Твои стада бегут волнами по склонам гор, Мой желанный. Поет трава, в свои шелка вобрав весь свет Шального солнца, солнце и меня опалило всю Я как из меди… Это песня — солнце тех, кто спит во мраке… «Суламифь» И. Богушевская
— Спасибо, — буркнула Арья, возвращая муфту. Санса посмотрела на нее с интересом. Она отнюдь не ждала сестру на пороге спальни этим утром. Арья заходила все чаще в последнее время, и это начинало интриговать. Девушка протянула руку, забирая свое сокровище. Арье всегда нравились ее одежда, игрушки, но то, что она с ними делала… Кукол она разбирала на запчасти, а потом собирала так, что оставалось много деталей. Одежда приходила в негодность. Давным давно мама Кейтилин оставила попытки привить младшей любовь к порядку, столь присущую старшей. Не иначе, как в помутнении рассудка была причина того, что она так легко рассталась с этой вещью. Муфта была любимой, подарком отца. Санса могла ее заменить, но так по-глупому терять хорошую деталь гардероба ей было обидно. — Не за что, — улыбнулась она, довольная тем, что муфта не потерялась. Она сдержалась, чтобы не начать осматривать ее немедленно при младшей. В этих ее попытках общения было много бестолкового, но что-то все же цепляло ее душу. Трогало так, что в носу временами щипало. — Я там, — вдруг произнесла Арья, показывая пальцем на муфту, — изнутри подкладка… Не знаю, как это вышло, прости меня. Санса в ужасе развернула муфту боком и заглянула внутрь. По шву в месте примыкания меха было распорото около сантиметра шва, так что проваливались два пальца по первую фалангу. Она подняла глаза на сестру. Та застыла в напряженной позе, словно хотела сбежать, но что-то ее останавливало. Дикий волчонок, стащивший и испортивший чужое, но готовый к трепке. Санса вздохнула и рассмеялась: — Не переживай, там так и было сразу. Арья недоверчиво уставилась на нее. — Ты серьезно? Я не верю, что у тебя может быть дырка на одежде… — Не говори никому, — очень серьезно сказала Санса, запуская руку в муфту. — Когда я нервничаю, я ногтем провожу по шву… И вот он порвался. — Еще бы, твоими ногтями можно дичь потрошить играючи, — пробормотала Арья, в ужасе глядя на ее ногти, ярко окрашенные в голубой. — Ой, прости, я хотела просто сказать… — Да, я знаю, как ты относишься к маникюру, — отмела ее извинения Санса. — Мне нравится. — Мне тоже, — очень тихо прошептала Арья. — Ну, я пойду. — Эм, Арья, — произнесла старшая, перехватывая девочку за руку. — Насчет ногтей. Не обязательно делать такую длину, можно чуть длиннее пальцев и покрасить прозрачным лаком. — М, нет, не знаю, нет, — запротестовала Арья, пятясь к двери. Черт, напугала. — Я же в волейбол играю, как я с ногтями! — Слушай, мы на эту тему говорили с Бри, — пошла с козыря Санса. — Если мы сможем ей сделать ногти удобной длины для волейбола, может, потом попробуем с твоими? Она опешила, но пятиться перестала. — Хорошо, — наконец произнесла Арья. Глаза у нее при этом были как блюдца. Санса едва сдерживалась, но старалась сохранять лицо. Наконец, они распрощались на пороге комнаты, и девушка устало прислонилась к своей двери изнутри, удерживая на лице ухмылку. Никогда бы не подумала, что эта бесстрашная драчунья испугается такой ерунды, как маникюр. С другой стороны, столько воплей, сколько было при мытье маленькой Арьи и расчесывании, не бывало даже от кошек. Подавив желание громко расхохотаться, Санса отлипла от двери и начала собирать все вещи на выход. Муфту она решила оставить дома, выбрав на этот раз в пользу замшевых зеленых перчаток с шитьем вдоль раструба. Они хорошо дополняли сапожки и короткий пуховик. В школу не стоило ходить во всем лучшем, что бы там ни думали себе всякие Ланнистеры. Что проку в норковой шубе, если ее могут украсть из раздевалки или обляпать краской при ремонте? Девушка спустилась в холл, пытаясь найти в необъятном шкафу общей гардеробной свой пуховик, и взгляд ее наткнулся на торчащие из карманов варежки Сандора. Она была совершенно очарована их грубой простой красотой. Крупная вязка, делавшая их объемными, и натуральная шерсть, судя по колкости. Если их вязал кто-то из родственников Сандора, то он явно был мастером — черный узор из бегущих собак был вышит с любовью. Машинально она сунула в одну из них руку, да так и осталась. Второй рукой она осторожно достала мобильный и написала хозяину варежек: — Твои варежки по-прежнему у меня. Он не ответил сразу же. Может быть, не видел — шел в школу. Она помедлила, не зная, что теперь делать. Наконец, она выдернула из карманов и положила в сумку обе пары — и свои замшевые, и его вязаные. Дверь с крыльца бухнула, и ее окликнул Робб. — Санса, утро доброе, а мы ждем только тебя, — брат был как-то непривычно растерян. Он мазнул взглядом по ее раскрытой сумке и, конечно, заметил варежки, но промолчал. Роберт поднял на нее свой пронзительный голубой взгляд и спросил: — Тебе помощь нужна? — Я готова, — улыбнулась она. В зеркале они отражались вдвоем — рыжие, голубоглазые, очень похожие. Почти близнецы, но такие разные. — Пойдем. Она сидела в несущемся авто на переднем сидении, глядя на заснеженные поля по краям дороги, и все ждала. Сандор не обязан отвечать, уговаривала девушка себя. Я даже не знаю, как близко от школы он живет. Может, сейчас он просто не слышит телефон, вот и все. Однако все эти успокоительные мысли лишь приглушали беспокойство, а когда мобильный дрогнул в ее руках, Санса чуть не уронила его на пол, от неожиданности схватив вместо аппарата воздух вдруг переставшими слушаться руками. — Твои варежки по-прежнему у меня. — Ничего страшного.***
Он бежал по утреннему снегу, продираясь сквозь наметенные сугробы. У Гриши была куча каких-то суперважных дел прямо с утра, непонятных младшему, да и не был он его нянькой, в конце концов. Сандор шел в школу один, боролся со стихией один и был от этого счастлив. Его маленькая тайна, за ночь ставшая огромной, казалось, распирала его изнутри, расправляя плечи, заполняя его под завязку радостью, словно воздух в надуваемом матрасе, заполняя все самые мелкие складки и отдаленные уголки его потрепанной шкуры. Жизнь имела смысл! Каждое мгновение рядом с Сансой Старк было памятным, но два — особенно. Ее огромные потерянные глаза, когда он тихо подошел сзади, обогнув новогоднюю ель. И нежный, почти ласковый взгляд, когда он уже отвел ее в машину и наблюдал через порог, завороженный своей снегурочкой, как малыш витриной игрушечного магазина. Она была потрясающе хороша. Как самая красивая в мире елочная игрушка. Казалось, изнутри девушки идет свет, проливаясь сквозь глаза, омывает мир теплым касанием, окрашивает отсветами медные волосы… Сандор мог смотреть на нее бесконечно, даже когда ее не было рядом. Ее образ всегда был на внутренней поверхности его век, тайный и дразнящий. Рюкзак постоянно сползал с плеча. Придерживать его обветренной рукой было неприятно. Сандор никогда в этом не признавался, но ему было проще выдержать упавший на ногу кирпич или удар кулака, чем царапину или ссадину. На холод его руки тоже реагировали мгновенно и жестко. Зуд, словно провели шкуркой-нулевкой, а вслед за ним онемение распространялись от кисти вглубь, в недра защищенного рукава. Казалось, что чесалась не только ладонь, а все тело, искусанное белыми мухами. Рюкзак снова слетел с плеча, и он со вздохом его поднял на место. Он мог бы нести его в руке, если б они так не мерзли, да и провод наушников не дотягивался до ушей. Впрочем, за воем ветра музыку почти не было слышно — лишь глухие удары баса задавали темп его движению. Он любил временами наигрывать на басу некоторые партии. Когда-то он с друзьями Грига играл в группе, пока мальцы не разъехались кто куда — учиться дальше, поступать или и того хуже. Сандор скучал по тем временам, но в новую группу не спешил. Он сам не знал толком, что бы хотел играть теперь. Бас висел над кроватью как напоминание о том, что в жизни есть не только волейбол. И Санса Старк. В наушниках пиликнуло. Или показалось? Сандор, чертыхаясь, достал телефон из внутреннего кармана рюкзака, дуя на руки. Черт, так я первый урок только отогреваться буду… — Твои варежки по-прежнему у меня. Его лицо расколола идиотская улыбка. Девочка, все, что угодно для тебя, а ты про какие-то варежки… Он подул на ладони, прикинул, нет ли где укрытия, но как назло пустырь, которым он шел, был длинным. Сандор размял пальцы и медленно, старательно попадая по клавишам, вывел: — Ничего страшного. Он окинул взглядом экран. Она может ответить, но он замерзнет ждать и лишится рук, как какой-нибудь покоритель севера. Дурацкая, нелепая гибель из-за рыжей девчонки, вконец сведшей его с ума. Сандор отмахнулся и решил уже закинуть телефон в карман, когда экран расцвел новым сообщением: — Твои варежки меня согрели, но кто тебя согревает? Ему мерещится? Девчонка заигрывает? С ним? Он определенно отморозил себе руки по самые мозги. Пальцы свело судорогой. Он постарался напечатать ответ, отправил и забросил телефон в сумку. Хватит открытий этим утром. Дойду до школы, там все решу…***
— Твои варежки по-прежнему у меня. — Ничего страшного. Она помедлила немного и, окрыленная его ответом, напечатала прежде, чем успела обдумать текст: — Твои варежки меня согрели, но кто тебя согревает? Он печатал долго. Девушка следила с замиранием сердца, как мигали по экрану точки, напоминающие об этом, не в силах оторваться. Наконец появился совсем короткий текст: — Мне и так тепло. Санса удивилась, зависнув над телефоном подрагивающими пальцами, когда экран снова осветило предупреждение. Он опять печатал. И она решила дождаться, хотя с полсотни разных реплик крутились у нее на кончиках пальцев. — Хорошо покатались. Санса улыбнулась от этого «хорошо» и дала пальцам коснуться экрана. — Да, мне тоже понравилось. Как же так, тебе тепло, хотя твои варежки у меня? Он прислал в ответ смайлик. И снова принялся мучительно долго печатать. Почему ж так медленно? — Греюсь на расстоянии. Девушке стало жарко. Она прижала ладонь к щеке, включила камеру и посмотрела на себя. Никакого зеркальца не надо с этими смартфонами… Так и есть, щеки начинали алеть. Ее было несложно вогнать в краску, но отчего-то именно теперь ей хотелось скрыть свое состояние. Сохранить в тайне, не дать никому сунуть любопытный нос в ее дела. Благо, на задних сидениях шла оживленная дискуссия, посвященная грядущей тренировке. Она вернула смайлик с пылающими щеками. — Ты свободна сегодня вечером? — появилось на экране вдруг быстро-быстро. Никогда он не печатал с такой скоростью. Он ее куда-то позовет? Без всякой камеры было ясно, что щеки пламенеют все ярче. Санса занервничала. Ответить «да»? А если он предложит что-то… Ох, как же ему не отказать, но уточнить? Пока она размышляла, на экране появились еще две строки, все решившие. — Пойдем в кино? — Давай. Только я ужастики не люблю, я их боюсь. — Хорошо. А что любишь?***
Он не был силен в переписках, мысли вообще сложно уживались в его голове. Вот на площадке он сразу все понимал, и объяснял толково, и действовал. А учеба…. А еще он легко терял мысль. Пары сообщений от Сансы еще до начала занятий хватило на то, чтобы полностью вывести его из равновесия и толкнуть обалдело на безумный поступок. Он позвал ее в кино. Черт, черт, черт, только не отказывай… — Пойдем в кино? — Давай. Только я ужастики не люблю, я их боюсь. — Хорошо. А что любишь? — Мелодрамы. Мультфильмы. Детективы. В конце концов, какая разница что с ней смотреть. Да, было бы неплохо обсудить фильм, да только из него такой собеседник… Они встретились перед кассами. Точеная фигурка на каблучках — зеленая и рыжая. Волосы заколоты назад в высокий хвост и стелятся по плечам лентами. Она улыбнулась Сандору и взяла под руку так легко, словно всегда так ходила. Рядом с ней он чувствует себя огромным. Рядом с ней он чувствует себя нужным, и наплевать на все остальное. Сандор не помнил, о чем был фильм. Он не смотрел на экран с того момента, как она издала первый вскрик то ли радости, то ли восторга. Парень повернулся к ней. Лицо девушки было воодушевленным, глаза широко открыты, как и рот. Она переживала каждую сцену так, словно сама в ней участвовала. Он было решил, что она засекла его наблюдение, когда девушка машинально вжала руку в подлокотник, на котором уже обитала его ладонь. Их руки переплелись так крепко, что у него на какое-то время сбилось дыхание. Девчонка, ну что ты со мной делаешь?***
Полутемный кинозал, громкая музыка. Кино ее захватило, как обычно, и она только к финальным титрам поняла, что ее рука давным давно лежит в руке Сандора. Ее это смутило, но когда она повернулась к нему, чтобы спросить, как ему кино, столкнулась с таким обожающим взглядом. Что-то подсказывало девушке, что он смотрел скорее на нее, чем на экран, но проверять свою гипотезу ей совсем не хотелось. Слишком ей хотелось верить в свою догадку. — Я провожу тебя до дома, — сказал он так, словно вариантов у нее не осталось. Санса занервничала, но в то же время ей хотелось кричать «провожай!» — Я живу… довольно далеко и поеду на такси, — уточнила она, глядя на него виноватым взглядом. Извини. — Да, я знаю, что Винтерфелл за чертой города, — сказал Сандор так, словно бывал у них в гостях. — Я бывал там однажды. Весной очень красиво. — Зимой тоже, — улыбнулась Санса. Сзади прошуршали шины, резко остановился вольк. Девушка собралась прощаться, перехватила перчатки в одну руку и вдруг поняла, что чего-то не хватает, и воскликнула, распахивая глаза: — Сумка! — Оставила в зале? — ужаснулся Сандор, беря ее за руку. — Бегом! И они побежали назад. Санса была настолько испугана, что лишь пробежав почти пол километра до зала по гулким коридорам торгового центра, поняла, что никогда так быстро не бегала на каблуках. Слава богам, это были не шпильки, а банальный устойчивый каблук. Сандор оказался расторопнее, чем она ожидала — сумел найти человека, который открыл уже запертый зал, включил свет и проводил их усмешкой. Мол, что взять с молодых бездельников. Каблуки гулко цокали по полу. Над ними гас свет, оставалось все меньше и меньше ламп, только дорожка вдоль стен горела маленькими круглыми маяками с расстоянием в хороший большой шаг. Как у Сандора. Санса пыталась идти с его скоростью, но это удавалось ей с трудом. — Устала, — выдохнула она, наконец. Он немедленно остановился, подавая ей руку. — Прости, я машинально, — Сандор посмотрел на нее. — Ты быстро бегаешь на каблуках. Первый раз такое видел. — А я и бежала на каблуках первый раз, — ответила Санса, и оба вдруг рассмеялись легко. Девушка крепче перехватила его за руку, обходя какую-то выбоину или уступ, но недостаточно занесла ногу. Уже летя вперед, она почувствовала крепкую хватку вокруг своих плеч, когда земля уже ушла из-под ног. Он меня поймал, он держит меня на весу, забилось в ее голове. Сандор медленно опустил ее обратно, ставя на ноги. Его лицо так близко от нее, только глаза поблескивают в полумраке, и он говорит: — Осторожнее, маленькая. Маленькая-маленькая-маленькая, эхо в голове. Бабочки в животе. Ей кажется, что за его плечами там, наверху, зажигаются звезды, хотя она никак не может их видеть. Он по-прежнему держит ее в объятиях, она смотрит на него, запрокинув голову. Мгновение, второе, третье, они смотрят друг на друга, не зная, стоит ли шагать дальше. Мироздание ждет, дыша в затылки, а потом, как шкодная, усталая и бесконечно мудрая сущность, легонько подталкивает их друг к другу. Губы встречаются осторожно, едва соприкасаясь, Ее шатнуло вперед. Поцелуй что-то освободил внутри, словно она до этого была совсем другим человеком. Такая малость — и вдруг острое желание быть рядом, прижаться целиком и никогда-никогда не отпускать его. Он удержал. Хватка стала прочнее, голова закружилась. Они разорвали поцелуй вдруг, словно испугавшись. Ей казалось, что в небе над его головой начал таять золотой гриб салюта. Она стояла, замерев в его объятиях. Сбежать или остаться. Лицо она опустила, невыносимо было больше вглядываться в бездну. — Прости, я не хотел, — прогрохотал он глухо над ней куда-то в макушку. — Все в порядке, — прошептала она как могла громко, не смея поднять глаза. Он услышал, поняла она по судорожному вдоху. Они стояли молча какое-то время, а потом Сандор уверенно разорвал их руки и сказал: — Пойдем. Санса шла медленно, опираясь на его руку. Он приноравливался к ее шагам. Такси, которое было не совсем такси, терпеливо ждало хозяйку. Водитель, завидев их, бросил курить, нырнул внутрь авто и завел мотор. Санса остановилась в шаге от машины и обернулась к спутнику. Ночь была темной, ветреной и облачной, но завесу туч разорвало ненадолго. Погода определенно была за то, чтобы она увидела лицо парня в этот миг. Освещенный луной, Сандор был прекрасен. — Хорошо сходили, — вежливо сказала ему девушка, не зная, что еще можно сказать. — Да, — согласился он, стоя рядом. У него, похоже, тоже не было слов. И вдруг сделал к ней тот малый шаг, что разделял их тела, и порывисто обнял. На этот раз ее ноги не отрывались от земли. Объятье Сандора было крепким, Сансе казалось, что ее обнимает весь мир. А потом так же неожиданно он отпустил ее, словно смутившись своего порыва. — До завтра, — улыбнулась ему Санса. — Пока, — ответил он, поднимая ладонь.***
Когда она влетела в его руки, споткнувшись на своих маленьких острых копытцах, Сандор сгреб ее машинально. А потом долго раздумывал, как бы так и держать ее, не отпуская вниз. Он видел ее лицо только контуром, но по запаху ее дыхания — мандариновому и сладкому — угадал, как близко их лица. И не смог отстраниться. Его губы накрыли ее медленно, словно в темноте подъезда на ощупь он пытался подобрать ключ из связки к замочной скважине. Вот только ключик был всего один и он подошел сразу. Когда-то в детстве они с пацанами залезли на спор в распределительный щиток. Одного парня здорово дернуло, а Сандора лишь слегка укусило током. Сейчас же ему казалось, что через макушку в его голову ударила молния, прошла сквозь, и теперь его ступни дымятся. Ее губы были сладкими, они манили и обжигали, и в то же время не было ничего более невинного, чем это касание. Он мог поклясться, что никогда до этого времени так осторожно никого не целовал, и никогда его так не накрывало, даже в самый первый раз. Он нашел в себе силы разъединить руки. И это было непросто. И вот они идут как ни в чем не бывало. Сандор пьян от эйфории, хотя ничего же не произошло? Отчего затуманенный мозг так тупит? У машины она обернулась и вежливо, как истинная леди Старк, произнесла: — Хорошо сходили. Сердце гулко билось о ребра и вдруг вырвалось из груди. — Да, — ответил он и обнял ее неожиданно и для нее, и для себя. Так, словно она уедет сейчас от него навсегда. Ее горячие губы дохнули ему куда-то в ухо, когда он сомкнулся вокруг ее плечей. Такая маленькая хрупкая девчонка. Птичка. Пташка. — До завтра. Он не помнил, когда отстранился. Просто сделал это, и все. — Пока. Он поднял руку, прощаясь. Санса грациозно опустилась на сидение машины, подобрала ножки ближе, втягивая во тьму салона. Как маленькая улиточка рожки… Она улыбнулась ему через окно и машина полетела…***
Отец ждал его на крыльце. И курил, скорее всего, не первую. Ждал. Хм. — Так поздно? — утвердительно произнес он. — В кино был. Мать в курсе? — уточнил Сандор. Он скрестил руки на груди, опираясь на столб крыльца. Будет разговор, понял он. — Да, я знаю. И… — отец затянулся, выпустил дым, а потом продолжил, — Парень, я был не прав, вот что я думаю. Мы с матерью оба. И ты глазастее, чем кажешься. Да, впрочем, мы всегда знали, что ты умник, Сандор, хоть и в учебе не блещешь. Не всем, чай, науку-то двигать, кто-то и кофе варить должен, и трусы шить… — Бать, давай к делу? — оборвал его Сандор. — Спать надо, завтра тренировка. — Да, мы рады, что обознались. Что твоя зазноба не Серсея, — отец пристально посмотрел на него. Сандор стоял, боясь пошевелиться. — Но ты должен понимать… Санса Старк — хорошая девочка. Нечего и сравнивать, но она не про тебя. Не твоего круга, понимаешь. — Не моего, — отрезал Сандор. — Но я без нее — не я.