***
Я вел своих друзей тайными тропами к нашему гарнизону, и наконец, мы увидели свет. Добежали почти на одном дыхании. У нашей комнаты стоял наш учитель, мы с восхищением посмотрели на него и, увидев его грозный взгляд, опустили головы. — Тану, простите нас!!! — выкрикнул Афен, мой одноклассник и друг. Мы все покаянно вразнобой стали ему что-то говорить умоляюще, и тот, посмотрев на нас всех, сказал: — Вас семеро, берете по два груза и семь кругов вокруг школы. Мы кивнули, это он еще пожалел нас. Я побежал вслед за друзьями и шокировано смотрел на новые грузы, что доставили сегодня. Даже один-то едва можно поднять. Я же грыжу заработаю и воином никогда не буду. А тут два груза. С сомнением подергал мешок с песком и кое-как взвалил его на плечи, а вот второй… я подошел-то еле-еле к нему с одним грузом. Парни, видимо, ушли уже, не убежали, а ушли, с таким грузом только ходить!!! Кое-как вышел из зала и поперся идти вокруг школы. Ох, как же тяжело было. С меня уже семь потов сошло, пока я половину-то прошел. Сзади хлыст пребольно ударил по заднице, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Вперед Югар, быстрее, я же сказал: два мешка! А ты с одним-то едва тащишься. Я очень смущался нашего учителя и сейчас, покраснев от стыда, прятал взгляд. Кое-как постарался удобнее положить мешок на плечи и начал пытаться только бежать. Ну, кое-как бегом это видимо можно было назвать, судя по прекрасному и хмурому лицу учителя. — Югар, я разочарован в тебе! — и он скрылся в темноте, а… а у меня слезы побежали по лицу. Так мне стало обидно, что я огорчил своего тану. Он как появился просто стыдил меня и всячески показывал мне, какое я пустое место в этой школе. Я даже думал, что обидел его чем-то и чуть не покончил с собой, но ребята сказали, что он со всеми такой. И ведь все равно наш Аталья был скромен и прекрасен. Он никогда не унижал меня перед всем классом, только лично. Я бежал третий круг, когда мои мышцы затекли, и я стал запинаться о коряги, которых раньше и не было на пути. Откуда они тут? Я с удивлением смотрел на тропинку и удивлялся. Ноги по щиколотку проваливались в таких твердых корнях деревьев, что я помотал головой, чтобы убедиться, что зрение меня не обманывает. Снова бегу и едва не падаю. Мою ногу, словно специально, схватывают корни, я стремглав зависаю над землей, моя магия, которая так еще и не открылась этому миру Шатара, не дает мне позорно избежать столкновения тела с землей. И тут хлыст буквально вспарывает мой бок и затем снова и снова. Я чудом встаю и, держа свой мешок с песком, лишь крепче стискиваю зубы. — Только половина пути, и ты уже падаешь и мало того, пользуешься своим преимуществом. Я не учил вас, Югар, этому, ваш Остан слишком расслабил вас. Надеюсь, что вы не подадите документы в Академию командиров! — учитель словно из ниоткуда наносит удары хлыстом, и я, теряя сознание от боли, валюсь на землю убирая свою магию. Очнулся от того, что мой учитель говорит мне: — Откуда у вас, Югар, этот мешок с чаильи песком?! Отвечайте! Он не для школьников, а для нас, учителей. Вы, Югар, совсем потеряли разум в своем стремлении стать лучшим. Я снова проваливаюсь от боли в боках, и меня словно мягко укачивает на волнах огромный корабль Нечиту. Я стою на его палубе и смотрю вдаль на черную точку, рядом вдруг появляется дед и тоже смотрит туда, куда и я смотрю. Оборачиваюсь на него и удивленно говорю: — Деда Наите, ты ведь умер. Он хрипло рассмеялся и, погладив меня по голове, говорит нежно так: — Это ведь корабль мертвых Нечиту, я могу на нем появляться, как и все души мертвых, которых принял бог Аптолим. Я успокаиваюсь от его прикосновений и спрашиваю: — А что это за черная точка там… на горизонте? Дед снова устремляет туда взгляд и говорит печально: — Это то, к чему ты так стремишься, мой бесстрашный воин и будущий командир всех асса, Югар! Он всегда мне так говорил, чтобы подбодрить меня. Я удивленно спросил его: — Это означает, что я зря бегу за тем, что мне недоступно? Тот, всё также грустно глядя на меня, говорит: — Тебе мешают чувства, Югар, ты должен всё убрать, все свои чувства. Они тебе только мешают и делают лишние раны в твоем сердце, мой храбрый Югар. Он вдруг пропал, я вновь посмотрел на черную точку и сжал кулаки. Если надо убрать свои чувства к учителю, то я даже и не знаю, как мне после этого жить. Мне казалось, что я им только и живу. Он словно открыл мне новый мир достижений и смелости. А еще я полюбил, как он двигается, и старался также двигаться. Мое тело словно трепетало, когда повторяло в точности его движения. Весь наш класс удивленно ахал, видя мои движения.***
— Югар, уже утро, а ты до сих пор валяешься! Я с удивлением открыл глаза и начал себя щупать. Ведь совсем недавно меня до крови исхлестал наш тану. Только тонкие линии остались на руках и боках. Тело еще болит, и руки неподъемны, но я все равно подскакиваю в постели и бегу на зарядку, чтобы увидеть своего тану. Он у нас уже второй год, и я ни одной зарядки с ним не пропустил ни разу. Даже по болезни. — Ползком, подскок, бегом за мной. Вы бежите словно дети, которые недавно начали ходить. Руки под грудь, сжать в кулак, и отчитываем удары ноги о землю через нос. У кого опять рот открыт?! Вам всем уже по семнадцать лет, увижу кто с открытым ртом, буду направлять чииту (магические воздушные удары) прямо в рот. Я делал, как он говорит, и все равно получил удар в лицо и кувыркнулся через себя под общий смех класса. — Тану, я дышал через нос, за что? Он хмуро на меня посмотрел и ничего не сказал. Мои друзья подбадривающе хлопали по плечу и пробегали мимо меня. Бидоль только помог поднять мешок с песком и водрузить на плечи, как тоже получил чииту, и уже он кувырком летит на землю. Я сбросил с себя мешок и подбежал к нему, тот лежал без сознания, из носа и рта текла кровь. Я обеспокоенно стал его трясти. — Бидоль, Бидоль, ну же, очнись, прошу тебя, не пугай меня. Но тот словно даже и не дышал. Я начал массировать ему руки, которые стали холодными, затем стал нажимать на грудь и вдыхать в него воздух. Вокруг нас столпилось уже полкласса, и вдруг Бидоль вздохнул, жадно хватая ртом воздух. Тану расталкивал всех, проталкиваясь к нам, и, увидев меня на Бидоле, только хмуро посмотрел на него. — Жив? Ну и отлично! Всё, бегом в гарнизон. Югар ты в центре событий опять. — он догнал меня уставшего и обозленного. Я ничего не ответил и лишь рассматривал тропинку, что вела к нам в гарнизон. — Ты наказан сегодня двумя спаррингами со мной. Я, подняв глаза, посмотрел на него гневно и, кивнув, побежал догонять остальных. Кувырок, и я валяюсь у ног тану. — Ты не имеешь права уходить от меня без разрешения, воин. Я, встав, крикнул, не глядя на тану: — Разрешите идти, тану Аталья? Он пристально разглядывал меня, а мое сердце забилось так, что я не в силах был сдерживать себя. Кое-как совладав с собой, через силу опустил глаза в землю и так и стоял. Как же я хотел его. Хотел, чтобы он сейчас прижал меня к себе и глубоко поцеловал, как Аэль, моя будущая жена. Мы были с ней помолвлены с детства нашими семьями, и она каждую неделю приходила в гарнизон и восхищалась мной. Но он всё молча смотрел на меня. Наконец он тихо сказал: — Ну, Югар, привык, что все тобой восхищаются, твоим прелестным девичьим лицом? Гибким станом и белоснежной кожей? Скоро на тебе и живого места не будет. Твоя кожа покроется страшными рубцами, которые не смогут зарубцеваться от страшных болезней, которые ты заработаешь во время войн и набегов на наших врагов ютиллей. Они, вот с кого надо брать пример, воин Югар. А ты все смущаешься и плачешь как девчонка. — он говорил и говорил, пытаясь меня унизить, оскорбить, а мое сердце лишь ныло от его слов, что так хлестко и точно характеризовали меня. Он попал в точку. Я действительно ревел каждый раз, когда он меня унижал, и сейчас слезы снова бежали по щекам. Почему с другими учителями я держался нормально, но стоило тану посмотреть на меня хмуро, как я готов был встать перед ним на колени и молить о пощаде. Молить, чтобы он хоть раз посмотрел на меня нежно. Или просто похвалил.***
Он отпустил меня, и лишь вечером я, лежа в постели, вспомнил о наказании, вздохнул и перевернулся на другой бок. Я упал на пол с такой силой, что воздух вышибло из груди. — В зал на дуэль, глупый Югар! — в сердцах крикнул на всю спальню тану и, чеканя каждый шаг, ушел. В комнате кроме меня никого и не было. В этой школе учатся лишь избранные, и мы, будущие командиры, не спим все вместе из-за… из-за того, что должны лишиться невинности. Тогда наша магия откроется в полную силу, и с нами будет уже новый учитель. Преподаватель магии Войны. Это вторая ступень к тому, чтобы стать командиром. И наши тану посчитали, что спать в одном зале — это соблазн стать на одну ступень выше. Ведь неважно с кем ты лишишься невинности: с девушкой или своим одноклассником, или одногруппником. Я подходил к небольшой арене и, стянув с ног кожаные сапоги, ступил на теплый песок. Дуэль — это очень серьезно, тану, что объявил о дуэли, может делать с учеником, что хочет во время дуэли. Он может бить его до крови. Конечно, он бил меня уже до крови и скрыл это. Но сейчас я боялся того, что учитель сорвется, слишком много было у меня недостатков за три дня учебы после того, как мы сбежали посмотреть на бои своего любимого учителя. — Сними рубашку, Югар. Я покорно начал развязывать рубашку у горла, и вдруг удар хлыста буквально выдернул веревку у меня из пальцев. Петля замкнулась на шее, и я повалился на песок, отчаянно хватаясь за хлыст. — Ты должен быть благоразумным и не заниматься кокетством с другими учениками, Югар! Это твое правило номер один. Номер два, Югар, ты должен носить одежду по размеру, а не ходить в обтягивающей одежде, что сковывает тебе движения. Понял? Я уже не мог дышать, в ушах бился звук собственного сердца. — Югар, правило номер три. Ты должен… Я почти потерял сознание, как петля резко спала с шеи, и я судорожно стал дышать, жадно хватая воздух ртом. — Так ты слышал правило номер три? Отрицательно качаю головой. — Повторяю, никаких женщин, пока учишься под моим началом. Киваю и киваю в ответ. — Тану, я все понял. — отступаю от него на шаг и тут же подпрыгиваю от его хлыста, обманчиво уклоняясь в воздухе. Снова подпрыгиваю в воздухе и, кувыркнувшись вокруг себя, наношу ему символический отпечаток на спине. Он продолжает хлестать в воздухе до тех пор, пока я не выдыхаюсь. На его спине уже три отпечатка от моего хлыста, что я успел схватить с земли. Пока его хлыст так и не тронул меня, и я иду на смелый шаг. Падаю, будто от усталости на песок, и ногами делаю ему подсечку. Он вдруг падает на меня и злобно шипит: — Ты даже подсечки как девка делаешь, Югар. В мою задницу упирается его возбужденный член, и я со стоном выгибаюсь под ним от желания. Отчего член оказывается ровно между ягодиц. Я спохватываюсь и пытаюсь отползти от своего тану, но он вдруг замирает и лишь крепче обхватывает мои плечи. Его ногти впиваются в мои плечи с такой пронзительной болью, что я невольно вскрикиваю. По плечами течет кровь. — Не так быстро, Югар. — он дышит тяжело у моего лица, я как загнанный зверь в ловушке настороже посматриваю на него боком. Он прижимается ко мне бедрами и говорит: — Вот в такой позе, что с тобой сделают ютилли? Как ты… считаешь? Я невольно втягиваю голову в плечи и шепчу: — Не знаю, тану. Предположить могу. — А я вот могу, Югар. Штаны рвутся на мне, и я вскрикиваю от боли, мои ноги резко раздвигаются, и он пихает свой член мне между ног. Но сам он продолжает быть в штанах. — Вот что будет, Югар. Тебя изнасилует любой ютилли! Я огрызаюсь в унизительной для себя позе. — Ну и пусть, это не конец света для меня, вам-то что. Меня ведь будут насиловать. Тот откидывает меня от себя и быстро встает, оглядывая меня голого. — Дуэль закончена, пошел вон! Я натягиваю порванные штаны и, придерживая их и рубашку, иду к себе. Всю дорогу я боялся, что вот-вот упаду. Как же я возненавидел его с этого момента. Как он мог так унизить меня. Он не должен был этого делать! Но и я не должен был так откровенно выпячивать ему свой зад! Я ненавидел себя, никогда не думал, что буду готов лечь под своего тану. Он, прежде всего, мой учитель, и все остальное только в нерабочее время. А у воина оно всегда рабочее. Он подловил меня. Дед был прав, я слишком много отдаю чувствам, а этого нельзя, это табу для нас, воинов, и тем более, будущих командиров.***
— Югар завтра сдача у нашего… ах, ну да, теперь ты не восхищаешься больше нашим новеньким тану? Как же, как же. Мы слышали о дуэли между вами почти год назад, и ты так изменился, Югар, после нее. — мой друг Курак нагло издевался надо мной и вдруг, приблизив свое лицо к моему, сказал тихо: — Ты перестал его желать? Или ты запретил себе это? Югар, весь класс его желает, нет ничего противозаконного в том, что ты его хочешь. Он такой м-м-м… сладкий. Я посмотрел на него грустно и сказал: — Курак, успокойся, и лучше подумай о том, как лишить себя девственности. Ты должен объявить совету о своем способе, чтобы это потом не было проблемой для тебя и твоей пары, заблаговременно. Да, да, у нас надо было предупреждать. Если мы сдадим все экзамены, зачеты и нормы, то для нас становится доступна вторая ступень — получение магии. И я должен предупредить, что еду домой в отпуск на три дня именно для этого. Если я этого не сделаю, то буду просто обязан искать себе того, кто согласится меня принять, здесь, в Академии. У нас не было ужасом, если парни спят друг с другом, но только в Академии. Многие парни из Академии Командиров часто приходили к нам поглазеть на нашего тану, но дальше тот им просто не позволял переходить черту. Я же избегал тану почти год с того раза. Я не ревел больше от его слов, и даже когда он вновь и вновь бил меня, молча терпел все. Он отпустил меня месяц назад, и сейчас я придирчиво проверял себя по всем наукам со своими друзьями, заставляя их проверять меня по всем предметам часами. Те злились, но затем мы менялись и уставшие, но довольные друг другом расходились по комнатам. Часто мимо нас проходил наш учитель, и я сразу опускал глаза. Моя невеста приходила ко мне по прежнему, но я написал ей, что вижу ее издалека, но подходить пока правила не разрешают. Она терпела и по-прежнему каждые выходные стояла у нас в вестибюле. Она понимала, чтобы стать командиром, я сейчас не должен иметь соблазна, и потому была так терпелива со мной. Хотя я знал, что она была одной из самых выгодных партий в нашей стране. Аэль была воистину самой красивой девушкой страны. Копна кудрявых волос с детства так ей шла, и сейчас она заплетала свои волосы, и ее хорошенькое личико обрамляли длинные локоны. Пухлые губки, которые она постоянно покусывала, выглядели так соблазнительно. — Югар, я так хочу, чтобы мы, наконец-то, женились. Я бы родила тебе сына, и мы часто сидели бы перед камином в зале моего родительского дома. Наш сын бы лежал между нами… — часто она мечтала. Я согласен был с ее мечтой. Но мои мечты иногда уносило огромными кораблями, что отходили от причалов нашего порта. Я мечтал о море. Мечтал стать капитаном корабля. Эх, об этом можно было говорить часы и дни напролет. Дни экзаменов пришлись на праздники моря, и я, разрываясь в душе от этого, пока сдавал экзамены положительно. Остались последних два экзамен у тану и ещё у него же надо сдать норму по тренировкам. Потом бой с любым из одноклассников, и все. Экзамен мы сдавали все в одном классе под молчаливым и грозным взглядом тану. А вот тесты — входили в зал по одному и начинали показывать свою растяжку, владение мечами и копьем. Можно чем-то одним. Тану сам выбирает к себе учеников. Чтобы его впечатлить, надо удивить его, взяв себе вторым оружием какое-то другое. Ведь он нас учил управляться со всеми, не так профессионально как он, но ведь мы еще и не командиры. А он просто лучший, нам до него еще ой, как далеко. — Ну что, Югар, показывай. Я стоял перед ним и еще одним тану из другого класса. Тот одобрительно поглядывал на меня. Я был отличником по всем предметам кроме нашего тану. И я даже был единственным отличником, но мой тану этого не замечал. — Это что ты показал сейчас? — тану Аталья подскочил на стуле, тихо смеясь, показывая тану Пирону мой шпагат. Тот ответил удивленно — По моему всё отлично, тану Аталья?! Вы предвзяты, лично мое мнение. Тот резко сузил глаза и посмотрел на меня. Я же, показав весь комплекс растяжки, перешел на мечи и, взяв клинок в пару, затанцевал перед ними, показывая лишь поверхностный бой с тенью. Тану Пирону одобрительно кивал, глядя на меня, и тут вдруг мой меч выскочил, с силой вонзившись мне в ногу. — Тану Аталья! — вскочил вдруг тану Пирону и зло посмотрел на него, но тот вообще не сдвинулся с места, громко сказал: — Ты не прошел норму, мальчик. Если Академия тебя примет, что навряд ли, то я напишу от себя рекомендательное. У меня ты не сдал. На бои не приходи. И на отпуск тебя вычеркиваю из списков. Я ошарашено смотрел на тану и едва сдержался, чтобы не разреветься, как девчонка. Высоко задрав голову, вышел из класса, низко поклонившись лишь тану Пирону, тот смотрел на меня с тревогой и грустью, как-то виновато. Ну и ладно, переживу. Не буду командиром. Я теперь свободен от всего и должен получить лишь документы, чтобы быть причисленным к отряду или группе, куда меня назначат.***
Я шел сквозь заросли к морю, слезы застилали глаза. За что он так со мной? Мало я насмешек и издевок от него получил? Что он хочет от меня? Ненавижу его. Сбросил с себя одежду и прыгнул в воду с высокого утеса, выгибаясь и кувыркаясь в воздухе, словно птица. Я вошел в воду почти без брызг и на миг чуть не потерял сознание от глубины. На глубине было темно и в тоже время красиво. Солнечные лучи выхватывали со дна красочные пейзажи морской растительности. Вдоволь наплававшись, я увидел, как рядом со мной упало тело, и я хотел было пойти за ним на глубину, но, увидев всплывающего тану, рванул в море. Набрав скорость, я легко уходил от тану. Теперь мне он не нужен. Только наш аши-тану может выписать и отрядить нас в отряд. А этот тану, что позорно отставал от меня, уже не имеет надо мной власти. Я даже рад, что не буду больше так позорно унижаться перед ним. Наконец-то мои мучения закончились. Весь мир заиграл для меня новыми красками. Я довольно расплылся в улыбке и, не оглядываясь на тану, сделал круг и поплыл к берегу. Тану Аталья уже сидел на берегу, неприязненно глядя на меня. Я и забыл, что я голый. Прикрывая стратегическое место руками, обогнул его и пошел к тропинке, где оставил свои вещи. Сзади раздался голос. — Югар, твои вещи у меня. Вернись, и мы поговорим. Я подошел к нему ближе и, взяв вещи, начал одеваться. Он смотрел на меня пустым взглядом и вдруг сказал хриплым голосом: — Зачем тебе воевать? Ты не создан воевать, Югар! Я усмехнулся и добавил, кивая: — Конечно, я ведь девка, меня можно только трахать нашим врагам. У меня на морде написано, трахните эту милую жопу. Она ведь больше ничего не умеет. Ни воевать, ни командовать. Тот опешил на миг и подошел ко мне. — Я не хочу, чтобы ты воевал, Югар. Это не для тебя. Ты для другого. Я крикнул, не скрывая слез: — Так для чего я?! Скажите мне это сейчас, чтобы тотчас начал это делать! Тот тихо сказал, прижимая меня к себе. — Ты должен греть постель для… Я прошипел зло, отталкиваясь от него. — Хорошо, я буду шлюхой всем воинам и командирам! — я так и пошел в одних брюках по песчаному берегу моря по направлению к гарнизону.***
Аши-тану выдал мне документы, и я, сев на первый попавший корабль отправился в свое первое путешествие. Корабль шел к Ауельским островам сдать ткани, которые там красили в редкие дорогие цвета, затем забирал их и ехал дальше в столицу эльфов, выставляя свой товар на огромном рынке. Я сидел на скамейке, рядом со мной, также зажмурившись от яркого слепящего солнца, сидел немощный старик, грея свои кости на солнце. — Юноша, вы в столь раннем возрасте и путешествуете один? — поинтересовался капитан корабля, разглядывая меня с восхищением. Еще в детстве меня все называли девочкой, и сейчас я вновь увидел восхищение в глазах мужчин, стало мерзко на душе от их похотливых взглядов. Если бы не те три женщины, что удовлетворяли всю команду, наверное, мне бы не давали проходу. — Так я не один, буду скоро не один. На пристани меня очень даже ждут. — я не обманывал капитана. Мой отец не даст мне так просто сбежать. Две птицы кружили надо мной, и я, заметив на их лапках небольшие свитки, запоздало отошел от всех, принимая письма, одно точно из дома, а вот второе… Я протянул руку ко второй птице-вестнику, и та сама осторожно отцепила от своей лапы свиток и отдала мне его в вытянутую ладонь. Они так и остались сидеть на мачте. Видимо, ждали ответов. Пришлось тут же на месте читать. Я, поправив свою длинную косу, сел с ногами на следующую скамейку и погрузился в чтение. Так, всё ясно, родитель ругается на меня, но готов все простить и все равно подать документы на командира. Он переговорил даже с моим тану об этом. И тот согласен видеть меня в своей группе. Ого, два месяца прошло, и они сошлись во мнениях, удивительно просто. Слезы мешали читать второе письмо. Кое-как успокоился и, развернув второе письмо, ахнул, его писал неизвестный мне учитель самой Академии Командиров, некто Савилья де Прикар. Он сообщает мне, что готов, как только я ступлю на берег их Академии, принять меня по просьбе его друга тану Пирону и жалеет, что всё у меня так получилось. Он был в отпуске и потому не знал ничего о моей участи. В письме был нарисован треугольник и птица. Я в шоке смотрел на птицу, она ведь не вестник! Да и какой вестник сможет сам снять свиток. Я обошел птицу и глянул на ее спину… вот он треугольник. Мне дедушка когда-то говорил о них. Птицы-портальщики. Теперь я собственными глазами видел это чудо. Подхватив свои вещи и поблагодарив капитана, я подошел к птице и сел на вещи. Дед рассказывал, что надо протянуть руки верх, и птица сядет на них. Сделал все по памяти, и птица вдруг стала крупнее… и раз… меня словно стали разрезать на части. Открыл глаза и чуть не закричал от боли. Но всё резко прекратилось. Я сидел перед своим новым тану Савилья. — Ну вот вы и с нами, Югар, да? Я кивнул, улыбаясь тану, и он, показав мне на свой стол, спросил: — Кушать? Снова кивнул и пошел вслед за тану. Мы кушали в молчании. — Вот что, юноша. — он читал мои документы, и на его лице отразилось полнейшее удивление. — Я не понимаю просто, по всем предметам у вас сто баллов, мало того, техника боя у вас всего девяносто процентов, и почему тану Аталья не взял вас в свою группу? Ума не приложу. Ладно. Мне такой отличник будет только в радость. Добро пожаловать ко мне в группу, но вы ведь знаете условия второй ступени, молодой человек? Я кивнул и спросил: — У меня есть невеста, можно к ней на день хотя бы. Она давно мечтает об этом. Он улыбнулся и покачал головой. — К сожалению, уже нет. Придется вам просить кого-то из одногруппников. У нас всего двое решили проблему с помощью друг друга. Я могу их попросить также помочь и вам. Я кивнул благодарно, и он повел меня по коридорам Академии. — Ой, какой хорошенький, смотри какой красавчик. Он похож на новенького тану, что прибыл из школы Воинов. Да, да, он и Аталья просто как братья-близнецы. — в спину мне неслись приветственные вскрики и восхищенные взгляды. — Эй, малыш, я могу помочь тебе во всем… — сзади меня позвал голос, я остановился и посмотрел на симпатичного брюнета и, улыбнувшись ему, кивнул. Он тотчас пошел вслед за мной и моим тану. Учитель уже смотрел на меня с изумлением и тихо сказал: — Я смотрю, ты не теряешь времени, Югар. Если честно, то мы наслышаны о тебе, и потому я сразу дал согласие моему другу о тебе. Не забудь, сегодня тебе день и ночь решить проблему, и завтра встреча с новым учителем по магии. Я кивнул, холодея от мысли, что у меня ничего не получится. Мы вошли в небольшую комнатенку, находящуюся почти впритирку к комнатам учителей. Казалось, это какая-то кладовка на одно место, но меня всё устраивало. — Вот, пока тут поживешь, если ничего не найдем, то ко мне переселишься, я все равно живу почти всегда у моей жены, мадам Сорати, она у вас будет танцы и этикет преподавать. — я благодарно посмотрел на него и кивнул. — Ничего, парень, жизнь наладится. Я в курсе, как над тобой издевался твой тану. Теперь всё зависит только от тебя. Я должен видеть, как ты стараешься учиться, и поддержу любое твоё видение обучения, как и всей своей группы. Ты в курсе, что из вашего класса в пятнадцать человек у вас осталось только семь учеников. Я ошарашенно посмотрел на тану. — Странно, при мне, вроде, все поступали. Тот кивнул и сказал: — Вот именно, о самих экзаменах говорят позже, примерно через неделю. А тебе сразу поставили по сто баллов все учителя за экзамены. А вот норму ты, якобы, не сдал. Пирону сказал, что твой стиль боя отличается от всех. Я кивнул и поклонился. — Я, честно говоря, брал пример с тану Аталья. Тот нахмурился и сказал: — Надо, значит, делать свой стиль, мальчик, не надо быть на кого-то похожим. Надо быть самим собой и тогда твоя жизнь наладится. Так, заболтался я с тобой. Вот значит твой стол, стула нет, тут для него нет просто места. Вот твоя койка и матрац, одеяло и подушку принесу позже. Постельное у тебя, надеюсь, есть? — кивнул поспешно. — Так, теперь вот список учебников, я передам его твоему отцу, а вот список наших правил и расписание предметов на эту неделю. А это расписание на весь год. Тут и праздники, и обеды, и ужины, завтраки, даже о переходе на смену одежды, тут все написано. Будь внимательным. Это расписание должно висеть у тебя над головой, и ты его должен знать, как и наши правила — наизусть, ясно? Я кивнул, восторженно глядя на своего тану. — Всё, я пошел, кстати, тебя там Алэт дожидается. Надеюсь, что у тебя все будет отлично. Подушку и одеяло занесу вечером во время ужина. Так что не переживай. Кивнул еще раз и посмотрел вслед уходящему тану. Какой же он отличный человек. И ко мне не полезет — у него жена тут есть. Как же всё хорошо сложилось.***
Судя по лычкам на красивом мундире входящего Алэта, он уже заканчивал Академию, и вот та нашивка красного с белым — он был одним из лучшим командиров и получил от нескольких учителей ассу-тану высшие баллы. Я с интересом смотрел на него, он также жадно рассматривал меня. — Я Алэт. — улыбаясь, он протянул мне ладонь, я пожал её и отсел на кровати, давая тому места. — Югар, только вот прибыл. Тот снова улыбнулся и сел очень близко ко мне. Пришлось терпеть, моя невинность требовала сейчас любого, чтобы над ней надругались. Я сам уже ненавидел свое тело. — Ты очень красивый, Югар, молва о твоей красоте еще два года назад достигла нашей Академии. И вот я хочу проверить, не за красивые ли глазки тебе ставили оценки? — он дерзко посмотрел на меня. Я выдавил хрипло: — Дуэль? Он кивнул и шепнул: — Сегодня вечером на месте трех костров. Понятия не имел где это место, но храбро посмотрел на него с вызовом. — Найду это место и буду после ужина. Тот, кивнув, вышел. Я начал распаковывать свои вещи. Написал письма отцу и своей невесте. Надеюсь, она не будет против того, что я лишусь невинности. Ответ от обоих пришел сразу. Прочитал и выдохнул, отец уже послал моему ассу-тану золото и новые вещи, что мне шили на заказ для Академии. Невеста писала, что сшила мне красивый пояс и перчатки для парада. Взгрустнул, и почему-то представил, как встречаюсь со своим бывшим тану в этой Академии, и сразу стало плохо. Я и так-то не был любимчиком, а сейчас и подавно буду получать от его группы вызовы на дуэль. Не дадут мне проходу. Мои друзья меня нашли через три часа. Я пообедал с Алэтом, и тот всю дорогу заигрывал со мной, как со своей невестой. Пришлось играть роль до конца, чтобы никто ко мне не лез со своими предложениями. Пусть думают, что хотят. Когда друзья меня обступили, я виновато обвел их лица взглядом, и мы все дружно рассмеялись. — Наш тану очень зол на тебя, Югар, он ведь готов был тебя забрать, о чем нам и сообщил. Но потом мы узнали, что ты ответил ему отказом. Мы сами не поверили! — друзья говорили вразнобой, и я просто молча слушал их. — Знаешь, он всех нас отпустил для второй ступени, а вот Кидунэ сам остался и попросил быть его атэне. Я в шоке переспросил с внезапно пересохшим горлом: — Атэне, это ведь тот кто лишает… — они все закивали. >— И что Кидунэ, лишился? Они закивали, а у меня на душе стало мерзко и гадко. Я поморщился от боли в груди, нет, мне надо себя держать в руках. И тут уже тише мне сказали. — Так мы все ему предлагали стать нашим атэне, но он отказал нам. А ему согласился, понимаешь? Я неуверенно кивнул и снова спросил: — Нас было семеро, нет Алонти и Сейпы… Друзья молча смотрели мне за спину. Я медленно повернулся назад и увидел выходящего ассу-тану Аталья. Сердце забилось. Он стал еще прекраснее, бледнее, да, но эта бледность только красила его. Он не сводил с меня взгляда и так и шел в моем направлении, махнув моим друзьям рукой. Те исчезли, словно их и не было. — Югар, ты вернулся, чтобы быть в моей группе или все же останешься в группе ассу-тану Савилья? Я не отвечал, продолжая его рассматривать, и затем, сделав шаг назад, сказал: — Останусь, и да, я вернулся. Он презрительно посмотрел на меня. — Как твоя вторая ступень? Я ехидно улыбнулся ему. — Не беспокойтесь об этом, сегодня мне уже будет доступна магия. И я не буду как Кидунэ просить ассу-тану Академии стать моим Атэне. Тот, еще больше побледнев, откашлялся и сказал тихо: — Такое дело лучше доверять профессионалам. Я кивнул и сказал с улыбкой: — Со мной будет профессионал, спасибо за тревогу. Он вдруг подошел ближе и сказал, едва цедя слова: — Ты думаешь, что оскорбляешь меня, щенок, нет, я еще раз преподам тебе урок сегодня вечером. Дуэль у трех костров будет тебе уроком. Теперь пришла моя очередь бледнеть, и я сказал тихо: — У меня и так будет сегодня там дуэль с моим атэне. Тот вдруг облегченно рассмеялся. — Значит там и встретимся. После ужина, Югар, не засни в объятиях своего атэне. — и он прошел мимо меня, его запах морозной свежести леса, казалось, обдал меня с ног до головы.***
Время до ужина тянулось медленно, я получил свои вещи от отца и посылку от невесты. Перебрав, примерил парадный костюм и ахнул, глядя на себя в зеркало. Он был мне к лицу. Черные брюки-стрелочки, белый мундир. С пепельными волосами поистине впечатляющее зрелище. Взяв пояс невесты, завязал его на поясе и остался доволен. Так, теперь обычный на каждый день мундир и брюки. Ага, вот он, а это? Я покрутил в руках непонятный на вид кусок материала с двумя дырами и покраснел. Теперь я могу носить это нижнее белье. Типа коротких шортов. Так, надо одеть, я ведь уже не ребенок. Я гордо надел их под новую одежду и вышел пока в обычном костюме школы на ужин. Вся одежда была развешана на плечиках в моей комнатушке. На ужине народу было больше, и если бы я не копался с учебниками так долго, то успел бы занять себе столик. И сейчас я вертел головой, ища себе место. Моего атэне не было нигде видно. Наконец я увидел его входящим с гордым видом, и потом понял, почему с гордым видом. За ним шел ассу-тану Аталья. Они посмотрели на меня серьезным оценивающим взглядом. Только взгляд Алэта потеплел, когда он увидел меня, а вот де Рего сразу отвернулся. К ассу-тану уже доносились крики о том, чтобы он присел за любой столик. Но он сел за стол учителей. И я со своим Алэтом так и остались в центре столовой, ожидая свободный столик. Наконец освободились сразу два столика, и я со своим подносом протиснулся к одному из них. Сзади меня обняли крепкие руки Алэта, и он властно поцеловал меня в губы при всех, этим самым доказывая на меня права. Ладно, пусть хвастается, осталось терпеть его всего до ночи. А завтра я уже вызову на дуэль Алэта, и пусть я проиграю ее, но я покажу всем, для чего он нужен был мне в действительности, и что не греть постель я сюда пришел. Со стола у ассу-тану Аталья что-то упало, и он быстро поднял вилку, мельком глянув на меня. Я же, спрятав взгляд, встал из-за стола, и меня снова обняли крепкие руки будущего атэне. — Ты, надеюсь, не забыл насчет дуэли, Югар? Я улыбнулся ему, играя на публику, и позволил увести себя из столовой. — Нет, не забыл, конечно. Тот улыбнулся, продолжая меня и дальше обнимать, и вдруг сказал спокойно: — Я хочу отменить дуэль и сразу перейти к делу, скажи, ты хочешь, чтобы я стал твоим атэне? Я кивнул быстро и как-то взволновано. — А почему ты мне это предложил сейчас? Ведь дуэли обычно не отменяют. Тот нахмурился и повел меня к себе, видимо, в спальню. Он, словно отвечая на мои мысли, сказал: — Мы идем не ко мне в спальню, не думай. Там нас быстро найдет кое-кто. Предлагаю спальню моего друга. Я уже договорился. Я кивнул и пошел держась за его руки на моей талии. Он вел меня коридорами, лестницами и пояснил: — Дорога к магам сложная. Мы идем через подземный ход, потому так долго. Я пожал плечами. Хотелось просто уже хоть в подземелье, чтобы он сделал свое дело, как и я. Я слабо представлял, что будут делать, конечно, тем более, как и со мной. Наверное, будет очень унизительно.***
Нас словно накрыло тенью, и сзади раздался властный голос де Рего. — Так, так, так, в запрещенные часы вы находитесь в подземелье на пути к магам. Я не ошибся, Алэт? Тот смущено поклонился и так и остался в поклоне. — Ты решил избежать дуэли со мной, мой Югар, как и ты, Алэт. Потому, как победитель, я забираю у тебя Югара. Ты можешь свободно идти обратно к себе. А мы с тобой продолжим путь, Югар. Я застыл, сжимая кулаки, но какая-то сила заставила меня чуть ли не бежать вслед за моим бывшим тану. Мы были, оказывается, совсем рядом с выходом, и я, вдохнув свежего воздуха после спетого из подземелья, почувствовал себя лучше. Но оцепенение все не отпускало меня. Ноги словно чужие передвигались вслед за де Рего. — Нет, мой юный и неиспорченный Югар, в эту ночь я буду с тобой. И ты будешь просить меня снова и снова стать твоим атэне. Мое тело дрожало от страха, я не мог себе представить, что со мной может за всю ночь сделать этот де Рего, и готов был молить о прощении, лишь бы он отпустил меня. Голос вдруг появился, и я прохрипел: — Отпустите меня, я уже догово… Но тот снова пробормотал что-то себе под нос. Рот словно склеило, и я от ужаса остановился и уткнулся в спину ассу-тану. Он, приобняв меня, подвел к своему маленькому домику и приглашающе открыл дверь. — Югар, вот твоя обитель на сегодняшнюю ночь. Проходи, не стесняйся. Я прошел, словно хотел это всю жизнь, чуть ли не бегом, на непослушных ногах. Как же я его сейчас ненавидел и боялся. Мое тело отнесло не моими ногами на большую постель учителя, и я затравленно стал оглядываться, куда же я попал. Ну, огромная кровать, ясно, вот стол круглый и большой для такого маленького домика, ага здесь магия. Дом стоит на пресечении пространства. Высшая магия. Ого! Сзади вдруг меня обняли, и я, не успев увернуться, принял поцелуй в губы. Ассу-тану влил в меня изо рта вино, судя по вкусу, и, глядя мне в глаза, сказал: — Так бы и смотрел на тебя. Перед глазами вдруг всё стало двоиться, жар вдруг сковал мое тело, и я безвольно повис на руках у тану. Он бережно понес меня на кровать и положил, медленно раздевая. — Твое тело — мечта любого воина и тем более ассу, Югар. Ты себе не знаешь цену. Я захотел тебя три года назад, едва тебе исполнилось шестнадцать. Ты такой скромный и не гордый. Все вокруг тебя твои друзья сразу же. Я ревновал тебя ко всем, даже к учителям. Я выгнал из школы твоего учителя Остана. Незачем ему даже смотреть на твое полуобнаженное тело. Это все только для меня. Он быстро разделся и лег рядом со мной. Мое тело охватила истома, и пах предательски окаменел. Член, словно камень, просил и молил о пощаде. Я уже мечтал о том, чтобы коснуться этих прекрасных губ и отдаться этому гибкому и прекрасному телу тану. Я так страстно мечтал о нем все эти годы. Но он взял Кидунэ… Мое сознание начало проясняться. И вдруг резкая боль разорвала мое тело, и я закричал, но боль тут же сменилась на какой-то сумасшедший оргазм. Сам не понимая, что творится, я кончал, сотрясаясь в конвульсиях, а Аталья продолжал вбиваться в мое тело с силой. Я стонал и кричал его имя, прося и умоляя его о чем-то. Уже охрипший, почти в бессознательном состоянии, тану повернул мое тело лицом к себе и стал жадно целовать меня, снова входя в меня. Я выгибался под ним, и казалось, это никогда не кончится, как он резко остановился и спросил властно: — Ты еще хочешь? Я кивал и пытался сказать, что да, я молю его. Но он показал на пол. — Ползи и проси. Ты хотел переспать с Алэтом и целовался перед всеми. Я не верю, что ты хочешь именно меня. И я пополз как миленький к его ногам, целуя его ступни. — Возьми меня, тану, прошу, возьми. Хочу только тебя в себе. Тот жадно опустился передо мной на колени и прошептал: — Теперь ты возьмешь меня, мой Югар, сильно и глубоко. Твой член такой большой, и ты пронзишь меня им. — он насадился на мой член, заставляя меня сидеть и смотреть на него, скачущего на мне. Боги, как же это было прекрасно. Я не сдержался и, оттолкнув его, повернул к себе спиной и резко вошел в него сзади, сам стоя на коленях. Его тело блестело от пота. Шлепки наших тел сводили с ума. Я кончил, когда он сам стал стонать мое имя, шепча его на все лады, и я сам почти лег на него, теряя остатки разума, вбиваясь всё сильнее и глубже в его тело. Очнулся я от того, что он снова входил в мое тело, нежно шепча мое имя. Почти бессознательно поднял ноги и принял его член в себя. И снова этот бешеный танец секса и любви с моей стороны. Мои преграды рухнули, и я, не скрывая свои истинные чувства, шептал ему о любви и о том, что буду только с ним. Он царапал мое тело и вылизывал, лаская мой член. Он то входил в меня, то выходил, заставляя меня менять позы, и я изумлялся его умениям в сексе. Уже стоя у двери, он распластал мои руки по стене и плавно входил в меня, заставив оттопырить мой зад и поставить шире ноги, и я, вновь теряя сознание, уже рыдал от счастья и полноты своих ощущений. Казалось, что я сейчас захлебнусь от всего этого нахлынувшего чувства полноты себя. Меня всё устраивало: и его бешеный секс, и то, что он владеет мной чаще, чем я им. Но вот уже наши позы поменялись, и я у окна стоя вхожу в него, а он оперся о подоконник руками, выставив мне зад. Словно картинки всплывали перед глазами. Он опускается ко мне, лежащему животе, и приподнимает мои бедра. Его язык входит в мой анус, тело задрожало, готовое сейчас кончить, и его рука, словно чувствуя это, начинает активно играть с моим членом, и я изливаюсь ему в руку. Затем и я также ласкаю его анус, только он ласкает мой член. Я смущаюсь от нашей позы, но он каждый раз хлопает меня по ягодицам и заставляет опустить мои бедра ниже, чтобы он мог достать мой член. Иногда ему удается языком коснуться ануса, и тогда он вытаскивает из меня пальцы и, облизав их, входит в меня языком, я содрогаюсь и вновь принимаюсь вылизывать его. На улице уже стало светло, и меня стало потряхивать от столь активной ночи. И он, увидев это, лег на меня и поцеловал в губы. Легко, словно ветер коснулся их, его вздох и едва слышный шепот: — Всё, теперь можешь идти в свою комнату, Югар. Я ошеломленно смотрел на него. И это все? Вот эта ночь полная страсти и секса и перечеркнута одним словом?! Я отвернулся от него и сполз на пол как кукла. Сжимая зубы, и едва видя, что надеваю, выскочил из домика, который станет для меня наваждением и напоминанием этой ночи.***
Меня шатало и рвало несколько часов подряд после ночи с де Рего. Сердце словно захлопнулось от любого вторжения на четвертый день. После того, как я увидел де Рего с Террау Ортанго, тем самым телохранителем советника Империи. Сам Террау был очень довольным, когда выходил из домика моего бывшего учителя. Он застыл и повернулся, глядя сквозь листву на меня, и, улыбнувшись, помахал мне рукой и пошел дальше. Я же приходил иногда просто посмотреть на этот домик, глотая слезы и вспоминая нашу ночь. Как же мне хотелось всё вернуть, хотелось почувствовать в себе его член и то, как он вбивается в мое тело. Но я сдерживал себя, до боли царапая свои руки и ноги. Он для меня был всего лишь атэне и только. И он сам так считал. Так прошло полгода, и я познал, что значит вести бой и вплетать в него магию, я стал первым мечником в своей группе, хотя и остальные науки для меня не были тяжелы. Но вот высшие баллы мне ставили всегда, и мой мундир горел от красных с белым лычек по всем пятнадцати предметам. Мой ассу-тану был доволен, как никогда. Приближался переход в следующую группу, и на меня подали рапорта о переходе в их группы сразу несколько ассу-тану. Но я остался в прежней группе и этим порадовал только своего учителя, который меня подобрал, словно щенка кинутого от собаки. И сейчас я никогда не решился бы его кинуть, но последний рапорт принесли лично мне в руки и заставили прочитать вслух. Я прочитал вслух и затем снова. Меня приглашал тот самый советник Императора посетить дворец и остаться в числе приближенных к его Императорскому величию в числе охранников. То есть мне уже предлагали работу обычным охранником. Я поклонился и твердо сказал: — Спасибо, но я уже решил для себя, что остаюсь дальше учиться. Тем более, что мне осталось учиться всего пять лет. Я постараюсь в один год закончить два курса. Курьер советника лишь похлопал меня по плечу и кивнул. — Ну и правильно, малыш, так держать. Твой учитель напишет за тебя ответ, вежливый отказ. Я снова поклонился и побежал на берег. И снова я купаюсь в теплых водах Агорского моря, у берега вода — словно парное молоко. Соль моря не дает мне даже полностью погрузиться на дно, и я ныряю до изнеможения. Перед глазами точка на горизонте, как в моем сне с дедом. Я все никак не могу ее достичь. Пусть я и отдался этому Аталья Де Рего, но мое сердце принадлежит мне. И я буду им управлять так, чтобы ему не было снова больно.***
Из моей новой группы ко мне прибились два одногруппника и стали моими друзьями. Всюду мы уже бродили втроем. Аякс и Темри, они казались братьями из-за смуглой кожи и некоторой схожести в лице. Брюнеты, они даже думали порой одинаково, пока и меня этим не заразили. Мой неудавшийся атэне так и не приходил ко мне после того, как меня буквально вырвали из его рук и обвинили его в проигрыше. Но я не обращал на него внимания. Мне он был уже неинтересен. — Скажи, Югар, а если на тебя смотрит постоянно из другой группы учитель, может, это любовь? — такой вопрос каждый раз мне задавал Аякс. Я словно на автомате каждый раз отвечал: — Это значит, что он меня считает тупым и неудачником, как и раньше. Те слажено кивали. Что-то сегодня было не так с моими друзьями, и я присмотрелся к каждому из них и после последнего урока и тренировки спросил: — Ребят, что случилось? Те слажено заоглядывались, и наконец Темри сдался. — Понимаешь… ну, мы спим друг с другом, и все думают, что ты с нами третий. Я выдохнул и рассмеялся. — Ой, да пусть думают, что хотят, я согласен на это. Те, разинув рты, так и стояли. — Ты правда не против, что о тебе так думают? Я кивнул. — А если о тебе так думает твой бывший тану? Я пожал плечами и сказал тихо: — Ну ему же хуже. Мне что, впереди вас бежать и кричать, какой я на самом деле? Они улыбнулись, и мы прошли на свое место на берегу. Раздевшись как обычно до нижнего белья, стали драться на кулаках. Неожиданно Темри, кувыркнув мое тело, уронил меня на обе лопатки и прижал к земле. Я рассмеялся и вырвался из его захвата, но Аякс не дал сделать мне разворот полностью и спросил уже тише: — Хочешь с нами попробовать? Я с удивлением посмотрел на них и вдруг кивнул, вспомнив, как из домика де Рего выходит Террау. А ведь он там был две ночи. И уходил лишь рано утром. Я, как больной, тогда несколько ночей пас своего кумира. Нежные губы Темри коснулись моих губ, и у меня вдруг сорвался стон. Перед глазами стояло лицо моего учителя-атэне. Это невозможно. Он преследует меня везде. Меня выгнуло под Темри, и я задергался от стыда, чувствуя, как мой член сквозь нижнее белье ласкают чьи-то руки. — Ох, какой ты сладкий, Югар, Аякс, попробуй его. Тот тотчас приник ко мне, и я отдался во власть поцелуя, голова кружилась. С меня бережно сняли шорты, и я хотел было прикрыть свой вставший уже член, как мои руки развели. — Темри, не надо, мне стыдно. — успел я только буркнуть, но Аякс уже стал грубо овладевать моим ртом, вводя в меня язык чуть ли не до горла. Член запульсировал под лаской Темри, он вылизывал мои яички и член целиком и стоило ему взять его целиком в рот, как я кончил. В мой анус уже входили пальцы Темри, растягивая меня и подготавливая. А я принимал в свой рот член Аякса, и он буквально с силой вводил в мое горло свой член, но все это так завораживало. Я сам удивлялся, что позволяю с собой это делать, как в мое тело вошел Темри. Я сжался, и Аякс кончил мне в рот. Едва не захлебнувшись спермой Аякса, я застонал от пронзившего меня наслаждения. Темри уже вбивался в мое тело с таким остервенением и яростью, что я уже был готов снова и пытался ласкать сам себя. Но Аякс держал мои руки. Я всхлипывал и бился под их телами. Аякс не переставал меня целовать, и Темри, вздрогнув, лег на меня, кончая. И тут Аякс, встав на четвереньки, прошептал: — Возьми меня, Югар. Я, как слепой, встал и вошел в него с удара, обнаружив, что он уже смазанный и растянутый. Тот забился в новом оргазме подо мной, но я упорно входил в него снова и снова, пытаясь достать его глубже и глубже. Темри смотрел на нас с восхищением и какой-то радостью, я улыбнулся ему похотливо, и когда Аякс кончил уже во второй раз, вышел из него и вошел в тело Темри, и тот, застонав, прошептал: — Твой член — мечта любого, Югар. Я никогда не бываю снизу, но с тобой готов быть как угодно. Я рассмеялся и вновь стал вбиваться в его такие узкие для моего члена ножны. Мы занимались сексом чуть ли не до утра и потом разошлись по комнатам, поцеловавшись на прощание. После той ночи мы не расставались уже всё время учебы. В следующий год я подтягивал с собой ребят, но они так и не могли угнаться за мной. И я экстерном закончил два класса, входя в новую группу. Мне оставалось отучиться уже два года вместо пяти. Были какие-то соревнования, но я никогда не принимал в них участия. Мои учителя менялись, как перчатки, я боялся, что не смогу выступить и опозорю своего первого учителя ассу-тану Савилья. Он часто приходил ко мне, и мы подолгу общались. Мои парни меня не бросали, и мы по-прежнему встречались на своем старом месте на пляже. Для секса. Моя невеста уже назначила дату свадьбы, и я подписал договор. Ну, а куда я денусь. Она была распланирована с моего и ее детства.***
— Итак, студенты и будущие ассу-воины, командиры и капитаны. Прошу внимания. С сегодняшнего дня ваша учеба заканчивается, и вы будете жить на кораблях. Император любезно предоставил нашей Академии для вашей группы девять кораблей. Мы будем выходить в открытое море. Будем учиться читать дорогу по звездам и строить ее. Также узнаем, как влияют течения разного рода на движения корабля. Как разворачивать паруса и собирать их. У вас появятся первые подчиненные. Я хочу видеть вас уже как капитанов и сухопутных командиров. Я не верил своему счастью. На месте не сиделось. Так хотелось прийти к моему бывшему тану и похвастаться, но я вновь сдержал себя. Его я не видел уже второй год. И сам старался избегать те места, где он мог быть. — Наш талант Югар де Торни имеет честь выбрать себе корабль первым. Личное пожелание Императора. Я ошалело мотал головой и улыбался как дурак. При чём здесь я? И откуда Императору известно о таком, как я? Я весь день ломал голову. — Югар-ассу, прошу, вступайте в бой! — теперь все учителя обращались к нам на Вы, и мы раскланивались при встрече, словно были коллегами. Я вступил в бой против троих воинов-ассу из старшей группы. Я ведь как обычно торопился с теорией, желая снять с себя эту обузу и заняться практикой, полностью отдавая себя своему любимому кораблю. Подскочив в воздух и зависнув над своими соперниками, я сразу же выбил одного с арены точным ударом тупого меча в сердце. Упав на землю, пустил свой фантом навстречу двоим. Один ошарашенно смотрел, как я нанизываюсь на его меч, втыкая его себе в сердце. И вот он уже тоже выбит мной настоящим. Вся арена смеялась, и я, как клоун и шут, раскланивался, оставляя позади себя еще одного соперника. Он напал внезапно, и я, лишь присев, выставил меч назад. Он упал на меня, так что я легко принял его тело на руки и выбросил его за круг арены. Все взорвались овациями. — И снова звезда нашей Академии показывает свой талант в овладении тремя магическими сущностями. Словно он не тренировался ночами и днями, друзья мои. Лично сам видел, какого труда ему стоили только лишь фантомы. Но он не просто одаренный, то есть раз и все. А добился всего своим упорным трудом и терпением. Нет просто дара, а есть упорная борьба с самим собой. Поздравляю вас, Югар де Торни. Вы закончили с теорией и допускаетесь первым на корабль. Набирайте себе команду. И с этого момента вас не должны видеть на суше. Я смущено спросил: — А попрощаться можно? Тот кивнул и показал на солнце. — До заката прощайтесь, но это только для вас. Я стремглав кинулся к своим друзьям, но они сегодня дежурили, и я побежал дальше, к домику. Судя по тропинке, тут давно никто не ходил. Я обеспокоенно ворвался в домик и увидел, что он пуст, и по ходу давным-давно. Как так? Я два года жил без него с надеждой, что он все равно хоть издалека, но наблюдает за мной. Я остановил мимо проходящего учителя и спросил: — Скажи, а где сейчас ассу-тану Аталья де Рего? Тот, поклонившись мне в ответ, удивленно сказал: — Император Аталья де Рего уже два года как вступил в свои права на троне. Он преподавал у нас лишь по своей прихоти. Что с вами, ассу Югар? Я побледнел и так и сел на землю. Теперь слезы уже лились без остановки. Я прошел обратно в домик и сел у порога, открыв нараспашку дверь. Вот здесь он открыл мне дверь, и мои ноги внесли меня в этот домик, который мне казался тогда таким уютным и гостеприимным. Вот здесь стояла его кровать, тут стол. А на этом подоконнике я овладевал своим Императором. Как такое возможно?! Я просто не верил, что он для меня потерян навсегда. Кто я, и кто Император? Нет, я не должен даже одним глазком смотреть на него. Я ведь просто поползу к его ногам, как тогда. Я чувствовал, что я готов на всё, лишь бы увидеть его. Сердце выло вместе со мной до заката. Потом я сполоснул лицо и прошел на выбранное судно. Там был и Имперский бот, и Фовета Грасса, и обычные торговые шхуны, которые могут за несколько минут стать грозным оружием и дать сдачи так, что мало не покажется. Но больше всего мне понравилась, конечно, бригантина. Ее название я прочитал позже и удивился. Бригантина называлась «Аталья». Почему Императора никто не узнал? Как так получилось, что я спал с Императором? Я до сих пор не мог прийти в себя и значит… так ведь Император скоро женится… весь мир трубит об этой его помолвке с подругой моей невесты, Ясинь. Их брак династический и тоже был предписан еще с детства. Значит Император, отец Аталья, сам уступил место сыну. Вот это да. Воистину редкое решение. Я в глаза раньше-то видел лишь лошадей Императора. А тут, оказывается, спал с ним. Влюбился в него, как только увидел. Болел и болею им до сих пор. Теперь учись прятаться свои чувства от других и ограняй себя словно драгоценный камень.***
Следущие три месяца пролетели, на мой взгляд, очень быстро. Я завязывал глаза и, идя по кораблю, называл части корабля наизусть. Потом проверял максимальную грузоподъемность корабля, загружая его по самое не хочу. Команду я набирал из ближайшей деревни, и те уже привычно одевали мундиры нашей Академии. Я улыбнулся. Наверное, так удобно получать деньги лишь за то, чтобы просто выйти в море и потом прийти обратно. Но на самом деле это был каторжный труд. Ведь мы действительно стреляли из пушек. Пусть я и магически вызывал нужный мне ветер, и потом два мага помогали мне поддерживать силы. Но чаще мы, конечно, брали попутный ветер и затем исполняли сложные повороты. Потом танцевали с другими кораблями, как с невестами. Моя бригантина была самой маневренной, и все хотели, чтобы в паре я был именно с ними. Нередко мы сорились театрально и наказывали моряков, бросая их по доске в воду с завязанными руками. Было очень весело и интересно, но вот на мою бригантину взошла группа экзаменаторов и, сев в главной рубке, начала мой допрос. Команде моей подсказки для меня приветствовались, но за тем лишь, чтобы те (деревенщина этакая) запутали бы меня. И я как марионетка носился по кораблю, показывая те или иные части корабля. Их свойства и материал. Надо было все знать. Мало ли, ремонт какой будет нужен. Потом пошло в ход боевое снаряжение, и тут я выгнул грудь колесом и отрапортовал так, что все открыли рты. Моя команда только хлопала в ладоши. На таком вот пике с овациями экзаменаторы и покинули мой корабль. Я снова экстерном сдал еще один год своей учебы и теперь мне предстояло отправиться в настоящий военный порт и взять корабль. Не тот, что хочу, а тот, что дадут. Я складывал вещи в каюте, когда ко мне пришел неизвестный человек и подал письмо. Он сказал, что подождет ответа и вышел на палубу. Сев поближе к окну, я начал читать. Мне надобно было срочно предстать перед светлы очи нашего Императора. Он, видите ли, должен сам поздравить меня с окончанием Академии и началом практики на военном флоте. И я должен был выслать письмо его Императорскому Высочеству прямо сейчас и назначить дату прибытия, или за мной пошлют птицу-портальщика. Я не мог поверить письму, что оно от самого Императора. Ну и кем я буду при его дворе? Именно! Шлюха. Аталья не станет меня отпускать из постели. Когда-то он такое уже сделал, и сейчас я понимаю его своенравность, почему он себе позволил меня оболгать и выкинуть из школы. Еще раз на те же грабли я не наступлю. Я вызвал курьера и сказал решительно: — Ответа не будет. Скажите: я не могу прибыть по причине свадьбы. Свадьба была для всех священна, и даже Император не мог ее отменить. А у нас по договору она должна была состояться на этой неделе. Сама помолвка, как и у Аталья, была в детстве, и сейчас только свадьба. Я написал письмо Аэль, и та написала в ответ, что все готово. Теперь осталось только отпроситься на две недели на сушу. Суша — значило по-нашему только отпуск. Я на работе, пока я на корабле. Но стоит мне вступить на сушу, как я могу спокойно уйти в отпуск. Ну, кроме случаев, конечно, покупки еды для команды, и то этого я не делаю. Меня отпустили с радостью и даже выдали золото на подарок для невесты. Пришлось принять скромный подарок от учителей, и я уже сажусь на лошадь, которую сменю дважды в пути. Меня вызвалось проводить двое из моей прошлой команды, говоря, что на дороге появились бандиты. Что за бандиты, я так и не понял. Откуда они рядом с нашей Академией? Ведь достаточно двоих, таких как я, и тут пол-леса будет просто сожжено. Я уже вторые сутки не слезал с седла, надеясь прибыть пораньше. Я пропах потом лошади, и с меня тоже градом тек пот. Надеясь, что в таверне будет все же ванна, я соскочил с лошади перед ней и застонал от боли в ногах и пояснице. Помню, когда-то также болело, но при этом я был доволен, как сытый кот. Сейчас я с неохотой ехал на свою свадьбу. Нет, я привык к своей невесте с детства. И я ее уважал. Она считала, что любит меня, и нас обоих такое положение дел устраивало. На постоялом дворе для последней моей ночевки народу было много. Они в основном, как и я, прятали лица под капюшонами, а мечи были в чехлах или ножнах, показывая, что не намерены вступать в бой или затевать драки. Я кивнул хозяину и попросил для себя обычный номер с ванной и одной кроватью. Когда он подал мне ключ в обмен на один золотой и, поманив слугу, распорядился на счет ванны, я обрадовался, что, наконец-то, вот оно счастье найти в таком мрачном лесу цивилизацию и спокойный сон.***
Поднявшись по ступеням к своему номеру, я ахнул от неожиданности, мое тело прижали к двери, вытаскивая у меня из рук ключ от номера. — Какого… — только и успел я сказать невидимому врагу сзади. Меня качественно обезоружили и, связав руки и ноги, повалил на пол номера лицом вниз. Мой соперник молчал, и я увидел, как он скидывает с себя плащ и перчатки. Потом на пол упал меч, и я стиснул зубы, узнав меч. Аталья де Рего собственной персоной повязал своего бывшего ученика. Это что проверка какая-то? Он развернул меня к себе лицом и, видя, как я гневно смотрю на него, снова повернул к себе спиной. Я унижено трепыхался, когда он просто оголил мой зад и, шлепнув меня по нему, заставил встать на колени со связанными ногами и руками, привалив мою голову на кровать. Он вошел в меня всё также молча, и лишь потом я услышал его стон, и сам не в силах сдерживаться стал кончать на пол. Боль была, конечно, вначале, но потом она сменилась уже на похоть. Я уже мычал и стонал под ним, пытаясь еще больше отдать свою задницу в его власть. Он кончил и перелез на кровать с ногами, так и остался лежать. Я же попытался сползти вниз и освободиться, но только упал на пол, дергаясь, чтобы натянуть хотя бы штаны. Кое-как получилось. А Аталья, казалось, уснул. Злость во мне достигла апогея, и я подполз к его мечу и разрезал свои путы. И не глядя на Аталья, вышел из номера. На выходе кивнул мальчишке, что нес поднос с едой в мой бывший номер. Ненавижу тебя, твое до сих пор прекрасное и такое родное лицо. В твоих руках я хотел бы быть всю жизнь, в них я готов и умереть. Отпусти меня, Владыка моего сердца. Вместе нам никогда не быть. А просто твоей грелкой, я никогда не буду. Потому ты и злишься, что я не гонюсь быть твоим очередным фаворитом. Команда рассказывала, как ты сейчас меняешь своих любовников и любовниц. И про дуэли… о… о них вообще уже легенды слагают. Один твой любовник отрубил себе руку за то, что во время дуэли он позволил себе плохо сказать о своем Императоре. Я знаю, что тебя забавляет жестокость, и не хочу быть твоей игрушкой на ночь. Да, я хочу и желаю тебя. Но я с ясной головой и таким же ясным рассудком. Ты сам учил меня держать свое сердце закрытым и вовремя говорить нет! Я стал таким! Ты должен гордиться мной, своим учеником. В полной темноте я нашел удобную для себя поляну и спешился. Костер разгорелся быстро, и лишь тени замелькали по всей поляне. Я привалился к дереву спиной к костру, глядя на дорогу, когда сзади услышал едва различимый шорох шагов. Я сделал вид, что ничего не слышу и продолжаю дремать. И стоило врагу приблизиться ко мне, как я завис в воздухе, направляя острие своего меча к шее противника. — Ладно, сейчас ты был готов, Югар. — Император смотрел на меня свысока, я, убрав меч, низко поклонился и остался в поклоне. — Зачем было связывать меня, Император? Я и так в полной твоей власти. Тот поморщился от моей покорности и сказал, выплевывая слова в мою сторону: — Ты решил испортить мой день окончательно? Я, находясь в поклоне, едва сдерживаясь от гнева, но продолжая держать милое лицо, спросил: — Думаете, мне стоит снова быть связанным? — и, не дождавшись ответа, протянул к нему руки кистями вниз. Тот, подняв мое лицо за подбородок, сказал: — Ты не простил меня… мой ученик так и не простил мне мою слабость, что я питаю к нему. Ладно, раз ты… — он внезапно сел лицом к костру и тихо сказал: — Ты никогда меня не простишь, да? Я удивленно так и стоял в поклоне. — Я никогда не осмелюсь плохо относиться к нашему правителю. Тот вдруг закричал на меня. — Не смей!!! — затем, подняв меня с колен, заставил стоять и смотреть ему в глаза. — Слышишь, не смей ко мне относиться как к Императору. Иначе… Я зло сказал: — Иначе что? Возьмешь силой, как недавно? А может, опоишь чергадой, как ты уже это делал? Или ты до сих пор желаешь видеть меня шлюхой? Так я был шлюхой эти два года. Спал сразу с двумя своими одногруппниками. Тот вдруг ударил меня по лицу наотмашь так, что я кубарем покатился по траве. Он шипел мне вдогонку и ругался на непонятном языке. Я вытер кровь с губы и виска и вновь встал перед ним на колени. — Отпусти меня ассу-тану. Дай мне спокойно жить. Я не стану твоей грелкой никогда. И себя возненавижу, если ей стану. Тот посадил меня у костра и спросил нехотя: — Если бы ты полюбил мужчину, неужели ты бы заявил об этом всем? Я кивнул ему в ответ и сказал: — К сожалению, я не люблю мужчину и потому понять вас не могу, Император. Он с такой болью посмотрел на меня и сквозь зубы сказал: — Так пусть так и будет, мой лицемер Югар. Пусть ты будешь моим страшным сном. Он махнул кому-то, и из кустов стали появляться воины. Они окружили нас, и я тут же по знаку Императора оказался связанным. — Ты сказал свой приговор. Ты сказал то, чего боишься больше всего. Так и будет, Югар. Ты будешь моим, пока не надоешь мне.***
Огромная птица села на руки Императора, и словно пропасть разверзлась подо мной. Миг, и я очутился в темнице. С меня тотчас сняли одежду и стали мыть из какого-то грязного ведра. Аталья рядом уже не было. Холодного и голодного вели по коридорам. Затем втолкнули в огромную спальню и прицепили к ноге цепь, ко второй ноге прицепили какой-то тяжелый шар. Я так и остался стоять в углу спальни. Через несколько часов я услышал, как в спальню вошел Аталья, и с ужасом увидел, как за ним зашел Террау. Слов, что он говорил Аталья, я не услышал, зато увидел, как Террау собственническим движением залез в брюки Императора. Тому, видимо, всё нравилось. Он просто следил за действиями своего любовника, значит, я был прав насчет него и зря мучился угрызениями совести, коря себя тем, что кинулся очертя голову за сексом со своими одногруппниками, желая быть кому-то нужным. Поклонников у меня хватало, но спать с ними я не хотел. А получилось всё равно как для потехи. Вся Академия полнилась слухами о нас: кто внизу, и кто чаще сверху. Сначала меня это раздражало, потом нервировало со страшной силой, так что я даже пытался выловить слухачей. Но через какое-то время я понял, что это все бессмысленно, и просто потерял интерес следить за слухами обо мне. Стало легче жить и в разы свободнее дышать. Император со своим любовником уже перешли в спальню, и я следил за каждым их движением, сгорая от обиды и ненависти к Императору. Они вели себя так, словно меня тут и не было. — Опять у тебя очередная комнатная собачка, мой Повелитель. Тот, хрипло рассмеявшись, лег на Террау и принялся вновь покрывать его тело поцелуями. Они ведь только что кончили по одному разу! Хватит уже терзать мое сердце, думал я про себя, но и не отворачивался от своего Императора. Они закончили лишь под утро, и я, так и не сомкнув глаз, сидел, оперевшись о стену, со своим возбужденным членом, сгорая от стыда и унижения. Мое тело до сих пор пахло лошадью, и было нестерпимо просто от того, что я нахожусь на полу, а они в постели, прижавшись друг к другу. Я сам по себе был очень гордый и во многом мог себе отказать. И сейчас пытался справиться со своим унижением. Расставляя новые приоритеты. Но не получалось, я до сих пор любил того стройного мужчину, которого сжимал в своих объятиях золотоволосый блондин. Я уже, казалось, готов был молить о пощаде и быть его грелкой где угодно за один лишь только взгляд в мою сторону и хоть немного сочувствия. Но он, проснувшись далеко за полдень, мельком глянув в мою сторону, открыл одеяло, показывая моему взору обнаженное тело своего любовника. Сходив, видимо, сполоснуться, он, скинув с себя тонкий халат, уселся между ног спящего любовника и с одного раза вошел в его тело, глядя на меня, улыбаясь до омерзения той улыбкой, что раньше просто сводила меня с ума. Он входил в его тело с такой легкостью и так держал его приподнятые бедра, словно Террау был пушинкой. Я чуть не застонал от возбуждения и сел боком, не сводя с них глаз. Аталья, кажется, это устраивало, он с силой входил в любовника, и тот уже активно помогал ему, подмахивая и вскрикивая и выкрикивая его имя. Как же я хотел оказаться на его месте…***
Когда Император уходил, меня водили в туалет и давали еду. Но по-прежнему меня не одевали. Я продолжал сидеть голым на полу. Однажды он пришел и стал хлестать меня своей плеткой, я ее узнал по рукоятке с синими насечками учителя. Я закрывал руками лицо и пах, но она все равно нещадно успевала задеть самые чувствительные места, и я кричал от боли. Кровь лужей растекалась подо мной, и тогда он просто откидывал плётку в сторону и входил в мое тело без смазки, хотя кровь была отличной смазкой. Я ненавидел его и кричал ему об этом. Он ответил мне лишь однажды, устало выдыхая надо мной, овладевая мной, когда ему вздумается. — Меня устраивает, что ты вообще ко мне что-то почувствовал. Сколько времени так прошло, я не знал и уже не ориентировался во времени даже по шторам. В какой-то момент я ослеп от сильных ударов плетью, и в глаза, видимо, попала инфекция. Когда Император все-таки увидел у меня этот недуг, было уже поздно, мои глаза больше не видели, и меня водили под руку в туалет, направляя мой член или сажая на дыру в полу. Мои волосы стали лезть, и я клочками стал вырывать оставшиеся. Зрелище еще то, наверное, было. Тело даже на ощупь стало страшным, огромные рубцы не заживали и превращались в незаживающие раны. Я молил о скорой смерти и желал ее. Император уже не овладевал мной и, судя по запаху, мне сменили комнату и стали класть на мягкое. Тело мое уже не заживало. Моя магия умирала и не позволяла мне вылечиться самостоятельно. Если бы мой дух желал выздоровления, то всё было бы иначе, а я так лишь сам усугублял свое положение, став обычным человеком, закрыв свою магию. Однажды мне почудился голос отца, и я, закрыв лицо, закричал не своим голосом, чтобы ко мне никого не впускали. Сердце еще как-то стучало, и казалось, что сейчас я вот-вот испущу дух, но почему-то что-то меня еще держало на этом свете. Еду я перестал принимать, выкидывая от себя те помои, что в меня пытались засунуть слуги. В какой-то день я услышал шепот слуг. — Когда он уже окочурится! Из-за него наш Император себя плохо чувствует. Я уж ему столько яду влил, а все держится на чём-то. Живет. Гад такой. Незрячий, глухой уже стал, не слышит приказов. А все живет. Император запретил умертвлять его. Зачем ему этот урод? А ты слышал, как он говорил о том мальчишке из Академии, вот это талантище, за три года окончить Академию, да? Его помощник вторил ему. — Сегодня у Императора свадьба с Ясинь, и он опять ведь придет сюда смотреть на этого урода. Когда же подохнет он. Нашему народу нужен наследник, а если Император будет отвлекаться, о каком наследнике может идти речь? Они ушли, и я заревел в голос, хрипя как мачта, скрежеща от ярости и стирая зубы друг о друга.***
— Ну вот, ты и получил урок, мой внучёк. А урок такой, что как ни крути, но Император всегда прав. Ну, стал бы ты его постель греть, от тебя бы не убыло, и ты продолжил бы рано или поздно наш род. А теперь нету у моего сына больше наследника, и он в горе своем рвет на себе волосы. Я гневно выкрикнул деду: — Ага, я из-за вашей прихоти должен был ложиться под этого… Дед перебил меня. — Ты полюбил его, как только увидел, и не обманывай себя. От тебя только требовалось быть рядом с ним, твоим любимым. Но ты пошел на принцип, и чего ты добился? Никто никогда не сможет увидеть в этом куске мяса самого красивого юношу Империи, который подавал большие надежды! И тут сердце мое замерло, и меня опять начали баюкать волны моря. Моря, о котором я столько мечтал! Слезы счастья лились по моим щекам, и я увидел свою руку, затем и тело и взглянул на горизонт, но так ничего и не увидел. Рядом со мной появился дед и показал назад, я обернулся и увидел сзади нашего корабля Нечиту далеко-далеко другой корабль. — Теперь ты чья то мечта, внучок. И я думаю, что он только что понял, что именно он потерял с твоей смертью. Пошли со мной, внучок. — сказал, тяжело вздыхая. — Кто опять тут самоуправствует в моей обители? — рядом с нами появился красивый мужчина, и я ахнул. — Приветствую Вас, Аптолим. И каждый Ваш праздник наша семья отдает дань на ваш алтарь, что у нас переходит от семьи к семье. Тот довольно посмотрел на меня и сказал деду: — Эта лесть у вас в крови, Эгорх. Тот поправил его смело: — У нас, Аптолим, у нас. Бог, смутившись, кивнул и посмотрел на меня, нежно погладил по голове. — Выпало тебе, Югар, конечно, но я не мог закончить всего этого. Я ведь бог, и пусть в тебе течет моя кровь, и ты последняя моя надежда на продолжение моего рода, но кое в чем я мог бы тебе помочь. Я хочу видеть тебя счастливым и могу снова возродить тебя в теле уже взрослого мужчины, но кровь наша победит, и его тело изменится. Твое лицо станет прежним, как и тело. Учиться тебе уже нет нужды, и ты продолжишь наш род. Что на это скажешь? Дед уже махал на моего пра- пра- пра- пра- неизвестно сколько прадеда Аптолима. — Ты куда торопишь его. Дай ему время отдохнуть, и пусть почувствует себя здесь и сам захочет вернуться обратно. Моя челюсть упала от столь неожиданной информации, что я просто некоторое время молчал. И Аптолим сказал: — А ты думал, почему ты обладал столь быстрой памятью и осваивал темы с быстротой молнии? Я такой же по молодости был. Кстати, у вас уже прошел год. Смотри, вон твоя могила. Я ошарашено смотрел сверху на дворец Императора. Моя могила была и не могилой, а целым подземельем или склепом. Днем и ночью стража следила за огнём, чтобы он горел постоянно. Часто у моего склепа сидел абсолютно седой отец и часами рассказывал о том, какой я был. Стало так больно и одиноко за него. Я словно его глазами смотрел в мое прошлое. Вот я совсем малыш и гоню двух гусят на выпас вместе с детьми служанок. Мой отец лишь смеется, говоря им с гордостью: — Будущий капитан должен уметь все. Те кивали и смотрели с нежным умилением. От кого я родился, отец так мне и не сообщил. И я жил без матери, ее отсутствие мне заменяли служанки, которые без конца тискали меня и дарили свою любовь, не давая никому в обиду. Моя няня действительно была строгой и честной. Я вспоминал сейчас и видел ее глазами отца. Она была мне словно вторая мать. Отец всегда возвращался в усадьбу, чтобы увидеть нас обоих. Вот он тайком любуется ею, когда она спит со мной в обнимку. Хоть он и запрещал мне спать с ней. Но я всегда ее уговаривал, чтобы она впустила меня к себе в постель. Я вдруг отвел глаза и увидел перед собой Императора, тот словно спал с лица. Оно стало одутловатое и спитое. На нем была грязная одежда, и он был совсем пьяный. Он, увидев моего отца, застыл на месте и крикнул кому-то за спиной зычным голосом: — Почему он до сих пор здесь? Убрать. Пусть по праздникам приходит. Отца увели, и я увидел, как Аталья входит в мой склеп на едва держащих его ногах и говорит громко: — Я знаю, что ты меня никогда не простишь, ты ведь не любил меня никогда. Те слова любви, что я выклянчил у тебя той нашей черной ночью, были от выпитого тобой отвара из моего рта. Я знаю, что ты потом распознал его и выпил противоядие. Я знаю, что ты так никогда и не полюбил бы меня, мой Югар. Мой Югар. Ты все равно мой, видишь, ты лежишь у меня во дворце. Вон твой памятник. На нем я возжигаю в честь тебя благовония и свечи. Ты можешь и сейчас ненавидеть меня за все издевательства, но ты был моим в те минуты, часы и дни. Когда ты сидел возле моей кровати, или когда я брал тебя. — его речь уже была бессвязной и непонятной. И он уснул. — Югар, ты не должен быть так долго у своего тела. Оно может проснуться, и ты умрешь уже навечно. — голос бога, неожиданно мягкий и обволакивающий, раздался за моей спиной, и я сказал ровным голосом: — Я готов, отец наш. Тот весело улыбнулся и шикнул на меня: — Потише, а то дед твой опять начнет ворчать. Вот ведь ужас какой — умереть от старости и с ума меня здесь сводить. То ли дело я — молодым умер и сейчас до сих пор наслаждаюсь вашими страстями на земле. — он так грустно посмотрел на меня, глазами, неожиданно полными боли и такой всеобъемлющей мудрости и понимания. — Югар, проснешься ты уже сегодня в теле рыбака. Я решил, раз ты так любишь море, с него и начать. Прошу, не повторяй ошибок молодости, будь терпеливее. Смотри, к чему может привести твоя глупая гордыня. Ты загубил и себя, и своего любимого, и его жену, которой бы и не было, ответь ты взаимностью Императору. А ты испугался всего и замкнулся. Конечно, мне легко приводить после всего какие-то доводы и указывать на ошибки. Я-то вообще был безрассудным и смелым, и только случайность привела меня к тому, что я стал богом. И я не жалею о том, что было. И ты не жалей, мой юноша. Но умереть в свои неполных двадцать один, не это будущее я для тебя видел.***
Я открыл глаза, просто моргнул и увидел, что я нахожусь на корме огромного парусника, моей любимой бригантины «Аталья». Аякс, мой бывший любовник, стоял у рулевой рубки и командовал. Вокруг все бегали, выполняя приказы капитана, по одному лишь взгляду капитана. Здорово он их вымуштровал. Аякс весело глянул на меня и поманил рукой. — Ну что, рыбак без памяти, войдешь ко мне в команду? — я кивнул и показал на свою куртку рыбака. Но тот также весело приказал кому-то за моей спиной: — Одеть, накормить, помыть. Или наоборот. Помыть… короче, Чаенг, принимай пополнение. И вон он какой исхудавший, кормить — не жалеть продуктов, на берегу закупим еще. Я сегодня добрый. Сегодня моему умершему другу исполнилось бы, как и мне, двадцать три года. Гуляем, когда встанем у той бухты. С выходом вон в ту деревушку. Девок не щупать без их желания. А ты, рыбак, потом ко мне придешь… вечером. Я вздрогнул и кивнул. Лица команды вытянулись, и они увели меня. — Что, тоже по мужской части охотник, да? Я кивнул, так и не сказав ни слова. Я боялся, что сорвусь и взорвусь от радости, что я снова жив и не нахожусь в той клетке, что был у Императора целый год слепой и больной. — Ты что, немой?! — грозно спросил меня боцман. Я тут же, прокашлявшись, сказал: — Нет, и спасибо вам, что поймали меня и не убили. Я слышал, что кто-то из команды грозился, что меня прикопают где-нибудь. И тогда боцман сказал приглушенно: — Я скажу вот что, паря, ты будешь ублажать нашего капитана так, словно в последний день живешь, ясно тебе? — я закивал, делая испуг на лице. — Наш капитан самый лучший, и не дай боги тебе обидеть его чем-то. Он и так никого даже не обнимал в последний год, как убили его друга, а затем и второго друга, капитана Темри. Он теперь словно сам не свой. Вот сегодня он словно проснулся, если он опять уйдет в свою скорлупу обратно, самолично тебя выкину за борт. — снова киваю. — Раздевайся, вон лохань справа… да не туда смотришь. Вон справа, да, это она. Наполни ее и мойся. Вон катура трава тебе в помощь. Волосы можешь свои состричь, ты не знатного рода, так что нечего тут выделываться и знать из себя корчить. Киваю и киваю. Мне дали нож с острым лезвием, чему я просто рад. И, взяв ведро, кинул его за борт кормы и, наполнив, снова поднял. Наполнил лохань, кинул горячие водоросли и, опустившись в воду, с удовольствием стал тереть себя катурой, мыльной травой, и когда мыл голову, почувствовал, как волосы этого рыбака уже и так выпадают, давая выход моим настоящим пепельным волосам. Привел себя в порядок и, одев чужую одежду, зато чистую, почувствовал себя словно заново родившимся. Аякс нетерпеливо проходил мимо камбуза, поглядывая на меня. Я неторопливо поглощал еду, наслаждаясь ею. Как же давно я не ел нормальную пищу. У рыбака этого все зубы были целые и здоровые, чему я очень радовался, с чувством разгрызая крепкую кость какого-то животного. — Приятного ужина. — в каюту вошел капитан и, погладив меня по голове, вдруг наклонил голову к моей макушке. Он замер и продолжал вдыхать запах моих волос. — Как же от тебя пахнет морозным лесом, ты пахнешь… — он оборвал себя и сел со мной рядом. Я посмотрел на него и увидел появившиеся морщины. Что же случилось с Темри? Я все вызнаю у тебя, мой Аякс. И тут капитан положил руку мне между ног. Я продолжал смотреть на него с вызовом и пониманием, сочувствуя ему в том, что он остался совсем один. — Ты смотришь на меня с жалостью? Я отвел взгляд. — Вот не надо мне жалости ни твоей, ни команды. Я торопливо сказал: — Я жалею не тебя, капитан, а твои года, что ты проводишь на корабле. Неужели тебе здесь не одиноко без тепла женщины. Он довольно рассмеялся. — Я не сплю с женщинами, если ты об этом. А пользоваться командой — себе же в тягость. Они же потом меня и оплюют в первом же порту. Иди ко мне, мой рыбак. Я послушно пошел вслед за ним в его каюту, и под звук дождя мы стали раздеваться, не глядя друг на друга. — Твое тело очень красивое. Я не выдержал и сам пошел в его объятия. Он не стал прижимать меня к себе, а лишь начал гладить мою грудь, пах и, наконец, взяв руки мой член, встал на колени и начал его ласкать. Я со смущением сделал было шаг назад, но Аякс, рассмеявшись, толкнул меня на шкуру, что лежала на полу. — Ты впервые? Пришлось кивнуть, и он с удивлением посмотрел на меня. Затем, показав на кровать, заставил меня лечь на нее и сам лег рядом, положив голову мне на грудь, спросил: — Почему ты тогда решил быть со мной? Я улыбнулся ему, вороша его волосы. — Я хочу тебя, ты красивый, капитан. Тот рассмеялся, легко и свободно вздохнув. Я сам, подняв его голову, поцеловал его в губы, не продолжая поцелуй, и тут же был прижат телом капитана. Аякс первый позволил мне войти в него, и я с удовольствием растягивал его, смазав пальцы и свой член. Он насаживался на них, выпятив свой зад, лежа на животе, и стонал от наслаждения. — Ты творишь просто чудеса с моим телом, скажи свое имя? — Назови меня сам, мой капитан, это и будет моим именем. — он тихо сказал: — Пусть тебя будут звать Югаром, будь со мной, и я дам тебе имя дворянина, рыбак. Только будь со мной, не оставляй меня в этом мире. Я кивнул, гладя его по голове, рыдающего и такого ранимого. Он всхлипнул, когда я вошел в него, и закричал от оргазма так, что я чуть не оглох. Я кончил в него с таким наслаждением, что подумал, сейчас лишусь сознания. Он шептал и шептал мое имя. Опустившись перед ним на колени, я ласкал снова его член ртом. Аякс выгибался подо мной и тихо попросил: — Возьми меня снова, мой Югар.