За запертой дверью

      Ада еле удерживала себя в рабочем кресле. Счастлива ли она была? Знаете, пожалуй, я не стану решать за неё. Могу сказать лишь, что лицо её, пусть не всегда радостное и беспечное, светилось. Когда было много дел, когда было предельно скучно, в дурную погоду — всегда. Счастье ли это было? Она одна знала. Нет, нет, работа её не могла удержать: то и дело она выходила из-за стола, подходила к окну, открывала шторы, приземлялась на диван, снова вскакивала, нарезала круги по кафедре. И снова, и снова. Представлять, как едут они вместе в одном купе, как за окном бежит и убегает прочь весь мир, она не могла. Стоило только ей на секунду вообразить эту картину, как её тут же накрывало такой безумной волной, что всё прочее пропадало, уходило под воды какого-то глупого счастья. Но не мне о счастье говорить. Вера Александровна застала Аду у окна.  — Доброе утро, — лаборантка радостно развернулась. На её лице растянулась широкая улыбка.  — Не могли бы Вы хотя бы попытаться изобразить удивление, когда она сама сообщит Вам об этом? — Женщина скинула шубу на диван и подошла к зеркалу. Ада чувствовала, что не может, — нет, никак не может! — не улыбаться. Она легко распахнула дверцы шкафа и достала вешалку.  — Так зачем же Вы мне сказали?  — Ну, как зачем, — усмехнулась преподавательница в отражение, — а могла разве я молчать об этом?  — Ведь это не секрет?  — Не секрет. Но я узнала первая.  — Что она сказала?  — Поначалу расстроилась, что я с ней не поеду. Сказала, что не хочет быть одна в чужом городе и в дороге.  — И?  — И решила, что лучшим вариантом будет предложить Вам. Сказала, человек должен быть проверенный. Не чужой. В груди девушки что-то приятно защекотало.  — Почему Вы не поехали с ней?  — Я говорила Вам. У меня есть дела. Ада прищурилась.  — Вера Александровна, я ведь Ваш лаборант и о всех делах знаю.  — Это не по работе. Не смотрите на меня так.  — Что-то случилось?  — Я не обязана Вам всё рассказывать.  — Не обязаны. Но всё же, пожалуйста, расскажите. Вера Александровна улыбнулась и, посмотрев на девочку, легко вздохнула. День был ясным. Морозным. Преподавательница скинула платок на тумбу и села на диван.  — Ничего не случилось, Ада, — рассмеялась она, — а как случится, поверьте, Вы узнаете об этом. Дверь распахнулась. Ирина Дмитриевна по обыкновению важно вошла. Молча повесила пальто в шкаф.  — Ладно, я буду в соседней аудитории, если что, — Вера Александровна многозначительно посмотрела на лаборантку и поспешила выйти. Никто не решался заговорить и разбить тишину. А она давила на плечи.  — Что случилось? — Неловко спросила Ада.  — Нет. Вообще-то мне хотелось поговорить с Вами.  — Давайте поговорим. Ада села за свой стол. Так она чувствовала себя спокойнее. И всё же она была рада, что наконец они с Ириной Дмитриевной могут поговорить по-человечески.  — Последние дни Вы такая счастливая, — начала женщина, — я спрошу прямо: у Вас появился кто-то?  — Нет, — улыбнулась Ада, — у меня никого нет. Преподавательница облегченно вздохнула.  — Мне больно представлять, как Вас обнимает кто-то другой.  — Так не представляйте.  — Не язвите.  — Не пугайте меня. Ирина Дмитриевна отвернулась.  — Я не пугаю. Я буду честна с Вами. Я правда хочу снова обнимать Вас, Ада. Снова Вас целовать. Я скучаю, и, знаете, я думаю, что Вам было хорошо — да, было. Не отрицайте. Будьте честны с собой. В конце концов, Ада… -…В конце концов, хватит решать за меня. Мне было хорошо, но всё же чего вы теперь-то хотите? Женщина рассмеялась.  — Вас, Ада.  — Вы говорили, что я нравлюсь Вам.  — Нравитесь.  — Так вот. Я Вам не верю. Преподавательница взяла Аду за руку и положила её ладонь в свою.  — Если бы я нравилась Вам хотя бы каплю…  — Как же Вы не поймете, что нравитесь мне! Это правда!  — Вам нравится ко мне прикасаться.  — Нравится.  — И нравится, когда я прикасаюсь к Вам.  — Разумеется.  — Мои волосы, мои руки, моя кожа.  — Ада, ну конечно! Девушка отдернула свою ладонь.  — Поэтому я Вам не верю.  — Я чувствую по-другому, но, поверьте мне, достаточно сильно.  — Если бы я нравилась Вам хотя бы каплю…  — Ада, Вы не слышите меня!  — Если бы я нравилась Вам хотя бы каплю, Вы бы хотя бы выслушали бы меня. Но вы, кажется, никого, кроме себя, не слышите. Я не осуждаю Вас — я не имею права. Вы — чудесная женщина, пусть и прячете её от всех под строгой маской. Ирина Дмитриевна, Вы нравитесь мне. Но сердце моё выбрало не Вас.  — Хотите сказать, Вы отдаетесь велению сердца? Чувства ведут Вас по жизни? Ада, чувства хаотичны, они мечутся между собой, вспыхивают и гаснут. Они никуда Вас не приведут.  — А куда приведете меня Вы? Преподавательница замолчала. Она смотрела на девушку и осознавала, что ей нечего ответить.  — Вы — не тот человек. В этом никто не виноват. Не злитесь. Женщина нахмурилась. Она отошла и села на диван.  — Кто она?  — Что?  — Кто та женщина, что занимает Ваше сердце?  — Это неважно. Это не Вы. Вот и всё.  — Она моложе?  — Нет, — бросила Ада раздраженно, — но моё сердце выбрало её. Простите.