реформ. И это без учета морально-этической стороны. От подобной перспективы ругаться расхотелось. Гарри отчаянным усилием удержал магию и обвел взглядом гостиную, ища след: взгляд, неверное движение, брошенные вскользь слова. Жаль, что Люциус избегает шумных вечеров Уорингтонов, чье семейство было ярким примером возможности мирного сосуществования всех слоёв магического сообщества. Джим Уорингтон — маглорожденный, с несомненным талантом в зельеварении — немногим уступал в мастерстве Северусу Снейпу и, в отличие от язвительного шпиона Альбуса Дамблдора, обладал спокойным, добродушным нравом. И был полностью равнодушен к политике. Его жена Нэнси — чистокровная, двоюродная сестра Нотта-старшего, в свое время отстояла право на самостоятельный выбор мужа, что несомненно избавило ее от многих неприятностей послевоенного времени. Нэнси нашла себя в журналистике, выплескивая яд сарказма на головы элиты магического мира. При желании она могла бы раскрыть часть тех тайн, что содержала папка… Вот только не стала бы, будучи обязанной жизнью одного из сыновей-близнецов Люциусу. Или?.. Билл Картер, аптекарь, дальний родственник Забини. Не замечая прожигающего спину взгляда, худосочный мужчина в темно-бордовой мантии и остром колпаке что-то рассказывал хозяйке дома. Картер экспрессивно размахивал руками и резко двигал головой, что заставляло Нэнси и случайно оказавшихся рядом гостей отпрыгивать или поспешно уклоняться. Это его обычное поведение? Гарри не знал, так как практически не имел точек пересечения с ним. Талантливым зельеваром Картер не слыл, впрочем, в криминальных сводках тоже не мелькал. Нет, не тянул он на умелого и опасного шантажиста, но в памяти стоило оставить зарубку — проверить связи и возможные мотивы. Клаудий Нотт, сын Тео и Панси. Внешне — копия отца, только глаза зеленые, как у Панси. Забившись с одним из близнецов Уорингтон в дальний от Гарри угол гостиной, он сосредоточенно колдовал над светильником. То одна, то другая черноволосая голова спешно вскидывалась, чтобы оценить обстановку в комнате, и, не выявив потенциальной угрозы, вновь склонялась над искрящимся шариком. Очередная шалость не за горами. Мог ли Клаудий подкинуть папку по просьбе родственников? Пальцы Гарри, подчиняясь бессознательному порыву, пробежались по острым, удлиненным линиям записи на корешке: «Л.А. Малфой». Нет, не стал бы Тео подставлять обожаемого наследника: обаятельный и смешливый, Клаудий был воплощением надежд семьи на восстановление репутации. Габриэль Коулл? В последнее время он сблизился с четой Уизли, проявив себя серьезным соперником для Рона в шахматах и достойным собеседником для Гермионы. Такой же махровый приверженец Дамблдора, как и рыжее семейство. Острый ум, связи в Министерстве. Ему бы в Аврорат — и через пару лет новый глава получил бы серьезного конкурента. Или сам Гарри. Коулл о чем-то рассказывал покрасневшей Гермионе, словно невзначай поглаживая ее запястье. Гарри невольно скосил взгляд на Рона, который, задумчиво покусывая нижнюю губу, не менее пристально следил за невинной лаской потемневшим, жадным взглядом… Осознав, что случайно обнаружил в шкафу друзей немаленький скелет, Гарри опустил глаза. Что ж, занятые собственными играми, они вряд ли были озабочены устранением Малфоя, но поговорить с Гермионой, если ситуация в ближайшее время не прояснится, стоит. Лестер?.. Гарри нашел блондинистую макушку очередной жертвы аналитического стриптиза, чувствуя, как энтузиазм постепенно уступает место усталости и отвращению. Как же — даже физически — не хватало теплой руки у плеча, собранных в хвост волос и легкого прищура голубых глаз, мягкого тембра и легких рычащих ноток в речи. Словно с Гарри содрали часть его доспехов и выставили на поле брани! Катастрофически не доставало и способности Люциуса понимать настроение окружающих! Малфой интуитивно считывал изменения в мимике, в поведении или в тембре голоса собеседника, умело манипулируя настроением, склоняя к нужному ему решению. Незаменимое на переговорах качество. Или, как сейчас, когда необходимо вычислить того, кто исподтишка наблюдает за своей жертвой, выжидая удобный момент для нападения. Увы, именно сегодня Люциус остался дома, лишив Гарри столь необходимого источника информации и поддержки. Что бы он сказал о том же Лестере? Объект отступил в сторону, и стало видно, как один из близнецов галантно усаживает Джинни в кресло. Массивный, не склонный к легкомысленности предмет мебели вдруг возомнил себя птицей и взмыл вверх. Следом, освещая «сцену», метнулся светильник. Искры света в хаотичном танце заплясали по всем доступным поверхностям золотистыми и зеленоватыми бликами. В толпе раздались приглушенные вскрики и даже тихий свист. — Мальчики, я уже стара, чтобы переучиваться на новый вид транспорта! — кокетливо рассмеялась Джинни, стараясь одной рукой поправить мантию, чтобы наблюдателям снизу не было видно деталей туалета под нею, а другой — выровнять свое «транспортное средство». Зрители восторженно подбадривали ее. — До седин Дамблдора еще не скоро! — Держи курс на кухню, Джинни! — Креслобол в национальный вид спорта! … Наблюдая за танцем львиных лап под потолком, Гарри не заметил, что его уединение оказалось нарушено. — Рыжая, умная, смелая, чистокровная, поддерживающая маглорожденных — воплощение идеала для героя, — насмешливо перечислила Эпифания Ричардсон, племянница Пола Ричардсона, владельца нескольких производств и «Ежедневного пророка». Она опустилась на подлокотник кресла Гарри и наложила легкие чары приватности. — Отказавшись от брака с ней, ты тогда разрушил чаяния магического сообщества. Гарри пожал плечами. Он прекрасно помнил, как вгрызался в послевоенные дни в учебники, пытаясь наверстать пропущенное за год игр в прятки с Волдемортом. Чем не возможность спрятаться от воспоминаний? Любовь, поцелуи, отношения тогда казались чем-то диким, танцами на костях. Даже сейчас воспоминания об отчаянии и горе семьи Уизли поднимали со дна души подспудное ощущение себя лишним и… вину. Он-то остался жив, несмотря ни на что. Ситуацию тогда усугубляли чужие недомолвки — оба чувствовали, что магическое сообщество с каким-то по-детски жадным любопытством следит за ними, обоим не раз и не два пришлось уходить от нескромных расспросов о том, когда же они порадуют наконец объявлением о помолвке. Возможно, столь явное ожидание от них «правильного» поступка и оттолкнуло их друг от друга, став последней каплей. Джинни оттачивала навыки в «Холлихедских Гарпиях», он погрузился в боевую и теоретическую подготовку к службе в Аврорате. От прежней дружбы и любви остались лишь приправленные горечью воспоминания, обмен письмами и обязательные совместные вечера, когда Джинни бывала в Лондоне. Или же встречи как сегодня, у общих знакомых. — Я мало отличался от сверстников в жажде поиска собственного жизненного пути и желании противостоять навязанным правилам, — избрал Гарри менее всего затрагивающий личные переживания ответ, Эпифания на каком-то интуитивном уровне распознавала ложь. С некоторым облегчением он временно отложил «угадайку» — если шантажист сделал один шаг, то обязательно сделает и второй. Пока же достаточно того, что Гарри может безошибочно перечислить всех собравшихся. — Ты хочешь сказать, что сейчас пошел бы на поводу у общества? — язвительно пошутила Эпи, отвечая едва заметным кивком головы на чье-то приветствие. Эпифания Ричардсон смогла выделиться даже на фоне привычно эксцентричных чудаков магического сообщества. Как и незабвенная Трелони, она считалась наследницей Кассандры, вот только глобальным размахом брошенных в трансе слов похвастать не могла, разве что вогнать собеседника или случайного прохожего в краску видением, касающимся интимно-личной сферы. Красотой, увы, Эпи тоже не блистала, острые черты лица не складывались в гармоничный образ. Немного неуклюжая, балансирующая на грани приличий в выборе одежды, она компенсировала недостаток женственности практичностью и по-мужски прямолинейным мышлением, что с размахом использовал в делах ее дядя. Гарри удивленно вскинул брови. — Думаю, что не заслуживаю упреков в конформизме. Сотрудничество и система компромиссов там, где нет возможности договориться к обоюдному удовольствию, несколько отличаются от готовности поступиться собственным мнением ради сохранения лживого мира. — Собственное мнение — это Люциус Малфой в спальне и за секретарским столом? — лукаво вернула его к теме Эпи. Настойчивость от которой повеяло болезненно-неприятным разочарованием. Нравилась ему Эпифания Ричардсон, нравилась! — Дамблдор искренне полагал, что каждый имеет право на второй шанс, — сухо, невыразительным голосом бросил он, выпрямляясь с намерением встать. — Ах, оставь, мудрость Дамблдора доступна лишь избранным. Возвышение Люциуса Малфоя стало неприятным сюрпризом слишком для многих. — Эпи положила узкую ладонь ему на плечо, слегка надавила. — Даже не знаю, посочувствовать отсутствию у них активной личной жизни или включить в планы укорачивание чрезмерно длинных языков? — Гарри откинулся на спинку, расслабился и постарался абстрагироваться от чувства симпатии к упрямой провидице. Могла ли Эпи быть шантажисткой? Он не видел мотива — практичность и выказываемое ею за годы знакомства расположение никак не желали трансформироваться в ложь и притворство. В романтичные порывы он тоже не верил. Возможно, она лишь вестник, присланный дядей и этот разговор — попытка оправдаться? — Язва. Люциус — символ проигравшей стороны, вознесенный тобой на вершину власти. Что возвращает нас к сакраментальному вопросу: что в нем такого, чего нет в Джинни Уизли? Только, пожалуйста, не надо страстного признания о наличии у него в штанах члена! Ум присущ обоим, а умение подать себя в обществе для привлекательной и разумной девушки проблемой не является. — Люциус вряд ли обрадуется сравнению себя с Джинни. — Склонность к резким суждениям об окружающих свойственна обоим, мы снова в тупике. — Ты серьезно хочешь услышать определение моего идеального партнера? — Да, разреши мне столь вопиющую вольность. — Серые, с мелкими вкраплениями желтого глаза серьезно, без тени смущения требовали ответа. — Как можно вогнать отношение к другому человеку в какие-либо рамки? Связь либо есть, либо её нет, — раздраженно бросил Гарри. — И, как бы странно не прозвучало, с ним связь напоминает канат, ещё с Хогвартса. Местами грязный, потертый, пропитанный кровью и болью. Отношения с Джинни, — он задумался, подбирая правильное выражение своих ощущений, — они в иной, иллюзорной плоскости. Из чьей-то чужой, не моей, жизни. — Мистер Поттер, вам письмо, — сообщил домовой эльф Тимми, вырастая перед ними. Очень своевременно! — Спасибо. — Гарри пробежал глазами короткие строчки. — Эпи, я вынужден покинуть вечер. Ты ведь планируешь покинуть его вместе со мной, не так ли? — как можно мягче уточнил он, пряча в бархате сталь приказа. — Да, с твоего позволения. — Эпи, слегка покачнувшись, встала. Гарри со смешанным чувством проследил за ее действиями, отмечая неуверенные движения. Сколько же она влила в себя «для храбрости»? И главное, зачем? Он попрощался с хозяевами, поцеловал шершавую, мозолистую ладонь раскрасневшейся Джинни и перекинулся парой слов с задержавшим его Габриэлем. — Гарри. Он обернулся — Эпи не была склонна к «женским капризам» и быстрым сменам настроения. На фоне словно выцветшего за несколько минут лица дрожали багровые искусанные губы. Трагическая маска. — Гарри, я всегда буду на твоей стороне, даже если факты будут кричать об обратном, — неожиданно серьезно заметила Эпифания и, развернувшись на маленьких каблучках, поспешила к камину. Гордо поднятая голова и чересчур напряженные плечи, зажатый в руке пустой фиал из-под зелья. Эмоциональная открытость не самое лучшее качество для идеального партнера, — подумалось вдруг. *** Люциус обнаружился в рабочем кабинете. Расстегнутые две верхние пуговицы серой рубашки, растрепанные волосы, пятна румянца на бледных щеках — все выдавало взвинченное состояние. Ему тоже передали папку? Увидев посетительницу, он плавно поднялся и прошёл вперёд: — Мисс Ричардсон, — Люциус бросил укоризненный взгляд Гарри. — К сожалению, я не был предупрежден о вашем прибытии. Располагайтесь. — Добрый вечер, мистер Малфой, — чуть более громкий, чем следовало, голос заставил Гарри вздрогнуть. Им всем не помешало бы успокоительное. — Чай, кофе? — Люциус был сама любезность, и Эпи немного расслабилась, подарив ему теплую улыбку. — Благодарю, не откажусь от чая. Люциус отдал короткие распоряжения вызванному домовику и вернулся на свое место. Гарри протянул Эпи филиал с антипохмельным зельем и лишь потом вытянул из внутреннего кармана мантии папку, чтобы передать ее Люциусу: — Взгляни. Люциус бегло просмотрел содержимое, иногда останавливаясь на отдельных страницах: — Интересное чтение. Я правильно понимаю, вы, мисс Ричардсон, имеете прямое отношение к коллекционеру столь любопытных документов? Эпи кивнула. — А меня больше интересует причина, по которой вы, Эпи, согласились стать посредником в столь неблаговидном деле, — проворчал Гарри, привычно устраиваясь на краешке массивного стола. Появившийся домовик на короткое время отвлек их от разговора. Эпи забилась в угол кресла, в которое ее усадил Люциус, и сделала большой глоток. Тонкий аромат бергамота поплыл по комнате. — Посредница? — скептично протянул Люциус. — Мисс Ричардсон, вы озвучили требования? Гарри смутился — предположение о желании Ричардсона женить его на своей племяннице высказывать не хотелось, и он ограничился полуправдой: — Мы обсуждали целесообразность твоего назначения секретарем министра Магии и фаворитизм в более личной сфере. — Ты искажаешь мои слова, Гарри, — слабо возмутилась Эпифания. — Никак не научится тонкостям словоблудия, — покивал Люциус. — Мисс Ричардсон, скажите, на что вы рассчитывали, когда украли папку у дяди и принесли ее нам? — Украла? Ты так уверен в своих догадках? — недоверчиво уточнил Гарри, пропустив шпильку в свой адрес. Расставаться с уже устоявшейся версией он был не готов. — Опасалась, что она попадет в чужие руки. — Эпифания поправила складки на мантии и села ровнее. — А такая вероятность была? — продолжил расспросы Люциус. — Да. Я видела его смерть сегодня. Гарри чуть не выронил собственный бокал от неожиданности: — Ты «видела», что твой дядя будет убит, и не помешала?! — Его жизнь в обмен на десятки других и благополучное разрешение политического кризиса не слишком большая цена, — устало посмотрела на него Эпи. — Эпи, — шокировано произнес Гарри, — там, — он кивнул в сторону папки, — собраны свидетельства о не самых благородных поступках с нашей стороны, однако ни одно из них не подразумевало насильственную смерть. — Люциус и Драко Малфой, Гермиона Грейнджер, Леокадия Поул, мне продолжить? Гарри моргнул, навалилась усталость. — Нельзя наказывать за несовершенное, — упрямо добавил уже он без прежней агрессии. — А шрам на твоем лбу лишь стечение обстоятельств, — иронично бросил Люциус и жестко добавил: — Никогда не перекладывай правила маггловского мира на магический, Гарри. Видения прорицателя, особенно столь точные, нельзя «корректировать». — А «смерти»? Они тоже «видение»? — Картотека дяди и несколько подслушанных разговоров, — слабо усмехнулась Эпи. — Гарри, сделай одолжение, отправь надежный отряд авроров к дому Пола Ричардсона и…? — Я не знаю, — покачала головой Эпифания. — Мои видения не дали четкого образа убийцы. Высокий, брюнет, синяя, изрядно поношенная мантия, вот и все, пожалуй. Гарри стукнул ладонью по столу и встал, чтобы отдать распоряжения по камину. Люциус задумчиво склонил голову набок: — Вы же учились в Слизерине, немного младше Гарри. — Да, на три года. — И были в Хогвартсе не так ли? В день Битвы. Эпи повертела в руках бокал: — На факультете я была серой мышкой. Не было ничего, чтобы привлечь внимание — ни красоты, ни больших знаний, ни связей. Зато были Кэрроу, помешанные на пророчествах, и только вмешательство профессора Снейпа лишило их возможности попытаться искусственно пробудить мои способности, применив пыточные проклятия. Единственный, кто встал на мою защиту, понимаете? Намека на внимание оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя влюбленной. В день Битвы я ускользнула от старост, пряталась в коридорах Хогвартса и от Пожирателей Смерти, и от защитников. Тогда-то мне и пришло первое видение. Умирающего Северуса. И ты, Гарри. Склонившийся над ним, собирающий воспоминания. — Эпи искривила губы в ироничной усмешке над самой собой. — Позже Победа, твоя пламенная речь в честь Снейпа. Я дала слово, что продолжу его дело. За прошедшие годы маленькая девочка выросла, красивее не стала, а придуманное ее воображением хобби «спасти Поттера» осталось. Да и дядя не давал заскучать, затеяв продвижение своих ставленников в Министерство. — Те записки были от вас, — кивнул Люциус. Записки? Гарри смутно припомнил, что время от времени они получали письма с нужной информацией от неизвестного информатора. Гарри мысленно пообещал себе, что устроит Люциусу основательный допрос, когда разберется в головоломке под именем Эпифания Ричардсон. — Верно. Доступ в кабинет давал мне немало преимуществ. Не говоря уже о моих собственных информаторах. — Хорошо, я понял. Ты была нашим ангелом-хранителем в течение десяти лет, шпионила, выкрадывала документы. Спасибо. Ты же не просто так принесла папку, не так ли? Что ты хочешь? Эпифания нежно улыбнулась: — Брак с вами двумя. Триаду. И Гарри, и Люциус вскочили со своих мест. — Какая нагло… — Примирение магического сообщества с твоим выбором партнера, Гарри, что позволит удержать кресло и упрочить власть. — Что?! — Двое мальчишек. И девочка. Младшая. С замечательными светлыми локонами. И серыми глазами. — Это только слова! — Подкрепленные Веритасерумом, — усмехнулась Эпи, отсалютовав Люциусу чашкой. Гарри моргнул и перевел взгляд на Люциуса в поиске поддержки. Да чтоб его Мордред зацеловал! Люциус кивнул и мягко улыбнулся. Он прошел к креслу Эпи, зацепив бумаги на столе и даже не заметив, поцеловал её запястье, потом выпрямился: — Драко с семьей возвращаются в Англию, Гарри. Скорпиуса ждет Хогвартс, Драко достаточно большой мальчик, чтобы перенять у меня бразды правления Малфой-мэнором. Мой долг перед семьёй близится к завершению и предложение мисс Эпифании звучит неплохо для того, чтобы идти дальше. Мисс Ричардсон — весьма ценный союзник… во всех смыслах. Ещё бы. С Гарри она «дружила», с Люциусом тайно выстроила деловые контакты. И максимально эффектно использовала свой дар там, где другие потерпели поражение. Дети. У него будут дети. У него и Люциуса. И ещё один слизеринский манипулятор в довесок! — Сговорились, — проворчал Гарри, понимая, что проиграл. Против двоих он точно не выстоит. Примерять на себя брак по расчету было странно, непривычно. Дико. — Эпи! Вы же взрослая женщина! — Я видела будущее, Гарри, мне достаточно. Чёртов Дамблдор, отправивший его на воспитание к тёте! Да, Гарри принял магический мир Разумом, взял на себя ответственность за его благополучие. Но как понять?.. Как перестать чувствовать себя иностранцем? Как строить планы на основе видений?.. А Люциус, помнится, хотел девочку. Гарри не умел материться…