За запертой дверью

Ранним утром, когда мир спал, Ада вышла на кухню. Веселье давно умерло. В старой квартире громче всех тикали настенные часы. Заснуть Ада так и не смогла — странное было настроение. Сердце билось будто в предвкушении чего-то. Ей было радостно и грустно, и оба этих чувства она не могла себе объяснить. У кухонной тумбы стояла Лилия Игоревна. Открыв дверь, от неожиданности Ада дернулась, внутри что-то звонко упало.  — Это я, — улыбнулась Лиля, — не пугайся. Ада прислонилась к стене и сползла на пол.  — Знаете…  — После всего, пожалуйста, на «ты».  — Знаешь, — начала Ада неловко, — я когда-то мечтала об этом. Лиля улыбнулась.  — Я тоже. Правда, давно это было. И, знаешь, как-то иначе всё представлялось. Ада будто окунулась на долю секунды в ведро с ледяной водой.  — Знаешь, я была когда-то такой же молодой, — она подошла к окну и закурила. На лице вспыхивали и тут же гасли мысли, как вереница, влекли одну за другой, — Теперь я — серьезная женщина. Преподаватель, — Лиля рассмеялась, и в смехе этом звучала отчетливо какая-то тихая грусть, — а Вера Александровна по-прежнему заставляет меня чувствовать себя той девчонкой.  — Боже, — сорвалось с губ Ады, — выходит… Лиля посмеялась, будто оправдываясь за свои чувства. «Да, вот так получилось».  — Выходит, вы давно знаете друг друга? — Спросила Ада аккуратно.  — Не знаю, помнит ли она меня. Лиля повернула голову к окну и замолчала. Утро было холодным. Солнце вставало, и в её рыжих волосах оно горело ярче всего. Пронизывало насквозь сигаретный дым. Пронизывало насквозь тишину. Всё, казалось, растворялось в свете. И даже то, о чем обе они молчали. Лиля сделала глубокую затяжку.  — Я была её студенткой. Училась у неё. Как давно это было! Она почти не изменилась. Да. Я была молодой, я хотела учиться, хотела быть лучше. И она, знаешь, она делала меня лучше — одним только своим примером. Хотелось быть, как она. Эти разговоры, такие умные разговоры, как красиво она всегда говорила! Нет, знаешь. Было всегда ещё что-то. Этот добрый взгляд и эти добрые руки. Как она стояла за кафедрой! Нет. Не могла я не… Не могла. Она устремила взгляд перед собой и застыла.  — А сейчас? Лиля тихо вдохнула воздух, будто боясь развеять тишину утра.  — И сейчас, — бросила она в пустоту. — Те дни, наши случайные встречи живут в памяти. Как будто вчера это было. И снова, и снова. И всегда. Это так глупо, знаешь, лучше не слушай меня. Ада слушала. Лиля смотрела в окно и курила. Её лица было не видно, но руки выдавали её. Она медленно стряхивала пепел. Ада всё поняла. Ей стало стыдно за то, что случилось ночью. Она осознала вдруг, что за простым удовольствием стояло нечто настолько большое, нечто настолько глубокое пряталось внутри, что сделанное показалось ей преступлением. Она смотрела на Лилю и, казалось, как никто другой во всем мире понимала её. Они были там вдвоем — два безнадежно влюбленных сердца.  — Простите, я не знала, — прошептала она, глядя в спину женщины.  — Брось, — Лиля улыбнулась. — Да, я хотела не этого. Но это — всё, что у меня могло быть. Ада почувствовала всё сразу. Слезы встали в её глазах. Лиля обернулась на неё и тепло улыбнулась.  — Не надо, — протянула она, — это было вчера, и все очень много пили. Знаешь, — женщина перешла на шепот, — я просто рада, что снова увидела её. Так близко. Она подошла к Аде и присела рядом.  — Мы с Марией Геннадьевной на конференции недавно встретились. Разговорились. Я её очень люблю. И я знала, конечно, что они с Верой Александровной давно дружат.  — Она преподавала у тебя?  — Да.  — Она знает?  — Да.  — И вот ты здесь.  — И вот я здесь.  — Ты не жалеешь?  — Какой смысл в сожалении? — Усмехнулась Лиля. — Да, мне немного грустно, но жалеть — нет, у меня на это нет сил. И всё же, всё же мне представлялась по-другому наша встреча после этих лет. Мне представлялось, как мы сидим за тем её столом, говорим обо всем. Она задает мне вопросы разные, мы чай пьем. Знаешь, ведь нет ничего интимнее разговора.  — Знаю.  — Глупо всё это. Вроде взрослый человек, а иногда, знаешь, закрываешь глаза и…  — Я знаю. Знаю.  — Значит, мы с тобой в одной лодке?  — В одной. Лиля посмотрела на Аду и как-то грустно улыбнулась. Солнце вставало.  — Пожалуйста, не говори ей о нашем разговоре, — попросила женщина.  — Конечно. Лилия Игоревна встала и сняла со спинки стула свое пальто.  — Я думаю, мне пора.  — Ты не хочешь остаться и поговорить с ней?  — После вчерашнего… Вряд ли захочет она со мной говорить.  — Ты просто уйдешь?  — Да. Я ухожу.  — Мне приятно было Вас увидеть, — призналась Ада.  — Рада слышать.  — И всё же я думаю, Вам стоило бы остаться.  — Пожалуйста, на «ты». Я давно уже не твой преподаватель. До встречи, — она быстро собрала свою сумку и хотела было выйти, но дверь открылась с другой стороны.  — Идите обе спать, сумасшедшие, — сонным голосом прохрипела Вера Александровна. Лилия застыла в проходе с сумкой в руках. Ада улыбнулась. Да, это было забавное совпадение.  — А Вы, милочка, куда собрались в такую рань?  — Да я, наверное, поеду.  — Не сходите с ума. Оставайтесь.  — Вера Александровна, я…  — Не надо, Лилия. Давайте оставим. И я не выпущу Вас сейчас на улицу. Ада прошмыгнула в коридор. Ей было почему-то радостно оттого, что эти двое разговаривают. Как будто это она сама говорила наконец с человеком, который нравился. Нравился — нет, это даже близко не стояло с тем, что моя Ада чувствовала! Она остановилась за дверью. Конечно, она хотела послушать.  — Вера Александровна, вчера…  — Вчера было вчера.  — Простите меня, я не должна была.  — Вам не за что извиняться, в отличие от меня. Давайте это оставим.  — Вера Александровна, я очень рада Вас видеть, — Лиля перешла на шепот.  — Лиличка, я знаю. Идите сюда. Ада сама себе широко улыбнулась. Ей было искренне приятно и тепло оттого, что Лиля стояла там, за дверью, под светом восходящего солнца в объятиях женщины, в которую была она так долго влюблена. Представьте себе!