Няня

Что будешь делать ЛедиБаг? Девушка свалилась с мягкой, удобной кровати, что предоставил ей Адриан. В глазах, полных ужаса, застыли горькие слезы. Ужасный и настолько реальный сон, мешал ей спокойно спать уже вторую ночь. Где-то в горле застыли тяжелые слезы, они не давали Мари сделать полноценный вздох и выдох. Спаси меня, Маринетт! Резко встав с кровати, накинув на свои плечи халат, дизайнер кинулась к двери. Выйдя в коридор, Дюпэн-Чэн быстрым и размашистым шагом прошла к комнате старшей из дочерей Агрестов. — Неужели, няне, уже разрешили шастать из комнаты в комнату без разрешения начальства? — писклявый голос остановил девушку и она обернулась, процедив сквозь зубы: — Я не работаю на тебя, Хлоя. Голубоглазая хотела было сплюнуть прямо в лицо своей «начальницы», как тут, миссис Агрест взяла прядь ее волос в свои тощие пальцы. Дизайнер вздрогнула, пожалуй внешностью Хлоя немного изменилась: теперь она стала намного худее, пальцы стали намного тоньше, лицо обрело более резкие черты, блондинистые пряди выгорели, наверное, бывшая Буржуа переборщила с краской для волос. — Маринетт-Маринетт, а ты ведь ни чуть не изменилась, — строгим тоном произнесла блондинка и больно дернула за прядь, что держала в ладони. Мари громко заскулила, от той боли, с которой вырывают волосы. — Дюпэн-Чэн так же дерзит, как и в былые времена. Дочь мэра посмотрела на свою руку и, поднеся другую ладонь к губам, сказала: — Ой! Я вырвала прядь твоих чудесных волос, — явно сделав акцент на слове «чудесных», она выпустила волосы Маринетт из руки на пол и стала на них, звонко ударив каблуком об твердый ламинат. — Какая досада. Коварно улыбнувшись, Хлоя развернулась на своих тонких шпильках, что отбивали четкий ритм, который раздражал нашу героиню, и вскоре ходячая проблема скрылась за поворотом. Дизайнер сжимала и разжимала кулаки. Она явно была в гневе или, лучше сказать, в сильно выраженной ярости. Костяшки побелели и вскоре кровь тонкой струйкой начала стекать на чистый ламинат. Боль, перекрывающая боль — так действовала на Мари… — Маринетт? — спросила удивленная Сандрина, открыв дверь, от звуков, что издавались в коридоре. — У тебя, что, кровь?! Агрест взяла кровоточивую ладонь в свою руку, проведя по открытой ране пальцем. Дюпэн-Чэн отчаянно зашипела на подопечную. — Эх, ясно. Проходи, — девочка жестом пригласила няню войти в ее покои. Девушка, не понимая, так и осталась бегать глазами с Сандри на дверь в комнату и обратно…

***

— Будет немного больно, — тихо предупредила Маринетт старшая из сестричек Агрест. Дюпэн-Чэн хорошо знала этот прием, она и сама говорила так своим подопечным, когда те поранились. Брюнетка отчаянно зажмурилась пытаясь отвлечься от пощипывания в области внутренней стороны ладони. Она до сих пор не понимает, как умудрилась пораниться столь смешным способом! — Тише! — шикнула на свою няню девочка, давая понять Маринетт, чтобы она вела себя тише. Непонятный звук, больше всего похожий на шипение, вырывался с уст девушки в непонятной Рине манере. Девочка засмеялась. — Что смешного? — не понимала Мари, почему Агрест смеется. — Ничего. — Кстати, Рина, как ты, за столь короткое время, смогла добыть бинт, вату перекись и йод? — спросила Дюпэн-Чэн, смотря как профессионально Сандрина завязывает бинт на руке. — Просто, у мене в верхней двухрядке всегда есть аптечка. Девочка поднялась с колен и понесла пластмассовую коробочку белого цвета с красным крестиком на крышке в выделенное ей особое место. — Прости, за такой вопрос, но зачем тебе нужна в комнате аптечка? Сандрина замялась с ответом на этот вопрос, однако, ответ сам показался, когда Рина зацепилась за шлейку сумки и упала. — Я немного, это… Неуклюжа, — виновато улыбнулась и, встав, отряхнула свою ночную пижамку, Сандрина. — Если честно, я тоже, — улыбнулась в ответ девушка и жестом пригласила свою подопечную на кровать. Та, с удовольствием, вскарабкалась рядом с Маринетт. — Спой мне, пожалуйста, — тихо прошептала девочка, ложась под бок своей няни. Выражение лица Мари выражало высшую степень не понимания. Сандрина попросила ее спеть? Но, ведь она не умеет… Однако, расстраивать Сандрину Дюпэн-Чэн не хотела и начала тихо напевать: — La lune brille au-dessus de notre toit, Le soir est tombé dans la cour, L'heure est venue pour les oiseaux Et les petits enfants de dormir. Demain tu te réveilleras et le soleil brillant Se lèvera à nouveau au-dessus de ta tête....* — девушка поцеловала Рину в лобик и та сомкнула свои васильковые глазки. Маринетт остановилась, дальше идут слова о ребенке, но Сандрина же ведь ей не родная, хотя, сейчас, Дюпэн-Чэн не была настолько уверенна в этом. Сандри очень похожа на нее и имеет такой же характер... Однако, собравшись с мыслями она начала другой куплет: — Dors, mon petit, mon joli petit oiseau, Dodo, l'enfant, do, Qu'aucune peine n'inquiète Ton âme d'enfant. Tu ne verras ni malheur, ni tourment, Tu ne connaîtras pas de mauvais sort, Dors, mon petit moineau, Dors, mon petit réveil.** В комнате скрипнули половицы и раздался приглушенный хлопок дверью. Дизайнер вышла в холодный коридор и, обняв себя руками, из-за холода, двинулась к своим покоям. Маринетт даже забыла зачем шла к Сандрине, наверное, ей просто стоит выспаться. Страшный сон не сбылся, он никогда не сбудется… ___________________________________ *Месяц над нашею крышею светит, Вечер стоит у двора, Маленьким птичкам и маленьким детям Спать наступила пора. Завтра проснешься и ясное солнце Снова взойдет над тобой... **Спи моя крошка мой птенчик пригожий, Баюшки-баю-баю, Пусть никакая печаль не тревожит Детскую душу твою. Ты не увидишь ни горя, ни муки, Доли не встретишь лихой, Спи мой воробушек, Спи мой звоночек родной.