Черный Замок

Он открыл глаза. Пещера вновь стала только пещерой. Исчезли бугрящиеся тёмно-бардовые вены со стен. Сэм пошевелился. Пол под его спиной всё ещё оставался тёплым. Сэм прислушался. Бессмертное сердце билось всё так же равномерно, и эхом, чуть тише, вторило ему второе. Сэм смутно помнил то, что произошло потом. Открывшийся вход в пещеру. Взволнованный Дэйриил, принёсший ему чёрную форму Охотников. И Сэм в смущении понял, что лежит на полу полностью обнажённый, хоть и точно помнил, что засыпал одетый. Перед обращением Сэм надел новую ученическую форму, но она бесследно исчезла. Сэм попытался встать, но у него ничего не получилось. Он почувствовал странную дурноту, будто перепил замкового вина. А ещё он слышал… беззвучные голоса в голове, чувствовал эмоции множества существ, населявших Замок. В какой-то момент всё это обрушилось на него подобно лавине, и Сэм на несколько мгновений забыл о собственной реальности. Но лишь на несколько мгновений. Он почувствовал тепло, проникающее в тело сквозь кожу. Дэйриил держал его за руку, и Сэм увидел, как его чернильная Тьма сгустками впитывается в его собственное тело. Он улыбнулся. Он больше не ощущал холода, когда соприкасался с Силами, только приятное тепло. Звуки и эмоции стали менее яркими и громкими, а затем и вовсе стихли. — Теперь ты — один из нас, — Дэй улыбнулся, но улыбка показалась Сэму немного грустной. — А ведь ты хотел, чтобы я… оставался только твоим, — прошептал он. — Возможно, — не стал отрицать очевидное Дэй. — Возможно потому, что слишком люблю тебя, а потому не хочу делиться. Впрочем, теперь бессмысленно говорить об этом, ведь ты уже сделал выбор. Сэм снова пошевелился, и ему удалось сесть. — Я… чувствую слабость, — прошептал он, — и очень хочу спать. — Что и будешь делать в ближайшие несколько дней, — сказал вошедший в пещеру Эйльрих. В руках у него был чёрный шерстяной плед. — Примерку формы придётся отложить, — объявил улыбающийся Эйльрих и передал Дэйю плед. — Я… смогу дойти сам! — возмутился Сэм. — Вряд ли, — сказал Эйльрих, и улыбка его стала ещё шире. — Очевидно, Тьма Отца всё-таки возымела эффект на тебя. Сэм крепко сжал зубы, а затем — и кулаки. А ты, Серебряный садюга, и рад! Конечно, он не сказал это вслух. Но Эйльрих продолжал улыбаться и даже усмехнулся. А потому Сэм не сомневался, Эйль услышал его мысли. — Я помогу тебе, — примирительно тихо сказал Дэй. — Да, — только и смог ответить Сэм. Дэй потянулся к его губам, желая поцеловать, но Сэм резко отвернулся, и Дэйриил не стал настаивать. Даже, после того, что случилось в гостиной Эйльриха… Нет!!! Дэйриил завернул его в плед и взял на руки. Сэм на несколько мгновений напрягся и замер. До чего же неловко! Будто кукла! Тоже мне Охотник, который даже не может на своих двух покинуть Пещеру Обращения! «Не злись! Это всё — временные трудности», — услышал он тихий ободряющий голос Дэйя в своей голове. — Не волнуйся, обратно мы пойдём по заброшенным туннелями, так что очень немногие смогут увидеть тебя сейчас, — всё с той же радостной улыбкой заверил его Эйльрих. Сэм не сказал ничего, только со всей силы вцепился в форменную рубашку Дэйриила, так, что затрещала ткань. Сэм не знал, сколько прошло дней. Он спал и просыпался только на короткие промежутки времени, чтобы поесть, выпить тёплого травяного чая, ещё дойти до ванной, немного посидеть, обнявшись с Дэйриилом у камина, а потом снова нырнуть под одеяло и забыться сном без сновидений. Но однажды Сэм проснулся бодрым и по-настоящему выспавшимся. Поток мыслей, эмоций, воспоминаний и ныне живущих в Замке, и уже перешедших черту, обрушился на него. Не сразу, но Сэму удалось блокировать всё это, так, как учил его Эйльрих. Серебряный демон, укравший Дэйриила. Сэм поморщился, будто съел что-то кислое. — С возвращением! — улыбающийся Дэйриил подал ему бокал с горячим глинтвейном. — Спасибо, — Сэм сделал небольшой глоток и поставил бокал на прикроватный столик. — Я… долго спал? — спросил он. — Больше недели, — ответил Дэйриил. Сэм с наслаждением погрузился в воду. Мраморная ванна была полностью заполнена. «Состав травяного настоя сегодня иной», — прошептал Замок в его голове. Сэм вздрогнул. — Иногда, ты очень неожиданно… появляешься рядом, Клод, — сказал он вслух. Сэм яростно скоблил кожу жесткой губкой, он нанес душистый мыльный раствор несколько раз. Он тщательно вымыл свои тёмно-русые, уже сильно отросшие волосы. Не теряя времени, Сэм вылез из ванны и насухо вытерся большим полотенцем, тёмно-серым с вышитыми золотыми нитками лилиями. Сэм улыбнулся. «Рад, что ты смог оценить мою шутку», — сказал Замок. — Клод!!! — Сэм выронил полотенце. «У тебя… абсолютно нет поводов так нервничать», — заверил его Замок. Сэм ничего не ответил. На изящной позолоченной вешалке, зачарованной, а потому просто висящей в воздухе, Сэм увидел белый длинный шёлковый халат. Сэм надел надел его, небрежно завязал на талии тонкий пояс и вышел из ванной. В гостиной, как всегда, было жарко натоплено. — Хочешь ещё выпить глинтвейна? — спросил Дэй. И Сэм покраснел, когда увидел его. На Дэйрииле из одежды тоже был только длинный шёлковый халат, но чёрный. — Я… больше не хочу пить, — прошептал Сэм. — Сейчас я хочу только… тебя. Он потянул пояс. Одного движения оказалось достаточно. Сэм сбросил халат, и воздушным, мягким облаком он соскользнул к его стройным ногам. Сэм метнулся к Дэйриилу, споткнулся о ковёр, но не упал, и мгновением позже оказался в крепких и отнюдь не дружеских объятьях, столь желанных для него. Сэм развязал пояс и на халате Дэйя. Краснея ещё больше, Сэм потянулся к его губам. И получил поцелуй, страстный и жаркий. Дэйриил обнимал его, и у Сэма кружилась голова, от счастья, от желания, так, словно он и вправду перебрал вина. «Здесь и сейчас», — беззвучно прошептал он. И Дэйриил, не прерывая поцелуя, позволил им обоим упасть на ковёр. Затрещали горящие в камине дрова, и высоко взметнулось пламя. Сэм и Дэй ласкали друг друга и целовались до саднящих губ. Жадно, почти грубо. — Теперь… я такой же, как и ты, — прошептал Сэм. — А значит, можно всё! — Или почти всё, — Дэйриил поцеловал его прежде, чем Сэм успел возразить. Сэму казалось, что его тело… расплавится от страсти, словно воск горящей свечи. Он забыл о стыде и смущении. Он прикасался к Дэйриилу и позволял прикасаться к себе. — Ты ведь… знаешь, что только ласк и поцелуев мне будет мало, — тихо сказал он. — И мне тоже, — ответил Дэй. Дэйриил поднял руку. Открылась шкатулка из чёрного дерева, стоявшая на столике в углу. Из неё вылетел маленький тёмный флакон и мгновением позже оказался в руке у Дэйя. Сэм покраснел, и Дэйриил поцеловал его, а затем ловко открыл флакон. Уверенным движением он вылил на ладонь часть содержимого и растёр на пальцах. Смущённый, Сэм закрыл глаза, чтобы не видеть. — До тебя я ни с кем не был здесь, — прошептал Дэй. — Ты и Эйльрих? — спросил Сэм. — Здесь — никогда, — ответил Дэй. А затем Сэм забыл все слова, он плавился от наслаждения, когда Дэйриил проникал в него пальцами, когда надавливал на бугорок простаты. Сэм потерялся в стонах и криках и не решался открыть глаза. — Согни ноги в коленях и… разведи немного в стороны, — прошептал Дэй. И Сэм, по-прежнему не открывая глаза, подчинился. — Возможно, будет немного больно, — прошептал склонившийся над ним Дэй, и Сэм почувствовал его жаркое дыхание на лице. Он ощутил яркий аромат миндаля и корицы. — Я не боюсь боли, — прошептал он. Дэйриил, сдерживая страсть проникал в него медленно, лаская и целуя. Сэм приоткрыл глаза и смотрел на него сквозь густые ресницы. На мгновение он почувствовал холод, а затем — жар. Дэйриил делился с ним и Тьмой, и Огнем: обе Силы сквозь кожу впитывались в Сэма и смешивались с его Светом. Сэм чувствовал, но не позволял себе посмотреть. Боль, мимолётная, едва ощутимая, растворилась в их безумном желании. Сэм чувствовал одновременно то же, что и Дэй… страсть, которую так трудно было удержать и жажду… жажду наконец-то обладать им, прекрасным и невинным. На несколько мгновений Сэм увидел себя со стороны, глазами Дэйриила. И думал, что сойдёт с ума от их общего желания. — Здесь и сейчас, — повторил он хриплым голосом, с трудом ворочая языком. И Дэйриил забыл об осторожности. Он сорвался в пропасть и увлёк за собой Сэма. Он кричал, хрипел и двигался всё быстрее. Для него остался только Сэм, жаркий, упругий, узкий и… скользкий от горько-сладкого цветочного масла. Сэм, кричащий и вздрагивающий под ним. А потом Сэм открыл глаза. Они поднялись, поднялись к самому потолку спальни. Дэйриил удерживал его за плечи, но этого явно было недостаточно. Сэм ощутил себя невероятно лёгким. Почти так же чувствовал он, как и во время сна в Пещере Обращения, когда бестелесный, парил над Замком высоко в небе. Чернильная Тьма впитывалась в его белоснежную кожу. Дэйриил целовал его долго и сладко. Сэм тонул, пропадал, стонал ему в губы. А потому он совсем не испугался, когда из камина внизу вылетели огненные рыжие искры и устремились к ним. Они оставались на коже Дэйриила и вспыхивали ещё ярче, но Сэм не чувствовал жара от них. А искр становилось всё больше, и вот Дэйриил уже сиял, они блуждали по его белоснежной коже, а затем переместились и на Сэма. В гостиной стало очень светло, будто днём. И Сэм не сразу осознал, что… это и его Свет… Свет, исчезающий в коже обезумевшего от страсти Дэйриила. И Сэм сжимал его в ответных объятьях, целовал… до боли и удушья, вцеплялся в его плечи, более не сдерживаясь. Они забылись, утонули и пропали в одуряющем, бархатном оргазме. Одном на двоих… Крича до хрипа, забрызгивая друг друга жарким молочно-белым семенем… А затем… счастливые, опустошённые и уставшие, упали на ковёр, где и заснули в объятьях друг друга. — Дэй? — спросил Сэм, с трудом открыв глаза, когда действительность всё же начала возвращаться в их мир. И получил сладкий долгий поцелуй вместо ответа. «Вероятно, нам обоим не помешает горячая ванна перед ужином», — беззвучно прошептал Дэйриил. Одеваться не хотелось, но Сэм просто не мог допустить, чтобы Гертруд увидела его голым. — О, поверь, она много чего видела и вряд ли удивится, — смеясь, заверял его Дэйриил. Но согласился надеть домашнюю льняную одежду, очень простую, но всё же одежду. Да, одежда, определенно необходима. Сэм глубоко вздохнул. Его радость и счастье от первой близости, знание, что сегодня… Дэй был только с ним, принадлежал только ему и ни разу не вспомнил о проклятом Серебряном демоне, омрачалась из-за предстоящего разговора. — Я… решил… — Сэм с трудом произносил слова. — Герт сейчас подаст ужин, — перебил его радостный Дэй. — Надеюсь, тебе понравится жаркое из индейки. — Дэй! — теперь в голосе Сэма были решимость и злость. — А ещё подогретое вино с корицей и гвоздикой, — продолжал Дэй. — Полу-сладкое, ты ведь такое любишь… — Дэй! Да послушай же! — Сэм почти кричал. — Да?.. — Дэйриил выглядел немного удивлённым. — Я… решил, что буду жить один, — выпалил Сэм на одном дыхании и, густо покраснев, посмотрел ему в глаза. — Что?! — до Дэйриила не сразу дошёл смысл сказанного им. — Я буду жить один, в собственных комнатах, — повторил Сэм, уже более уверенно и не так громко. — Но… разве тебе плохо здесь? Тебе мало места? — тихо спросил Дэйриил. — Здесь чудесно, — ответил Сэм и улыбнулся. — Но… — Но?! — в янтарных глазах Дэйриила появился опасный блеск, и Сэм мгновенно вспомнил то, что показал ему Джоэль. — Я прошёл Обращение, — сказал Сэм как можно более спокойно, — и теперь волен сам решать, как мне жить. — Да, это верно, — согласился Дэй, — но я надеялся… Что я и дальше останусь твоим домашним питомцем?! Грелкой для постели?! Сэм не сказал этого вслух, но Дэйриил вздрогнул, будто от удара. Стены и пол опасно затряслись. «Дэйриил!!!» — беззвучно завопил Замок. — «Немедленно прекрати!!!» — Я… — Сэм растерялся, такого поворота событий он явно не ожидал. — Ты волен уйти, — глухо сказал Дэй. — И я не в праве задерживать тебя. Пол и стены больше не тряслись. Дэйриил замер посреди гостиной. В камине ярко вспыхнуло и высоко взметнулось пламя. Такой одинокий! Такой несчастный! И Сэм едва не бросился к нему с извинениями и раскаянием. Я… очень хочу остаться здесь, с тобой! Навсегда! Дэйриил пристально посмотрел на него, но Сэм снова предпочёл промолчать. — Это… не значит, что я… хочу порвать с тобой, — прошептал он. — Но я устал ждать. Я не хочу больше засыпать один, не хочу один есть остывший ужин. — Я… никогда не смогу выбрать, — глухо повторил Дэй. — И я не требую от тебя выбора, — голос Сэма стал хриплым от волнения. — Я только хочу… немного больше свободы. — Тогда… не теряй времени, — Дэйриил пошёл к камину и уселся на ковёр. — Ты ведь очень боишься передумать? — Да, — Сэм не стал скрывать очевидное. — Я соберу свои вещи, — сказал он тихо. — Конечно, — слишком поспешно согласился Дэй, и Сэм почти физически почувствовал его боль. — Если что-то забудешь, всегда сможешь забрать позже, — теперь Дэй смотрел не на него, а на пламя в камине. Вещей оказалось немного, а потому и сборы не заняли у Сэма много времени. Два комплекта формы: ученическая, серая и изношенная, и охотничья, чёрная и новая. Меч, ножны и перевязь. Шкатулка с зачарованными доспехами, проданными хитрым Басилевсом и… чёрный бархатный кошелёк с золотыми монетами. Сэм вдруг вспомнил, с каким презрением и равнодушием Дэйриил всегда говорил о деньгах. Он колебался. А может… оставить? Это… слишком мелочно?! Но потом решительно забрал кошелёк. Деньги никогда не бывают лишними. Кто знает, что будет завтра?! — Вроде, ничего не забыл, — сказал он Дэйриилу, по-прежнему неотрывно смотревшему на пламя в камине. — Хорошо, но ты всегда… можешь вернуться сюда, — так же тихо ответил Дэйриил. — За… забытыми вещами? — спросил Сэм. — К воронам барахло, Сэм! Вернуться сюда жить! Жить вместе со мной! — воскликнул Дэйриил и невесело рассмеялся. Несколько мгновений, показавшихся Сэму невыносимо долгими, пол снова танцевал у него под ногами, а в камине взбесилось пламя. Затем всё стихло. Дэй вскочил на ноги, и в следующую секунду оказался рядом с ним. Он крепко обнял Сэма и жадно впился в его тёплые и сухие от волнения губы. — Я… пойду, — прошептал Сэм едва слышно, когда Дэй разорвал поцелуй. Он взял вещи. «Ненавижу долгие прощания!» Как же рад был Сэм услышать голос Замка у себя в голове! «А ещё пустые разговоры!» Сэм вздрогнул и выронил всё, что держал в руках. Он стоял посреди гостиной, только другой гостиной и совсем один. В камине ярко пылал огонь. Под ногами Сэма был ковер с густым толстым ворсом, но цвета моря в ненастный день. Сэм перевел глаза на стены и изумлённо уставился на шёлковые обои на несколько тонов светлее. На небольшом столике из чёрного дерева, покрытом светло-синей скатертью, стоял изящный серебряный канделябр. «Я ведь… угадал с твоими любимыми цветами?» — вкрадчиво спросил Замок. — Да, — вслух ответил Сэм. Он прошёлся по гостиной, просторной и почти пустой. Потом снова посмотрел на камин, да так и замер на месте. Над камином, в серебристой оправе, весел портрет, его смертных родителей, выполненный в полный рост: матери, улыбающейся, в светло-синем бархатном платье и со светлыми волосами, уложенными в красивую, сложную причёску и отца в парадных доспехах, с мечом в руке. «Знаю, что похожий портрет был в вашем доме», — сказал Замок. «Да, но дядя сжёг его после смерти отца», — Сэм не решился произнести слова вслух, боялся, что его выдаст дрожащий голос. — «Спасибо! Этот портрет лучше прежнего!» «Что ж, я не могу вернуть твоих родителей из-за черты, но могу помочь тебе сохранить память о них. И не обращай внимания на выходки Дэйриила», — прошептал Замок в его голове. — «Он перебесится и успокоится». — Наверное, мне следовало повременить, — тихо сказал Сэм. — Немного подождать. «Тогда ты бы не смог уйти», — теперь в беззвучном голосе Замка было нескрываемое веселье. — «Уж Тёмный чертёнок бы постарался!» — Возможно, так было бы лучше, — Сэм решился поделиться с бессмертным созданием мучавшими его вопросами. «И я, и Эйльрих слишком баловали его», — Замок беззвучно вздохнул, — «вот он и привык получать всё, что захочет, впрочем, как и все в его ужасной семейке, уж я-то знаю их не понаслышке». — Я… всё равно чувствую себя виноватым перед ним, — сказал Сэм. «Именно этого он и добивался! Поверь, Дэйриил прекрасно умеет играть с чувствами тех, кому он небезразличен», — сообщил ему Замок. — «А потому не терзайся понапрасну». — Спасибо… Отец… — последнее слово Сэм сказал чуть слышно, словно привыкая к его звучанию, свыкаясь с мыслью, что в его жизни появился новый, бессмертный родитель. — И за совет, и за… эти чудесные комнаты! «Располагайся», — в голосе Замка была искренняя радость. — «Если чего-то здесь не хватает, просто скажи». — Всё прекрасно! — заверил его Сэм. — Мне ничего не требуется сверх того, что здесь уже есть! «Хорошо, что ты смог уйти», — тихо сказал Замок. — «Когда… я видел вас вместе, я… видел не только вас». — Я понимаю, о чём ты, — Сэм смутился и покраснел, вспоминая то, что показал ему Замок во сне, во время Обращения. — Ты… ведь давно подготовил эти комнаты… для меня? «Знал, что ты уйдёшь. Уж больно нагло ведёт себя Дэйриил». — Я… по-прежнему не уверен, что поступил правильно. Пойми, я не хочу… потерять его… уступить его Эйльриху, — признался Сэм. «А если бы остался, то потерял себя», — с горечью сказал Замок. — «Я не смог уйти, и вот, что со мной стало». Звук распахнувшейся двери показался Сэму неестественно громким, в комнатах, смежных с гостиной, послышались тяжёлые шаги, и мгновением позже на пороге появилась Гертруд, как и прежде неизменно огромная, с зеленоватой, покрытой морщинами и бородавками кожей, в тёмном платье и кружевном фартуке. В большущих ручищах она держала поднос с блюдами, на которых были запеченные овощи и жаркое из индейки, а ещё — темная бутылка с вином и два хрустальных бокала. Сэм вздрогнул. — Надеюсь, вы не забыли об ужине, господин Сэмюель? — спросила она, будто и не заметив его страха. — Я… нет! Конечно же, нет! — воскликнул Сэм. — Спасибо, Герт! — Спасибо, Герт, — эхом повторил вышедший из стены Клод. — Хорошего вам вечера, хозяин, — и гоблинша изобразила подобие реверанса, после чего, по-прежнему громко топая, скрылась за дверью. — Всё, Сэм, на сегодня больше никаких душевных терзаний и мук совести! — Клод подошёл к столу и разлил вино по бокалам. — Ты… останешься ужинать вместе со мной? — спросил слегка удивлённый Сэм. — Да, не хочу, чтобы ты ужинал один, — Клод улыбнулся и сделал приглашающий жест к столу. — Если, конечно, ты будешь рад моей компании. — Да… я буду очень рад, — заверил его Сэм. — Так чудесно снова почувствовать вкус жаркого и вина, да ещё и не забираться для этого в чьё-то тело, — сказал Клод, садясь за стол. Дэйриил ужинал один. Он пил вино, ел жаркое с печеными овощами и не чувствовал вкуса ни того, ни другого. Почему?! Впрочем, на месте Сэма он поступил бы точно так же. И потому… со злостью сжимал серебряную вилку. И злился… скорее на себя, чем на Сэма. «Эйль!» — тихо, беззвучно позвал он и не получил ответа. — «Эйль!!!» И ответом ему снова была тишина. «Эйль!!! Эйльрих?!» Дэйриилу очень не понравилась та холодная пустота, которую он почувствовал. Он отставил в сторону недопитый бокал вина и попытался посмотреть глазами Эйльриха. И столкнулся с жёстким, глухим блоком. И сделал то, чего раньше не делал никогда, бессовестно проник за блок. Лишь на долю секунды почувствовал он угрызения совести. Да, Дэй всегда уважал право Эйля на приватность и одиночество, и если Эйль скрывал от него что-то, не настаивал, не пытался выведать. Но сейчас… было явно не до сантиментов! С Эйлем происходило что-то нехорошее, что-то, что он отчаянно пытался скрыть от Дэйриила. Перед глазами Дэйя замелькала полутёмная улица Мэйтиса. Не сразу, но он узнал это место. Окраина, Даркстрит. Он услышал ругань и лязг мечей. А потом, мгновением позже, едва не свалился со стула. Таким пьяным и таким безумным, а ещё — таким несчастным Дэй не чувствовал себя никогда. Он судорожно схватился за столик и едва не опрокинул его. Не сразу, но окружающий его мир вернулся на круги своя. Не сразу, но Дэй всё же смог понять — это не он был столь пьяным, безумным и несчастным, хоть и допивал уже третий стакан вина. Это Эйльрих, подло спрятавшийся от него за глухим блоком! «Я не вмешался», — услышал он бодрый голос Замка в своей голове. «Но… почему, Отец?! И ничего не сказал мне!» — укорил Дэй, хоть и понимал всю бессмысленность подобной тирады. «Эйльрих — уже давно взрослый мальчик! А потому в праве творить всё, что ему вздумается!» — искренне возмутился Замок. «Но почему ты не позвал меня?!» «Полагаю, ты был, как всегда, очень занят собственными переживаниями, вот и не заметил!» При этих его словах совесть больно укусила Дэйриила. Да, он… был занят своей жизнью, а потому не почувствовал ничего. «Я вытащу его», — твердо сказал Дэй. «Возможно, ему не нужна помощь?» — вкрадчиво и немного ехидно спросил Замок. — «И меньше всего он сейчас хочет видеть тебя?!» «Я вытащу его», — повторил Дэй. — «Эйль ждёт от меня именно этого и не вернётся сам». Дэйриил быстро оделся. Он зачем-то зашёл в спальню и с сожалением глянул на смятые шёлковые простыни на кровати. Сэм, который был здесь вместе с ним. Сэм, который захотел уйти. Дэйриил захлопнул дверь и быстро вернулся в гостиную. Сейчас не время. Надо вытаскивать Эйльриха. Пока не случилось чего-нибудь по-настоящему ужасного. Дэй закрыл глаза и в деталях представил Даркстрит. Он очень надеялся, что улица не успела измениться с тех времен, когда они с Эйльрихом отправлялись туда на Охоту. Старые дома, многие уже заброшенные, с тёмными окнами, в которых давно уже были выбиты стёкла. Немногочисленные фонари с тусклым светом. Разбитая, давно нуждавшаяся в ремонте мостовая. Лужи. Здесь всегда были лужи, даже в сухую летнюю погоду. А ещё помои, смердящие и привлекающие насекомых. Большинство местных выливали помои и выбрасывали мусор прямо на мостовую. Эйльрих… Эйльрих!!! Воронка портала открылась рядом с камином. Дэй прыгнул, и Межпространство встретило его привычным холодом. Несколькими ударами сердца позже воронка портала раскрылась вновь и выплюнула его на полутемную улицу. — Господин Охотник, сдавайтесь! Вы окружены! — крикнул кто-то из гвардейцев, действительно смыкавших кольцо вокруг Эйльриха. — Господин Охотник — не трус и не подлец! — ответил им Эйль. Он ещё что-то сказал, но остальные слова потонули в лязге стали. Эйльрих сражался мастерски, хоть и был сильно пьян. Он парировал удары и не подпускал гвардейцев близко. Никого не убивал, даже не ранил. Но и себя ранить не давал. Почти. Дэй завидовал его выдержке, вот он бы точно не сдержался и выпил бы несколько смертных жизней. Эйль дрался, но не забывал прикладываться к вину. В одной руке меч, в другой бутылка. Неизвестно, какая по счету. И где он только ухитрялся их брать?! Эйль, почти не использовал Силу. А ещё Эйль делал вид, что не замечает его. Дэй тонул в его черной печали, в безысходном одиночестве, захлестывавшем его, словно волны на Ледяной. Ноги Эйля начинали заплетаться, движения становились все более нечеткими. Он дрался все хуже. Что ж, братишка. Видно, пора вмешаться. Дэй быстренько сотворил иллюзорного демона, достаточно страшного, чтобы разогнать бравых вояк, со страшными криками бросившихся от него прочь по безлюдной улице. Где-то вдалеке шарахнулась парочка запоздалых прохожих. Дэй улыбнулся. Смертные не меняются. Эйль зашатался и едва удержался на ногах. Дэй метнулся вперед и подхватил его. — Братишка!!! Всё веселье испортил! — шутливо укорил он Дэйриила. — Братишка!!! Я бы не хотел вытаскивать тебя из городской тюрьмы! — огрызнулся Дэй. И взял его на руки. Было немного тяжеловато, и Дэй поддержал Эйльриха Тьмой, одновременно делясь ею и залечивая его немногочисленные раны, несерьезные, поверхностные. Не забыл он и о паре синяков. Эйль обнял его за плечи и жарко задышал в шею. Серебряные волосы мягко щекотали кожу. — Я… несколько неуклюж сегодня! — прошептал он. — И ты выбрал отличное время, чтобы стать несколько неуклюжим! — вновь рыкнул Дэйриил. «Так, сыночки, все разборки дома!» — категорично сказал Замок и распахнул перед ними зев портала. Дэй прыгнул в него, инстинктивно покрепче сжав в руках Эйля. Прежде, чем портал схлопнулся, он успел услышать крики гвардейцев за спиной. В гостиной Эйльриха их встретил беспорядок. Пустые винные бутылки и уже подсыхавшие лужи, и подтеки темно красного вина на маленьких столиках и ковре. — Похоже, ты начал свою пьянку ещё с обеда, — проворчал Дэй. — Раньше, — возразил Эйльрих. Дэй разорвал на них обоих и одежду, и ботинки. — Эй! Это же были мои любимые ботинки! — попытался возразить Эйль. — Ниче, выпендрежник! Отец те новые наколдует или леприкон сошьет! — прошипел Дэй и потащил его, слабо упиравшегося в ванную. Дэй мыл его от крови и грязи, а Эйль только цеплялся за его плечи и что-то невнятно бормотал. Когда Дэй вытащил его из ванной и поволок в спальню, Эйль вполне осмысленно посмотрел на него. «Тебе нужен кто-то вроде него, наивный, молодой, неиспорченный, без сотен лет прошлого. С ним ты будешь счастлив», — вспомнил Дэй слова Эйльриха. «Я не уйду, если не прогонишь», — вполне связано, хоть и беззвучно прошептал Эйль, повторив то, что сказал тогда. Дэй, ничего не говоря, повалил его на кровать и улегся рядом. Эйль привычно сгреб его в охапку и обнял, крепко прижимая к себе. «Только чертенок… Больно! Так больно!» Дэй молчал. Он, на мгновение, увидел себя со стороны, увидел глазами Эйля и возненавидел. Его Тьма упивалась болью Эйля, той властью, которую он имел над ним, таким сильным, таким волевым и спокойным. Только Дэй мог причинить ему боль, настоящую боль. Дэй почувствовал ее. Не стал блокировать, и Эйлю не позволил. Тупая и черная, всепоглощающая, она заполнила его всего, целиком. Отчаяние, одиночество, страх потерять его, такого любимого, такого прекрасного, пусть и жестокого, пусть и безжалостного. Эйль привык, уже очень давно привык считать его своим, и только своим. Он просто стал частью жизни Эйля. Нет! Не частью! Всей жизнью! На глаза навернулись слезы. Слезы раскаяния. «Милый ты мой», — он сжал Эйля в ответных объятьях, нашел в темноте его губы и начал целовать, не замечая кисловатого вкуса молодого вина. — «Прости, я не заметил, не знал!» «Я дурень! Блудливый кобель! Я всех измучил! Но по-другому не могу!» «Мой чертенок! Все равно не разлюблю!» Эйль ответил на его поцелуй. Ответил нежно, а затем мягко перехватил контроль. Дэй, полный раскаяния, позволил ему. «Что бы ты не натворил», — беззвучно прошептал Эйльрих, и его слова растворились в бархатной тишине полутемной спальни. «А сам-то!» — укорил его Дэйриил. Ответом ему был ещё один поцелуй, жаркий и страстный, жёсткий, почти грубый. И Дэйриилу вспомнилась его первая пьянка. Ему было четырнадцать, он залез в винный погреб и безнадежно опьянел от одной единственной бутылки. Он подрался со стражниками, а Отец, занятый своими делами, где-то очень далеко, предпочёл не вмешаться, и усталый Эйль, только что вернувшийся с Охоты, весь израненный, разнимал драку. А потом тащил его, орущего и вырывавшегося в его маленькую комнатушку, готовил ему похмельный отвар и, сердитый, одновременно читал лекции о вреде пьянства. Дэй не понимал тогда, что он говорит. Он почти отрубился, в его замутненном сознании осталась только бешеная радость от того, что удалось привлечь внимание старшего брата, и так надежно удалось! И, вот, теперь они снова поменялись местами. — Что же ты сделал?! — Ворвался в покои к Линор! — Вот… такой?! — Ага! — И что же сделала она?! Обратилась и попыталась тебя сожрать?! — Нет, сказала, что я слишком омерзителен и вызвала гвардейцев!