Слёзы и чувства

Мы лежали на тёплой, но неуютной кровати. Джон смотрел на меня, опираясь на локоть. Он своими длинными тонкими пальцами проводил по моей шее, ключицам, груди, залезал под одеяло. А я натягивала одеяло по уши, чтобы «новая власть» не видела меня. Казалось, глаза Джона стали в тысячу раз нежнее, хотя я не мечтала, что смогу увидеть что-то большее, чем было раньше. — Ты не боишься, что Мэтт мог нас видеть? — шепнула я, протянув руку к его синяку. — А чего мне бояться? — Джон усмехнулся, всё ещё водя кончиками пальцев по моей коже. — Я не боюсь, не стесняюсь. Пусть учится, я кажусь себе куда опытнее его. — Надеюсь, ты свой опыт увеличивал только благодаря одной девушке? — театрально нахмурившись, спросила я. — Конечно, куда бы я делся? — Он наклонился и поцеловал меня. — Мне, кстати, нужно будет отойти на время. К Райану. Я поговорю с ним об этой ситуации. Уверен, он всё видел, или Исами рассказала ему всё. Думаю, он поможет мне. — В чём? — Я развернулась к нему лицом, и он убрал волосы с моей шеи и не прекращал проводить по телу кончиками пальцев. Я улыбнулась, тоже проводя пальцами по его коже, по груди. — Я надеюсь, что кто-то пойдёт за мной в этом доме, как за Кукловодом. Если они не трусы, которые боятся Мэтта, они могут стать моей фракцией. — Я буду в ней точно. — Это больше не игрушки, Николь. Лучше бы ты вообще была нейтральна. Я не хочу подвергать тебя опасности. С моим опытом прохождения комнат, нулевым, я не смогу гарантировать твою безопасность. Я люблю тебя и очень хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Со мной. Я боюсь подумать, что Мэтт может сделать, чтобы отомстить или сделать тебя своей рабыней. — Что ты предлагаешь? — Я пока не знаю. Я попытаюсь наладить всё быстро и сообщу тебе. Прошу, верь мне… — Я верю. — Я поцеловала Джона в шею, и он простонал от удовольствия. — Мне пора, любимая. — Он ещё раз поцеловал меня в губы и встал с кровати, отворачиваясь от камеры. Он был голым, а я вспыхнула, глядя на него. А потом вдруг почувствовала неистовое состояние в груди. Это было так непривычно, не больно, но и не радостно. Ненависть, но не к Джону. Ревность. Алиса ведь вполне может смотреть на него, верно? Если они там, конечно, не пытаются повторить то, что делали мы. На нашей кровати! — И что мне делать? — спросила я, видя, как Джон застёгивает свою рубашку. — Хочешь, я закрою тебя от камеры, чтобы ты смогла нормально одеться? — Он посмотрел на меня серьёзно. Я кивнула и кое-как оделась в новую одежду. Чёрт, а что же Джон будет носить? Придётся взять у некоторых одежду. У Джима, например. У Джека, который ненавидит его. Ну, и пусть. Мне он, надеюсь, не откажет. Я села обратно на кровать, когда Джон пошёл на чердак. Я слышала скрип половиц в сторону чердака. Я не знала, что мне теперь делать. Заданий нет, ведь Кукловод мне не отдаёт их. И я, как и всегда, отправилась к Исами. Голова у меня кружилась, и, казалось, снова крутило живот. Очень сильно. Ноги не держали меня, и я упала на стену, прислоняясь к ней плечом. Очень странное чувство. Меня мотнуло так сильно, и показалось, что земля ушла из-под ног. — Эй, Никки! — вдруг позвала меня Исами. Я не могла поднять на неё глаза, иначе снова упаду, и я услышала её шаги в мою сторону. Она почти бежала, и вот её рука обвила мою талию, и шёпот раздался в голове: — Ох, милая. Пошли в кроватку, с тобой явно что-то не так. Вдруг я почувствовала тихое шаткое чувство равновесия. Исами поддерживала меня, и мы с ней пошагали обратно в мою комнату. Не понимаю, что происходит, но всё так неприятно. Со мной никогда такого не было. Я легла на кровать, ещё влажную от пота и немного холодную. И Исами, не брезгуя, уселась рядом. Она положила холодную руку мне на лоб и убрала волосы назад. — Кажется, жара нет. Что ты чувствуешь? — Она мило улыбнулась. — Тошноту. Жутко тошнит, и голову кружит. Теперь уже не так сильно. Я не знаю, что со мной. — Кхм, — откашлялась Исами, приглашая меня лечь ей на колени. Я положила голову ей на ноги, и она провела пальцами по моим вискам. Я начала расслабляться. И минут десять мы молчали. Мне показалось, что я засыпаю. Но потом я поняла, что тут витает запах мускуса и тяжёлый запах пота. Простыни всё ещё были влажными и холодными, и я покраснела, осознавая, что Тэн тоже чувствует это. — Николь, а вы с Джоном всегда предохранялись? — Вопрос застал врасплох. — Да, вроде всегда. — Я пожала плечами, глядя на напряжённый взгляд Тэн. — А что? — Просто у меня были такие же симптомы, когда я… — Она не стала продолжать, но вдруг её рука соскользнула с моей головы и легла на её живот. Исами прикрыла глаза и горько вздохнула, словно плача. — Нет! Нет! — закричала я, вскакивая. — Этого не может быть! Я в нём уверена, он не забывал предохраняться. Уж прости, но ты не можешь быть права. Вдруг живот снова скрутило, и я подбежала к раковине, наклоняясь над ней. Но желудок был пуст, поэтому ком в горле ушёл. — Николь, почему ты отвергаешь эту теорию? — Исами сползла с кровати и подошла ко мне сзади. — Когда у тебя были месячные в последний раз? — П-ф-ф. Когда-когда? Недавно… Кажется. Я не помню! Это было… До того звонка гинекологу. В начале марта, кажется, был тот звонок. Ещё за полмесяца до этого как раз и были последние месячные. Нет, этого не может быть. Я не могу быть беременной. Я не хочу рожать тут. Как я вообще Джону скажу? Это невозможно, невозможно рожать тут. — Я не хочу, — шепнула я, прикрывая рот рукой. — Я не могу этого допустить. Я прижала ладонь к животу. И какой должен был быть срок? Сейчас май, поэтому… три месяца? Три месяца! — Это всё-таки возможно? — спросила Исами, положив руку на моё плечо. — Три месяца, Исами. Я на третьем месяце. — Колени подогнулись, и я упала прямо Исами в руки. Она донесла меня до кровати и уложила на неё вновь. Я свернулась калачиком, чувствуя, как слёзы градом падают на щёки. — Я мечтала о детях от Джона. Долго мечтала. Но я думала, что до этого мы выберемся отсюда, купим квартирку и поженимся. Но тут… Я не знаю, что мне делать. Я боюсь. Тут же нет врача. Джим не сможет принять роды. Что я Джону скажу? Я уткнулась лицом в подушку и сжала простыни под собой, рыдая. А Исами поглаживала меня по плечу. — Уже поздно что-то делать, это слишком большой срок даже для абортов. У твоего ребёночка уже бьётся сердце вовсю, появляются ручки и ножки. И даже глаза. Глаза? Я хихикнула сквозь слёзы. Это не меняет положения. Ребёнок тут мне не нужен. Я не знаю, что делать. Исами вновь положила руки на мою голову и начала делать массаж. Слёзы быстро высохли, дышала я медленнее, а потом уснула. Проснулась я примерно через час и застала Исами, спящую рядом со мной. Никогда не видела, как она спит. Я аккуратно встала и подошла к зеркалу, поглядев на свой живот. Третий месяц. Невероятно. Я должна была уже потолстеть. Я была в топике, который обтягивал фигуру. И я не замечала никакой разницы с тем, что было до этого. Хотя кто знает, может, я просто не замечала. Я подняла топик и повернулась боком, поглядев на живот в зеркало. Да, вот рёбра, живот. Я прикоснулась к нему рукой и провела от рёбер до ширинки шорт. Я чувствовала, будто что-то плотное было под кожей. Живот чуток, совсем чуток округлился. Невероятно. И ещё раз невероятно. Во мне растёт ребёнок. Мой с Джоном ребёнок. И вновь страх окружил меня. Опасность угрожает моему малышу тут. Маленькому сыночку, похожему на моего любимого человека. — Николь. — С шумом в комнату ворвался Джон, и я шикнула ему, указывая на Исами. Я поправила свой топик и подошла к Джону, обнимая его. Как же ему сказать-то. Боже. — Пойдём на кухню, я есть хочу. Расскажи мне, как твой разговор с Райаном. Мы вышли из комнаты, оставив Исами спать на нашей кровати. Джон взял меня за руку и повёл по коридорам на первый этаж. Я прижалась к нему, одной рукой трогая живот. Невероятно. Я вздохнула полной грудью, и поняла, что меня больше не крутит. Интересно, будет ли там Дженни? Я не знаю, что произойдёт, когда они встретятся. Боюсь за это. Мы вошли в кухню, пустую кухню, и я посмотрела в сковородку, стоящую на плите. Замечательно, вкусный ужин. Я включила газ на плите, чтобы погреть его, а сама встала у стола, опершись на него руками. Глаза то и дело падали на живот. Кажется даже, что грудь выросла. Но она не болела. И как сказать Джону? Я посмотрела на него, а он на меня. Он улыбнулся, даже не подозревая, что я хочу ему сказать. Если бы он только подозревал… Я снова опустила глаза на живот. Боже, да он сильно выпирает! Неужели с каждым разом, когда я буду на него смотреть, мне будет всё его виднее? Это чудовищно. Как такое могло произойти? Когда мы ошиблись так? Джон обнял меня сзади и прижался к моей спине своей грудью. — Все последователи стали рабами Мэтта, — сказал он с жалостью, а потом поцеловал меня в висок. Нет, прекрати. — Но ученики остались со мной. А Джим сказал, что хотел бы принять мою сторону, но Райан и его методы борьбы слишком сложны. Райан будет бороться до самой смерти. И док теперь Подпольщик. Это так странно. — Всё лучше, чем быть рабом. И теперь он с братом. И хоть у них всё равно разные взгляды, они уживутся. Братья же. Джон поцеловал мою шею, и я довольно простонала. — Эй, ты совсем охренел? — снова этот дерзкий и вспыльчивый голос. Я посмотрела на Джека, который снова бежал к нам, и прикрыла Джона от его кулаков. — Вышел и теперь девушек наших соблазняешь? Или ты так хочешь, чтобы Перо всё-таки была на твоей стороне? Такими методами? Это бесчестно, придурок. Кого ты из неё делаешь?! — Прекрати! — рыкнула я. — Ты хоть понимаешь, что ты несёшь? Ты… как ты можешь думать обо мне, как о шлюхе какой-то? Он не соблазнял меня! Уж точно не сейчас! — В каком это смысле? — Джек совершенно побледнел. Его синие глаза уставились на меня, и он сел на стул, стоящий рядом с ним. — О чём ты? — В то утро, когда Дженни увидела меня голой под одеялом и сказала тебе. Утро Рождества. Я была с ним тогда. И это правда. Я была с ним, и обманула тебя. — То есть не было никакого симпатичного мальчика-последователя, с которым тебя познакомила Алиса? Это из-за него ты мне отказала? — Да. Я люблю его. Я уже очень давно с ним, Джек. Принимай это, как хочешь. Можешь даже думать, что я была его подстилкой, ты ведь мастак так думать. Я просто люблю его, и это не предательство с моей стороны. На вас моё присутствие в его жизни влияло только положительно. — Поверить не могу, — опустил парень голову. Я обняла Джона, не глядя на его фингал. — Ты была с ним ещё до Рождества? — Задолго до него. Мне было шестнадцать… — Но ты была всего лишь маленькой девочкой. Как он… Вот ублюдок! — Джек кинул на Джона яростный взгляд. — У нас с тобой почти такая же разница в возрасте, Джекки. И ты уже тогда ухаживал за мной. А я просто его полюбила. Ведь нет оправдания любви, так? — Нет. Я тебя понял. И урода твоего тоже. Ты останешься с ним, получается, так? — Да. — Ясно. — Джек встал и вышел. Почти бесшумно. И я вновь видела его сутулую фигуру, как в то утро после Рождества, когда я не хотела терять его дружбу. Я и сейчас не хочу. Но он сам решит, быть ей или не быть. — Что-то горит, — шепнул Джон, и я резко повернулась к плите и отключила газ. Фух, надеюсь, не испортила нам ужин. Ужин, который, похоже, моему ребёнку не нравился. Меня от него в дрожь бросало. От запаха рыбы, кажется, такой прекрасной на вкус, хотелось плакать. И я хлюпала носом и вытирала слёзы, ещё не успевшие скатиться на щёки. Словно аллергия. Но Джон лишь странно на меня поглядывал. Что ж. Нужно сказать ему. Я подождала, когда он доест и выпалила: — Я беременна, Джон.