Слёзы и чувства

Лишь вечером я возвращалась в комнату. Мне не хотелось там быть, вспоминать, что там происходило. Проходя мимо комнаты Айви, БЫВШЕЙ комнаты Айви, я недовольно хмыкнула, а потом со злобой улыбнулась. Эта комната теперь всегда будет пустовать. Думаю, он не посмеет приводить сюда ещё кого-нибудь. Состав этого дома останется таким, по крайней мере, до следующего акта. По пути мне встретился Джек и предложил поспать со мной, ради моей же безопасности. Он думал, что за сломанные камеры Кукловод убьёт меня, поэтому хотел защитить. Да и чтобы я не сделала новых ошибок. Полдня он ходил за мной и подозрительно смотрел, проверяя на наличие остатка суицидных мыслей. Но… Я отомстила, поэтому оставшаяся боль лишь от Кукловода. Мне противна мысль, что он даёт мне задания, что он смотрит на меня – теперь, наверное, как на обычную марионетку. Противно думать, что он слышит любой мой разговор и понимает, что стал абсолютным дерьмом! Когда я зашла, наконец, в комнату, увидела Райана, стоявшего на стремянке и прикручивавшего камеру. Она теперь была под другим углом. Это смотрелось странно, но привыкнуть можно. Динамик был рядом, но теперь не пластмассовый, а металлический, даже смешно… — Добрый вечер, Райан, — помахала я рукой, но он не разговаривал со мной. — Можешь не стараться. Я всё равно сломаю. Мужчина, наконец, посмотрел на меня злобным взглядом и слез со стремянки. Он подошёл ко мне, вытирая руки от какого-то масла, и произнёс своим сердитым и бездушным тоном: — Ты хоть уважаешь других людей, Николь? Я ремонтировал эту камеру шесть часов подряд. Кукловода не было тут с самого утра, он искал этот чёртов динамик, а когда пришёл, тут же спросил: «Где Николь, что с ней? Всё в порядке!» Его даже не заботило, что ты убила Айви. И он уже видел это. Тебя разве это не волнует? И если ты точно знаешь, что тебе ничего не будет, подумай о труде других людей. Растрогал, чёрт возьми! Действительно растрогал! Моё лицо искривилось, но потом я улыбнулась. — Хорошо. Не переживай. Я глупостей делать не буду… — Вот и славно! — Мужчина похлопал меня по плечу и вышел из моей комнаты, напоследок кинув: — Теперь обзор твоей комнаты больше. Она под другим ракурсом. И я посмотрела на камеру, которая двигалась на толстом металлическом штыре и прикреплялась к стене несколькими болтами, привинченными к металлической пластине. Это выглядело крепким. А у динамика был стальной корпус, блестящий и отражающий алый огонёк. Теперь он вдвойне будет гореть. Блеск! Я села на кровать и опустилась на подушки, глядя в потолок. Этой ночью он не был со мной, он даже не видел меня. Он наслаждался Айви. Наверное, после моего отказа снова пошёл к ней. То-то она была так счастлива. Она чувствовала, что он хотел её. Даже не успел раздеться. Ха-ха… Ненавижу. — И зачем ты это сделала? — услышала я усталый, но сердитый голос в динамике. Он был почти неузнаваем. — Заткнись! — оскалилась я, схватив подушку. Ещё слово, и она полетит в сторону камеры. И ответа не последовало, поэтому я отвернулась от камеры и легла на живот, подложив схваченную подушку под голову. Он заткнулся, он больше не будет говорить. Теперь только кукольник и деревянная куколка на ниточках. То есть он и я. Два существа, находящихся по разные стороны жизни. В динамике послышался щелчок, такой подозрительно опасный, словно пистолет перезаряжали, и снова повернулась к камерам. — Эй. Ты чего там делаешь? — спросила я, садясь и укладывая холодные руки между ног. — Я, конечно, тебя ненавижу, но волнуюсь за твою жизнь… Это так по-детски. Но его жизнь мне всегда будет дорога. С того момента, как я впервые нашла страницу дневника Джона. Молчит. Что он там делает? Никаких лишних звуков, по ту сторону тихо и страшно. Я снова легла на кровать и отвернулась от камер, не обращая внимания на звук скрипящих половиц за дверью. Мало ли кто может там ходить? Ещё ведь не поздно. А мои мысли снова направились в русло, принадлежащее Кукловоду. Как он мог? Перед глазами стояла картинка, где он одетый имеет эту шлюху, а она обнимает его и кричит его имя. По щеке покатилась слезинка, и я закрыла глаза, чтобы прочувствовать её путь к моему носу, потом она капнула мне на руку. Больше ничего не капало, ведь все слёзы выплаканы. Чёрт возьми, за что мне всё это. Я, кажется, ушла в себя. Снова этот чёртов транс. Вывело меня из него то, что я почувствовала горячее дыхание у себя на шее и дёрнулась. — Какого хрена ты припёрся! — крикнула я, разворачиваясь и отталкивая Кукловода. Он схватил мои руки и прижал к своей груди. Бешенное сердцебиение вызывало дрожь. — Николь… — Заткнись! — крикнула я. Не хочу его слышать никогда. Я стала дёргаться, не желая чувствовать его прикосновение. — Не затыкай мне рот, Николь, — мягко ответил Кукловод и прижал меня к себе всем телом. Я просто охренела. — Один раз ты меня уже заткнула, и это привело к убийству… — К какому убийству, — сглупила я, всё ещё отходя от шока. — Убийству Айви, конечно. — Он хихикнул. — Ты сделала это так зло, так необычно. Я оценил. — Нечего было бесить меня… И спать с тобой нечего было! — Я снова стала вырываться, яростно крича это. Но он держал меня крепкой хваткой. — Она со мной не спала… — Кукловод снова ухмыльнулся. — Я всё видела! — взорвалась я и всё-таки оторвалась от него. Всё-таки я ошибалась. Во мне ещё много слёз, и сейчас они лились по щекам ручьями. — Я видела тебя в её комнате! — Я ударила его кулаком по груди. — Это не то, что ты думаешь… — Не принимай меня за дуру, Кукловод, — рыдала я. — Все вы так говорите! Все вы изменяете, а потом делаете вид, что ничего не было… Он отпустил меня, и я перекатилась на кровати спиной к нему, прижимаясь к подушке. Она стала влажной от моих слёз. — Да не спал я с Айви, — почти раздражённо сказал парень. — Хотя, думаю, со спины могло так показаться. Там была совершенно невероятная, глупая и непостигаемая моим умом ситуация… — Она, что, хотела тебя изнасиловать? — вроде в шутку сказала я. — Что-то типа того. — Мужчина подложил руки под голову и хмыкнул, а я повернулась к нему лицом, села, обняв подушку, которая стала мишкой для маленькой девочки. — Чего? — спросила я неуверенно. — Я пришёл к ней тогда, чтобы избавиться от неё. Она мне порядком надоела, да и мысли о том, чтобы соблазнить меня, когда у меня есть ты, – отвратительны и глупы. Я думал, что она спит, когда явился. Было темно, но она встала и быстро включила свет, увидев моё лицо. И моё решение убить её усилилось и укрепилось. Мой нож был в руке, но она его не заметила и набросилась на меня с воплями. Это было неожиданно. — Он рассмеялся. — И страшно. Она обняла меня так, что нож просто вылетел. Я искал его сегодня, он был под тумбочкой. Мне показалось, что я слабый невинный подросток, мальчишка, которого пытались совратить. Я даже не понял, как оказался на кровати, а она уже обсасывала мою шею. Даже засосы остались. — Смешок. — Она видимо хотела, чтобы я был сверху и, полная уверенности, перевернула нас так, что я оказался сверху, обняла мою шею, и я не мог выбраться. Мне пришлось нажать ей на сонную артерию, чтобы вырубить. Я чуть ли не с воплями убежал оттуда. Побежал к тебе и был совершенно ошарашен, когда ты выгнала меня. Била так, что синяки остались. Даже на заднице. Такого за одну ночь никто не переживал. — Кукловод рассмеялся и потянулся, глубоко вздыхая. — Так, это всё? — спросила я. — Ага. — И у вас ничего не было? — Было. — Чего? — Эти поцелуи с засосами это же что-то? — Я имею в виду что-то серьёзное! — Я ладонью толкнула его в бок. — Поцелуи с тобой мне важны. Это для меня серьёзные вещи. Но раз ты считаешь, что это чушь, то… у нас с ней ТОЧНО ничего не было. Мне показалось, что я разрыдалась ещё сильнее. От того, что такая дура! — Вот дура-а-а-а! — взвыла я, хлюпая носом. Парень рассмеялся и притянул меня к своей груди, поцеловал в макушку и всё с той же улыбкой, накрыл нас одеялком. Пока я рыдала, он гладил мои руку, шею, плечо. Он не винил меня, а просто ждал, когда я успокоюсь. А когда слёзы высохли, я сама потянулась к нему и поцеловала скучающими солёными губами. Кукловод не любил, когда я плакала, не любил целовать солёные губы, но этот наш поцелуй длился долго и страстно.