После Турнира

─ Поверить не могу, что турнир наконец-то подошёл к концу, ─ Сильва устало потягивался, разминая затёкшие от долгого сидения в электричке мышцы. ─ Признаться честно, я даже рад. Не думал, принимая от Совета должность специально уполномоченного, что нам придётся пройти через такое количество дерьма, Калим. Калим? Попутчик молчал, глядя в окно. Сильва слегка улыбнулся, глядя на друга. ─ Уже почти год прошёл, да? Турнир растянулся на гораздо дольше время из-за проблем с Хао, чем мы планировали. ─ Я всё это время не смог даже на неделю домой вырваться, ─ вздохнул Калим устало, ─ Хотя пытался, но разве Голдву можно хоть чем-то убедить, что торчать в деревне целых три месяца, пока наши протеже ищут дорогу, смысла не имеет. ─ Это было бы нарушением субординации. Ты же знаешь, что к твоей ферме наши и так относятся слишком предвзято. ─ И это мои проблемы, потому что? ─ Потому что. Других причин не надо, ─ улыбнулся Сильва. ─ Ничего, полтора часа и ты считай дома. Это мне до Калифорнии ещё сутки пилить. ─ Ты же из Сиэтла, ─ Калим недоверчиво прищурился, соизволив-таки перевести свой взгляд с пейзажа за окном на хитро улыбающегося друга. ─ Эй, не только у тебя есть причины желать попасть в другое место. ─ У тебя в последние годы стало слишком много этих причин, не находишь? Даже по меркам Намари много, а это уже кое о чём говорит, ─ Калим всегда выглядел излишне хмурым и потрёпанным жизнью коренным американцем. Хуже он был только когда начинал отчитывать своего коллегу по цеху за какой-либо промах. ─ Только о том, что Намари стареет, ─ Сильва сдаваться не собирался. Ему уже давно не четырнадцать, чтобы вот так просто сдать назад. ─ Или поумнел, ─ парирует Калим. ─ Это вряд ли. В любом случае, с этим я сам уж как-нибудь разберусь. Вагон начал замедлять ход и наконец-то остановился на стареньком типично северном полустанке, где росли высокие секвойи и пахло свежей травой. ─ Передавай от меня привет, ─ просит Сильва напоследок. ─ И не теряйся, как ты это любишь. ─ Обязательно, ─ отвечает Калим, махнув широкой ладонью на прощание. *** Час тряски в душном старом автобусе казался вечным. Калим никогда не думал, что время может течь настолько предательски медленно, когда ты едешь на общественном транспорте по местности, которая пробок не видела вообще. А после его ждало ещё пол часа пешего пути, который он прошёл быстрее чем за пятнадцать минут, не переходя при этом на бег. На какие только свершения не пойдёт человек, не бывший дома больше года. Едва подойдя к ферме он выискал взглядом её. Джой. Его Джой. Белая девушка, американка, служившая в ЦРУ, давала ему среди соплеменников и членов Совета статус человека не от мира сего. Это как минимум. Хотя не все были согласны с некими традиционными устоями Патчей, иначе бы он явно не смог называть Сильву своим другом. Она заводила в стойло пегую кобылицу, не приученную ещё к седлу, крепко держа жилистыми загорелыми руками животное под узду. Лошадь неприязненно фыркала, перегоняя железо в зубах, но слушалась, хотя её веса было достаточно, чтобы сбить невысокую девушку с ног. День уже подходил к концу. Девушка заперла хлев на замок и собралась уже было идти в дом, но так и застыла, смотря на мужчину у пыльной дороги. ─ Калим! ─ радостно воскликнула она, сорвавшись с места и бегом бросившись к нему. ─ Калим! Живой! Целый! Так долго тебя не было, я уж было подумала, что что-то случилось, ─ быстро залепетала она, уткнувшись носом в пыльную джинсовую куртку и пытаясь обхватить его за слишком широкие плечи. От неё пахло домом, землёй и солнцем. Калим вычислил бы каждый из этих ароматов из тысячи, настолько он по ним соскучился. ─ Ну, идём, ─ говорит она, отпуская его из объятий и начав тянуть в сторону дома. ─ Идём же! Я оставила её на веранде, пока разбиралась с животными. Фо ещё не привыкла к седлу и постоянно бушует, я не рискую брать её, но и оставлять надолго одну тоже. Идём же. Её. Значит, чутьё всё же Сильву не подвело, это и правда девочка. Ну, надо же. На веранде, в люльке под москитной сеткой уже видимо больше часа посапывал смуглый и темноволосый ребёнок, посасывая узел красного шнурка на своём запястье. Калим не решался беспокоить её сон, просто тихо сел на скамейку рядом, заглядывая в люльку через прозрачный и лёгкий полог. Можно выдохнуть, теперь-то уж всё точно будет хорошо. Ни турниры, ни битвы, ни чужая горячая кровь на руках не появятся в его жизни очень и очень долго. Он часто слышал от участников, что они готовы даже убивать друг друга ради собственной мечты. Готовы умереть, положив душу на алтарь своего дела. А он, как и все судьи, хотел просто вернуться из этой бойни живым, и радоваться жизни, которую они так любили. Они судьи. Участники видели в них лишь хладнокровных жеребьёвщиков, нейтральных абсолютно во всём. У которых нет ни личной жизни, ни целей, ни своих идеалов или мечтаний. Которых выращивали специально для турнира, выбивая всю дурь под названием человечность, предвзятость и личное мнение. Которые не знают ничего кроме служения Великому Духу и будущему королю. ─ Как ты её назвала? ─ шёпотом спросил Калим у подсевшей рядом девушки, не отрывая от дочери взгляда. ─ Секвойя, ─ ответила Джой. ─ Как ты и хотел, когда говорил о девочке. Я просто подумала, что это не так уж и странно. Даже красиво звучит, ─ она немного задумалась. ─ Ей уже почти пол года, так что не переживай особо, если у тебя на руках она вдруг начнёт капризничать. ─ Ей нужно время, ─ улыбнулся мужчина. ─ Да и мне тоже. ─ А ещё душ и расчёска, ─ улыбнулась Джой, вытаскивая из волнистых волос Калима, собранных в хвост, пыльную травинку. ─ Иди. Котёл уже нагрет, так что горячая вода есть. А я пока соображу что-нибудь на ужин. Я не особо много готовила, пока тебя не было. *** Горячая вода, жёсткая щётка и, наконец-таки, большое махровое полотенце. Калима разморило. До его сознания наконец-таки стало доходить, каким утомительным был весь прошедший год и какой же чертовски долгой была дорога домой. Он устал и, пожалуй, впервые за всё это время, готов признаться в этом не только себе. За нехитрым ужином, который был проглочен здоровым мужчиной, голодным с дороги, за несколько минут было довольно таки шумно. Джой не столько ела сама, сколько кормила дочь, которая ещё слишком мала, чтобы самостоятельно справляться со столовыми приборами. А Секвойя в свою очередь интересовалась не необходимым ужином, сколько новым лицом в своём окружении. Хоть и с видимой опаской, но всё-таки интересовалась. Позже, проводя вечер в гостиной, они невольно задержались немного дольше, чем планировали. В основном потому, что начали приучать дочь к рукам Калима, если можно так выразиться. «Да и тебе не помешает. Ты ведь раньше не возился с настолько маленькими детьми, даже держать их не умеешь», - добавила Джой. Девочка капризничала, но хныкала только для вида. Возможность покрутить в руках крупную серьгу отца в форме прямоугольника с гравировкой быка была слишком заманчива для этой маленькой и любопытной сороки. Но долго с ним возиться девочка всё равно не хотела. Её начало клонить в сон уже на руках матери. ─ Пойду её уложу, ─ говорит она, ласково улыбаясь. ─ Уже довольно поздно. Калим застилал кровать, слушая как его Джой за соседней стеной убаюкивала их дочь незамысловатой колыбельной. Как скрипели деревянные половицы под её ногами, когда она уже покидала детскую на цыпочках. Слушал шум воды из ванной, лениво стягивая с себя рубашку и штаны. Не смог устоять, чтобы не придвинутся поближе к тёплой женщине, пахнущей мылом, домом и солнцем. Сон не шёл для них двоих, даже когда они удобно расположились на кровати. Калим настойчиво начал задирать ночную рубашку Джой. ─ Дорогой, может не стоит спешить? ─ спрашивает она, накрывая его широкую ладонь своей, миниатюрной и короткой. ─ Почему? ─ У меня всё-таки остались эти жуткие растяжки. ─ Меня всё вполне устраивает, ─ Калим усмехается про себя, опуская руку ниже, на её тёплый живот. Целует плечо и щекочет шею своим дыханием. ─ А Секвойя? Вдруг мы её разбудим? ─ Лично я обещаю быть очень и очень тихим, ─ отвечает он, притягивая девушку поближе. ─ Я по тебе слишком сильно соскучился Джой. ─ Мне тебя тоже не хватало, Калим, ─ говорит она, резко разворачиваясь к нему лицом и впиваясь в пересохшие губы долгим поцелуем.