Девушка с острова Тарт

Это была такая хорошая идея – бьется в его воспаленном мозгу. Такой прекрасный повод поговорить с этой бабой про волейбол. К черту волейбол, моя рука! Золло, ублюдок, я его изобью так, что… Угу, да, когда рука срастется… Если она срастется. Мысли бежали сквозь голову сплошным потоком, казалось, мир взорвался и разлетелся красными ошметками по стенам палаты. В руке пульсировала боль, но страшнее была ледяная свинцовая апатия, которая накатывала на него при мысли о будущем. Нет руки – нет волейбола – нет карьеры – нет ничего… Но страшнее то, что отец будет недоволен. Это просто непереносимо. Его руки сами собой начали сжиматься в кулаки, и Джейме ощутил резкую боль в правой. В комнате словно бы похолодало, он почувствовал кожей движение воздуха, понял, что лежит, попытался сесть, но не смог двинуться. Разозлившись, он завыл как раненый зверь и начал вслух поносить весь мир. В поле его зрения появилась женщина в белом. Она положила ему на лоб что-то влажное, затем подержала за руку, прижала палец к губам, очень серьезно посмотрела на него и спросила: – Имя? – Дж… кхе… Джейме, – голос не слушался, в горле першило, – Джейме Ланнистер. Глаза смотрели на него грустно и понимающе, но их обладательница молчала. Она осмотрела его лицо так цепко, словно искала мелкую занозу. – Больно? – Да! Он хотел закричать и орать бесконечно, но сил совсем не было. В изнеможении он закрыл глаза и пожелал никогда больше их не открывать. Это было странное гнетущее состояние, когда все попытки чего-то захотеть упирались в свинцовое «а зачем?». Апатия плотно окутала его своими серыми крыльями и начала смыкаться над ним. В отдалении послышались голоса. – Права. Иди. Что-то щекочущее память было в этом голосе и в этих глазах, но он не мог это уловить. Ему мерещился запах молока и меда, незатейливый мотивчик и теплые руки на здоровой руке. Он заплакал. Когда он открыл глаза, рядом сидела Бриенна. Что ж, хотя бы теплые руки ему не мерещились, они только что вытирали пот с его лба. – Тебе сейчас станет легче, – сказала она. – Я попросила начать обезболивать, когда ты очнулся. – Господи, какая дура! Дура! – хотелось ему закричать. – Какая разница теперь… Все ерунда. Я – никто. Теперь никто. Вместо этого он набрался храбрости и приготовился к неизбежному: – Отец знает? – Да, он был здесь перед операцией. Скоро снова приедет. Я обещала позвонить ему, когда ты очнешься. – Подожди звонить. Я должен прийти в себя сначала. – Он волнуется за тебя. Не надо заставлять его ждать. О, да, волнуется за свои капиталы – как это похоже на отца, подумал Джейме. Все есть инвестиция, любил говаривать его отец. А дети – главная из них. Поэтому семья прежде всего… И что я скажу ему... Что? Он не заметил, как начал говорить вслух, а потом и перешел на крик. – Папа, я – неудачный проект. Я прогорел, папа. Смотри, это была моя золотая рука, я был лучшим игроком нашей сборной с черт знает каких времен, у меня было будущее. И вот, кукиш тебе с маслом, а не будущее! Я тебя подвел, все равно, что предал. Я никто и не заслуживаю жить. – Не говори так, Джейме. Он все равно любит тебя. Все родители любят своих детей, – уверенно сказала Бриенна, беря его за руку. Господи, из всех дур этого мира ты послал мне самую наивную, да еще и в теле мужика! – Ты не знаешь моего отца. Ты вообще ничего не знаешь. И что ты тут делаешь, кстати, столько времени? Влюбилась и нянчишься? – зло воскликнул Джейме, Девушка распахнула глаза и зажала рот рукой от удивления. Лицо ее начало заливаться краской. Она убрала от лица руку и проговорила: – Я здесь работаю волонтером в ночную смену. Персонала не хватает. – И что, в ночную смену сюда прибыл только я? – Нет. Не только, – грустно сказала она и ушла. Джейме обессиленно откинулся на подушки. Черт с ней и со всем этим гребаным миром. Но заводить себя перед разговором с отцом не стоило.