Фразу Арьи про то, что Джейме даже мертвого уговорит, Бриенна теперь вспоминала часто. Вопреки всем ее отчаянным репликам и паническим атакам, она все-таки оказалась в Кастерли и жила там уже неделю. Поначалу она была уверена, что не согласится Тайвин. Тайвин согласился. Потом она надеялась на безоговорочный отказ отца. Но и тот дал добро. Ей оставалось лишь смириться, и она честно пыталась.
Утро в львином логове начиналось с завтрака. До этого Бри успевала сделать пару кругов по саду, зайти в тренажерку и принять душ, поскольку вставала очень рано. Ей в целом не очень хорошо спалось в незнакомом доме. Гостевая спальня, которая была в два раза больше ее комнаты по площади, понемногу оживала ее стараниями. В шкаф по чуть-чуть начали переезжать ее вещи.
Постоянно случались какие-то курьезные случаи. В прошлый раз она случайно при Молчаливой Сестре посетовала, что надо было собрать хотя бы лишние джинсы из дома. После школы ее встретил лукаво улыбающийся Джейме на собственном авто и, ничего не объясняя, увез в неизвестном направлении, отвлекая разговорами. Она, возмущенная, под конец поездки обнаружила у входа в ТЦ Молчаливую Сестру, нервно поглядывающую на часы. Они довольно смешно раскланялись с Джейме.
— Пост сдал, пост принял, — подмигнул ей Джейме. — Сколько часов вам надо, леди?
— Часов? — ужаснулась Бриенна. Молчаливая сестра прищурилась.
— Три, — заявила наконец она. — Минимум.
— Удачи, — Джейме улыбнулся Бри ободряюще, поцеловал в щеку и шепнул: — Держись. Ничего не бойся, это не больно.
И его отрезала стеклянная дверь.
У Молчаливой Сестры было свое чувство прекрасного. Девушка смело назвала бы его ланнистерским. Бриенна замечала, что она с восторгом относится к украшениям, но одергивает себя раз за разом. Казалось, пройти мимо витрины ювелирного ей было так же тяжело, как решиться сообщить родственникам о смерти больного. Это было открытием для Бриенны, но не тем, что должно было вызвать отторжение. В конце концов, она была молодой женщиной, еще не начавшей увядать, и ей действительно шли драгоценные камни. Жаль, что она прятала всегда свое главное сокровище — волосы. Лишь однажды мельком Бри видела эту пышную гриву, медово-золотую на отливе, с тугими завитками кудрей, упруго пружинящих о плечи хозяйки. Это было утро долгого трехдневного пересменка, и Бри была удивлена, как хорошо выглядела прическа наставницы после почти трех суток беготни от больного к больному. Локоны она упрямо упрятывала под шапочку, либо так туго собирала в пучок на затылке, что натянутые надо лбом волосы казались струнами на скрипке. Да и одежда ее всегда была максимально закрытой. Юбки до колена, рукава не короче локтя, глухой ворот. Никаких шпилек, разрезов, декольте. Она была очень строга к себе — женщина, заменившая ей мать. Тем страннее было то, что она разрешала персоналу укорачивать халаты и носить высокие каблуки. Бриенна знала, что про ее отделение поговаривали, что у них самые красивые медсестры. Возможно, поэтому они так часто сменялись, уходили в декрет, выходили замуж. Зачастую за тех больных, за которыми ухаживали.
Вот только главной звездой отделения все равно была Молчаливая Сестра. Казалось, даже надень она полностью закрытое платье, длиной до пяток, ее все равно заметят. И если она производила такое впечатление сейчас, какой же она была в юности?
Бри размышляла, пока женщина выбирала маршрут. И наконец начался первый круг ада. Не жалея подопечную, она указала на магазин с платьями.
— День рожденья, — уточнила она,
— Может, не надо? — попыталась протестовать Бриенна. — Мне по-честному нужен спортивный костюм и… не знаю, что-то дома ходить.
Она не знала, как сказать, что в шелке чувствует себя ужасно неуютно, словно голой.
— Хорошо, — сказала Молчаливая Сестра голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Сначала. Платье. Потом. Костюм.
И Бриенна со вздохом согласилась. Определенно, однажды Молчаливая Сестра будет отличной бабушкой… Сначала котлеты доешь, потом компот выпьешь.
Несмотря на многолетнюю привычку говорить односложно, женщина задала консультантам магазина кучу работы. Общалась она большей частью жестами. В какой-то момент вокруг них крутились сразу трое совсем юных небесной красоты созданий с ресницами, создающими сквозняки, тщательно прорисованными стрелками на веках, безупречно вежливые и такие же бестолковые. Наконец, вероятно на подмогу, к ним подошла хозяйка магазина. Скорее всего, она узнала Молчаливую Сестру, поскольку лицо ее вдруг стало бледным. И она начала разгонять девочек в два раза быстрее. Сестра тоже, казалось, узнала женщину и обрадовалась ей. Руки ее замелькали быстрее. Бриенна как раз примеряла золотистое платье до колена с высоко закрывающим горло узким воротом.
— Короче, — махнула МС в сторону своей нежданной помощницы и приложила ладонь к подолу платья.
— На ладонь? — уточнила та, получила в ответ кивок и унеслась за следующим пыточным образцом.
— Может, не надо? — пыталась протестовать Бри. — Я открываю только колено, и то недавно.
Женщина нахмурилась, показала ей на отражение в зеркале и махнула вертикально кистью, отслеживая ее ногу от бедра до пятки.
— Показать, — жестко отрезала она. — Без вариантов.
Спорить с человеком, объясняющимся с тобой рубленными командами, давно имеющим в подчинении целое отделение, с жестким волевым характером делом было провальным с самого начала. В какой-то момент Бри почувствовала опустошение, почти апатию. Как куклу наряжает… Меня никто не спросит, но потом ее взгляд остановился на темно-синем платье-футляре, и она шагнула к нему сама. Молния, вторая. Из зеркала на нее глядел словно другой человек. Эта девушка в синем могла себе позволить мини, и ее невозможно было в этом обвинить.
— Цвет твой, — отметила Молчаливая Сестра. — Для школы.
— Э, у нас планы на два платья? — испугалась Бриенна. Та со вздохом раскрыла смартфон с написанным списком. В нем значились два платья, костюм, белье, пижама и перерыв на еду. — Я вовсе не уверена, что мне столько всего надо! Я же не собираюсь долго жить в Кастерли. И потом, извините, но ведь деньги…
— Тайвин, — жестко отрезала Джоанна. — Или я. Оплатим. Не проблема.
— Я что, и отказаться не могу? — Бриенна почувствовала себя загнанной в угол и решила напоследок оказать сопротивление.
— Можешь, — пожала плечами женщина. — Но зачем? Наслаждайся.
В тот день они облазили весь чертов магазин, казалось, от подвала до чердака. Перекусов им понадобилось два, а Джейме забрал оттуда лишь одну Бриенну, и только для того, чтобы, дотащив кучу пакетов, сложить перед гардеробом гостевой спальни и отбыть, с заботой пожелав спокойной ночи. Тем вечером она даже пропустила вечерние посиделки в спальне Тириона с непременными композициям на фортепиано от хозяина комнаты и ее пением. Даже разобрать покупки не было сил, она лишь аккуратно перенесла пакеты в шкаф и заснула, кажется, до того, как ее голова коснулась подушки, еще в полете.
Утро в Кастерли было, как и всегда, началом битвы за рассудок. Проверить одежду, сочетаемость, волосы, лицо, руки так, словно от малейшей ее ошибки зависели судьбы мира. Собственно, так и было. Она уже стала неоднократно мишенью для обидных шуточек партии Серсеи, ее подружек и прочих подхалимов. Сама же львица могла явиться на завтрак хоть в одном халате и босой, но все одно оставалась неотразимой. У Джейме явно было что сказать на этот счет и по части морали поступка, и по остальному ее поведению, но он сдерживался, и Бри была ему благодарна. Разумеется, как она и подозревала, он пытался не провоцировать сестру на конфликт с Бриенной, поэтому был с той первой подчеркнуто вежлив и мягок, да только вторая от этого, казалось, получала удвоенную порцию тычков и упреков. Сам факт наличия в Кастерли Бриенны доводил Серсею до взрывоопасного состояния. Тирион как-то сказал, что всегда мечтал повесить на дверь сестры табличку из какого-нибудь леса, типа «Спички детям не игрушка», да все выбрать более удачную формулировку не мог. На что Джейме заметил ему между делом, что месть Серсеи была бы так изощренна, что младший бы расхлебывал ее многие годы. Да и вычислила бы она его быстро. Младший брат и старшая сестра находились постоянно в состоянии холодной войны, но регулярно вспыхивали пограничные стычки, а главным миротворцем был Джейме, сейчас занятый попытками оградить Бриенну от Серсеи, что автоматически приводило ее на сторону Тириона. Впрочем, она была довольна такой расстановкой сил. Иногда ей даже казалось, что ей симпатизирует все семейство Кивана — даже Лансель, не говоря уже о Дафне.
Последняя с удовольствием приняла помощь Бри в укладывании детей. Как-то так вышло, что самые младшие ланнистята были вверены ее заботам. Как свои, так и чужие дети требовали сказок на ночь. Детей в особняке было много, а родители все сплошь были серьезными людьми на важных должностях. Часто малыши видели их только по выходным. Потому самые маленькие детки — те, кому было что-то больше трех, но меньше семи лет — спали в большой общей спальне, словно в небольшом детском саду. Когда Бри об этом узнала, ей это вдруг напомнило о детском отделении больницы, малышах-отказниках, и она немедленно решила их навестить. Был вечер, Дафна устало читала книжку малышам, клюя носом. Бри, сопровождаемая Джейме, пришла, вызвав всплеск волнения и, как следствие, неудовольствие главной, пусть и добровольной, воспитательницы.
— Хотите колыбельную? — предложила она, чтобы загладить свою вину. Дети зашептались, а потом самый бойкий мальчишка спросил:
— А какую ты знаешь, тетя?
— Вы, — поправила его Дафна, — тетя Бриенна может вам спеть одну песню. А потом спать.
— У меня есть любимая песня про слоненка. В детстве мне пела ее мама, а когда не могла — включала мне пластинку с ней. А теперь накрывайтесь потеплее и слушайте, — начала Бри, стараясь сама себя успокоить. У нее когда-то был опыт с чужими и своими сестренками.
Дети зашушукались, заворочались и наконец улеглись. Бриенна села в центре спальни и тихонько запела:
Жил да был слонёночек упрямый,
Очень славно жил да поживал.
Он, конечно, звал слониху мамой,
Он слона, конечно, папой звал.
Баю-бай, баю-бай, Венди…
Баю-бай, баю-бай, Венди…
Стал слоном слонёнок понемножку,
И за деткой мама не видна.
Но упрямо называют крошкой
Мама с папой взрослого слона.
Баю-бай, баю-бай, Венди…
Баю-бай, баю-бай, Венди…
Ночь настала. Спите, спите, дети.
Вам приснится много сладких снов.
Но прошу вас — ни за что на свете
Не зовите крошками слонов.
Баю-бай, баю-бай, Венди.
Малышня заснула, а старшие шепотом попросили еще. Она спела еще две или три песенки, когда все утихомирились. Дафна вышла с ней из спальни, тихо притворив дверь, и сказала в коридоре:
— Сама чуть не заснула. Вот что, юная леди, не хотите ли иногда приходить к этим маленьким надоедам и петь им на ночь?
— Конечно, хочу, — улыбнулась Бриенна. — Когда дежурства не будет.
С тех пор у Бриенны появилось маленькое, но важное дело. Малявочки быстро выучили ее имя, и теперь, встречая ее в коридорах, здоровались, радуя и временами заставляя чувствовать себя неловко. Она не была готова так быстро обрести здесь семью, но с другой стороны, ее тянуло к этому слишком сильно, ведь она всегда жила именно в такой домашней обстановке, в толпе детей и общем радушии взрослых. Тарт был ее плотью и кровью, его традиции, ее детство. Мама, брат, сестры. Сердце сжималось, когда она думала, каково ее отцу одному без нее сейчас. Хотя в последнее время отец с удовольствием рассказывал о работе, которая ему по-настоящему нравилась. Селвин Тарт не умел работать вполсилы, все доводил до конца, был патологически честен и справедлив до мозга костей. Возможно, поэтому его карьера в корпорации Баратеона так быстро пошла в гору.
***
На утро после большого шоппинга Бриенна с особым ожесточением провела утреннюю тренировку, пытаясь справится с беспокойством. Новый костюм движений не стеснял, да и в кои-то веки был компромиссом между идеями Молчаливой Сестры и ее желаниями. Светло-желтые брюки и алая куртка с золотистыми лампасами. Странно, но ей шли ланнистерские цвета в таком виде, и она набралась храбрости выйти на завтрак в платье. И пойти потом в нем в школу.
— Если твои единственные джинсы испачкались, это еще не повод рядиться в платье, — полушепотом произнесла Серсея в сторону Ланселя с самым невиннейшим видом. Бриенна, разумеется, вспыхнула, как мак. Откроешь тут ноги выше колена, как же. Платье наденешь — уже высшая мера.
— Детка, тебе очень идет, — подмигнула ей Дафна через стол, — правда, Киван?
— Да, синий тебе к лицу, — не колеблясь ответил ее супруг.
Серсея метнула на них гневный взгляд, который махом был возвращен Ланселю. Тот же сохранял нейтралитет почти до конца завтрака, не выдержав лишь в самом конце.
— Смотри, не перестарайся, Бриенна, — произнес он с участливым видом. — А то начнется, «ах, у меня сломался ноготь, я играть не могу»…
— Не переживай, — вступился Джейме, — Она обещала мне не сыпать обломки ее ногтей на твою голову при атаке. Правда же, Бри?
— Да, — подтвердила Бри, — я постараюсь.
— Вот и умничка, — похвалил ее Джейме, беря за руку. — Вы как хотите, а мы поехали.
— Общей машиной, — покачал головой отец. — Твой пежо отгонят в сервис.
— Разумеется, отец, спасибо за заботу, — улыбнулся Джейме.
— Какой Джейме стал пластилиновый, как маргарин, — шикнула Серсея. — Простите — спасибо — пожалуйста. Смотри, как бы солнышком не припекло бочок, и растаешь, как последняя Снегурочка.
— Я тоже люблю тебя, дорогая сестрица, — заверил ее в ответ Джейме. А потом притянул Бри, быстро шепнув на ухо своей девушке: — Уходим быстро, и у нас все шансы занять последнее двойное сидение в минивене. Я за тобой, бегом.
***
Они сидели бок о бок. Правое бедро Бриенны горело от прикосновения ноги Джейме. Его рука была перекинута через ее плечи, обнимая словно неплотно наброшенная шаль. В ушах продолжалась трагедия Шекспира — один наушник у нее, второй у Джейме. Ей оставалось всего ничего до последней возможности сдать эту тему литератору.
Какие-то живительные силы
Меня как будто носят над землей.
Я видел сон. Ко мне жена явилась,
А я был мёртв и, мёртвый, наблюдал.
И вдруг от жарких губ её я ожил
И был провозглашён царём земли.
О, как живит любовь на самом деле,
Когда так оживляет мысль о ней!
Шумный вдох донесся спереди, потом в просвете над сидениями золотоволосая голова Серсеи легла на плечо Ланселя. Тонкая рука, небрежно заброшенная на его плечи, вплелась в кудри. Даже просто смотреть на то, что делала эта девушка, казалось непристойным. Бриенна видела, как сжал оба кулака Джейме, как дрожь прошла по его телу, заставляя мышцы напрягаться. Она не знала, чем сможет помочь, потому просто накрыла ладонью ближнюю его руку. Джейме помедлил, а потом осторожно развернул свою кисть под ее так, что руки оказались ладонь к ладони. Они осторожно переплели пальцы. Бри глянула озабоченно на Джейме. Тот прикрыл глаза второй рукой, медленно сжимая и разжимая пальцы в их сплетенной хватке.
Ты так убог — и жизнью дорожишь?
Провалы щёк твоих — живая повесть
О голоде, горящие глаза —
Об униженьях. Нищета согнула
Тебя в дугу. Свет не в ладах с тобой.
Его закон — не твой. Его обычай
Не даст тебе богатства. Ну так что ж?
Рассорься с миром, сделай беззаконье,
Спрячь эти деньги и разбогатей.
Медленно Бриенна, решившись, потянулась губами к щеке Джейме, осторожно запечатлела поцелуй на его скуле и отодвинулась назад прежде, чем он успел что-то сделать. Ее поцелуй должен был означать «я с тобой», надеялась она, что он поймет. В ответ он чуть сильнее зажал их сплетенные пальцы.
Вот золото, гораздо больший яд
И корень пущих зол и преступлений,
Чем этот безобидный порошок.
Не ты, а я даю тебе отраву.
