Странная Вечность

- Что бы ни случилось, я хочу, чтобы вы знали: я вас не забуду, - я вгляделась в их лица в последний раз и, понимая, что больше не выдержу, закрыла двери. Из тени холла на меня смотрели белые глаза. Последний раз я видела Бэррона девятьсот семь циклов назад, когда летала на юг Англии, узнать, правдивы ли слухи о разгроме очередного Дома. Он тогда не заметил меня - я парила слишком высоко, да и едва поняв, что они все еще там, я сразу улетела прочь. Хотя, он не изменился даже спустя сотню лет. Конечно, легко сохранять один и тот же облик, когда ты - ничто, всего лишь монстр, бездушная тварь, уничтожившее сотни людей, чтобы сохранить остатки человеческих черт и продолжить влачить свое жалкое существование. Глядя в его светящиеся белым, лишенные человечности, глаза, я видела, казалось, лица всех детей, чьи жизни были загублены им и, конечно, лицо одной из первых жертв - убитой во время эксперимента имбрины. - Отпусти его. Кажется, глаза мне начали застилать слезы. Перед взглядом все расплывалось, но я отчетливо видела, как Бэррон убирает лезвие от горла Джейкоба и отходит в сторону, открывая дверцу птичьей клетки. Я подошла к мальчику, хотела убедиться, что эта тварь не причинила ему боли и он остался цел. Даже сейчас, не видя почти ничего сквозь слезы, горячими каплями стекавшими по моим щекам, я видела, как он похож на Эйба, я знала, он умный, смелый, добрый. Такой же, как его дед. И мне было не страшно оставить детей на его попечение, он их защитит. Я знала: Джейкоб выведет их отсюда, а мисс Эвосет или любая другая имбрина приютит их, создаст петлю. Они будут жить в новом Доме, где эти твари их не найдут. Они не пополнят список их жертв, нет, ни за что. Если уж так суждено - я стану последней. - Пообещай мне только одно, Джейк, - кончики моих пальцев коснулись его лица. В глубине души я боялась, что он отшатнется от моих рук, ведь я сама держалась от него на расстоянии почти все эти два дня, как от чужака, хотя он отнюдь таким не был. Но он остался стоять на месте, глядя мне в глаза. Почему-то мне казалось, что это - своеобразный жест почтения, как будто он взял умирающую женщину за руку, слушая ее последнюю волю, - что ты никому не дашь их в обиду. - Я обещаю, - тихо ответил он, его голос не дрожал. Он знал, что делать и я понимала, что он справится. Я отошла на пару шагов и на прощание окинула взглядом стены родного для меня Дома. Ничего больше не будет. Ни упавшего с ветки бельчонка, ни визитов полицейских из-за очередного погрома в пабе, ни морковного торта по вечерам. Я взмахнула руками, стены на секунду как будто сложились, как если бы я испытала легкое головокружение, еще секунда - и я лечу. Мои лапы обхватили жердочку и дверца клетки захлопнулась, оставляя меня в заточении. Бэррон, наконец, окончательно убрал лезвие и, взяв Джейка за шиворот, открыл дверь в гостиную и швырнул мальчика к остальным. Секунды, которые он провел, что-то говоря детям казались мне вечностью. Один небрежный взгляд - и он увидел бы мисс Эвосет. В конце-концов, видимо, решив, что он уже достаточно их напугал, Бэррон захлопнул двери и, держа мою клетку в руках, вышел из Дома. Оглянувшись, я посмотрела, на удаляющиеся окна. В оранжевых лучах садящегося за горизонт солнца отчетливо были видны силуэты детей, собиравших на веранде садовые инструменты, Эмма отобрала у Джейкоба лопату, отправив в комнату. Сейчас около семи часов, видимо, он пошел ответить на звонок Эйба. "Как он объяснит ему, почему я не подхожу к телефону? Надеюсь, он не даст ему повода волноваться" - пронеслась в моей голове мысль, пока я смотрела в окно гостиной. Когда Бэррон вошел со мной в лесные заросли, дети закрывали ставни. Это правильно - без солнца они не увидят тень Пустоты на улице. Но успеют ли они выбраться оттуда до того, как начнется авиаудар? Куда поведет их Джейк? Что будет с лежащим наверху Виктором? Сможет ли мисс Эвосет следить, чтобы они не опаздывали? Как... - Успокойся, - донесся до меня сверху голос Бэррона. Сама не заметив, я начала пищать и нервно дергаться, думая о будущем детей, - полагаю, это из-за того, что ты волнуешься за своих птенцов? Не беспокойся, дорогая, о них есть кому позаботиться, - его словам вторил рев пустоты, раздавшийся где-то вдали, - мило, неправда ли? Горстка молокососов против невидимого голодного монстра. Просто прелесть, - он засмеялся. В моей груди кипели ненависть страх, паника, печаль, но я сложила крылья и уставилась на дорогу. Нельзя проявлять слабость и показывать страх. Это я усвоила уже много лет назад. Бэррон замолчал. Он уже давно вышел из леса, отделявшего Дом от остального острова, и мы теперь неспешно двигались по дороге к пляжу. Сегодня утром мы здесь гуляли. Прошло меньше суток, но, кажется, целая вечность. Я не успела заметить, как он перевоплотился в молодого человека в темных очках, куртке, сапогах, с биноклем на шее. Умно. Темные очки скрывают неестественные белые зрачки и уберегут от хлопот, попадись нам случайный прохожий, да и никто не обратит внимания на бредущего по вечерней дороге парня с птицей в клетке. Его настоящая внешность вызвала бы куда больше проблем. Пройдясь по пляжу он нашел оставленный кем-то из рыбаков катер - здесь никто и никогда не привязывал лодки, на острове все друг друга знали и не боялись кражи - и, поставив мою клетку на дно лодки завел мотор. Катер ужасно кряхтел и, всеми своими звуками буквально моля об остановке и ремонте, а лучше - почетном отдыхе на ближайшей свалке, неумолимо удалялся от берегов острова. Луна, как обычно и случалось в это время в петле, скрылась за тучами, начался дождь. Вскоре, как по расписанию, раздался шум самолетов. Мой взгляд устремился в небо, хотя все внутри кричало: "Не смотри! Отвернись, спрячь голову под крыло, но не смотри!". Но я не могла. Небо над островом светилось оранжевыми зарницами, клин немецких самолетов пролетел над нами, но никто бы и не смог заметить темный силуэт рыбацкой лодки на черной ночной воде. Я видела, как над островом пролетает последний, тот самый... раздался взрыв. Казалось, он осветил собой весь остров. Вдали было видно вырывающиеся над верхушками деревьев языки пламени. На секунду все исчезло. Огонь, ночное небо, звезды. Как при перезапуске петли я увидела меняющееся время суток в обратном направлении, мимо лодки несколько раз пронесся катер, на берегу появились и исчезли рыбаки и, казалось бы, все должно вернуться назад, но ведь меня там не было, календарь лежал на полу в гостиной... Все застыло и через мгновение я вновь увидела языки пламени над лесом, фонари на берегу, бегущих в сторону взорванного Дома людей. Я опустила голову и уставилась в дно клетки. Внутри как будто все перегорело. Нет, я знала, что дети выбрались. Я точно знала, что они в порядке все до единого - ведь Джейкоб мне обещал. А он похож на Эйба - тот держал обещание, защищая нас от пустот семьдесят три года. Джейк не подведет ни его, ни меня. Но вот Дом, сад, наши деревья... А Виктор? Ведь вряд ли кто забрал его оттуда. Даже если бы Бронвин попыталась забрать старшего брата - другие не пустили бы ее. Странно. Мне казалось, что я оставляла его лежать в комнате из цикла в цикл лишь ради детей, чтобы они не боялись того, что их ждет его участь. Чтобы они не сталкивались со смертью и чтобы знали: случись с ними что, я не оставлю их, не сдамся, я никогда их не забуду. Но надо было быть честной: я не могла его отпустить, ведь я любила их всех, и пока он был с нами, пусть он и был холоден и неподвижен, я чувствовала его присутствие, заботилась о нем, каждый день расчесывая его волосы, взбивая подушки. Он - единственный из моих детей, кого я так и не смогла защитить и, быть, может мне было спокойнее, пока он был рядом. - Интересно, выбрался ли Мальтус? - Я посмотрела наверх, Бэррон, остановивший катер на время бомбежки, вновь завел мотор. Он уже вернул себе истинное обличие - белые глаза светились в густой темноте среди дождевых капель, - Он всегда был недалеким, даже до нашего эксперимента. Вечно таскался за нами всеми по Дому, никто не хотел с ним разговаривать. А мисс Хоук заставляла нас помогать ему с уроками. Черт побери, я даже не могу вспомнить в чем была его особенность. Может, как раз в его тупости. Как думаешь? Я отвернулась, было мерзко именно сейчас и именно от него слышать рассуждения о прошлом. Даже тогда, много лет назад он не был сентиментальным. Отнюдь. Конечно, никто из нас не заметил в нем той страшной, неизвестной нам мании величия, зависти, желания стать не просто необычным, а своеобразным богом, которому дарована не только его особенность, но и вечная жизнь, которую он может прожить вне петли, избегая "скучных" одинаковых дней. Ведь они были абсолютно нормальными - и Сэм, и Хелен, и Скотт, и те, другие, кто схватил тогда мисс Хоук, вырвав нас из петли и начал тот чудовищный и бесчеловечный эксперимент. Я покрутила головой, пытаясь вытряхнуть из нее прилипчивые мысли о прошлых ошибках. В конце-концов сделанного не воротишь, к тому же, мой личный финал близок. Кто же мог подумать, что все кончится вот так? Я прожила на этом свете долгих два с половиной века и не жалела ни о чем. Да, многое в моей жизни пошло не так, как я думала, но я была благодарна судьбе за то, что она свела меня с моими странными детьми и дала мне возможность прожить мне с ними семьдесят с лишним лет в нашем уютном Доме. Дождь закончился и я, наконец смогла стряхнуть влагу с вымокших перьев. Вдали, сверкая редкими огоньками в окнах, виднелся погруженный в сон ночной Блэкпул. Темный силуэт башни одиноко возвышался над морем, стремясь к расчищающемуся от туч звездному небу. Набережная была пуста - в военное время здесь ввели комендантский час. Абсолютная тишина, нарушаемая лишь кряхтением плывущего на последнем издыхании катера и шелестом волн, как будто пыталась успокоить меня, холодный ветерок ласкал перья. Бэррон замедлил ход, видимо, решив сжалиться над несчастным мотором. - Странно, - вдруг тихо произнес Бэррон, из его голоса исчезли самодовольство и насмешка, - я столько лет искал тебя, гонялся по всем континентам в поисках твоих следов и вот нашел, - он вздохнул, - и не почувствовал ни удовлетворения, ни радости... ничего. Где все это Альма? Где? - Он посмотрел на клетку, но я повернулась к нему хвостом и спрятала голову под крыло. Нет ничего. И ничего не будет.