Я бы не пошла за тобой

Санса держала в руках свои новые документы и не могла поверить, что эта действительно она. Петир уехал на похороны, оставив папку с документами на столе в гостиной. «Алейна Стоун, 20 лет». На нее с фотографии смотрела серьезная девушка с короткими темными волосами и пронзительными зелено-голубыми глазами. Прежде чем сделать это фото, Петир предложил довершить образ цветными линзами, они были сделаны максимально близко к реалистичным и не полностью скрывали ее собственную радужку, что идеально создавало эффект «отцовских глаз». Ее глаза в самом деле стали очень похожи на глаза Мизинца. Санса до сих пор с трудом принимала мысль, что Петир теперь ее отец. Конечно, для переезда в Дублин это лучшая идея маскировки, никто не станет задавать лишних вопросов, все проглотят придуманную историю, переварят ее и забудут. И все же… Санса смущенно прикусила нижнюю губу. Она не сможет воспринимать его как отца, не только из-за существования Эддарда Старка, который был ее настоящим отцом, но и потому что девушка просто не может испытывать такие чувства к своему родителю, пусть даже названному. Стоит только вспомнить их поцелуй в темном переулке… Старк откинулась на спинку дивана, зажмурив глаза. Теперь, когда ее не била истерика, она могла детально вспомнить все, что происходило в тот момент и это не облегчало ситуацию. Его губы — теплые и сухие, едва отдающие запахом сигарет. Одна его рука лежит на ее пояснице, другая скользит по спине вверх. Она чувствует его пальцы на своей шее — мурашки от этого ощущения моментально сбежали вниз по позвоночнику. Он крепко удерживает ее, не позволяя вырваться, но и не причиняя боли. Умелые губы приоткрывают ее рот, язык нежно проникает внутрь, обводит контур ее губ. Этот поцелуй не был похож на то, что происходило с ней раньше — хотя ей почти не с чем сравнивать. Однако Джоффри с его слюнявым, требовательным ртом однозначно было далеко до Петира. Этот поцелуй в темноте переулка сводил ее ума, да так, что при одном воспоминании о нем подгибались колени. Когда он разомкнул их губы, они оба почти задыхались. Мужчина прижался лбом к ее лбу, восстанавливая дыхание, пристально смотря ей в глаза. — Это было… чертовски неуместно. Девушка заметила, как тогда в его взгляде проскользнуло чувство вины. Видимо, теперь он не знал, что делать. Возможно, даже опасался ее реакции на произошедшее. Санса же после этого подчеркнуто игнорировала мужчину и избегала лишних встреч, вела себя как последняя идиотка. Он сам не искал общения. Она не хотела этой холодности в их отношениях, да и честно признаться, ей его не хватало, с вечной улыбкой и хитрыми глазами Пересмешника. Она видела, как Петир создал между ними определенную дистанцию, хотя раньше, не задумываясь, вторгался в ее личное пространство, дико этим смущая. Для него это была игра, он просто смеялся над ней, но постепенно все изменилось. Кажется, он сам от себя не ожидал такого поступка. Санса не знала, огорчало ли ее такое положение вещей или радовало. С одной стороны она до сих пор была сильно смущена его вниманием, с другой же — ей было отчего-то обидно из-за его внезапного равнодушия, ее тянуло к нему. И это притяжение было опасно. Санса вновь бросила взгляд на документы. Что же, по крайней мере они скоро уедут из Лондона. Возможно, в Дублине будет полегче, Петир обещал, что их ждет много работы. Может, ей будет проще забыть увлечение взрослым мужчиной. Мысли опять вернулись к нему, к их вчерашнему разговору. Тогда она уже ясно поняла, что Петир считает тот поцелуй ошибкой. Он был таким красивым в этом черном костюме… Пожалуй, сейчас она в полной мере осознала фразу «Мужчины — как дорогое вино, с годами становятся только лучше». Ей раньше было невдомек, почему ее одноклассницы с таким жаром обсуждают преподавателей-мужчин, особенно симпатичных. Теперь же, будь Петир ее учителем, скорей всего, она тоже не удержалась бы от сплетен. Она вспомнила тепло его кожи, которой касались ее пальцы, когда она повязывала ему галстук. Его улыбку и внимательный взгляд серо-зеленых глаз. Он наговорила ему какую-то ерунду про Алейну, про то, что знает, чего хочет… Боже мой, что теперь он о ней думает! А ее так и тянуло повторить то, что произошло в переулке… Петир смотрел на нее не отрываясь, и ей показалось, что еще немного и он поддастся… Но он отстранился и Санса, взяв себя в руки, закончила с галстуком. Сегодня утром он уехал на похороны, показав ей ее новые документы и предупредил, что приедет после обеда. Вниз идти не хотелось. Санса в миг припомнила ежеминутные расспросы проницательной Рос о том, почему она прячется от Пересмешника. Рос даже грозилась пойти самолично разбираться с «этим извращенцем», как она выразилась. Больших трудов стоило успокоить ее. Обняв себя за плечи, Санса приблизилась к окну. На улице моросил противный дождик, словно скорбя об ушедших вместе с их семьями. «Лучше бы светило яркое солнце. Мир избавился от такого чудовища». Впервые Санса оценила свой поступок настолько хладнокровно.

***

Как она и предполагала, новости были посвящены похоронам Джоффри Баратеона, наследника Кастерли рок и вообще замечательного юноши, ушедшего так рано. Камера крупным планом показывала опухшее от слез лицо Серсеи, даже сейчас не растерявшего стервозного выражения. Кадры перемежались фотографиями Джоффри — вот он играет в баскетбол, отдыхает с семьей на яхте, сидит на трибунах стадиона. Голос за кадром без остановки восхвалял его личные качества. Санса брезгливо скривилась и хотела было уже выключить телевизор, как вдруг репортаж сменился и на экране появилось мрачное фамильное кладбище Старков. Камера, по всей видимости, была одна и стояла на расстоянии, но Санса все равно могла рассмотреть всю свою семью. У нее тут же потекли по щекам слезы. Отец, сам на себя не похожий, замер каменным изваянием, поддерживая мать, которая была просто убита горем, не реагируя ни на что… Братья с сестрой тоже были переполнены отчаянием. Санса, вскинув руку, крепко сжала футболку на груди, ощущая всепоглощающую боль от осознания, что именно она является причиной их горя. Как она могла так с ними поступить, они любили ее — обманщицу, предательницу, убийцу! Ей в самом деле стоило сейчас лежать в том гробу, может быть, хоть тогда она немного могла бы искупить свою вину. Санса не знала сколько времени прошло с того момента, как она свернулась калачиком на полу, тихо рыдая. Она немного пришла в себя, когда ее обняли горячие, уже привычные, руки Петира. Он как всегда все понял без слов. — Тише, тише девочка моя. Все будет хорошо. Когда они будут в безопасности, мы обязательно им все расскажем. Не плачь, прошу тебя. Тихий хрипловатый голос мужчины действовал на Сансу как качественное успокоительное. Она покрепче прижалась к мужчине, словно он мог оградить ее от боли и страданий одним своим присутствием, обняла его, положив голову на грудь и просто слушая биение его сердца. В данный момент ее совсем не беспокоило, как это выглядит со стороны. Они сидели на полу, вытянув ноги, прижавшись к друг другу, прислонясь к сиденью дивана… За окном все так же накрапывал дождь. Через некоторое время Санса произнесла севшим голосом: — Мама мне этого не простит… — Простит, — Петир погладил ее плечо. — У тебя не было выбора. — Нет, ты ее плохо знаешь. Она отца не простила за столько времени за Джона. — Ну она же его вырастила, приняла в семью… Хмм, мне всегда казалось, что у твоих родителей счастливый брак. — Да, но ее взгляд всегда холоден, когда обращен на Джона. Он ведь ни в чем не виноват, но мама так строга с ним… Возможно, она не покажет гнева на меня, она сделает виноватым тебя, и будет смотреть точно так же. Санса отстранилась от Бейлиша, вытирая дорожки слез со щек, и посмотрела на него. — Я никогда не удостаивался расположения твоей матери, мне это будет не в новинку. Петир усмехнулся, но все же Санса видела, насколько горька его улыбка. — Я этого не хочу, ты спас мне жизнь, так что пусть лучше она разочаруется во мне. Петир протянул к ней руку и легко погладил по щеке. — Спасибо. Но твои отношения с матерью куда важнее моих. Вот увидишь, она обрадуется и простит тебя. Санса снова прижалась к нему, чувствуя щекой его тепло и размеренные, сильные толчки сердца. — Ты так и не рассказал, что произошло между тобой и мамой. Петир откинул голову назад и глубоко вздохнул. — Это было давно. — Расскажи мне, — она нашла его руку и сжала. — Пожалуйста. — Я… — он прокашлялся. — Я был влюблен в нее. С самого детства, как только увидел. Санса оторопела, но старалась не показать вида, только чуть подняла голову, чтобы видеть его лицо. Петир выглядел сейчас очень искренним и грустным. — Я думал, что она тоже испытывает что-то ко мне. Когда мы стали старше, я начал ухаживать за ней. Она позволяла себя целовать, дарить цветы, мы целые дни проводили вместе. Она рассказывала мне все свои девичьи мечты, мы много смеялась… Играли в догонялки в огромном саду твоего деда. Петир замолчал, словно погрузился полностью в воспоминания. Его глаза смотрели вниз невидящим взглядом. Санса поняла, что сейчас он видит перед собой ее мать — юную и прекрасную. — И что случилось? — Я ошибался. Она просто тешила свое самолюбие, ей было приятно, что я бегал за ней, совершал глупости ради нее. На каком-то званом ужине мистер Талли познакомил ее с Брандоном Старком, сыном своего друга и партнера по бизнесу. С того момента Кэт переменилась. Она говорила только о Бране, рассказывала мне о том, какой он распрекрасный, как он ей нравится. Я не понимал, что происходит. Растерялся… Потом оказалось, что Талли и Старк давно договорились поженить своих детей. Кэт была на седьмом небе от счастья. — Мама не могла быть такой жестокой, — Санса приподнялась, заглядывая ему в глаза. — Этого не может быть! Петир усмехнулся. — Молодые девушки могут быть очень жестоки к мальчикам, которые влюблены в них. Я до конца не верил, что она в самом деле любит Брандона, ведь нам было так хорошо вместе. Я признался ей в любви, предложил свою руку и сердце… Она рассмеялась. Сказала, что я глупый маленький мальчик, и что она любит меня как брата. Я напился тогда в первый раз. Мне было шестнадцать. Пошел в студенческий кампус, где жил Старк, вызвал его на разговор… Он отмечал что-то, тоже был сильно пьян. Слово за слово, завязалась драка… У него в руке была бутылка, он разбил ее о дерево. — Твой шрам, — догадалась Санса. Она положила ладонь ему на грудь. Петир накрыл ее своей рукой. — Да. Я чуть не умер, лежал почти месяц в реанимации. Брандон избежал наказания, влияние его отца и деньги замяли это дело. Мистер Хостер Талли выгнал меня из дома, даже не оплатив медицинские счета. Меня исключили из школы. Первое время после выписки мне пришлось ночевать под мостом. Помнишь, то место, где мы гуляли? — О боже, — Санса уткнулась лбом в его плечо. — Как они могли быть такими… — Если бы не твоя тетя Лиза, я бы пропал. Она дала мне немного денег, принесла мои вещи из дома, хотя отец ей запретил. Конечно, я сам виноват. Я был глупцом и поплатился за это. Верил в сказки, в то, что любовь может преодолеть все. Я ошибался. Брандон погиб в подстроенной автокатастрофе спустя несколько месяцев, а твоя мать вышла за его младшего брата. Вновь я увидел ее только через много лет. Они помолчали немного. Санса посмотрела на его профиль, темнеющий на фоне серого окна. — Ты до сих пор любишь ее? — Нет, — Петир покачал головой. — Нет, не думаю… Все давно прошло. Он выглядел таким грустным, что у Сансы сжалось сердце. — Знаешь, может быть, неправильно так говорить, но моя мама была очень глупой… Петир повернул голову и с удивлением посмотрел на нее. Его взгляд был очень теплым, Санса буквально растворялась в его глазах. Она, не совсем понимая, что делает, подняла руку и провела ладонью по его колючей щеке. — Я бы ни за что не променяла тебя ни на кого другого… — с этими словами она потянулась к его губам. На секунду показалось, что Петир готов ответить поцелуем, но он вдруг откинул голову назад. — Санса… Я… Она зажмурилась от стыда, резко вставая. Петир растеряно посмотрел на нее снизу. — Рос просила помочь внизу… Извини. Санса чуть ли не бегом вышла в коридор и прижалась в лифте разгоряченным лбом к прохладной металлической стене. Дура! Какая же она дура! Он ведь ясно дал понять, что между ними ничего не было и не может быть. И вообще, ей сейчас следует горевать о своей семье… Но почему так хочется плакать, вспоминая этот проклятый поцелуй?