Девушка с острова Тарт

«Я не вернусь, — Так говорил когда-то, и туман Глотал мои слова И превращал их в воду. — Я все отдам За продолжение пути Оставлю позади Свою беспечную свободу». Не потерять бы в серебре Ее одну Заветную… Би2 — Серебро       Ему снова снились странные сны. В последнем он видел Бриенну с деревянным мечом в медвежьей яме. Он спрыгнул туда, заслоняя ее, встал перед медведем, видя огромную пасть и мех так близко, расслышал свист арбалета… И проснулся. Он открыл глаза, обнаружил над собой белый больничный потолок и чуть не расхохотался. Я снова сломал руку? Что со мной, черт побери, опять? Ох, он согласен на любую травму, если за ним снова будет ухаживать Бри…       Капельница мерно капала над ним, мысли туманились. В его сне Бри была странно одета в розовые кружева, которые мешали ей двигаться и совсем не украшали. Добровольно она бы так не оделась… Он попытался подняться на локтях, голова замутилась, руки не слушались. Он снова провалился в сон.       Второе пробуждение было более легким. Над ним стояла мама, меняя капельницу. Странно, она редко делала это сама, чаще прибегали девочки или Бри… Мама увидела его глаза и обратилась тихо: — Здесь ты в безопасности. Ты здорово напугал нас с отцом, Джейме, — она присела рядом, взяв его за руку. От ее касания он почувствовал, что память возвращается к нему. Шум в ушах, отчаяние, мгновенное беспамятство, машина в ограждении, балансирующая на краю. Он сам выбрался? Вряд ли. Почему тогда он до сих пор жив? — Ты вспомнил? — она гладила его по руке и смотрела ласково. — Тебя вытащил Подрик Пейн. Он отказался объяснить, как он там отказался. Но он спас тебе жизнь.       Джейме не помнил Подрика, однако его мотив ему был не близок, хоть и понятен. Подрику нравилась Бри, и он вполне мог позаботиться о нем ради нее. Совет да любовь… — Спасибо ему, — без выражения сказал он. — Тебе нужно еще кое-что знать. Тебя привезли быстро, и первым делом узнали родные, и… Бриенна тоже узнала, что ты пытался с собой покончить…       Сердце его забилось бешено, перестало хватать дыхания. Что бы он сделал, узнав такое про нее? — С ней все в порядке? Мама, скажи, что бы там ни было, я должен знать! — он рванулся и понял с возмущением, что руки его и ноги фиксированы бинтами к койке. — Жива, но очень измотана. В том числе твоими поступками. Это нервное истощение, но это пройдет. И оставь в покое бинты — самоубийц в больницах не жалуют. — Я могу ее увидеть? — он бешено захотел коснуться ее волос, обнять и баюкать, пока она не успокоится. — Когда она проснется. Не тревожь ее, имей терпение. Я выторговала вам общую палату и сутки времени. Вы должны поговорить. Больше тянуть нельзя. Расскажи ей все, как есть, и удачи.       Джейме обещал ждать. Голые стены палаты напоминали склеп. Разве что жизнерадостный цвет отвлекал от мыслей о казематах. Зато в голове вились настойчиво воспоминания. Грезы были слишком реальными и, чем черт не шутит, вполне воплотимыми однажды. Осталось пройти унизительную процедуру извинения, но он был готов к ней как никогда прежде.       Много дней подряд Джейме прокручивал в голове важный разговор, надеясь, что вот-вот буквально завтра ему предоставится шанс. И это было странным поведением, поскольку он никогда не готовился в таким вещам, просто стремился обаять собеседника по максимуму и заболтать. Никогда парень не жаловался на подвешенность языка, да и харизма била без промаха. И все-таки хотелось подстраховаться, сделать шпаргалку.       Разумеется, он скажет ей все. Вообще все. Это будет честно. Она от меня ничего не скрывает, значит, надо рассказать ей все, как есть, сделав упор на том, что это в прошлом, что он принадлежит ей, что плохо спит, практически не ест и… хранит верность.       Нет, звучит как-то не очень. Словно я ее беру на жалость. Эх, если бы мы были героями какого-нибудь фантастического боевика, я бы мог открыть ей свой разум, и Бри все бы про него узнала. Не требовалось бы никаких слов, его эмоции, его мысли, его фантазии — все бы вылилось на девушку разом, окружило образами, убедило силой и глубиной переживаний, наполнило безысходной тоской по ней и тягой коснуться. Жаль, что это была банальная затертая реальность, приходилось пользоваться несовершенным человеческим языком.       Чем больше Джейме думал, тем сильнее его охватывал мандраж. Отчего-то раньше он был стопроцентно уверен, что эти переговоры проведет с блеском и легко. Теперь с каждой лишней минутой раздумий его восторженная решимость плавно сползала к усталой обреченности. Внутренний голос предательски нашептывал: «А что если она не станет слушать? Что если авария добила ее, и она решила больше не участвовать в этом бардаке? Что если она просто… больше не любит его?       Да, не может быть такого! Я же до сих пор ее люблю. Я же вот лежу тут, как последний никчемный дурак, придумываю идиотские схемы, которые сделают честь последнему прыщавому юнцу, не умеющему не то что на свидание позвать — у доски стишок ответить не покраснев до корней волос. Ну не должно быть так, чтобы она меня забыла так быстро… Или может?»       Ее каталку привезли только через пару часов. Она еще спала, ее запавшие глазницы были синими, а руки нервно сжимались во сне. Он ждал.       Последние алые лучи заката пронзали сумрак, когда она проснулась. Заворочалась и открыла глаза, озираясь. Потянулась к капельнице, осмотрела катетер, покрутила головой и увидела его. Она расширила глаза и выдохнула от радости: «Жив…» — Благодари Подрика. — Серсея сказала… она сказала… — она начала всхлипывать и не могла остановиться. — Она сказала — ты умер… я …я …тебя убила… — Я сам себя чуть не убил, Бри, — он старался успокоить ее, гася бешеную ненависть к сестре. — Я обезумел, когда понял, что теряю тебя навсегда… — Ты… я… ненавижу тебя… — Бри задыхалась от слез. — Я не верю… не верю твоим словам… — Я заслужил. Я виноват. Господи, как я мечтал тебя снова слышать… говорить с тобой… объяснить. Не верь мне, если хочешь, но и Серсее тогда уж тоже… Она научилась врать раньше, чем ходить… — Ты… и все вы… Ланны… — она зашлась в истерике, и Джейме, испугавшись за нее, дернул кнопку вызова медсестры. Прибежала Джоанна, что-то вколола ей в капельницу и сидела, гладила ее по щекам, утирая слезы. Бри успокоилась, но не заснула. Джоанна встала с кровати. Джейме показалось, что в ее глазах блеснули слезы. — Бриенна, девочка моя, — она говорила с ней так нежно, как никогда не говорила с Серсеей, — я прошу тебя. Он дурак и он тебе врал, но он хороший парень. Просто выслушай. Дай ему сказать все свои объяснения. А дальше уже твое дело… Я прошу лишь милосердия.       Джоанна обернулась к нему, и Джейме понял, что сейчас она о чем-то его попросит… — Джейме, прямо сейчас обещай, что ты не будешь врать Бриенне, — сталь в ее голосе была чистой, голос словно отрезал отжившие части его тела. — Никогда больше. — Обещаю, мама.       Она вздохнула, коснувшись его волос. — Разговаривайте! У вас есть время до рассвета.       И вышла, прикрыв дверь.