Любовь сквозь иллюзию

Ошарашенная, полностью выбитая из привычной действительности, Сакура так и замерла, не понимая, почему же по щекам бегут слёзы. Её тихий всхлип сначала практически не был слышен. Но по мере того как начиналась истерика и учащались всхлипы, она полностью выдавала себя. Она опустила голову. И голос её срывался, когда она попыталась заговорить. - Я же всегда тебя... А ты не замечал! Так больно было! А потом я просто решила... чтобы не причинять неудобств!.. А ты сейчас говоришь такое!.. - Сакура резко обернулась и уткнулась Итачи в грудь, вцепляясь пальцами в ткань его футболки и рыдая в голос впервые за все годы жизни. Ей было невыносимо больно и в то же время она была настолько счастлива, что это нельзя было описать словами. Годы, что она скрывала свою безнадёжную любовь к Итачи, словно в одно мгновение небрежно зачеркнули. И внутри всё бунтовало от столь резкой перемены. Слёзы катились сами из глаз, как и вырывающиеся всхлипы из груди рвались наружу. Но сейчас, стоя рядом с этим болваном и обнимая его, Сакура отчего-то улыбалась сквозь солёную влагу, струящуюся по губам. Итачи обнял ее, сильнее прижав к себе, и уткнулся в шею. Ее одежда тут же намокла от близости, но сейчас никто не замечал этого. - Прости. Я... только совсем недавно понял, как ты нужна мне, - прошептал он ей на ухо, и даже дождь не мог заглушить этих слов. - Раньше ты была слишком маленькой, чтобы я мог всерьез принять твои чувства. Да и сам в то время я не думал о любви или отношениях. А потом ты исчезла. Сначала я радовался этому, но потом мне часто становилось одиноко. И я понял, что мне стало не хватать твоих визитов. Но ты по-прежнему избегала любого контакта со мной, хотя я и не пытался встретиться. Теперь... я даже рад, что был ранен. Ведь благодаря этому я смог увидеть, как сильно ты изменилась. Они какое-то время еще слушали умиротворяющий шум дождя и быстрые ритмы собственных сердец, а потом Итачи слегка отстранился. Он поднял лицо девушки пальцами и поцеловал, крепче прижимая ее к себе. - Неко-сенсей, наконец, счастлива. Хотя они ещё много разногласий будут решать, но они нашли друг друга вновь, как она и желала. Это ведь хорошо, да? - Рин, наблюдающая за целующимися молодыми издалека, положила ладонь на плечо застывшего на месте Нагато, поддерживая его. - Нам стоит чуть позже прийти к Микото-сан. Думаю, наш ей запоздалый подарок в честь дня рождения может и повременить. Нагато только кивнул, ничего не ответив женщине. Он старался не смотреть на пару, потому что отчего-то становилось тоскливо и одиноко в душе. Нет, конечно, его чувства к Неко все еще пылали тем же пожаром, что и раньше, но Сакура была не она. Это он понял еще тогда, когда держал сверток с младенцем на руках после смерти любимой. Даже если когда-нибудь она все вспомнит, это уже будет не его Неко-чан. Они исчезли со своего укромного места, чтобы поскорее оказаться в его доме. Гаара привычно сидел в своей комнате за изучением каких-то свитков. Обычно это были техники или информация по правлениям деревень. Парень не по годам был умен. И это он дал Нагато идею об изменении методик руководства. Чтобы когда-нибудь мир зажил свободно без убийств и лишних смертей. *** - Яманака-сан, вам не стоит перенапрягаться!- голос одного из соклановцев за спиной раздражал третий день. Конечно, Ино даже мысли не допускала, что отец оставит её без присмотра. Но ставить ей в охранники этого надоедливого джонина... Да, он был одним из пятёрки сильных клана, но все эти плюсы стирались, стоило только узнать, как нескончаемо тот может болтать. Вот и Ино постигла эта ужасная участь. А ведь её всего лишь выписали из больницы! - Ино-сан, постойте же! Куда вы?! - кажется, глаз от нервного тика не спасти. - Да что тебе нужно?! Не преследуй меня! - выкрикнула Ино. Её меняющееся из-за этого парня настроение упало в минусовую грань. - Я не нуждаюсь в няньках! И пока он не успел сообразить, Яманака растворилась в воздухе, оставляя после себя лишь белый дым и упавшее на землю полено. - Аааа! Иноооо-саан! Яманако, заходившая уже в здание, где обычно содержали и допрашивали преступников, лишь вздрогнула, словно услышала крики. Охранники, знающие её с малых лет и пропускающие всегда к отцу без допуска, беспрепятственно пустили ее в здание, а она юркнула в противоположное отцу направление. Добравшись до камеры, решётки которой были облеплены кучей печатей, она присела прямо на пол, прежде чем встретиться взглядами с Сасори, сидящим где-то вглубине. - С вами всё в порядке? Он долго молчал, а в тусклом свете она видела ленту поглощения чакры, что окутывала почти все его тело. В основном постарались запечатать его руки и ноги, чтобы у него не было никакой возможности создать нити чакры. Взгляд его карих глаз был потухшим, лишенным искры жизни, что был раньше. Словно все идеалы его рухнули в один миг, оставив лишь пустоту. Да, так оно и было. Он думал, что умрет от рук собственных родителей, и слишком многое успел переосмыслить. Сасори даже сожалел о многих вещах, что делал. Хотя ничего не смогло изменить его тягу к искусству. Пока он молчал, казалось, будто он совсем потерял себя и не узнает ее. С тихим вздохом юноша закрыл глаза и опустил голову, отчего его лицо скрылось в тени алых волос. - Почему ты пришла, Яманака?.. - голос был хриплым и ломаным. Скорее всего он успел заболеть, пребывая здесь - сырость и холод были вечными спутниками подземелья. Яманака отвела взгляд, внимательно изучая пространство вокруг. На некоторое время в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь какими-то неясными шорохами. А потом раздался противный скрежет металлического засова в решётке, что заставило Сасори вскинуть голову. А Ино тем временем спокойно зашла в камеру. И с некоторой опаской присела рядом, кладя окутанные лечебной чакрой ладони на тело кукловода. - Я не знаю, почему. Возможно, мне просто страшно. Внутри меня развивается ребёнок. А мне всего семнадцать и я не знаю, как их воспитывать... - Ино старалась говорить отстранённо, но получалось весьма плохо. На это он ничего не сказал, но его взгляд обратился к сосредоточенному на лечении лицу девушки. Сасори думал, что больше никогда его не увидит. Теплое чувство разлилось где-то в груди, но он не мог дать ему точного определения. - Наклонись, - более твердо и властно произнес парень. Это больше было похоже на приказ, но девушка повиновалась ему. И когда ее лицо стало ближе, а теплое дыхание обожгло его лицо, Сасори испытал невероятный трепет. Внутреннее волнение было единственным приятным чувством за долгое время его существования, и он не хотел, чтобы это чувство пропадало. Неуловимо захотелось жить и всегда чувствовать ее рядом с собой. Переписать свою жизнь с нуля. Возможно, это было временным порывом, что возникал, когда смерть тихой поступью подходила слишком близко. С большим усилием парень подался вперед, касаясь ее мягких и, казалось, горячих губ. У Ино будто всё затрепетало внутри на краткий миг. Она ощущала лёгкие движения губ Сасори и для неё будто весь мир замер. Было приятно и хорошо. И отчего-то совершенно не страшно, как раньше. Только горько от мыслей, которые бродили в голове, не давая покоя. - Я вытащу тебя отсюда. Потом ты сможешь идти куда угодно. Но я не дам им казнить тебя или закрыть здесь... - произнесла Яманака, стоило только их губам разорвать тесный контакт. - Всё же я единственная, кто унаследовал уникальные техники. Они будут не в силах отказать. - Не смей, - серьезно сказал Сасори, и его лицо стало хмурым. Главной причиной, почему он не хотел ее помощи, являлась собственная мужская гордость. Он никогда не сможет забыть, что кто-то помог ему избежать уготованной участи. - Не смей приказывать мне, - Ино прищурилась, вставая с холодного пола. - Я не могу иначе. - Я отказываюсь от такой свободы, - он закрыл глаза, откидывая голову на холодную каменную стену. - Убирайся... Ино хмыкнула, разворачиваясь и уходя из камеры. Сасори видел её светлые волосы в обрамлении света, когда дверь с громким лязгом захлопнулась и она исчезла, будто мираж. А совет по его делу состоялся довольно скоро, чтобы девушка смогла хоть что-то предпринять. В зале, в котором преступнику огласят приговор, было темно. Лишь в самый центр падал яркий свет фонаря, освещая железное кресло и человека, сидящего на нем. Тело юноши по-прежнему было окутано запечатывающими лентами, отчего было видно лишь его лицо, бесстрастное и спокойное. В помещении стоял шум от тихих переговоров присутствующих. И хотя никого не было видно, создавалось впечатление, что здесь находится не менее сотни человек. А ведь так оно и было. На совете присутствовали не только Каге и Дайме, но и большинство почитаемых шиноби, мнение которых было не менее важно. Стук молотка принес долгожданную тишину. - Сасори Акасуна. Вы обвиняетесь в следующем: саботаж, отступничество, убийство Третьего Казекаге, участие в делах преступной организации, убийства шиноби родной деревни, а также различные пытки куноичи селения, находящегося в Союзе. Вы признаете свою вину? Голова юноши поднялась, пытаясь вглядеться в темный силуэт говорящего. - Признаю и готов принять свое наказание, - голос был спокоен и холоден. - В таком случае, совет придет к единогласному... - Подождите, - перебил тихий, но внушающий какую-то силу, голос. Сасори не мог видеть говорящего, но слышал его шаги за спиной. Рука неизвестного легла на холодную спинку металлического кресла. - Меня зовут Нагато Узумаки. Я являюсь главой организации Джуби и хотел бы высказать свое предложение по решению дела этого человека. Снова послышался шум, который по звуку был скорее одобрительным. - Нам будет интересно выслушать вас, Нагато-сан, - откуда-то сбоку произнес старческий женский голос. Узумаки сделал шаг вперед, и теперь Сасори мог видеть длинный черный плащ с золотистыми вставками огня и красные волосы. Хотя его лицо до сих пор ускользало от взгляда карих глаз. Парень лишь надеялся, что в этом неожиданном вмешательстве не была причастна Яманака. Как он и говорил, Сасори был не готов к такой свободе. Уж лучше смерть. Он закрыл глаза, вслушиваясь в размеренный спокойный голос, заставляющий его удивиться. - Большинство преступников стало таковыми благодаря стечению обстоятельств. Будь то потеря близких или война. И не все в состоянии справиться с ненавистью, что приходит вместе с болью. Однако многие со временем хотят начать жизнь с нуля. Я знаю, что ни одна деревня не пошла бы на такой риск, однако я прошу давать таким людям второй шанс. Ведь даже смерть преступника может создать новую цепочку ненависти, которая может привести к войне. А так как мы стремимся создать мир, то стоит обратить внимание даже на такие тяжелые случаи. - И как вы собираетесь контролировать его, чтобы в один день он не убил кого-то еще? - голос был с толикой презрения и ненависти, а также полного недоверия к такому предложению. - Никто, в здравом уме, не возьмет его под свое крыло! - Коноха готова принять подобных людей, - раздался мягкий голос Четвертого Хокаге, заставив Нагато заметно расслабиться. - Но только в случае полного лишения прав, как шиноби. - Ты сошел с ума, Минато?.. - Я принимаю сторону Нагато-сана и полностью согласен с его предложением, - чуть громче повторил мужчина, и темный силуэт выделился из толпы остальных. - Он прав в том, что нет мира без милосердия. И те, кто не прислушаются к этому, сами не готовы жить без войн. Шум стал намного сильнее, отчего Сасори на миг захотелось зажать уши. Это продолжалось мучительные десятки минут, и в итоге звук удара молотка снова эхом раздался от холодных каменных стен. - Совет принял во внимание ваше предложение и вынес следующее решение, - казалось, сам воздух был наполнен напряжением, который можно было потрогать руками. - Сохранить жизнь Акасуно Сасори и передать его под влияние Конохи с полным лишением прав шиноби. Это значит, что после заседания на него будет наложена пожизненная печать, блокирующая его чакру. Он будет волен жить, как обычный человек. И новый стук молотка был последним, что Сасори запомнил. Все остальное казалось таким размытым и непонятным, что осознавалось подобно сну. Только короткие отрывки: его куда-то вели; следом была темная комната, в которой воздух был намного теплее и приятней; свет от печатей и жжение, которое расползалось по всему телу подобно змее. И только потом он ощутил тьму, что заволокла его сознание. Когда в следующий раз он открыл глаза, у его кровати сидела та самая девушка, заставившая его молчавшее многие года сердце очнуться от вечной мерзлоты. Ино спала в явно неудобной для её тела позе и постоянно вздрагивала, зябко ёжась - наверняка тому причиной являлся холодный ветер, поступавший в палату госпиталя благодаря открытому окну. Её волосы были распущены, и Сасори не сразу смог понять, что не так. А потом замер, внимательно осматривая девушку. Волосы, струящиеся некогда ниже ягодиц в собранном состоянии, теперь едва касались плеч. Тёмные круги под её глазами стали более тусклыми и её лицо медленно, но приходило к нормальному цвету, скрывая болезненную бледность. Да и бинты, обвивающие её тело от шеи до живота, по всей видимости, прятали те рубцы, что врачам не удалось удалить. Молчавшее сердце будто объяли раскалённым железным обручем. Ино, скорее на интуитивном уровне уловившая шорох постельного белья, нежели услышавшая сквозь сон, резко вскинулась, пару мгновений дезориентировано моргая и не понимая, где она. Однако стоило её взгляду наткнуться на карие глаза Акасуны, и она тут же неловко поддалась вперёд, взволнованно осматривая его. - Ты в порядке? Врачи сказали, что тебя может мутить некоторое время, но это пройдёт, как и головокружение. Он хмуро опустил взгляд на собственный оголенный торс. По его груди тянулись линии татуировок, напоминая своим видом канат. Словно веревка, накинутая на шею, печать навсегда лишила его способности пользоваться чакрой. Вероятно, это была лучшая цена тому, что он сделал. Сделал... Сасори нахмурился, пытаясь вспомнить хоть что-то из своего прошлого, но так и не смог. Нет, память не исчезла полностью. Он знал, что жил в Песке, помнил своих родителей, бабушку Чиё, помнил и заседание совета, огласившего ему приговор. Сасори знал, что был преступником, но именно самих преступлений он не помнил. Словно кто-то искусно закрыл для него самые ужасные моменты, чтобы он действительно мог начать новую жизнь. Девушку он тоже помнил. И ту близость, которая показала ему новые стороны жизни. Сасори еще не знал, что всем, кто знал о его преступлениях, запретили что-либо рассказывать ему о его прошлом. О тех деталях, которых он не помнил. Взгляд его карих глаз снова обратился к Ино, и на его губах впервые появилась теплая улыбка. - Да, я в порядке. Ино, залипшая на этой несвойственной Акасуне улыбке, медленно кивнула, словно принимая слова парня к сведению. И её губы накрыла несмелая счастливая улыбка. А ещё она определённо знала, кого нужно благодарить за то, что на совете за её персональное счастье вступился сам Нагато-сан. И это точно была не Сакура, где-то пропадающая последние дни, а некий Нара Шикамару, перед которым ей ещё предстояло извиниться. Но это можно было сделать чуть позже. - Это хорошо. Хокаге-сама выделил тебе собственную комнату в общежитии. И сказал потом прийти к нему. Там что-то по поводу работы помощником кукольника. - Кукольника? - это заставило его усмехнуться. - Любезно с его стороны. Некоторое время они молчали, и парень заметил, что Яманака нервничала. Ее рука сжалась в аккуратный кулачок в районе живота, привлекая его взгляд. И теперь он вспомнил еще одну важную вещь, которую в свое время пропустил мимо ушей. - Как... ребенок? - Я не знаю? - как-то вопросительно отозвалась Ино, встрепенувшись и совершенно не ожидая такого вопроса от Сасори. Она думала, что тот и не вспомнит об этом, если честно. - Я до сих пор забываю сходить к Цунаде-сама или Сакуре. Дел... было много. - Понятно, - он тяжело выдохнул, опуская голову на подушку. Взгляд был обращен к потолку, поэтому нельзя было определить, о чем он думал в эти минуты. - Я в этом мало что понимаю, но буду стараться жить по-новому ради вас. - Ради нас? - удивленно переспросила Ино и сглотнула ком в горле, чувствуя, как начинают слезиться глаза. - Ты... - Цели, ради которой я жил, больше нет. Ты стала проводником в новую жизнь, подарила мне чувства, которые я никогда не испытывал и, по воле случая, я дал жизнь новому не рожденному ребенку. Поэтому вы станете единственной моей причиной двигаться дальше. Ты... уже стала ею. Он замолчал. Сасори понимал, что вместе с этой печатью исчезла не только его чакра и воспоминания, но и часть его самого. Словно он был пустой оболочкой без личности. И, когда он заполнит эту пустоту другими воспоминаниями и эмоциями, тот прежний Сасори красных песков исчезнет навсегда. Смотря куда-то в пространство, Ино неверяще улыбалась, совсем не ощущая катящихся по щекам слёз. А потом бросилась одним рывком к Сасори и крепко сжала в объятиях, зажмурившись. - Спасибо тебе. Спасибо... Заглянувший сквозь окно Шикамару лишь улыбнулся и пошёл дальше, не желая прерывать момент уединения этих двоих.