Кошмары за стенами его дома.

Джексон нависает над Марком, расставляя руки по обе стороны от чужой головы. Затем медленно начинает сгибать их. У них до этого много всего было. И поцелуи, и объятия, и «взаимовыручка», но секса, как такового, не было, поэтому сейчас каждое привычное действие кажется совершенно иным. Наконец Ван целует Туана, переходя от нежности к страсти. Руки моментально тянутся к торсу Марка. Обхватив иеновские бока, Джекс ведёт руками вверх, попутно снимая чужую футболку. Сняв её, Ван сразу целует любимый живот. Он невесомо касается губами кожи, изредка прикасаясь языком. Марк почти задыхается, ухватившись пальцами за плечи Кайе. Посмотреть на Вана кажется непосильной задачей, ибо дофига стыдно, поэтому Туан устремляет взгляд вверх. И где воздух?? Джекс не спеша ведёт языком вверх от пупка, а руки наоборот тянут домашние штаны Марка вниз. Конечно же, вместе с боксерками. Туан не продержится долго, ему нужно дышать. Остановившись на половине своего занятия, Кайе возвращается к шее Марка. Кажется, на ней засосов меньше, чем бесконечно, и это надо исправить. Затем Ван сгибает ноги Туана в коленях, попутно разводя их и полностью освобождая парня от одежды. Марку слегка страшно. И очень стыдно. А Джексону хорошо до безумия, до искусанных губ, до кровавых засосов на чужом теле. Только вот у него стоит, как у мамонта, которого недавно разморозили, и у него, сука, десять тысяч лет секса не было. Ибо железобетонный стояк уже борется с ширинкой. Кайе вводит в Марка сразу два обильно смазанных каким-то кремом пальца. Туан тут же выгибается, пытаясь уйти от неприятных ощущений. — Потерпи немного. — нежно шепчет Джекс, целуя ключицы и попутно раздвигая пальцы внутри. Марк слушается, пытаясь заодно расслабиться, даже подаётся вперёд, самостоятельно насаживаясь, и глухо стонет, прикрывая рот рукой. От такого зрелища Ван не кончает только чудом. На самом деле, все, что до этого было у него было, кажется сейчас слишком неправильным. А Марк — это то, что нужно. Через пару минут Джекс вынимает пальцы. Вот наступает момент, когда на нем самом ничего из одежды не остаётся. Он раздвигает божественные ноги Марка шире, придвигаясь к нему. Возбуждение сильнее некуда и болезненно даёт парню об этом знать, но Кайе все равно будет сдерживаться до последнего. Марк громко вскрикивает, когда Джексон одним резким толчком входит в него. Слёзы начинают стекать по щекам, а по телу проходит волна боли. Сам Ван на секунду практически теряется. В Марке узко до невозможного, жарко, даже горячо, и слишком охуенно, чтобы это все вообще было реальностью. Главное не сорваться. — Больно? — интересуется Ван. Туану хочется сказать что-то типа: «нет, блять, я от радости реву», но он не в силах сказать ни слова. Джексон успокаивающе целует чужие колени, плечи, щеки. — Ну же, Иен, расслабься, — шепчет Кайе где-то в районе туановского пупка, — это же как комарик укусил. Марк на это лишь хмыкает, сильнее сжимая плечи Кайе пальцами. Больно так, что а ж пиздец. Зато ощущать, как напрягаются мышцы Джекса на спине и руках просто охеренно, прости Господи. Иен водит пальцами по чужому телу, дабы сильнее почувствовать это. Джексон ждёт ещё пару минут. Вообще никак не шевелится. Целует и с удовольствием ощущает, как стенки ануса плотно обхватили его член. Чувство непередаваемое. — Джексон, — тихо зовёт Туан, — двигайся. Ван, прям, обрадовался. Он целует Марка мокро, развязно и улыбаясь в поцелуй. А затем двигается. Сначала плавно, не спеша, давая тому возможность привыкнуть. Марк чувствует себя донельзя странно. Ему вроде бы больно, даже очень, но и хорошо одновременно. Он терпит новую порцию боли, получая от этого наслаждение. Когда стоны Туана начинают морально насиловать Джексона, тот начинает двигаться в разы быстрее и резче, чтобы полностью задохнуться. Кончают они почти одновременно. Туан себе на живот, Джексон в Туана. Ван наклоняется, чтобы ещё раз поцеловать Марка. На этот раз уже немного устало и медленно. — В душ?