Я стеснительно приклоняла голову перед имбринами, которые как, оказалось приняли меня за свою. Здесь были все. Моя тётя, Мисс Королёк, прибывающая в странном размытым состоянии, все-все. Они отступили меня и понимающие накрыли простыней. На этот раз она была чистой, пускай пыльной, и даже глаженной когда-то. Это надо, чтобы я смогла стать человеком.
Оставаться птицей нет причин, да и посмотреть в глаза Алме в этом виде… Это всё равно должно когда-нибудь случиться. Сейчас самый подходящий момент, если уж мне осталось меньше двух дней.
Я вспомнила свои руки, своё тело, чёрные прямые волосы над плечами. Ко мне плавно вернулось моё тело. Я судорожно вытащила ключи изо рта. Резко стало холодно. Я поспешила взяла простынь за края и медленно встав, прикрывалась. Волосы спадали на моё лицо и закрывали его.
Сквозь волосы птиц было видно плохо, также как и им меня. Я опустила простынь на плечи, продолжая скрывать под ней, всё, кроме головы. Чуть вздрагивая от холода, движением головы я откинулся волосы назад.
Имбрины вздрогнули и замерли, не зная что делать дальше. Я бы также растерялась, внезапно встретив другую имбрину-тварь. Тем более, Сапсана. Хотя я и без этого зародилась всеобщем ступором. Выйти из него хотелось всё больше. Эта напряженка не может длиться вечно или пока Джейкоб с Эммой не придут и не спасут нас. Пускай это и было бы забавно.
Я качнулось из стороны в сторону, давая понять что действительно здесь существую. Можно было бы поздороваться, выпалить всё накипевшее, выговориться, возможно даже выплакаться. Но зачем? Сбрасывать на плечи мисс Сапсан умирающую племянницу? Нет уж.
Я отвернулась от птиц, медленно размеренным шагом подошла к углу и села на корточки лицом к нему, лбом уперевшись в холодные стены. В правой руке я продолжала сжимать ключи вместе с простыней.
Меня никто не тревожил. Ко мне никто не подходил. Как мне и хотелось. Имбрины разошлись по комнате и я осталась наедине с собой.
После превращения в птицу и обратно, тошнота и головокружение пропали. Пускай, это не излечило моих многочисленных ран и синяков, зато теперь я точно распознаю воздействие рицина на себя.
Маловероятно, но Эмма и Джейкоб могут прийти достаточно рано. Я должна знать, когда у меня примерно начнутся сбои. Для этого я буду считать секунды. Делать всё равно нечего. В последний раз я считала овечек перед сном ещё малышкой. Но тогда у овечек, которых я представляла, были вырваны глазки и сердечки. Теперь мои овечки будут реальными людьми.
Один. Сойка Аиша. Два. Баходыр.
У меня на глазах появились слёзы. Три. Джейкоб Портман. Убийца пустот. Четыре. Эмма Блум. Огненная девочка. Пять. Бронвин Брантли. Супер-сильная девушка. Шесть. Оливия Аброхолос Элефанта. Невесомая. Семь. Миллард Наллингс. Невидимый. Восемь. Енох ОʼКоннор. Девять. Хью Апистон. Десять. Клэр Денсмор.
Одиннадцать. Фиона Фрауэнфельд. Двенадцать. Алма ЛеФэй Сапсан. Моя тётя. Тринадцать. Каул Сапсан. Четырнадцать. Слепые братья эхолокаторы. Пятнадцать. Мелина. Шестнадцать. Уинни. Странный голубь Мелины. Семнадцать. Эсме. Восемнадцать. Сэм. Девятнадцать. Мисс Королёк. Двадцать. Сергей.
Двадцать один. Стремный клоун. Двадцать два. Заклинательница змей. Двадцать три. Франклин Портман, отец Джейкоба. Двадцать четыре. Марианна Портман, мать Джейкоба. Двадцать пять. Абрахам Портман, дедушка Джейкоба. Двадцать шесть. Эддисон и весь его зверинец.
Дальше пошли имена дальних друзей, тварей с которыми мне приходилось работать, одноклассников из Флориды, малознакомые странные. Так набралось на две минуты. Это было ужасно скучно, но я продолжала. За овечек считать никого не осталось. Дальше пошли просто цифры и загибания пальцев.
Сто сорок пять. Триста пятьдесят шесть. Шестьсот шестнадцать. Шестьсот шестьдесят шесть. Девятьсот шестьдесят девять. Тысяча девятьсот сорок. Тысяча девятьсот восемьдесят семь. Пять тысяч пятисот пятьдесят пять. Шесть тысяч.
Надо же, уже полтора часа держусь. Не думала, что до такого досчитаюсь. Но это уже напоминает психическое расстройство.
Я начала вспоминать свои приключения с странными. Каждый момент вместе с ними врезался в память. Это было невероятно. От самого Кэрнохолма и до этого филиала ада на земле вместе с ними воздух наполнялся чем-то новом для меня.
А ведь всё началось с конца моей прошлой жизни. Произошло самое ужасное. Бах умер и это спровоцировало меня на действия. Я следовала за странными, при следуя одну единственную цель. Месть. Но как только у меня появилась возможность схватить их, сломать шеи, разорвать на части, меня перемкнуло. Ещё несколько часов и я уже присоединилась к странным. До этого я спела их с поезда, направляла на них дуло винтовки. В какой-то момент они меня даже пожалели, но я не отступила от своего. Догнав странных, впервые превратившись в птицу, я всё ещё была на стороне тварей.
Но сошла с поезда уже вместе со странными. Пускай никто из нас этого не хотел. Мы сближались всё больше. В какой-то момент это дошло до того, что я кинулась закрывать собой Оливию от бомбы. Всего неделю назад такое поведение было не представляемым для меня.
И вот после всего-всего. Петли, птиц, странных, бомб, войны, безумных мыслей, добрых и колких фраз, я здесь. Там, за спиной имбрины. Почти все. Единственная птица, чьей судьбы я до сих пор не знаю — Аиша. Не видела её с тех пор, как она исчезла в поезде метро. Можно было бы забыть об этом, если бы не пустота в головами возможность думать только об этом. О чём бы не думала, прихожу к ней.
Началось лёгкок головокружение, тошнота.
***
Мои бесконечные и бессмысленные мысли прерывала внезапная темнота. Я даже вздрогнула и подумала, что это отбой. Но стена начала отъезжать, заполняя комнату светом. Затем поехали стекло. В комнату влетел какой-то комок живой шерсти. Я повернулась на него и только через пару мгновений узнала в этом Эддисона.
Но с ним было ни как со мной. За ним зашла тварь в тёмных очках. Это был не мой отец, но профиль его был знаком. Тварь в неизвестной мне военной форме подошла к имбринам и вытянул из их компании мисс Иволгу. Она сопротивлялась, остальные дамы аккуратно пытались спасти подругу. Но тут подошла вторая тварь и они всё же увели мисс Иволгу. Я смотрела на это повернув голову и сверкая глазами. Встревать хотелось, но не хотелось больших проблем.
Эддисон очухался, когда стекло уже ехало обратно. Увидев мисс И, он рванул к ней не разбирая дороги и врезался в стекло. Затем заехал стен, на секунд десять воцарилась темнота и комнату вновь залил мягкий свет трубчатых ламп.
Я продолжала смотреть на Эддисона, но он не заметив меня, обернулся к имбринам. Мисс Королёк встретила его слабой, доброй, приветливой улыбкой. Я повернулась обратно к углу и снова уперлась лбом в стены. Ноги затекли и я поменяла их положение, сев по-турецки.
Имбрины были рады встречи со странным псом. А он был рад вдвойне. Я сдала руки в кулаки так, что ногти впились в кожу и кажется вот-вот пойдёт кровь. Они болтали о самочувствие друг друга! Как будто это чаепитие, а пёс просто случайно зашёл и попал в центр приятной компании!
Я аккуратно встала на гудящие от боли ноги. Про сидеть около двух часов на корточках! Собрав всё своё растерянное мужество я повернулась к имбринам. Они также посмотрели на меня. Я медленно сделала несколько шагов к Эддисону.
— Джейкоб и Эмма, — хриплым голосом начала я. — их тоже схватили?
— Нет, — ответил пёс и уже собирался добавить что-то ещё, но я перебила:
— Не говори, где они. Здесь могут быть камеры.
Пёс понимающе кивнул. Птицы же прибывали в недоумении. Я продолжала стеснительно прикрываться простынкой.
— Плохо выглядишь, — заметил Эддисон.
— Знаю, — отмахнулась я, упираясь взглядом в пол.
Идти обратно в свой позорный угол? Это как-то не правильно будет. Вроде контакт есть и переговоры намечаются. Вряд ли конечно с этими тетками будет также просто, как с странными.
— Это тварь напала на мою петлю, — спокойным тоном заявила мисс Сапсан.
От её голоса я вздрогнула, и немного помедлив, сказала:
— Сожалею, — это было ничтожно мало, но искренне.
Тётя Алма посмотрела на меня прожигающе-холодным взглядом. У неё было миллион слов в возражение. Но мисс К неожиданно поддержала меня:
— Она пришла ко мне вместе с твоими воспитанниками, Алма.
Последняя задумчиво посмотрела на первую. Остальные птицы просто следили за нашим разговор. Все они были пожилыми дамами в годах, с седеющими волосами и величественными морщинами.
— Неужели ты смогла их обмануть? — мисс С подняла озабоченно брови.
— Это не было обманом, — начал Эддисон, но я вновь позволила себе его перебить:
— Нет, обман, — сухо проговорила я, набирая нервозность в голосе. — Всё ложь. Мои синяки также чистейшая ложь. А избивали меня только, чтобы было правдоподобней. Хотя нет, это вообще грим и мне даже не больно. Я только лгу и прикидываюсь. Яд, который мне ввели тоже просто обман. Но и этого вы не можете знать наверняка.
Я перехватила простынь одной рукой и медленно вывела вперёд левую руку. На ней был след от укола, вокруг которого синела кожа.
— Ну и что за яд? — тихо с усмешкой спросила одна из малознакомых мне имбрин.
— Если это было бы не ложью, то рицин. Первые симптомы начнутся примерно через четыре часа. Тошнота и головокружение. А потом ещё через тридцать часов наступит смерть, — я убрала руку. — Но, разумеется, я всё вру.
Имбрины притихли, как и я. Моё лицо было полно злобы за несправедливость. Снова приходится доказывать, что я на стороне странных. С каждым разом это всё труднее делать.
Я качнулась из стороны в сторону, награждая каждую имбрину длительным, мрачным взглядом. Эддисон стоял между нами и смотрел то на меня, то на птиц.
Неожиданно я заметила манекен, силуэт которого я приняла за ещё одну пожилую даму, гордо выпрямившую спину. На нём было надето чёрное, знакомое мне раньше платье и моя кожаная куртка. Я осторожно обошла имбрин и подошла к манекену. Это были точно мои вещи. Только куртку я оставила на багряном поле рядом с городом Коулом. А чёрное, траурное платье с большими пуговицами осталось в магазине старого Лондона, который я гробанула. Оно здесь и оно моё.
Я аккуратно положила руку на открытую, холодную молнию куртки. В комнате царила тишина и прежний полумрак.
***
Я одела платье и куртку, наконец чувствуя себя в своей тарелке. Даже в платье гораздо лучше, чем в простыни.
На манекены были даже трусы.
Опять же найдя какой-то шнур, я обмотала его вокруг пояса, закрепив на этом ещё и драгоценные ключи. Они слабо звенели, ударяясь друг о друга. Это напоминало, что они рядом и я ещё могу вернуться к спокойной жизни. Но их тихий, характерный звон и выдавал меня, так что пришлось заправить их за шнур, обмотанный несколько раз.
— Они уже забирали так кого-нибудь? — обратилась я к птицам. — Если да, то возвращали?
— Мы должны тебе отвечать? — нахмурилась мисс С, часто одарившая меня следящем взглядом.
— Мисс Клест уже забирали, — неужели ответила Вьюрка и посмотрела на женщину сидящую на стуле и смотрящую в некуда отрешенным взглядом.
Она сидела на стуле полубоком, мужеподобная и плосколицая, две идеально симметричные косы спадали по обеим сторонам ее лица.
— Мисс Финч! — возмутилась Алма.
Я осторожно подошла к имбрине, состояние которой раньше не замечала за всеобщем вниманием и недопониманием. Присев к ней на корточки, я аккуратно сняла её туфли и ощупала пятки. Мисс Клест не протестовала и вообще никак не реагировала. На левой стопе от меня явно чувствовался шрам. Меня дергало лёгкое отвращение от ситуации в общем. Это далеко не «Золушка».
— Вы знаете что с ней сделали? — спросила я.
— Нет, — отозвалась мисс Дрозд.
Это было самым стремным. Последняя имбрина вроде самая главная и её голос был важнейшим для остальных. Хотя эта старушенция выглядит не лучше остальных.
— У неё забрали вторую душу, — с искренней печалью в голосе сказала я, одевая слегка поношенную обувь женщине на ноги. — Возможно частично.
— Мисс Иволга, — с тонной печали на выдохе прошептала мисс Королек, бросая взгляд на толстое стало и стену, за которые увели имбрину.
Я обеспокоенно подняла брови. Возможно именно сейчас ещё одна великая личность лишается своей странности. А ведь можно было застрелить Каула и всё бы кончилось. Как минимум, здесь бы нас точно не было.
