***
В классе такая долгожданная тишина, стрелки часов неумолимо двигаются к отметке шесть, и Томлинсон трет от усталости глаза. Перед ним стопка непроверенных тетрадей, рядом Гарри, который согласился помочь ему в рисовании схемы в виде солнышка на доске. Трудно сосредоточиться, когда объект желаний так рядом. Луи то и дело наблюдает за учеником, как тот медленно ведет мелом по поверхности и сосредотачивается на процессе. — Черт, — он роняет на пол последний кусок и идет в конец класса, заходя в небольшое подсобное помещение, чтобы пополнить запасы мела. Пока он долго возится в кладовой, в класс заходит Лиам Пейн. У него растерянный вид и Луи тут же это замечает, он откладывает ручку в сторону и складывает руки перед собой. Привычное «Мистер Ти» прорезает тишину, и далее ученик просто замолкает. — Что-то случилось? Парень нервно теребит лямки своего рюкзака и садится на край стола. — Что вы делаете на выходных? Мне понравился тот вечер и я подумал… — Лиам, ты забываешься, — резко выдает Луи. Ему кажется, что вселенная попросту издевается над ним. Он безответно вовлечён в глупый любовный треугольник. Перед ним парень, искренне испытывающий к нему совсем ещё юные, но настоящие чувства, а за стеной находится тот, кто запал в его душу слишком глубоко. Луи проводит рукой по волосам и тяжело вздыхает, — он не знает, что ответить. Разумеется, ему нужно подобрать слова, нужно быть максимально профессиональным и человечным. Несколько месяцев назад он бы мог себе позволить все, но сейчас это непозволительно, он больше не вернётся на эту шаткую дорожку. — Ты мой ученик и между нами ничего не может быть, пойми. Лиам уходит, так и не сказав ничего в ответ и впервые Луи видит этого дерзкого парня разбитым на мелкие осколки. Черт, возьми, он не должен сейчас испытывать вину, так почему же это его так гложет? Луи поднимает глаза и видит застывшего Гарри, понимая, что он все слышал. Стайлс подходит ближе, кладет коробок с мелом рядом с доской, затем опирается руками об учительский стол, смотря Луи прямо в глаза. — Мистер Томлинсон, могу я задать вопрос? — Разумеется. — Теоретически, вы бы могли влюбиться в своего ученика? Луи в ловушке, он погибает в зелени уже полюбившихся глаз, по его телу проносится стая мурашек, потому что Гарри не может знать о его глупой влюбленности, или же Луи слишком очевиден? Мужчина собирает остатки самообладания и опускает плечи, игнорируя нарушение личного пространства и то, что он позволяет себе попасть на крючок, взглянув на пухлые губы подростка. — Я не стану рисковать своей репутацией и работой, Гарри. Похоже, что ученик не особо доволен ответом, поэтому продолжает задавать вопросы: — А если бы это была очень сильная влюбленность? — он ещё более настырный и Луи сейчас хочется стереть это разочарование с его лица поцелуем и доказать обратное, но вместо этого он плетёт ещё большую паутину лжи. — Я уже ответил и не намерен менять свое решение…***
В этот вечер Луи задерживается на работе, он выполняет свой план работы на несколько дней вперёд, его плечи сводит болью, а глаза слипаются. Он не хочет идти домой, потому что там Гарри, и это состояние побитого влюбленного щенка ему порой надоело. Он чувствует, что увядает с каждой секундой пребывания рядом с ним. Томлинсон медленно проворачивает ключ в замке, стараясь не разбудить парней, снимает обувь и замирает на месте, видя на кухне Гарри, восседавшего за столом. — Почему ты не спишь? — Я ждал тебя. Сердце Луи уходит в пятки от этих слов. Гарри не может быть более милым и домашним чем сейчас, мужчина хочет обнять его и вдохнуть запах его волос. — Что происходит? Тебя будто подменили в последнее время, ты все чаще задерживаешься на работе и… — Гарри, тебе нужно думать о будущих экзаменах, а не о проблемах своего учителя! — в сердцах выдает Луи, неожиданно для себя повышая тон. Парень перед ним открывает рот от удивления, похоже его вовсе не волнуют обидные слова. — Я беспокоюсь о тебе.* — Мне не нужна твоя чертова забота! Луи тяжело дышит и сам прекрасно понимает — это способ защиты. Он думает, если ранит Гарри, ему станет легче, но этого не происходит. — Луи, ты с ума сошел?! — голос Зейна нарушает сгустившееся напряжение между ними, и Томлинсон переключает свое внимание на друга. — Ты долго будешь играть в эту игру? Если ты ему не скажешь, то я сделаю это сам. — Не вмешивайся, Зейн! — Луи тычет пальцем в грудь друга и, так и не извинившись, уходит в свою комнату.***
Спустя несколько дней Луи принимает решение извиниться, он понимает, что Гарри вовсе не повод для депрессии и планета по-прежнему крутится, а жизнь продолжается. Ему просто нужно воспринимать его иначе и перестать быть депрессивным учителем. Они бредут по парку, аллеи которого густо усыпаны листьями, и, купив в одной из кофеен несколько маффинов, пристраиваются прямо на газоне. Пальцы Гарри вымазаны в сливочном креме и он, тихо хихикая, облизывает их, выглядя при этом совершенно мило. Легкий ветер развевает кудри мальчика и забирается под его тонкий свитер, отчего он немного съеживается. Луи набрасывает ему на плечи свое пальто, даже не задумываясь. Они выглядят со стороны как влюбленная парочка, потому что-то и дело смеются и непринужденно кормят друг друга. Каждая улыбка дается Луи с трудом, потому что Гарри близко, он кладет голову ему на плечо, стирая границы, и бормочет что-то о стихах. — Цветаева, она прекрасна. — Русская литература? Не знал, что ты ею интересуешься. — Мне нравится её стиль. Луи впервые позволяет себе что-то большее, — он придвигается немного ближе, позволяя Гарри практически прижаться к нему. — Мне нравится ещё, что вы при мне Спокойно обнимаете другого Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днём, ни ночью — всуе… Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Голос кудрявого обволакивает его теплой пеленой, Луи готов слушать стихи один за другим целую вечность. На них медленно обрушиваются пожелтевшие листья, с лёгкостью кружа в воздухе и падая вниз, вокруг ни души и лишь теплая ладонь Гарри несмело касается руки учителя, отчего он слегка опешивает. Это неправильно, это нарушение правил и просто так нельзя, но сердце Луи бьётся о ребра сильнее, чем прежде. Он будто даёт невесомое согласие и ему кажется, что Гарри пытается сократить между ними расстояние, он смотрит на губы мужчины и остаётся лишь мгновение до поцелуя, как они вмиг отстраняются друг от друга, когда тишину разрывает громкий звук входящего звонка телефона Луи. — Да, Зейн, — слегка раздраженно отвечает Луи, замечая, как щеки Гарри вмиг алеют, он торопится убрать все и в спешке застёгивает рюкзак, словно сбегая с места преступления. — Что случилось? Мы скоро будем. Уже на пороге квартиры Луи слышит запах гари, в воздухе еще витает облако дыма, сквозь которое едва ли виден силуэт Зейна. Он немного промок, судя по всему, из-за пожарной сигнализации и выглядел расстроенным. — Что случилось? — В общем, я решил приготовить ужин, зажёг свечи в гостиной, а затем пошел на кухню и не заметил, как зацепил одну из них, загорелся диван и теперь у нас нет его. — Что?! — не веря словам друга, Луи бросается вперёд и видит перед собой лишь некое обугленное подобие дивана, вокруг пепел и беспорядок. — Черт возьми, Зейн. — Ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает Гарри, пока Томлинсон все ещё матерится и подсчитывает ущерб. — Да, спасибо. Если бы не сигнализация, дела были бы куда хуже. Тебе придется потесниться с Луи, пока мы не купим новый диван. Глаза кудрявого вмиг округляются, он с опаской смотрит на учителя, который тоже был удивлен не меньше его. Томлинсон отводит Зейна в сторонку и еле сдерживается, чтобы не влепить ему пощечину. — Ты издеваешься? Гарри не может спать со мной в одной кровати! — Почему же? И к тому же, может, ты его наконец-то трахнешь и перестанешь страдать как влюбленная девочка?! — Что ты несёшь? Я вовсе не этого хочу! — Вот именно, Луи. Я не знаю, чего ты хочешь! Меня задолбало видеть тебя таким! Если хочешь его, так не сиди и не страдай, а хотя бы рискни! И не строй из себя правильного мальчика, раньше тебя ничего не останавливало, а сейчас ты действительно думаешь, что ученик, в которого ты влюбился, не может ответить тебе взаимностью? Тебе самому не смешно от этого? Луи знает, что Зейн прав, потому что он всегда прямолинейный и заботливый. Они разговаривают ещё несколько минут, прежде чем принимаются за уборку. Гарри помогает вынести диван на свалку, а Луи убирает остатки пепла и обуглившиеся частицы пылесосом. Они ужинают на кухне, отмечая конец недели безалкогольным пивом. Луи идёт в комнату первым, даже не удосужившись принять душ. Его сил едва ли хватает на то, чтобы избавиться от одежды и упасть лицом в подушки. Спустя несколько минут дверь спальни тихо открывается и кровать прогибается под весом второго тела. Гарри ведёт себя максимально тихо, — он складывает одежду на стул, а затем ложится, укрывшись лишь краем одеяла. Он держит дистанцию, но Луи может поклясться, что чувствует его дыхание на своей коже. Мужчина делает вид, что спит, стараясь не выдать своего волнения. Гарри совсем близко, стоит лишь повернуться или протянуть руку и этого будет достаточно. Ему не нужен свет, чтобы рассмотреть в полутьме зелёную радужку глаз или волны кудрей. Голос ученикк тихо прорезает тишину и Луи понимает, что попросту обезоружен. Гарри знает все. Его ладони касается теплая рука подростка, словно в первый раз, пальчики несмело скользят по тыльной стороне, водят по линии жизни, цепляют холодящий кожу металл колец. Томлинсону нужно лишь несколько мгновений, чтобы перевести дыхание и слегка сжать руку в ответ, а затем услышать тихое «Обними меня, пожалуйста». Луи выступает в роли большой ложки, прижимается к Гарри всем телом, делясь таким необходимым теплом, его рука скользит по талии подростка, отчего тот слегка вздрагивает. Ему никогда прежде не доводилось спать с кем-то в одной постели, не приходилось обнимать кого-то так нежно и хрупко. Никогда ранее он не засыпал с мыслью «Что же ты творишь?».