***
Я уже три месяца находился на этом судне, и мы не расставались с Аяксом ни на минуту. Он всюду спрашивал моего мнения и постоянно держал меня за руку или обнимал за плечи. И сейчас его желание спать одному для меня значило только одно, он меня заменяет. Постарался отодвинуть мысленно его от себя и понял, что это очень больно. Наступил вечер, мы разместили всех бывших плененных по каютам и накормили из запасов вражеского корабля. Я перебрался на бригантину и сидел на корме, глядя на убегающие волны. Ветер трепал волосы. Мои волосы приобрели уже светлый тон и стали расти очень быстро. Уже сейчас они достигали плеч. Лицо менялось и казалось даже немного страшным. Темнота навалилась внезапно, на самом деле просто я задумался о своем прошлом, вспоминая свои дни во дворце Повелителя, и сердце сжалось от боли. Кажется, я до сих вижу их тела в лунном свете. Такие красивые и такие страстные. В руках телохранителя, тело моего любимого казалось просто игрушкой. Я даже испугался, когда огромный член Террау жестко входил в тело Аталья. И сам Повелитель не сводил с меня злого взгляда. Сзади меня обняли, и я, подумав, что это Аякс, прильнул к нему спиной. Тут же почувствовав чужой запах, отпрянул и обернулся. Передо мной стоял целитель эльф. Длинные темные волосы были связаны в высокий хвост, рубаху он уже переодел, и сейчас казался сошедшим с картинок наших пособий в Академии. — Меня зовут Тиринэль, а второго что сейчас спит в объятиях капитана Аякса, Каритэль. Мы братья и рады вам угодить за спасение. Я нехотя отстранил его и сказал: — Вы ничего нам не должны. Вы бы тоже спасли нас и не кинули на произвол. Тот кивнул и прошептал: — Позволь мне любить тебя этой ночью? Я чувствую в тебе столько чистоты и тепла, хочу коснуться их и выпить тебя до дна. Я, обняв его, сказал: — Не могу, прости. Возможно, позже я сам приду к тебе. — спрыгнув со стропил, перепрыгнул на другой корабль и кинулся в каюту капитана. Они уже спали… я вошел без стука и сел в удобное кресло. Проснулся уже рано утром и смотрел, как полусонный Аякс насаживает на себя смущенного эльфа, не видя меня. Видно, зря я решил остаться с ним. Условием моего пребывания на корабле было: до первой измены. И вот она наступила, а сердце почему-то не хочет отпускать моего бывшего друга и бывшего любовника. Привык к нему неимоверно. И сейчас рвал по живому. — Доброе утро, капитан Аякс. — я вытянул ноги для удобства лежания и зевнул. Они оба вздрогнули, и Аякс вскинул руки и сказал: — Это просто секс, мой Югар. Я перебил его и спросил: — Помнишь условия? Тот уже одевался, идя в моем направлении. Он кивал и, опустившись у моего кресла, тихо попросил: — Прошу, не уходи… Снова не дал ему и слова сказать. — До первого порта, Аякс, а сейчас извиняюсь, что отвлек. Каритэль, тебе привет от брата. Я не воспользовался его телом в награду за спасение. — я вышел, отцепляя от себя крепкие руки капитана. Он выскочил за мной и, сложив руки на груди, спросил: — Ну и куда ты там, в порту? Я посмотрел на него и сказал: — Думаешь, я только сексом умею заниматься? Ошибаешься. Выживу, не переживай. У меня много талантов, Аякс. И прекрати меня называть Югаром, наша сказка закончилась. — сердце ныло, а я все выплевывал на него ехидные слова, стараясь ранить его глубже. Он был бледен, и я, шатаясь не от качки, пошел на другой корабль и, легко перепрыгнув почти десять метров, завис на мгновение в воздухе и, наконец, опустился на бригантину. Сонный эльф тут же появился около меня и попытался обнять, но я лишь похлопал его по спине. Я знал, что за нами наблюдает Аякс, и позволил себе лишь страстный и глубокий поцелуй целителя. У эльфа подогнулись ноги, и я, подхватив его на руки, унес в свою каюту.***
Он, слабо обняв меня, стал требовательно просить, чтобы я занялся с ним сексом. Сомневался я недолго, эльф застонал, когда я снял с него брюки и стал растягивать, сунув сначала один палец, и затем второй. Он насаживался, тихо постанывая, и третий палец уже принял как должное. Вытащив из него пальцы, я вошел в него медленно, щадя его, приподняв его ноги, удобно устроил их на плечах и стал вгонять в него с силой свой член, хлопая по его заднице ладонью. Его красивый член уже готов был вот-вот кончить, и я, резко выйдя из него, припал к его члену, и он излился мне в горло. Снова войдя в него, уже не сдерживаясь, через пять толчков кончил, входя в него все глубже и глубже. Эльф судорожно хватал воздух ртом, когда я уже на третий заход овладевал им, поставив его на колени на кровати, он закричал от накрывшего его оргазма и потерял сознание. Я, уже кончая в него, свалился рядом с ним, обнимая его худенькое тельце. Он очнулся через пару минут, прижался ко мне и прошептал: — Ничего подобного не чувствовал ни разу в жизни, Югар. Я уже крепче прижал его и сказал: — Ты не должен был ложиться со мной из-за спасения. Тот гневно попытался откинуть мою руку, но я, смеясь, сгреб его в охапку и посадил на себя. Еще немного, и я буду готов на новый заход. Его запах леса сводил меня с ума, и я готов был не слезать с него до завтрашнего утра, точно. В каюту постучали, и раненый боцман с улыбкой сказал: — Завтра будем у порта Ауэрэлии, капитан сказал, чтобы ты получил у него документы. Я там сделал расчет по твоим деньгам и золоту, что досталось нам от врагов. — он хохотнул и важно сказал: — Боюсь, не утащишь. Вся команда отсыпала тебе от себя золота. Нам хватит на особняк и на десять лет жизни, чтобы мы не нуждались ни в чем. Так что, готовь мешки под золото. Я кивнул и стал одеваться. Эльф сонно обнял меня за шею и зашептал: — Ты идешь к нему, а я ревную! Не хочу тебя отпускать, останься, завтра все возьмешь. Я нехотя высвободился и сказал: — Нет, сегодня, мой маленький эльф. Но я приду и хочу, чтобы ты спал сегодня со мной. Еду принесу, ты не успеешь заскучать. Он радостно ответил на мой поцелуй и снова спросил: — А можно… можно, я буду с тобой? Я ошарашено сел рядом с ним и переспросил: — Как это? Он пояснил: — Я богат… ты не подумай ничего… ну, я хочу остаться с тобой, Югар. Хочу быть тебе мужем или женой… как ты захочешь. Я сказал тише: — Подумай сто раз еще, Тиринэль, я быстро.***
Я вышел из каюты в смешанных чувствах и, постояв немного у штурвала с боцманом, перепрыгнул на второй корабль. Капитан едва сдерживался, чтобы не тронуть меня. Я одергивал каждый раз руки от его прикосновений. — Я не изменяю тому, с кем сплю, Аякс, и не собирался этого делать. Ты обещал мне документы и золото. Тот кивнул и озадаченно посмотрел на меня. — Ты что, решил остаться с эльфом? — он протянул мне бумаги в непромокаемом мешке, перевязанные ниткой, и, показав на угол, сказал с хрипотцой: — Вот это деньги от команды. — и снова показав на другой угол, забитый мешками с золотом, сказал: — А это лично твои. От себя хочу тебе подарить вот эту вещь. Он открыл полку в столе и достал замотанный в тряпки длинный меч. Я вздрогнул, откуда у него мой меч. Он, словно читая мои мысли, сказал: — Это меч моего друга, и ты мне напоминал о нем каждую ночь. Пусть он лучше будет у тебя, чем пылиться в моем хранилище. Думаю, настоящий Югар был бы только рад тому, что его меч срубает головы врагов. Я благоговейно поцеловал широкое лезвие меча и сказал: — Спасибо тебе, Аякс, не думал, что ты вот так просто со мной расстанешься. Думал, будут скандалы и позорный удар в спину от команды. Но ты самый добрый и незлопамятный человек. Тот, слегка поклонившись, обошел стол и обнял меня. Так мы и стояли, когда в каюту вошел мой эльфеныш. Он сделал шаг назад и снова вперед, смело глядя на меня и капитана. Выпустив меня из объятий, Аякс хмуро посмотрел на целителя. — Береги моего лучшего друга и любовника, Тир. Тот улыбнулся испугано и бегом кинулся ко мне на грудь. Пришлось обнять его и показать на золото. — Поможешь? Он радостно кивнул и показал на свой мешок. — Вот, пихай в него. На берегу разберемся с ним. Сумка его ничего не весила, но открыв её, я воскликнул: — Арчхы? Откуда она у тебя, эльф? Тот, смутившись, сказал: — Гоблинская работа, у нас живет гоблин-маг и вот сделал моему отцу на заказ. Мы ему заплатили как за новый дом с прислугой. Она безразмерная, и да, все золото сюда вместится. Я принялся пихать в нее мешки и через какое-то время даже устал. Горло у сумки очень тесное, конечно. Можно было и пошире сделать. Аякс вдруг спросил эльфа: — Скажи, а твой брат согласится поработать на нашу Империю на моем корабле? Тот, пожав плечами, сказал с сомнением: — Вряд ли, он как я, мы друг без друга никуда. У меня отвалилась челюсть, ладно, выйдем — спрошу. Что-то меня напрягло это все. Аякс обижено смотрел на меня. Мы быстро вернулись в мою каюту, и я у порога сразу схватил своего эльфеныша и потащил мыть в большую ванну. Мы плескались, как дети — до визга в ушах, чуть не оглохли оба. Поели быстро, и в каюту зашел мокрый от дождя брат моего эльфа. Он насторожено смотрел на меня. А мой эльф, словно ничего и не случилось, показал на кровать. Ну, кровать у меня, конечно, большая, но двое в моей постели — это слишком. Я, встревожено встав, дал эльфу присесть, сам сел в кресло, наблюдая за ними двумя. Тир быстро сам стал раздевать брата и вдруг замер, виновато глядя на меня. Они не похожи друг на друга вообще. Отцы, наверное, разные или матери. — Прости, Югар, просто я воспринимаю своего брата как нечто само собой разумеющееся. Ты же позволишь нам с тобой жить? Я покачал головой. — Ты… вы вообще соображаете, о чем говорите? Как мне с вами двумя спать? Ладно, на тебя я как-то сдался. Ты был настойчив, и я слишком расстроен изменой Аякса.***
Длинный кожаный хлыст обжег кожу, словно был с колючками. Моя рука безвольной плетью повисла вдоль тела, и тут же я стал лечить себя с помощью магии. Вокруг меня, словно хищный зверь, кружил воин-ассу с лычками третьего самого сильного воина. Моя коса легко разрубила его кожаную броню у плеча и кость. Лезвиями в косе я пользовался редко, но вот в этом случае, когда противник крупнее меня раз в пять, это уже на обычный мордобой походит. Он идет на ближний бой, а я только кувыркаюсь и уворачиваюсь от его ударов. И сейчас он все-таки успел достать меня, одной рукой кинув в меня небольшой и узкий нож. Тот воткнулся мне в бедро, с легкостью проткнув мои обычные широкие штаны-сари. Пришлось использовать удары магии на расстоянии, чтобы не дать ему ко мне приблизиться, и на втором ударе я вновь прыгнул над ним, со всей силы упал ему на плечи и плашмя ударил мечом по голове. Он рухнул как подрубленный, утыкаясь лицом в песок арены, и трибуны взорвалась аплодисментами. Выдернув нож из ноги, успел поклониться и, приложив руку к ране, закрыл на миг глаза, ища в теле сильные увечья. Ничего серьёзного не было затронуто, и я спокойно поклонился и, вытащив меч из ножен, показал его народу. Ещё на один бой я готов, пожалуй. Зал вновь взорвался аплодисментами, и я смущенно поклонился на все четыре стороны. Ко мне метнулась тень, и я только успел увернуться, кувыркаясь в полете. Своего противника разглядеть всё не получалось. Он метался по всей арене так, что я только восхищался его умением быть невидимкой во время боя. Бой тени, всплыло у меня в голове, самый жестокий бой, до смерти. Ибо, если тень нанесет удар, он будет смертельным. А нож-то по ходу был отравлен. Нога стала неметь, и я почувствовал пульсацию в ране. Надо успеть перехватить тень. Но тут выход один — надо быть тоже тенью. Я стремительно развернулся и такими же смазанными движениями стал преследовать своего противника. Лучший способ защиты — это нападение. Через несколько секунд я стал различать его движения и наконец-то стал нагонять и уворачиваться от его ударов. Он ни разу так и не прикоснулся ко мне, но я чувствовал, что он готовится сделать решающий удар. Я видел его горящие глаза, направленные на мою рану. И боялся, что этот бой будет последним. Встретив его трезубец голой рукой, и разрешив ему воткнуться в мою руку ради одного мгновения, чтобы воткнуть в него свои клыки ампири, я устало отскочил от поверженного противника и опустился на одно колено. Нога распухла, и я успел снять пояс и перевязать ногу повыше. Обернулся к противнику и сердце дрогнуло. Аталья восхищено смотрел на меня и, застонав, выдернул мои ножи-клыки из своих ног и медленно подал мне их уважающим жестом с поклоном. Рука была вся в крови от его трезубца, но я все равно принял ножи двумя руками и услышал шепот Императора. — Пей противоядие от атики. Мой трезубец отравлен, а ты достойный воин, и я готов даровать тебе титул ассу. Я поклонился с замирающим сердцем. Он стал еще красивее. Почему я не почувствовал его запах морозного леса? Как же он великолепен даже такой бледный. Я не отводил от него своего взгляда, пока голова не стала кружиться. Мои эльфы, выскочив на арену, подхватили меня с двух сторон, и все ахнули. Мало кто мог позволить себе целителя-эльфа, а еще и двух — это был нонсенс. Сейчас все активно будут узнавать про меня. Я позволил отвести себя в комнату при арене, и через несколько минут мы все уже садились в карету. — Любимый, прошу, открой рот и скажи а-а-а… Я рассмеялся, и Тир, вскочив, стал смотреть в мой рот, который пришлось все-таки открыть. — Атика, это атика, Югар. У меня есть противоядие от нее. Кари, достань мою сумку, ты знаешь, где она. Тот испуганно подал сумку брату и уже поглаживал мое плечо. — Почему ты дал себя ударить трезубцем, любимый? — Каритэль взволновано смотрел на меня. — Иначе я бы эту тень ловил еще минут десять и то, она бы прикончила меня. Надо было чем-то жертвовать, мой эльф! — я прижал к себе его тельце и поцеловал властно и требовательно. Второй эльф прошипел: — Так ты его сейчас совсем сил лишишь, брат. Не надо его сейчас возбуждать. Пусть день отлежится, выпей. — они заставили меня выпить сладкую настойку, и я устало положил голову на колени Тира, и тот, поглаживая мою голову, уже нашептывал надо мной исцеляющее заклинание.***
К своему особняку мы прибыли только минут через сорок. — Господа прибыли! — вскричали слуги, увидев наш экипаж, и я вздрогнул от неожиданности. Этот дворецкий такой громкий и… такой неповоротливый. Он снова уронил вазу на улице, что эльфы установили вдвоем, пыхтя над ней и сажая там вечнозеленые кусты. Сейчас опять будет скандал. Мои эльфы, увидев вазу уже на земле, сузив глаза, ждали, когда карета остановится. Стоило той остановиться, как они, позабыв обо мне, кинулись к своей несчастной вазе. Я вздохнул и, прихрамывая, пошел к дому. Слуги низко кланялись, и только один предложил помощь, благодарно посмотрев на новенького слугу, я подмигнул ему и поблагодарил, когда он довел меня до спальни. — Господин будет кушать у себя? Сзади послышался быстрый шорох, и мои эльфы грозно сказали: — Да, господин будет кушать у себя. С нами. Надин, еще раз будешь кокетничать с нашим господином — будешь, как та сломанная ваза, лежать на земле. — они грозно окинули его взглядом и, подхватив меня с обеих сторон, бережно проводили до кровати. Следующую часть я любил больше всего, они деловито вели меня голого до ванны и мыли там в четыре руки, не давая мне даже голову помыть и член. Всё сами, всё сами. Возбужденный не в меру, я уже оглаживал их крепкие попки, нетерпеливо пытаясь раздеть обоих. — Югар, тебе отдых нужен. — сказал Тир. Я зло прорычал: — Я сам решу, когда мне нужен отдых, но если ты меня не хочешь, то надеюсь, твой брат не откажет мне в постели сегодня ночью? Каритэль закивал головой и с готовностью стал снимать с себя одежду. — Так я ведь не отказывался от тебя, любимый. — сразу отступил мой эльфеныш, и тотчас одежда с него опала на пол. Мы быстро дошли до кровати, нога причиняла некий дискомфорт, но заклятия исцеления залечили ее уже вполовину. Отрава уже перестала действовать, и я довольный уже растягивал Каритэля, целуя его тело. Он стонал подо мной, выгибаясь всем телом. Тир уже входил в меня, и я лишь умело подмахивал ему в такт, и быстро войдя между ягодиц его брата, синхронно двигался, чуть не кончая от наслаждения. Мы жили в этом особняке уже полгода и быстро наладили с соседями теплые отношения, часто посещали все вместе ужины, на которые нас приглашали. Я договорился с братьями, что они должны часто посещать своих родных, и те, не сразу согласившись, были всё равно довольны тем, что я думаю об их семье. Завтра они должны покинуть меня на три месяца. Так полагалось. Их должны были поженить на выбранных их родителями невестах, и потом они снова уже будут со мной. Но это они так думали. Я же думал иначе. Они не должны лишать себя семейного счастья ради меня. И они должны быть хорошими отцами своим детям. Я уже написал им прощальные письма и сам нанялся на корабль помощником капитана, используя документы и рекомендации, что мне дал Аякс. Мои волосы уже стали пепельными, как и были до моей смерти. Лицо уже полностью приняло свой облик, и я сейчас думал лишь о встрече с Аталья. Он ведь не отстанет от меня. А я… а я до сих пор думал лишь о нем. Мое тело его желало, я любил его по-прежнему. Я ведь хотел позабыть его и жить своей жизнью. Наплодить кучу детей и погрязнуть в их воспитании. Пусть моих жен я не увижу, но буду счастлив тем, что у меня есть сыновья или дочери. Я не смогу терпеть возле себя ту, которую никогда не полюблю. Мое сердце навсегда отдано моему тану Аталья. Я, наверное, никогда не смогу признаться ему в своих чувствах.***
Мои эльфы спали после моих сексуальных побед, с двух сторон обнимая мое тело. А мне не спалось. Перед глазами стояло поверженное тело Императора. Как он там сейчас? Наверное, тоже думает обо мне? Или у него есть уже любовник. Он ведь теперь снова такой красивый и чистый. Я вспомнил, как смотрел на него у своего склепа, такого опухшего от пьянства. Кто сейчас лежит в его таких нежных объятиях, кто сейчас трогает его лицо и смотрит украдкой на спящего Аталья? Я представил, как сам целую его в такие сочные губы, задерживаясь у уголка губ, и слизываю его слезинки счастья. Тело тотчас стало отвечать на мои видения, и я застонал от накатившего возбуждения, крепче сжав в объятиях обоих эльфов. И с ними расставаться ох, как не хотелось. Но я получил письмо от их родителей еще месяц назад и ответил им, что все сделаю для того, чтобы они навестили их. И пусть им будет счастье. Я обойдусь. Я тут же почему-то вспомнил, как Аякс прощался со мной. Он был взволнован и взвинчен. — Ты уверен, что хочешь покинуть меня? Я слабо качнул головой и показал на своих эльфов. — Я буду не один, не забывай. Тот грустно сказал: — Ты всегда будешь не один, ты очень красивый и умелый любовник. Ты мечта любого и любой. Береги себя, ты всегда будешь в моем сердце. Спасибо, что излечил мое сердце. Обо мне не волнуйся, в порту найду себе кого-нибудь на всё плавание. Я всё не мог решиться на связь с другим. А почему-то тебя увидел и захотел. Ты разбудил меня. Возвращайся ко мне в любое время, я буду всегда ждать тебя, и больше не совершу уже той же ошибки, что совершил, изменив тебе по своей прихоти. Я поцеловал его тем самым поцелуем, что так кружил голову нам обоим и, хлопнув напоследок по плечу, сказал: — Береги себя, ты мне очень дорог. — почему я не сказал о том, кто я на самом деле, не знаю. Наверное, не хотел, чтобы он связал меня по рукам и ногам. Если бы сказал, наверное, еще больнее бы пришлась его измена по моему сердцу. И он бы тяжелее сейчас переживал наше расставание. Ладно, в любом случае мы расстались очень тяжело и в то же время сказали друг другу самые нужные и самые теплые слова. Так расставались уже родные люди. Он — тот человек, которого я встречу всегда в своем доме и, если буду свободен, всегда впущу в свою постель.***
За те полгода, что я был с эльфами, я ни разу не позволил им усомниться во мне. Хотя соблазны были. И они тоже не отвечали на подмигивания придворных Императора, что кружили по рынкам города и всем праздникам, что мы посещали втроем. Я не скрывал свое лицо, и часто ко мне кидались под разными предлогами, чтобы познакомиться, но я всегда отвечал отказом всем желающим просто затащить меня в свою постель. Я хмуро смотрел на сборы эльфов. Они складировали мое золото, что я получил у Аякса за службу. И не выдержал, спросил всё-таки: — Может, хоть половину возьмете? Вам ведь сейчас трат не избежать. Вы не служили при дворе Императора. — те замерли, и я понял, что сболтнул лишнего и тут же попытался отвлечь их: — Надеюсь, что вы надолго не задержитесь, а то я Надина оприходую быстро. Эльфы, грозно глянув на меня, сказали чуть ли не хором: — Только попробуй. Залечим так, что сам побежишь от нас. Я снова уткнулся в плечо Тира и, толкнув его на диван, придержал его за бедра. Он застонал, как только я, сняв с него штаны, погладил по члену и приласкал сжатое колечко ануса. Кари уже подавал мне смазку, снимая с себя, обтягивающие его стройные ноги, брюки-лосины. Нетерпеливо втискивая свой член в его смазанный анус, я, застонав, вогнал его сразу во всю длину и охнул, когда сзади в меня уже вгонял свой член его брат. Как же я буду по ним скучать. Бисеринки пота покрывали всю спину моего эльфа. Наклонившись над ним, я слизнул с него соленые капельки пота и, задрожав от оргазма, кончил в моего эльфеныша. Кари уже с силой трахал меня, вколачиваясь в мое тело с силой, выстанывая мое имя. Обессиленные и уставшие, мы так и лежали на диване. — Югар, ты сегодня необыкновенный просто. — сказал Тир и обеспокоенно глянул на меня, я едва сдерживал глухие рыдания и преувеличенно громко и радостно сказал: — Хочу насытиться вами на прощание. Его брат тихо сказал: — Словно навсегда прощаешься… Я закрыл ему рот поцелуем и настойчиво толкнул его голову к моему паху. Он с готовностью опустил голову, накрыв своим ртом мой член, и я уже выгибался от его таких нежных и настойчивых ласк. Тир целовал мое лицо и тело, не пряча свои слезы. Я кончил себе на живот, где мое семя слизали два моих эльфа, и, поцеловав каждого, шепнул: — Пора одеваться, иначе я изнасилую вас обоих. Те, кивнув, стали одеваться. Шорох крыльев огромных птиц я услышал первым и, посмотрев на небо, показал своим парням, но они и так уже смотрели в направлении темных точек над нами. Тир уже всхлипывал и размазывал свои слезы по щекам, пряча их от меня. Его брат успокаивал его как мог. — Мы ведь увидимся, да?! — спросил Кари, вглядываясь в мое лицо. Я кивал и кивал им в ответ. Говорить вслух ложь сил уже не было, сердце болело за каждого из них. Но если их не женят, и они не дадут потомства, то их просто изгонят из семьи. А семья для них — превыше всего. И я не хотел стоять против их правил и, тем более, общества. Парни всё равно рано или поздно должны сами прийти к правильному решению, то есть иметь наследников. Они исчезли с хлопком крыльев, и я грустно смотрел на то место, где они только что прощались со мной. Мои письма я дал им перед тем, как они подняли руки, и они бережно спрятали их во внутренние карманы одинаковых парадных камзолов темно-зеленого цвета.***
Я развернулся и пошел прихрамывая обратно к дому, уже не скрывая свою хромоту. Теперь притворяться, что нога не болит, ни к чему, да и не перед кем. Снова лег в кровать и принял противоядие, что мне дали мои эльфы, и провалился в спасительный сон. Мне снились мои эльфы. Их заперли в доме и запретили общаться даже между собой. Я обеспокоенно рассматривал их взволнованные лица. Вот они достают по какому-то наитию мои письма и начинают читать, и первый ахает мой Тир и, всхлипывая, кричит в тишине комнаты: — Ты обманул меня… нас! Югар, я никогда ни за что бы не покинул тебя, узнав, что меня хотят женить. Мне плевать на наше общество. Я люблю тебя и брата. Его брат вторил словам Тира с такой горячностью, что я засомневался в правильности своего поступка. Я вынырнул из сна в холодном поту и увидел рядом с собой Надина, слугу. Он обеспокоенно смотрел на меня, трогая мой лоб. — Вы скучаете, мой господин. Уже неделю вы всё спите. Я огрызнулся: — Не мешай мне. И снова погрузился в спасительный сон, и снова увидел уже одетых в нарядные одежды своих парней, их вели к двум невестам. Невесты, на удивление, выглядели довольными, глядя на хмурые лица женихов. Может, у них так положено? Чтобы женихи не хотели, а те силой их женили на себе? Мысли приходили в голову самые разные и порой безумные. Взять бы их сейчас обоих под мышки и жить с ними в своем особняке и горя не знать. Иногда выступать на арене, а затем купить собственный корабль и наняться Императору или эльфам и гонять себе и добра наживать. Но я знал, что это бред. Надо завести семью и дать свои корни в хорошо удобренную землю. А удобрения в виде золота были сейчас каплей в море, что было бы нужно для обучения моих детей. Я их хотел много. В голове уже роились мысли о том, где они будут обучаться, и вообще… все они были похожи на меня и моего Императора. Менять свою страну я не собирался… тут меня грела мысль о том, что я хотя бы дышу с ним одним воздухом. Слухи о дворе Императора были разные и подчас такие сумбурные, что я исходил вновь ревностью. Говорили, что император вновь ожил и полюбил какого-то ученика ассу-воина, как и раньше. Это значит, я был не первый и даже не второй его ассу-воин?! Я тешил себя надеждой, что он ко мне все равно что-то, но испытывал. Но видимо, я был очередной его игрушкой. Хотелось поговорить с ним о нас, когда-то… Но нас и не было. Все это было его утонченным капризом. Вон сейчас все при его дворе говорят, как он вновь ожил и ищет снова встречи с ассу-воином, тем парнишкой. Наверное, тоже был его учителем, привел себя снова в норму. Жажда отмщения горела в моем сердце, и я снова понял, что проиграю себе же. Я так и не научился держать свои чувства и действительно близких мне людей отталкиваю от себя, отправляя их от себя подальше, или не прощаю им их ошибок. Это я дурак по жизни. Чувство обреченности и безысходности окутало меня еще на несколько недель в особняке. Я бродил по комнатам, в которых ловил своих эльфов, чтобы любить их до умопомрачения, и где они сейчас. Я вновь натянул нити крови, до сих пор связывающие меня с ними, и вновь стал входить в транс сна, чтобы посмотреть, как они живут. С их отъезда прошел уже год, и я с горечью увидел, какие у них обоих радостные лица. Их жены кормили грудью малышей и смотрели с обожанием на своих мужей. Им отстроили огромные дворцы. Сами они не скрывали радости, что у них есть дети.***
Я выскользнул из своего сна, разбил первый попавший мне в руки бокал с вином и закричал. Рядом со мной возник Надин и тихим голосом спросил: — Господин не желает просмотреть письма? Я посмотрел на него с такой горечью, что он отшатнулся от меня. — Желаю, Надин. — глухо ответил ему. Тот метнулся в коридор и быстро возник передо мной, с поклоном подавая мне огромную пачку писем. Вяло открыл первый конверт, самый толстый, и увидел печать Императора, напрягся. В документе, что лежал передо мной, сообщалось, что я теперь капитан или иначе ассу-воин. И что, как только я открою это письмо, весть о том, где я, достигнет самого императора. Я быстро порвал нить маячка и с ужасом представил, что сейчас будет. Меня вызовут пред очи Владыки, и он, целуя своего парнишку, с жалостью глядя на меня, скажет: — Ах, мой милый воин, вот этому воину я дал чин ассу только из жалости. Он так похож на мой идеал ассу-воина и моего любовника. А я буду смотреть на него, открыв рот, и ловить каждое его слово, кивая в ответ. Надломил печать на следующем письме и чуть не разрыдался, мои эльфы писали, что никогда не забудут мне этого предательства. Они будут счастливы, как я и хотел, но то, что я сделал против их воли и не спросив их, навсегда лишает меня их общества. Следующие письма от них я не стал читать и вновь погрузился в отчаяние. Письма от Аякса я читал с упоением и смеялся вместе с ним над историей какой-то шлюхи, которая все никак не могла найти себе того, кто бы дал ей много золота и купил бы для нее дом. С одной стороны мне было ее жаль, но ждать этого от моряка, который и так в море из-за заработка, и чтобы он потом спускал свой нелегкий заработок ей в карманы, была смешной. Он сообщал мне, что пленённые нами человекоподобные змеи расы ютилли, были сданы в главном флоте, и за них они получили еще награду, и мне передали часть, также сообщался адрес канцелярии, где я могу забрать это золото. Я свистнул вслух, видя, как дорого за них заплатило Имперское начальство. Полторы тысячи за каждого. Мы сдали их двадцать душ. Деньги были мне очень кстати с моими мечтаниями о детях. Я вышел на улицу и стал тренироваться. Ушел в себя, входя в транс боя, и очнулся лишь тогда, когда меня окликнули. Видимо, они долго звали меня. Курьеры Императора стояли у ворот моего особняка и с восхищением смотрели на меня, разинув рты. Я накинул на голый торс короткий халат и пошел к ним. — Ассу-воин Югар Атильянский? — я кивнул, и тотчас мне в руки дали огромную коробку и сказали: — В этом вы должны сегодня прибыть во дворец к его Императорскому Высочеству Аталья де Рего. Он приглашает вас на званный ужин в честь дня рождения его сына. Я ошарашено смотрел на коробку и кивнул. Те с поклоном растворились в воздухе. Как же мне отказаться?! Я носился по комнате, словно оглушенный, с безумным лицом. Одев парадную одежду из коробки, я вышел к своему экипажу и увидел с удивлением огромную птицу порталов. На лапе у нее висела печать императора, и она, курлыкнув надо мной, ожидала, когда я подниму руки. Обреченно подняв руки, я сжался на миг, вспомнив свой первый раз, когда с корабля меня забирала такая же птица, только поменьше. Вот бы мне такую же. Император сам послал её, судя по печати, за мной.***
Я оказался в маленькой беседке и, завертев головой, сразу напрягся. — Ты удивлен, Югар? — Император смотрел на меня с какой-то напряженностью, тревогой и страхом. Я чуть не забился в угол от страха, что он сейчас меня разоблачит. Тот, не заметив в сумерках мой затравленный взгляд, медленно стал подходить ко мне, и я, не выдержав напряжения, отошел на шаг и низко склонился в поклоне. — Мой Император, я прибыл по вашему распоряжению. Он остановился и как-то затравлено посмотрел на меня. Он подставил мне свой локоть и сказал. — Я тоже рад твоему появлению. Спасибо, что прибыл. — и уже тише добавил: — Хочу, чтобы ты был сегодня всегда рядом со мной. Я вновь поклонился и, встав рядом с ним, касаясь его локтя, пошел следом. Император весь вечер смеялся и шутил. Его приближенные с огромным удивлением буквально смотрели ему в рот. Я же каждый раз прорывался отсесть от него, боясь нашей тесной близости. Сами же придворные неприкрытыми взглядами окидывали меня, словно говоря о том, что я очередной фаворит Императора. Было стыдно и неприятно. Самого именинника я так и не увидел. Свой подарок я скромно притулил на горе подарков, и де Рего тотчас схватил его и не выпускал, пока мы шли в танцевальный зал. Убранство зала просто поражало. Все стены были расписаны вязью, какие-то длинные слова на незнакомом языке то появлялись, то исчезали в красных сполохах огня. Все вокруг было словно в огне. Свет исходил из самих слов, и вокруг стояла темнота. Лишь у оркестра свечи были. Заботливо поправив на мне парадный мундир, Император прошептал: — Подари мне свой первый танец, Югар? Я лишь кивнул и, не сдержавшись, спросил: — Разве я имею права отказать своему Императору? Он как-то властно прижал меня к себе и повел под первые звуки оркестра. Был какой-то прощальный вальс, и я завороженно следовал за направляющим меня Императором. Наконец танец окончился, и Императора пригласила дама. Он, глянув на нее со злостью, схватил ее за руку и повел в танце. Я же, выдохнув, прошелся мимо столов со снедью, и тут же меня подхватили руки Императора, и он шепотом спросил меня: — Скажи, хочешь со мной прогуляться по аллеям? Я облегченно кивнул. Вся эта торжественность порядком мне поднадоела. Я узнавал какие-то лица, с кем-то когда-то учился. С удивлением видел их располневшие фигуры и жадные взгляды. Все это вводило в состояние какой-то апатии. Уйти хотелось уже давно, я лишь терпел. — Выйдем, только чуть позже, сейчас ко мне должен прийти один замечательный человек. И тут я увидел его… это был очень красивый юноша, чем-то похож на меня. Он смело встал рядом с Императором и глянул на меня с любопытством. Я, слегка кивнув ему головой, пошел в следующий зал и, прислонившись к стене, закрыл глаза. Ну, вот зачем я здесь? Ну отдал мне свое кольцо Император в знак того, что он расположен ко мне. Я с горечью посмотрел на небольшую печатку и снял ее с пальца. Подойдя к окну, я увидел на аллее прогуливающего Императора с тем парнем и понял, мне тут уже нечего делать. Мой экипаж давно должен был ожидать меня здесь, и я, сделав каменное лицо, пошел на выход. Странно, но моего экипажа не было. Сказали, что он приехал, но тотчас же был отправлен обратно. Кто же надо мной так подшутил? Рядом раздалось покашливание, и немолодой мужчина представился: — Аруа де Итеро к вашим услугам, младший советник Императора и ветеран при Остерхлинской войне. Я улыбнулся ему с поклоном. — Югар Атильянский. Сегодня мне дарован титул ассу-воина за заслуги. Тот, махнув рукой, показал на свою карету. — Я знаю, кто вы, и хочу предложить вам свой экипаж. Я с радостью кивнул, и мы сели в экипаж вместе. Мужчина смотрел на меня с интересом. Я не выдержал и спросил, когда тронулся экипаж: — Что такого вы во мне увидели? Тот рассмеялся. — Вы не привыкли, что вас всё время разглядывают? При вашей-то красоте, юноша. — пришлось кивнуть. — Неужели вам не предложили сегодня греть чью-то постель? Я удивлен, что вы уезжаете в одиночестве. Я с улыбкой сказал: — Вы сейчас пытаетесь меня оскорбить или все же преследуете свои какие-то намерения? Он подался вперед и спросил вновь? — Почему вы покинули Императора? К нему прибыл старший сын от его первой жены, и вы тотчас покинули его. Либо вы не знали, что это сын. Либо вы не в ладах с ним. Боюсь, гнев Императора будет сильным, когда он узнает, что вы покинули дворец. Предлагаю вам сейчас все же выйти из экипажа и хотя бы проститься с ним, как полагается. Когда я покидал дворец, Император уже вас искал и был в бешенстве, что вы пошли к экипажам. Я улыбнулся ему и спросил сам: — Тогда почему же вы предложили мне свой экипаж? Тот пожал плечами. — Ну, я хотел вам помочь избежать огромного скандала и выпустить вас на входе во дворец на аллее. Там вы можете сказать Императору о том, что вы передумали покидать его, и извиниться, что так все получилось. Пришлось признать его правоту, и я, поблагодарив его, вышел из кареты.***
На улице уже стояла темнота, и все фонари на аллее замерцали искристым светом. А тут красиво, скажу вам я. Я как зачарованный ходил вдоль цветущих растений и кустарников. Сладкий и пряный запахи просто обволакивали меня. В какой-то момент я потерял счет времени и, увидев беседку, сел на уютный широкий диван в ней. Рядом были небольшие качели на двоих, и я как ребенок переполз туда и стал качаться, глядя на дворец, что находился совсем рядом. Рядом со мной бесшумно появился Император и, сев на диван, тихо спросил: — Почему вы вернулись, Югар? Я, не глядя на него, спросил: — Сколько лет вашему сыну? Он, вздохнув, ответил: — Двадцать четыре, он выпускник Академии магов. К сожалению, он не пошел по стопам своего отца. Я посмотрел на него заинтригованно. — А как же Ясинь, ваша Императрица? Он уже обернулся ко мне всем корпусом и, остановив качели, положил свою голову мне на колени, сказал тихим голосом: — Вы когда-нибудь слышали о двуликом? Я потрясено кивнул и как по учебнику сказал: — Это человек, что имеет свойство разделяться. У них не обязательно одинаковые лица, но всё же часто одинаковые. Они могут находиться в разных частях света и при этом не любить свою вторую половину. Но часто они выбирают одну и ту же жену. Редкое явление, когда у них разные дети. Тот, качнув головой, сказал: — Почему-то тебе, Югар, я хочу сказать о своей природе двуликого. Мы всегда стремились к идеальному образу. Я разорвал помолвку, как только увидел одного юношу у себя на балу. Он был твоей копией, только я тогда не мог надышаться, все смотрел на него и смотрел. Я убрал от него симпатичного учителя и сам стал им. Когда по стране пошли толки и слухи, я вышел на арену чтобы доказать, что я до сих пор в форме, и меня мало кто может победить. Но мой обожаемый ученик даже не смотрел на меня, как на любовника. Он не был совсем молодым. Ему уже было семнадцать лет. — я с горечью кивнул. — Ты так странно смотришь на меня, Югар. А ведь его тоже звали Югаром. Пришлось напрячься и украдкой посмотреть в его сторону. Я ахнул, увидев голого императора. — Я хочу тебя, Югар, позволь быть с тобой эту ночь… Это был приказ. Я ответил на его поцелуй, и голова сразу закружилась от его запаха. Как же он прекрасен, его гибкое тело прижалось ко мне, срывая с меня одежду. Мы стонали в унисон от ласк, что едва дарили друг другу, торопясь наконец-то слиться. Он вошел в меня, едва сорвал с меня последнюю одежду, кинув ее за беседку. Я гортанно вскрикнул от боли, но потом сам стал насаживаться на его такой крупный член. Как он умело ласкал меня… Он резко остановился и спросил: — Ты хочешь меня? Я хрипло простонал: — Я всегда хочу тебя… Тот выплеснулся в меня со стоном, продолжая по инерции вбиваться в мое тело, я дал ему лечь на диван и сам пристроился между его ягодиц, смазывая его собственной спермой. Он отдавался мне с упоением, таким наслаждением, что я сам недолго продержался и уже кончал в него. Мы не могли оторваться друг от друга. Это был и секс, и, с моей стороны, любовь. Мои чувства были обострены на пределе возможностей, и я готов был заниматься с ним любовью постоянно, он же принимал меня в себя все чаще и чаще.***
Уже охрипший и оглохший под утро, с трясущимися ногами, я стал собирать свою одежду, но Аталья проснулся и спросил сонным голосом: — Ты хочешь оставить меня? Я, затравленно кивнув, ждал своей участи. Но тот лишь улыбнулся и сказал: — Я поеду к тебе с тобой, мой воин-ассу. Я радостно кивнул, и после того, как мы поели, нам подали породистых скакунов. Словно ребенок я гарцевал на коне, ласково шепча ему на ухо о том, какой он красивый. Наперегонки мы гнали первый час, потом спешились и занимались снова друг другом, обмывая себя в теплой речке, что вела как раз к моему особняку. Сердце пело, когда я смотрел на голого Императора, и кричало «Люблю тебя», а я лишь сжимал зубы и отворачивался от него, не в силах удержать своих порывов. Я сам накинулся на него, когда он вышел из речки, и грубо вошел в него, он лишь сжал зубы и принял меня радостно, с нежностью глядя на меня. Было неудобно стоять на коленях и погружаться в него, когда в твои колени впиваются колючки и острые ветки. Но в этом была вся прелесть нашего секса. Мы оба кончили бурно, и я, взяв на руки своего Императора, занес его в речку и опустил на себя. Я целовал его упоенно и жадно. Сейчас я не скрывал своих чувств. Он лишь молча принимал меня и лишь украдкой поглядывал на меня. — Ты меня отпустишь, Югар? Я тут же прижал его тело к себе, и мое возбуждение тотчас уперлось в его ягодицы. Он рассмеялся и прошептал: — Хочу тоже тебя снова, но может, все-таки мы доедем до тебя? Я кивнул и стал одевать его, целуя его шею, губы, лицо. На него была надета лишь рубашка, когда я силой опустил его на колени и вошел в него, нетерпеливо убирая его руки от себя. Он застонал в голос, когда я ворвался в него, приподнимая его бедра, и с силой стал двигаться в нём. Тело было податливым, и он сам подмахивал моим движениям, все шире и шире расставляя свои ноги. Я, закричав, кончил и, тут же опустившись перед ним на колени, взял его набухший член в рот, слегка посасывая его головку. Он кончил следом за мной и, обняв меня, устало сказал: — Не думал, что есть кто-то выносливее меня… я не ошибся в тебе, Югар. Мы всю дорогу следили друг за другом, я любовался его телом не в силах отвести глаз. Вот он — мечта моя, сидит на красивом черном, как ночь, жеребце и скачет ко мне в особняк. А я всё не верил.***
У особняка высыпали, как всегда, все слуги, приветствуя меня, и, увидев со мной мужчину, тотчас предложили нам перекусить. Это было весьма кстати, и я, махнув рукой, распорядился принести еду на двоих в мою спальню. Схватив в охапку Императора, я понес его на руках. Он и не упирался, он жадно ловил каждое мое слово и пытался лишь покрепче обнять меня. Это было словно наваждением или болезнью. Мы не отрывались друг от друга ни на минуту, когда я все-таки спросил его: — Так, а зачем же ты причинил столько боли Югару? Он, слегка отпрянув от меня, хотел было встать, но я, положив его на живот, вошел в него и снова спросил: — Зачем были эти измены ему? Ты ведь провел с ним ту ночь для второй ступени. Хитростью и обманом, но все же провел. Потом просто выкинул от себя и на следующий день уже заменил его своим Террау. Он смотрел на меня обреченно и затем спросил тихо: — Ты ведь мой Югар, да? Пришлось кивнуть. — Я не твой Югар, я тот, над кем ты так жестоко надругался, мне не было больно от твоего хлыста и моих пустых глазниц. Это на самом деле совсем не больно, терять глаза. Больно знать, что ты не один был все эти ночи. Император прохрипел, когда я вдавил его в кровать. — Это был второй я, сейчас нас снова двое, Югар. Второй я сейчас у тебя в особняке — он крикнул вдруг: — Надин! Я ошеломленно смотрел на входящего слугу, и тот вдруг сразу изменился, едва увидел нас голыми в постели. — Мы меняемся лицами и можем даже стать одинаковыми. Сведения в учебниках Академии я подправил лично. Также все считали, что старый Император был моим отцом, но на троне Империи я и был. Мы меняем лица. Надин сел у края кровати и сказал хриплым от возбуждения голосом: — Ты все-таки рассказал ему о нас. Аталья кивнул и прорычал: — Ты издевался над ним и считаешь, что тебе все это должно сойти с рук? Я тогда ушел с горя в леса эльфов в новом облике, и не знал, что он творит с тобой от своей и нашей безысходности. Когда я появился во дворце, то Террау уже добил твое тело ядами. — он яростно посмотрел на Надина. — А ты что сделал? — прошипел Надин. — Ты спрятался, отдавая его тем двум парням из группы. Я хотя бы пытался что-то сделать, как-то исправить все. А ты сбежал… Аталья перебил его: — Не хочу сейчас спорить ни о чем, но думаю, что сам Югар решит, кому быть с ним. Мои наказания были только в школе, и моей была его первая ночь. И потом я, да, испугался, испугался, что мне пришлось тебя напоить, чтобы ты лег со мной в постель. Я упивался той ночью, я был на вершине счастья. Я знал, что навсегда отверну тебя от себя… Я перебил его — Я влюбился в тебя, Аталья, как только увидел, потом следил за тобой на арене. Я был полностью твой всегда. Надин кинулся на меня и тут же остановился, так и замерев у кровати. Аталья, даже не посмотрев на него, сказал: — Иди дальше усмиряй себя, Надин, когда ты усмиришь себя и свою гордость, приходи. Я уже смотрел на Аталья и не верил. Так там со мной во дворце был вовсе не мой Аталья? Как я мог так ошибиться?! — Зачем ты вернулся? — спросил меня тихо Аталья, глядя, как Надин выходит из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. — За тобой, мой Император. Я надеялся, что я не один из многих твоих воинов-ассу, и что ты испытывал ко мне хоть что-то. Он засмеялся. — С того момента, как увидел тебя, жил лишь для тебя, никогда не было второго ассу-воина. Всегда был только ты. У меня не было фаворитов, у меня был алтарь, к которому я приходил каждый день и ночь. Однажды ты задул свечи на нем и снова зажег, и я понял, что боги услышали меня, и ты вернешься ко мне. И я ждал тебя, потом я услышал какую-то страшную историю о том, как один из воинов, пользуясь своей магией, убил капитана ютиллей. Я у одного из пленных прочитал память и увидел тебя. Ты был такой красивый и сиял таким ореолом чистоты и любви. Но этому пленному ты казался богом. Они все испугались тебя. И я начал поиски тебя. Узнал у твоего бывшего любовника и одногруппника Аякса, где ты высадился, и ревность скрутила меня, я увидел тебя в окружении двух таких прекрасных эльфов. Они были такими надменными и воздушными, но в их глазах я видел любовь к тебе. Они тебя боготворили. Ты вышел на арену, и я проиграл тебе, чтобы привлечь твое внимание. Я знал, что ты ненавидишь меня. Я мечтал, что ты мне хоть как-нибудь начнешь мстить за Надина. Сам Надин уже был у тебя, как я понял. И я снова ждал и боялся, что ты никогда не придешь ко мне. Но ты пришел… В какой-то момент я испугался, что это не ты, и, пересиливая свой страх, разделся перед тобой догола. Прости меня, прости мне мои страхи. Я так хочу быть только с тобой. Я… Я положил голову ему на грудь и спросил: — Скажи, Надин будет с нами рано или поздно? — Надин это тоже я. Я без него, как ты без души. Мы всегда вдвоем, кроме того случая, когда я испугался и сбежал на год. Надин тоже тебя любит, но по своему. Иногда я завидую ему, он любит без остатка, поглощаясь целиком, ты бы видел, как он страдал, когда потерял тебя. Мы оба оплакивали твое тело, Надин погряз в спиртном, и я думал, что он кинется в море, которое ты так любишь. Ведь Надин даже к морю тебя ревновал. А я несколько по другому люблю. Я хотел, чтобы ты сам ко мне пришел. Но как видишь, ни я, ни он не были правы в своей любви. А сын у меня был еще до встречи с тобой. Их у меня несколько. Ясинь живет в другом дворце, и я ни разу не тронул ее. Она живет с любимым человеком. Это был династический брак. Сам знаешь, как это бывает. Мы объявляем о нем, и затем я меняюсь, и меня приводят к ним в дом, и там мы обмениваемся кольцами. Мне тогда было шесть лет, по-моему. — он оборвал себя и, положив руки за голову, закрыл глаза и прошептал: — Вот об этом я и мечтал. Но я все равно не понимал. — Скажи, если сейчас в нашу постель ляжет Надин, ты не будешь ревновать? Тот рассмеялся. — Как я могу ревновать к самому себе? Может мы, наконец, воссоединимся и станем целым… не знаю. Но я не ревновал бы тебя к себе. Я выскочил голышом в коридор и увидел сидящего у окна нашей комнаты Надина. Его лицо было все в слезах. — Надин, ты нужен нам. Он неверяще посмотрел на меня и, встав, подошел ко мне, прижимая мои бедра к своему паху. — Я не достоин тебя. Я сказал шепотом: — Прими свой истинный облик, прошу. Он начал меняться со стоном, и передо мной возник второй Аталья, запах морозного леса вернулся. — Скажи, ты приходил в школу и подвергал меня наказаниям? Он кивнул. — Я хотел, чтобы ты уже был моим, но другая часть меня всё медлила, и мне приходилось вылавливать тебя для наказаний и насмешек над тобой. Прости меня, я так любил тебя. Я спросил срывающимся голосом: — Любил? А сейчас ты любишь меня? Он вдруг всхлипнул и прижался щекой к моей груди. — Я до сих пор не верю, что ты живой, и что твое сердце бьется. Я любил тебя и люблю сейчас. Я потянул его в спальню, стягивая с него одежду. Второй Аталья проворчал: — У нас во дворце есть кровать, которая большая, и которую ты еще ни с кем не делил, как с теми эльфами. На миг мне стало совестно и стыдно, но я толкнул изгнанника в нашу постель и накрыл его своим телом. Но они оба словно сговорились и сами начали ласкать мое тело с такой страстью, что я думал, умру от счастья. Они овладевали моим телом так часто за ночь, что я думал, не встану после этой ночи утром. Но и утром они не выпускали меня из постели. Стоило мне встать, как в меня уже входил Аталья Император, прижав меня к стене или двери. Аталья слуга с некоторой жестокостью хлестал по моему телу кнутом. Небольно, но ощутимо, и я вновь взрывался в оргазме. Измученный бессонной ночью и сексом, я после принятия ванны так и уснул, сидя у одного из них на коленях.***
Проснулся уже во дворце среди двух спящих тел, которые крепко обнимали меня. Я неверяще смотрел на них таких одинаковых и думал, что все это лишь сон. Провел между ягодиц ладонью у одного и поцеловал в ягодицу другого. Почувствовал возбуждение первого и насадился на него, продолжая ласкать рукой член другого. Меня нежно перевернули и продолжали брать сверху, зато второй, сев почти мне на грудь, стал погружать в мой рот свой большой член. И снова меня бросало, словно в шторм, в водовороте ощущений. Оргазм накатывал огромной волной вновь и вновь, пока я не захлебнулся в крике. Они оба кончили одновременно, ложась с двух сторон от меня. Я так и лежал уставший и отдохнувший одновременно. — Я объявлю тебя своим мужем сегодня же, любимый. Как я люблю тебя, мы тебя любим. Прости, но Надина ты больше не увидишь, мы всецело поняли свою любовь к тебе и я… Тело Надина стало полупрозрачным, и Аталья, на миг закрыв глаза, задышал чаще и выгнулся, закричав. Он очнулся не сразу, я все это время прикладывался к его груди послушать, бьется ли его сердце. К счастью, оно билось, и когда он вновь открыл глаза, то счастливо прошептал: — Я просто полон любви к тебе, любимый. Иди ко мне. Я кинулся к нему в объятия и испугано спросил: — Тебе было больно? Он, сжав меня в объятиях, сказал: — Не больнее, чем тебе здесь, во дворце. С этого дня начинается наша новая жизнь, Югар. Ты согласен стать моим мужем? Пришлось сказать: — Я и так готов быть кем угодно для тебя и без брака. Но он гневно произнес: — А я не готов… я хочу на правах твоего мужа обладать тобой, когда вздумается. Я хочу знать, о чём ты думаешь каждый раз, о чём вспоминаешь. Как ты прожил это время без меня. Я хочу знать все твои переживания. Я хочу быть с тобой одним целым. Я счастливо рассмеялся. — Да, я согласен быть твоим мужем.