Девушка с острова Тарт

— А здесь стало совсем хорошо после ремонта!       Санса была воодушевлена, хлопала глазами и радостно потирала ладони. Бриенна оглядела просторное помещение. Зал с высоким потолком был поделен на две части: алую с золотой отделкой и голубую с серебряной. По алой половине змеились языки пламени, повторяясь в узорах кресел и дизайне оконных переплетов. Голубая часть была покрыта морозными узорами, окна змеились инеем, в декоре повторялись зимние мотивы. Залы разделяла перегородка с несколькими проемами.       Странное оживление царило в доме второй день, к выходным выродившись в настойчивое желание куда-то поехать развеяться. После недавнего набега на магазины под руководством Сансы, Бриенна была экипирована буквально с ног до головы. В ее душе царило странное томительное чувство, и когда она легко согласилась на предложение подруги, та была воодушевлена так, что они выходили из примерочных только за едой и водой. На удивление, большинство одежды подошло и хорошо село. «Похудела я, что ли?» — думала она, переходя от кофточек к платьям и назад. В самом конце марафона к ним неожиданно присоединились мама девочек Кейтилин и Арья. Первая — чтобы оценить успехи, а вторая в миротворческих целях. Однако спасать никого не пришлось, Бриенне нравилось ее отражение в зеркале. Последним магазином стал меховой салон, в котором предстояло обновить шубу самой Сансе. Однако упрямая девушка и там уговорила Бри примерить шубку, да так удачно, что мама Старк благословила их на покупку и даже уговорила Бриенну принять этот дар. Разглядывая ее отражение в зеркале, Арья с грустью заметила, что она как игрушка, только косы не хватает. Идея ушла в массы, и наутро Санса уже уламывала Бри кардинально сменить имидж — нарастить волосы существенно ниже плеч. Бриенна тогда вспомнила свое детство, какие у нее были косы, и согласилась. Теперь с ее плеча спускалась длинная соломенная коса, кончаясь чуть ниже лопаток. Она предчувствовала большие проблемы с расчесыванием, но ей, кажется, начинало нравиться быть девушкой.       Новый гардероб был хорош, ей нравились многие вещи, и она с удовольствием раскладывала их по полкам. Уже давно у нее не было таких приятных к телу, ровно сшитых свитеров и джинсов. И платья… Ох, Санса была волшебницей, но Бри пока не была морально готова начинать в них ходить. Утром под чутким руководством своего нового дотошного стилиста она выбрала темно-серые леггинсы, голубую тунику с синей отделкой кружевом по рукавам и плечам, сапоги в той же серебряно-синей гамме.       Эстрада ледяного зала была пуста. Девушки, щебеча, заказывали кофе и лимонные пирожные, потом по очереди и группками стали петь. Санса выводила романсы дуэтом с Джейни Пуль и по одиночке. Иногда к ним присоединялся Джон. Они со смехом звали Бри к себе, но она сидела и слушала. Она знала множество песен, но настроения для сцены не было. Слушая, она вспоминала мамины любимые, что она пела когда-то дочери. Вряд ли их можно было отыскать, хотя…       Теон в сопровождении Сансы и Джейни спускался со ступенек. Они, весело перешучиваясь, пришли к столу отдышаться и чего-нибудь выпить. — Менестрель устал, менестрелю пива, — подозвал Теон официантку.       Потом лукаво улыбнулся Джейни и сказал:  — Ну, соглашайся. Давай… — Ой, там такие ноты сложные, — Джейни явно хотелось спеть с Теоном, ее практически трясло от его присутствия рядом, и почему она отказывалась, Бри не понимала. Теон зашел на второй круг:  — Представь, как это будет круто… — он начал рисовать воображаемые картины, помогая себе жестами: — Ты начинаешь так тихо, нейтрально «какая ночь, мой милый граф». Потом продолжаешь тоненько, высоко «луна так ярко светит». Потом твой кусочек кончается, и вступаю я низко «… к твоим ногам, любовь моя, сложу я все богатства», и мы вместе уходим на припев. Ну дава-а-а-й, будет весело!       Бриенна следила за их общением с интересом. Раньше она бы решила, что Теон просто хочет спеть вместе, а теперь видела и восторг Джейни, и опасную игру Теона. Она здорово изменилась, стала опытнее, наверное, циничнее. Она хочет с ним встречаться, он хочет с ней спать. А ведь когда-то я верила в любовь…       Ведомая каким-то несознаваемым порывом, Бриенна встала. Ноги принесли ее к микрофону, и она устало опустилась у него на стул. Зачем она здесь?       Акустика в залах была решена так, что звук не уходил в соседний, распространение музыки между залами было близким к нулю. Однако гул разговоров в тишине накрывал все пространство. Она поискала нужную песню, надеясь внутренне, что ее нет. Но старая запись все же присутствовала. С первыми аккордами она перенеслась в детство и начала аккуратно выводить мотив, поначалу почти читая текст: — Пообещайте мне любовь. Пусть безответную. Узнаю в облике любом По всем приметам я.       Память возвращала ей голос мамы, напевающей рядом с ней, слаженные движения рук над тестом, махи швабры и танцующие шаги. Мама сама была как песня — прозрачная в этой музыке. А после воспоминания побежали к синим проливам и белым горам, и вот уже неожиданно для себя Бри думала о Джейме, вспоминая их первую встречу, ее чувство вины и первый поцелуй, и дальше, дальше… — Пойду покорно наугад Куда поманите, И не сойду с пути назад, когда обманете.       Голос ее окреп и осторожно ушел вверх, на высокие открытые ноты, и вместе с голосом прорезалось отчаяние и надежда. — Пообещайте мне любовь Хоть на мгновение. Хочу изведать эту боль Как откровение. Я за собой сожгу мосты Не зная жалости, И все прощу, но только ты Люби, пожалуйста, люби. Люби, пожалуйста, люби. Люби, пожалуйста…       Она хотела бы заплакать, зная, что станет легче. Музыка поглощала ее, и уже помимо воли она отслеживала ритм, выпевала слова и не могла остановиться. Прикрыв глаза рукой, она начала второй куплет, а память услужливо подкидывала ей все новые миражи, воскрешая маленький укрытый снегом домик и тепло рук Джейме: — Пообещайте мне любовь — такую нежную. И мир для нас родится вновь, храня надеждою, Чтоб разлилась живой водой и песней грустною Любовь не может быть другой — я это чувствую…       Песня все длилась, а Бриенна пела все отчаяннее: — И все прощу, но только ты люби, пожалуйста, люби! Люби, пожалуйста, люби. Люби. Пожалуйста.       Песня освобождала ее, словно какая-то давно сжатая пружина вдруг распрямилась. Ей было легко, и мир был понятен, а проигрыш все длился. А потом, напугав ее, упали аплодисменты — и Бри очнулась. Она так замечталась, что совсем забыла, что поет не за уборкой квартиры, а в самый настоящий микрофон, и ее слушают люди. Смутившись, Бри вернулась за стол почти бегом и постаралась забиться в самый глухой уголок. Ее поздравляли, хвалили за голос и удивлялись, почему она еще что-то не споет… Чем дальше, тем больше она чувствовала себя не в своей тарелке. Стыд, страх и ощущение, что она на весь город проорала что-то личное, интимное, важное, буквально парализовало ее.       Девушки с Теоном никак не могли решить, кому и что петь дальше, Арья, угрюмо ругаясь, пошла искать Джендри, которого ждала весь вечер. Бри чувствовала себя все хуже и хуже. Казалось, весь мир съежился в ее сознании до размеров больного участка, хоть болело и в переносном смысле. Общество людей, так спасавшее ее до этого, вдруг стало нестерпимым. Она затравленно оглянулась и заметила пристальный взгляд. Джон уже некоторое время наблюдал за ней с тревогой. Она протянула руку к нему и спросила: — Ты можешь отвезти меня домой? — Могу. Тебе нехорошо? — Бри не хотелось ничего объяснять. Она кивнула и стремительно скрылась в Клыках мороза.       Она ехала на заднем сидении, машинально переплетая пальцы между собой. Снег вихрился по бокам машины, вспарывающей пространство.       Наверное, это паника. Мне же нравился Ренли, а потом всё кончилось. У каждой истории, как учил их раз за разом литератор, есть завязка, кульминация и развязка. У нас было уже все. Наверное, это конец. Пусть пока я принять этого никак не могу, но однажды смирюсь.       Она сидела за водителем, спрятав руки под муфтой.

***

      Девушка медленно отвела взгляд от окна, словно просыпаясь, скользнула с удивлением по обшивке салона. Может быть, не стоит цепляться за прошлое, как бульдог, даже если оно было прекрасным. Все пройдет — и печаль, и радость… Несмотря на снежный вихрь снаружи, из стекла рядом с Джоном, открытого на палец, сквозило. Ветерок шевелил волосы, приподнимая отдельные темные пряди на макушке. С ее места Бриенна видела Джона в профиль, неподвижным и печальным. Смогла бы я однажды полюбить такого, как он? У нас ведь много общего, если подумать, и… Его поцелуй не был противен, всего лишь казался неправильным, неуместным. Есть музыка, она объединяет все крепче…       Мелодично тренькнул мобильник. Она, еще во власти своих фантазий, ответила, и на фоне шума и гама фоном до нее донеслась арьина бешеная скороговорка: — Послушай, просто послушай, сделай усилие, оно того стоит, ну ради меня… — Хорошо, — заинтригованно произнесла Бри. Затем Арья замолчала, а динамик огласила песня. Бри ее знала, а вот голос угадала не сразу. Его обладатель никогда при ней не пел: — Любимая, спи, мою душу не мучай. Уже засыпают и горы, и степь, И пес наш хромучий, лохмато-дремучий Ложится и лижет солнечную цепь. Любимая, любимая, спи. Любимая, спи. Ничего не попишешь, Но знай, что невинен я в этой вине. Прости меня, слышишь, прости меня. Слышишь, хотя бы во сне.       Она не поняла, в какой момент по щекам побежали дорожки слез. «Обещаю не петь». Ты прав, петь тебе не стоит. Голос как неограненный камень, ни дыхания, ни опыта. Никто и никогда не делал для нее таких поступков. Его же просто высмеют, но это отчаяние, эта ярость почти физическая, с которой Джейме выплевывал каждое слово. В недостатке смелости его обвинять бессмысленно. — Любимая, любимая, спи. Что причина бессонницы? Ревущее море, деревьев мольба, Дурные предчувствия, чья-то бессовестность, А может, не чья-то, а просто моя? Любимая, спи, ничего не попишешь, Но знай, что невинен я в этой вине. Прости меня, слышишь, прости меня. Слышишь, хотя бы во сне. Хотя бы во сне.        Джон обернулся, когда она всхлипнула, напугав и себя. Он был обеспокоен. Бри прижала палец к губам, сделав умоляющее лицо, и неловко случайно нажала громкую связь, в ужасе отрывая телефон от уха… — Любимая, спи, мы на шаре земном, Свирепо летящем, грозящем взорваться, И надо обняться, чтоб вниз не сорваться, А если сорваться — сорваться вдвоем. И море всем топотом, И ветви всем ропотом, И всем своим опытом — пес на цепи… А я тебе шепотом, потом полушепотом, Потом уже молча: «Любимая, спи!»       Пока она в панике пыталась нажать кнопку отмены, Джон услышал слишком много. Бриенна наконец справилась с телефоном, когда песня заканчивалась. — Люби меня, слышишь, люби меня Слышишь, хотя бы во сне. Хотя бы во сне. — Спасибо, Арья, — выдохнула она в трубку, — я люблю тебя.       Она медленно убирала телефон от уха, замерев под взглядом Джона, потому на грани слышимости до нее донесся едва различимый и явно ей не предназначавшийся пассаж Арьи: — Твои бы слова, да в нужные уши…       Джон смотрел на нее неотрывно. — Мне нужно назад. Срочно, — произнесла она, краснея под его взглядом. Джон обреченно вздохнул. — Бриенна, ты уверена?       Во взгляде была мольба. Дай мне надежду, говорили его глаза, не обрывай, мы же стоим на пороге. Надежда, которую она по-честному не могла ему дать. В голове крутилось внезапное, но уместное «я другому отдана и буду век ему верна». — Да. Джон, пожалуйста.       Он понял. В его глазах на мгновение мелькнула мука, но Старки умели прятать эмоции не хуже Ланнистеров — по крайней мере, Джон точно умел. — Возвращаемся, — сказал он водителю, и голос его обрастал льдом прямо на глазах, словно в изморозь на стекле при ускоренной съемке. Недстарковские нотки удавались ему более, чем кому-либо из братьев в этот момент. Он больше не поворачивался к ней, а Бриенна сгорала со стыда, надеясь однажды объяснить ему понятно, почему все именно так. А может, не только ему, но и себе. Порыв уже казался нелепым. — У какого входа останавливать? — спросил шофер. Бри не знала, как будет лучше, но пока она соображала, из пасти Красного Цветка показался Джейме. — Встаем здесь, — сказала она, удивляясь теперь уже властным ноткам у себя. Водитель жестом запросил у Джона подтверждение, и Джон ответил так же лаконично. Встали метрах в десяти, и она вышла из машины, но едва отойдя пару шагов, почувствовала себя беспомощной. Бриенна остановилась под фонарем и посмотрела на Джейме снова, обдумывая свои действия. Что я здесь делаю? Зачем?