В отражении героя

       Дни летели непозволительно быстро, казалось, что только-только на порог Хогвартса ступили первокурсники, как уже близился Самайн. За неделю до праздника Гарри заметил, что его друг, Драко, стал каким-то нервным и всё время огрызался.       И спустя несколько дней не выдержал: — Драко! Что происходит?       Блондин лишь отмахнулся, продолжая крутить в руках волшебную палочку. Гарри нахмурился и сделал то, чего не ожидал от себя и сам — хорошенько встряхнул товарища. — Мордред тебя подери, Поттер. Рассудком повредился? — Ты сам не свой, — Гарри пожал плечами. — Я переживаю, а ты молчишь и только рычишь на меня. Я думал, мы друзья…       Драко внимательно оглядел гриффиндорца, нахмурился и, хмыкнув, начал говорить: — Директор запретил покидать замок в преддверии Самайна. — И что? — И ничего, — блондин начал злиться. — Ты совсем всё забыл, что я рассказывал? Мне нужно домой, необходимо! Завтра начинается неделя празднований, я должен быть в поместье и если не все семь дней, то хоть трижды: в начале недели, чтобы выразить почтение магии, что будет защищать меня; в ночь Самайна, чтобы магия даровала мне и моей семье силу; и в последние часы недели, чтобы проститься с умершими. А Дамблдор отказался отпустить меня даже на считанные часы. Говорит, что опасно, что преступность возросла, и он не сможет нести ответственность за меня. Представляешь? За меня он её и так не несёт — меня оберегает магия Рода.       Драко нервно взмахнул руками и сел в своей идеально отутюженной мантии на грязные камни Астрономической башни. — А что, директор не понимает традиций? И ничего нельзя сделать? — Да понимает он, в этом и проблема. Эти обряды дают силы древним семьям, без них мы не лучше магглорожденных — нами и манипулировать тогда можно. Как Блэком, например. Отсидел несколько лет «во имя всеобщего блага» и ничего, не понял даже, что и смысла в этом не было. Отец говорил, что и суда-то толком не было, а приговорили. С теми уликами самое худшее — полгода бы под домашним арестом просидел, а не два года в Азкабане.       Услышанное Гарри дало много пищи для размышлений, но подумать обо всём он решил как-нибудь в следующий раз. В спокойной обстановке, чтобы не отвлекаться на кого-то или что-то, пораскинуть мозгами. — А когда тебе точно нужно там быть? — прищурился Гарри, и слизеринец мог поклясться, что видел в его зелёных глазах беснующихся демонов.

***

      Из замка мальчишки умудрились прокрасться почти незамеченными. И, оказавшись в Хогсмиде, они сняли мантию-невидимку и задумались.       Аппарировать ещё никто из них не умел, да и подобное волшебство несовершеннолетними магами строго отслеживалось. А к каминам им было не подобраться — подобные места уже как несколько часов были закрыты.       Переглянувшись и только сейчас поняв какую глупость совершили, друзья медленно побрели в сторону замка. Драко накинул мантию буквально за секунду до… — Так-так, и кто же у нас тут разгуливает по ночам, когда давно был отбой? — грозный голос прозвучал неожиданно громко на тихой улочке. — Поттер? Ну, конечно, кто ещё бы это мог быть. Правила написаны не для вас, я так понимаю? И что же вы молчите? — Снейп яростно сверлил гриффиндорца взглядом. — Десять баллов. Мне повторить вопрос или снять ещё баллов? Может, двадцать?       Гарри замахал руками, испуганно смотря на своего профессора: — Нет, Мастер, пожалуйста. — Боитесь реакции своих так называемых друзей-сокурсников за потерю баллов? И правильно. Никому не нравится терять что-то, пусть и баллы, за чье-то неумение или нежелание сидеть после отбоя в своей гостиной. А уж если всё же вы решили, что прогулка за пределами территории замка является для вас необходимостью, прячьтесь получше. Как Малфой, например. Две недели отработок обоим. И ещё минус пятнадцать баллов с Гриффиндора.       Гарри не мог вымолвить ни слова. Ситуация казалось одновременно и невероятной, и ужасающей, и безмерно глупой. — Северус, это моя вина, — раздался тихий голос Малфоя рядом. — Мы не думали, что… — Что кто-то встретится в столь поздний час?       Мальчикам хватило совести покраснеть. — Мы собирались в мэнор, почтить магию. — И мистер Поттер? — Снейп ухмыльнулся. — Отчего же вы молчите, мистер Поттер, как язык проглотили? Вы тоже собирались выразить почтение магии, что даёт силы такому семейству как Малфой?       Гарри решительно кивнул: — Да, Мастер Снейп. — Поразительная смесь простодушия, отваги, смелости и глупости. Истинный гриффиндорец.       Драко нахмурился, Гарри принялся рассматривать носки своих грязных ботинок. –Я и сам направляюсь в Мэнор. Вы можете пойти со мной, и это, само собой, останется между нами. И, мистер Поттер, вы будете только смотреть и ни во что не вмешиваться, не хватало только связать вашу личную магию с магией Рода.       Глаза Драко испуганно распахнулись, когда до него дошел смысл сказанного. — Я привязал бы его к Роду, да? — и не дожидаясь подтверждения от крестного, бросился обнимать друга, — прости меня, Гарри, я забыл, правда забыл. Я такой глупый! Я не поступил бы так с тобой никогда, Гарри. Пожалуйста, верь мне. Я бы никогда…       Гарри недоуменно переводил взгляд от хмурого преподавателя к размазывающему сопли и слезы по его мантии Драко. — Ты чего, эй? Что случилось-то? — Гарри попробовал отодвинуться, но у него ничего не вышло, и он лишь обречённо похлопал Драко по спине. — Стоило вам по незнанию произнести заклинание и клятвы, коим мой безалаберный крестник вас обучил, и вы магией были бы связаны с Малфоями.       Северус понял, что мальчик все также не понимает в чем корень проблемы, и решил говорить напрямую.       — Вы принадлежали бы Люциусу Малфою. Полностью и безоговорочно, как Драко. Только вот тот, когда справит своё совершеннолетие, сможет распоряжаться своей судьбой как пожелает. Вы же жили бы с этим до конца своих дней.       Постепенно до Гарри начал доходить весь ужас ситуации, в которую он мог попасть по собственному незнанию. — Я могу пойти в спальню, Мастер? — тихо спросил гриффиндорец. — Идите, мистер Поттер, — кивнул профессор, накладывая на мальчиков невербальное Согревающее заклятие.       Малфой молча протянул Гарри мантию-невидимку и еще долго стоял, не шевелясь и смотря в след другу, что уже давно скрылся из виду.