*Now that I've seen the other you, How do I know which one is true? How many faces do you have?
* * *
После сказанных мною слов растерянное лицо неуклюжей дамы озарило счастливое и безмерно благодарное выражение, сопровождаемое лёгкой полуулыбкой. Всего на мгновение, но… Я вспомнил приятный и заразительный смех своего пропавшего друга. Это воспоминание отозвалось глухой болью где-то в районе сердца, что не могло не отразиться на мне самом. Я понятие не имел, что именно изменилось, однако в следующий момент застал неожиданные слёзы, скатившиеся с щёк незнакомки. — П-п… Почему вы плачете? — растерялся я, нервно жестикулируя руками и пытаясь хоть как-то исправить ситуацию. — Мисс, вы поранились? Всё хорошо? Она отрицательно покачала головой и, тихо всхлипнув, вытерла слёзы тыльной стороной ладони, пытаясь сосредоточиться на разговоре со мной. — Мальчик, ты выглядел так печально, что оно само… Прости. Честно говоря, я был тронут. Людей, похожих на неё, один на миллион, — настолько их мало, — а тех, кто бы не относился ко мне с презрением после первой же встречи, так вообще можно пересчитать по пальцам. Казалось, что ещё немного и я бы присоединился к её внезапной хандре, возникшей, собственно, из-за меня, но почему-то думал, что проявлять слабость именно в этой ситуации более чем неуместно. Я протянул руку и, улыбнувшись самой яркой — насколько это вообще было возможно — улыбкой, произнёс: — Вставайте, а то простудитесь ещё. — Спасибо, — дама мило улыбнулась в ответ и приняла помощь, поднимаясь с земли. Когда она приподнялась, я наконец рассмотрел её чуть получше. Передо мной стояла слегка пухлая, миловидная женщина с короткими каштановыми волосами, уложенными в простую, но красивую причёску. На лице играла приятная широкая улыбка, а красивые медово-карие глаза были слегка прищурены. Всю светлость, которую она источала, подчеркивали одежды в тёплых и ярких тонах. Позже дама пригласила меня пройти внутрь магазина, рядом с которым мы изначально стояли. Выяснилось, что это была обычная, но очень дорогая хозяйке кондитерская, когда-то принадлежавшая её мужу и переданная ей после его смерти. Их романтическая история оказалась весьма печальной, а более подробные детали я узнал, уже находясь за столом небольшой опрятной кухни. Слушая столь светлые рассказы, мне почему-то хотелось улыбаться. Приятно осознавать, что были такие хорошие люди и что о них до сих пор помнили. — Мальчик, в благодарность за терпение и помощь на улице я хочу угостить тебя своим фирменным пирогом. Надеюсь, ты не будешь против? — затягивая салатовый фартук на талии и уже готовясь к процессу, спросила дама, слегка выглянув. — Большое спасибо. Буду только рад, — видя, как она воодушевлена, я просто не имел права отказываться, однако одна вещь не давала мне покоя, поэтому деликатно об этом напомнил: — И… Я Аллен, мадам. — Ох, прости-прости, совсем об этом забыла. Как невежливо с моей стороны, — растерялась женщина, торопливо вытирая испачкавшиеся в муке руки об фартук и подходя ближе: — Меня зовут Этель Сандерс. Очень приятно познакомиться с таким милым юношей, как ты, Аллен. — Я тоже, Миссис Сандерс, — протянул руку в ответ для рукопожатия. — Ой, Аллен, мальчик мой. Зови меня просто Этель. Ни к чему такие формальности. — Как скажите, Мадам Этель, — упрямо ответил я, стараясь не обидеть своим упорством обращаться слишком уважительно. — Аллен… — укоризненно протянула та. — Я настаиваю, мэм. — Ладно. Ты победил. Зови, как хочешь, — смирившись с ответом, дама, махнув рукой, направилась обратно на кухню, продолжая готовку.* * *
На самом деле пирог вышел просто потрясающе вкусным. Эта золотистая, слегка похрустывающая во рту, корочка придавала большой спектр осязаемых чувств всего в одной выпечке, но сами яблоки в качестве начинки выделяли пряный аромат, смешанный с резким запахом корицы. Довольно давно я не ел ничего такого с таким вот аппетитом и наслаждением… Почему-то сладости напоминали мне о Мане. Не сказал бы, что был несчастен, вспоминая подобное, но такие моменты дарили тепло. Почти такое же, как Алма и Юу когда-то. Каждую следующую неделю я упорно тренировался на уроках Кросса, чтобы наконец выбраться в город и встретиться с миссис Сандерс, чтобы поесть немного, поправка: очень много, вкусной и разнообразной еды, да и просто побыть немного в приятном обществе. Учитель, словно прознав о моих тайных похождениях, усложнил тренировки до такой степени, что иногда я выбивался из сил настолько, что не мог пошевелить даже мизинцем. Лишь изредка, но бывало и такое, что меня всего-навсего не будили на занятие, тем самым разрешая хорошо отоспаться перед следующим днём. Именно в такие секунды проявления жалости я ценил Кросса больше всего, особенно, если это касалось моего отдыха. Когда настала пора сменить курс тренировок на более облегчённый, я смог спокойно ходить к мадам Этель каждый день, помогая ей со всякими мелкими делами, а иногда и с готовкой на кухне. Начинал с малого: нарезал ингредиенты, взвешивал, отмерял, подметал, украшал и даже собирал приходящие нередко заказы. Конечно, с таким «удачным» лицом мне не приходилось общаться с клиентами, ведь такая, мягко говоря, необычная внешность могла легко их отпугнуть или, наоборот, притянуть опасных личностей, чего для хозяйки я вовсе не хотел. Но, помимо всего этого, было кое-что, что, вспоминая, поражало до сих пор. Миссис Сандерс совершенно не боялась моего экзотического вида: странных белых волос и руки. За всё время наших посиделок она ни разу не спросила о моём прошлом, чему я несказанно рад и благодарен. Боюсь представить, каких раньше ужасов насмотрелась эта женщина, что подобное её нисколько не удивляло, однако мне это даже нравилось.* * *
Весь следующий год я совершенствовался в приготовлении сладостей и прочего и даже сумел хорошо продвинуться в этом нелёгком деле, чего не сказать про силовые тренировки… Наверное, суть в самих предпочтениях, однако для моих целей подобное недопустимо. Нужно было научиться активировать Чистую Силу как можно скорее, ведь Акума не сидели, сложа лапки, а Тысячелетний Граф и подавно строил коварные планы по уничтожению мира. Хоть и не видно, но в глубине души я верил в своих друзей и хотел сохранить для них то хорошее, что пока существовало. Я и правда так считал, пока собственное тело не перестало меня слушаться. С каждой новой программой я отставал от графика всё сильнее, потому что моя клеточная регенерация давала странные сбои и лечение внезапно замедлялось. Конечно, столь очевидные изменения Кросс легко замечал, как, собственно, и в этот раз. Но, видимо, решил не давать поблажек, ибо, что вероятнее всего, считал, что так бы я совсем разленился. Садюга, ничего не скажешь. Ещё и великим учителем просил себя называть. Самомнение выше крыши… Хах, зато как я потом хорошо отдохнул ему назло, когда ногу повредил… Жаль, что сразу после этого пришлось убегать от очередных долгов, которые так любезно всучил мне Генерал на выздоровление вместо подарка. Он что всю жизнь проживал по принципу: «Оригинальность — наше всё»? Ей богу, мне его никогда не понять. «— Да-а, он всегда таким был…» — Неа, ты что-то сказал? Кажется, я слышал твой голос. «— Неудивительно. Ты сегодня изрядно подустал, вот и чудится теперь всякое». — Наверно, ты прав, — подозрительно протянул я, соглашаясь. «— Смирись, мелкий. Я всегда прав!» Блин, почему меня одни заносчивые засранцы окружают? «— Я вообще-то всё слышу…» — Мне теперь что и подумать ни о чём нельзя?! Как же это раздражает! Мало того, что мысли читает без разрешения, так я ещё и виноват! Скрывать мне, конечно, нечего, но и от личного пространства бы не отказался. Несправедливо, что оно есть только у него, да ещё и в виде крутой потайной комнаты. Я тоже такую хочу! Где, блин, чёртова справедливость? После стольких лишений и тяжёлых испытаний судьбы я её заслужил! Да мне просто обязаны выдать всеобщую награду за терпение и труд! «— Мечтай, мечтай». — Если у меня её нет, тогда я сам создам! Разозлившись, я вскочил с кровати, совсем забыв о боли в мышцах, и чуть не упал от внезапного головокружения, но устоял в последний момент и всё равно упрямо заставил себя пойти вперёд, наплевав на весьма плачевное состояние собственного организма. Игнорируя учителя, пытавшегося сделать мне выговор за нарушение постельного режима, я, слегка шатаясь из стороны в сторону, направился к выходу из отеля, в котором мы уже достаточно давно остановились, хотя и попеременно их меняли. На улице уже начало смеркаться. Солнце, намереваясь спрятаться, довольно быстро скользило вниз по сиреневато-голубому небу. Казалось, что ещё чуть-чуть и настал бы тихий вечер. Лишь прерывистый холодный ветер давал знать о переменчивости погоды, которая так и норовила внезапно испортиться. По крайней мере мне так казалось, пока я медленно плёлся по улицам по направлению к кондитерской. — Гляди, ты видел того мальчика? — услышал я позади после того, как мимо прошли двое статных слегка подвыпивших мужчин. — А, со странными белыми волосами? — ответил второй, повернув голову мою сторону и наткнувшись на презрительный взгляд. — Да. Как думаешь, за сколько его можно было бы купить на чёрном рынке? — почти шепотом, ухмыляясь, произнёс другой, бросив на меня неприятный хищный взгляд, словно я был какой-то диковинной вещью, которой можно было украсить свой дом. — Тише, он тебя услышит. Нельзя говорить здесь о подобном… — быстро утянув товарища за собой, мужчина последний раз оглянулся, коротко мне кивнул и, нарочито виновато улыбаясь, поспешно удалился, стараясь не привлекать внимание окружающих. Да как он вообще посмел говорить подобные низости при мне, учитывая, что именно я и привлёк его внимание! Живу в этом городе уже год, а меня всё ещё за дорогой товар принимают. Каков вообще предел человечной жадности? Неужели нельзя просто пройти мимо, не говоря ничего вслух? Подобное поведение вызывало во мне нешуточный и, уж поверьте, праведный гнев! Может мне из-за них вообще волосы в другой цвет покрасить?! Единственная радость сегодняшнего тупого дня заключалась в том, что от злости я совсем позабыл о боли, хоть и ненадолго. В момент, когда я наконец оказался напротив нужной лавки, на улице уже прилично стемнело, а фонари ещё не были включены. Немного настораживало и то, что в витрине самого магазина тоже не горел свет, несмотря на висевшую табличку с надписью: «Открыто». Сначала я подумал, что мадам просто забыла об этом и легла спать, поэтому, недолго думая, спокойно перевернул дощечку противоположной стороной и вновь отошёл, наблюдая за дверью. Мне не особо импонировала идея будить спящего человека, но в то же время не давала покоя мысль, что Миссис Сандерс никогда раньше не ложилась спать в такой час. Поэтому эти события уже начали набирать странный оборот. Было как-то неспокойно. Прождав в раздумьях ещё несколько минут, я всё-таки решил побеспокоить женщину своими проблемами, хоть и считал это неправильным. На всякий случай громко постучав, я потянул за ручку, осознавая, что она может быть заперта, но… К удивлению, дверь оказалась открыта. Я начинал нервничать, будто совершал какое-то преступление, однако в дом всё же вошёл. Тогда стало уже поздно метаться, оставалось лишь продолжить путь. Продвигаясь дальше по знакомой комнате и узкому коридору сразу за ним и иногда цепляя какие-нибудь предметы мебели, я осторожно касался кончиками пальцев шероховатой поверхности стены и медленно переставлял ноги, пытаясь не слишком громко дозваться до миссис Сандерс. — Мадам Этель, вы тут? Однако в ответ слышал лишь глухую тишину, раздражающую с каждой последующей секундой всё больше. Такой расклад меня никак не устраивал, поэтому, чёрт всё это побери, я разозлился на весь мир и, громко топая, направился на кухню, откуда случайно увидел бледный жёлтый свет. Заметив слабые проблески, я на радостях чуть ли не сорвался на бег, но резко отдёрнул себя от подобной идеи, почувствовав впереди что-то неладное. А ведь всё шло как обычно… Но в этот раз нечто и правда казалось иным. То ли это была тяжёлая атмосфера, то ли потухший в зале свет, впрочем, сути дела не меняло. — Миссис Сандерс, это вы? — позвал я женщину в темноте и, внимательно прислушавшись, услышал быстрые звонкие звуки похожие на стук. Всё же ускорив шаг, я легко добрался до кухни, но увиденное меня сильно потрясло. Женщина, что стала мне настолько близка, не моргая, словно находясь под гипнозом, умелыми лёгкими движениями нарезала марципан. Когда послышался гулкий скрип доски под ногами, она резко повернула голову, низко наклонив, как какой-то робот, при этом не прекращая орудовать ножом. Её глаза показались мне такими холодными и стеклянными, будто кукольными и совсем не живыми, как это было раньше… всего день назад! Что же такого случилось за эти несколько часов, пока я, как дурак, валялся в постели?! Как? Что мне делать? Могу ли я… хоть чем-то ей помочь? — М-мадам Этель… Вы слышите меня? Это я… Аллен. Сделав первый шаг навстречу, я изо всех сил пытался сохранять трезвость мыслей и не паниковать, но страх с каждой секундой сковывал всё больше, заставляя постоянно думать о скорейшем побеге. Внезапный громкий удар ножа по деревянной поверхности заставил меня вздрогнуть, крепко зажмурившись. В следующую секунду я почувствовал давящую ауру и опасность, исходящую оттуда, поэтому скорее распахнул глаза, уставившись на всё сильнее меняющуюся женщину, в которой теперь совершенно не узнавал свою дорогую знакомую. Передо мной стояло нечто невообразимо ужасное, смутно напоминающее что-то из прошлого. Как же так… От осознания столь простой истины мгновенно бросило в дрожь, а от болезненных воспоминаний неприятно сжалось сердце, в сотый раз напоминая о совершённой ошибке. Мана… С Маной ведь было точно так же? А это... больно... — Акума… — прошептал я осипшим голосом. Нет, это был вовсе не страх, а нечто совершенно иное, но от этого не менее плохое… Мне стало невыносимо грустно от того, что подобный кошмар произошёл с таким прекрасным человеком, как мадам Сандерс. Обращение в жестокого и безвольного монстра не самый приятный процесс и не каждый смог бы принять этот факт, как, собственно, и я. Но возможно ли вообще достучаться до захваченной души? От подобной мысли я почувствовал внезапную вспышку боли в левой стороне лица, от которой резко закружилась голова, и рефлекторно прикрыл свой глаз рукой. Отшатнувшись назад, растерянно взглянул на ладонь сквозь слабую красную пелену и заметил, как по пальцам медленно стекали небольшие капли крови. Я стоял в растерянности, совершенно не зная, что со мной происходит, а в эти секунды количество алых крапинок продолжало расти. Мне потребовались долгие две минуты, чтобы наконец осознать, что в тот момент из моего раненого глаза текли кровавые слёзы и неимоверно жгли щёку на месте тонкого проклятого шрама. — Больно... — отчаянно произнёс я, грустно улыбаясь от боли, так ясно напоминающей мне об отце. В какой-то миг я поднял взгляд на мадам, почему-то переставшую двигаться, и растерялся ещё больше, чем до этого. Прямо над застывшей женщиной появилась израненная девушка, окутанная в толстые цепи, заржавевшие от засохшей на них крови. Она стонала от душераздирающей боли, пытаясь разорвать саму себя, но никак не могла. От осознания собственного бессилия громко кричала, не в силах выбраться из плена. Крик был столь исто́шен и безнадёжен, что я просто не мог и дальше спокойно смотреть... у меня разрывалось сердце... По одному только виду стало понятно, как долго страдала эта измученная душа. Мне лишь хотелось приложить все силы, чтобы наконец подарить ей ту желанную свободу, но, к сожалению, без Чистой Силы любая помощь была бесполезна. Оставалось горько усмехнуться и бежать, но... Вместо этого, я сделал шаг вперёд с явным намерением начать вразумительный разговор и настроился чуть более уверенно, чем раньше, как вдруг мадам Этель направилась в мою сторону, всё ещё держа в руке острый предмет. Лёгкий холодок пробежался по спине, напоминая, что любой человек всё-таки смертен и, несмотря на волшебную регенерацию так не вовремя переставшую работать, я не являлся исключением. Неужели, после всего того, что со мной происходило ранее, умереть и правда казалось настолько страшным делом? Я бы смог наконец вернуться к своим друзьям, и в кои-то веке всё могло быть хорошо, но... Тело почему-то упорно не хотело сдаваться. Возможно, свою роль в этом сыграл Неа, — чёртов упрямый засранец, — а может и вовсе несправедливая скоропостижная смерть в прошлой жизни. Собственно, это было не так важно сейчас. Я... — Гр-р-ра! Стоило мне отвлечься на собственные мысли, как Акума уже успела трансформироваться в свою истинную форму и внезапным рывком продвигалась вперёд, занося лапу за спину, собираясь напасть первой. Не ожидавший подобного, я попытался быстро отступить, но стушевался в последний момент и повалился на пол, слегка ударившись коленом. В попытке поскорее отползти подальше, я не заметил нависшую надо мной тень и в следующий миг ощутил, как спину пронзила острая боль, от которой резко потемнело в глазах и ослабели конечности, поддерживающие тело в полугоризонтальном положении. — Ч-чё-ё-ёрт... — слабо опираясь на кулак, недовольно протянул я, упрямо пытаясь приподняться. Неприятный смех ударил по барабанным перепонкам, заставляя жмуриться от столь противного скрипучего звука. Я почувствовал, как нечто твёрдое больно сжалось у меня на лодыжке, резко дёрнув в свою сторону, а потом вверх. В тот же миг боль в спине дала о себе знать, принося покалывающие болезненные ощущения, пока я висел верх тормашками, сквозь поступающие слёзы наблюдая за ненавистной мордой механического существа и мечущейся вокруг захваченной душой. «— Неа... Неа, пожалуйста! Помоги мне! Умоляю, Неа..! Я не справлюсь сам...» Почему он не ответил? Почему именно тогда, когда я был готов абсолютно на всё? Неужели я обидел его так сильно, что он пожелал мне смерти? Нет, такого просто не могло быть... Неа никак не входил в число подобных людей. Наверное, что-то случилось. Если действительно так, это значило мне больше не на кого положиться, кроме себя. Я чувствовал это, как никогда прежде. Был обязан активировать Чистую Силу в левой руке и сделать то, что должно для каждого, так называемого, экзорциста — освободить несчастную душу от власти Графа, несмотря на то, что Акумой являлся дорогой мне человек. В следующую секунду я почувствовал адскую боль, одновреме́нно разливающуюся по всему телу, и осознал произошедшее только тогда, когда вновь с шумом рухнул на пол, прихватив с собой огромные куски каменной стены, в которую меня, не жалея сил, швырнули. От сильного удара звенело в голове, а сам гул создавал иллюзию, что всё вокруг находилось гораздо дальше, чем на самом деле. Когда пространство постепенно начало приходить в норму, я услышал громкий взрыв над собой, после чего по комнатам распространился едкий фиолетовый дым, а близстоящая опора потолка не выдержала атак и обрушилась. Повезло, что тело в последний момент среагировало самостоятельно и особо тяжёлых травм получено не было, однако правая нога всё-таки пострадала. К тому же из-за небольшого количества яда в воздухе на коже медленно проявлялись чёрные звёзды, напоминая о скорой угрозе для жизни. Спрятавшись за большой обломок, я затаил дыхание в ожидании дальнейших действий монстра, который, к сожалению, не заставил себя долго ждать. Не зная, где именно искать, Акума использовал весь свой огнестрельный арсенал, чтобы атаковать со всех сторон одновременно, тем самым, уничтожив не только всё вокруг, но и меня заодно. Когда прогремел очередной взрыв, я не обратил внимание на то, что укрытие обрушилось вместе со всем остальным и очередная порция камней посыпалась мне на голову, но в этот раз без серьезных последствий не обошлось. Сознание внезапно покинуло меня в самый неподходящий момент... Стоило распахнуть глаза, как моему удивлению не было предела. Первое, что я увидел достаточно близко перед собой, оказалось искажённое лицо Акумы, крепко держащего меня за горло высоко над землёй. Некогда здание кондитерской лежало в неузнаваемых руинах. Глухой болью отзывалась каждая клеточка в организме. Любое малейшее движение заставляло страдать ещё больше и мучительней. Кислорода становилось меньше, а дышать всё тяжелее. Казалось, что ещё чуть-чуть и тьма поглотила бы меня вновь, но в какой-то момент я услышал знакомый голос и, подняв взгляд, застал скатившиеся слёзы: — Ал... лен... П... прости... мен... ня... — Мадам Этель? — облегчённо спросил я тихим голосом. Железные когти, недавно сомкнутые на шее, медленно ослабили хватку, выпуская меня из цепких лап механического создания. Резкий доступ к воздуху позволил немного прокашлиться, слегка нормализовав дыхание. Всё ещё жадно хватая воздух ртом, я пытался сказать хоть что-то, но едва ли мог прохрипеть какие-то невнятные звуки. В надежде посмотрев на Акуму, я искал ясность и понимание в чужих глазах, но видел лишь боль и отчаяние. Почему-то в тот момент я понимал, что именно услышу после этого. — Осво-боди-и... ме-ня... Конечно, каждый услышав подобное, подумал бы о смерти, то есть об убийстве другого человека, несмотря на то, что от человека-то в нём осталась лишь душа... Однако, в отличие от остальных, я знал, что после стольких страданий для них это оказалось бы настоящим спасением. Принимая во внимание тяжёлые обстоятельства, я сделал сложный выбор, который позже изменил всё моё представление об Акумах и оставшемся мире. А эти события верно подтолкнули меня к пониманию собственной силы, заключённой в руке, и её использовании.* * *
Когда на помощь наконец прибыл Кросс, на месте происшествия уже собрались толпы зевак, жаждущих узнать причину такой ужасной разрухи. Пройдя дальше, среди громоздких архитектурных развалин можно было увидеть безымянный изрезанный труп механического создания, возвышающегося на гру́де камней с лёгкой полуулыбкой. Вокруг не оказалось ни одного следа, который рассказал бы о том, что произошло и кто сумел спасти всех от внезапной угрозы. Я не мог позволить другим узнать о том, кто являлся Акумой, но и полностью уничтожать следы существования женщины по имени Этель Сандерс тоже не хотел. Мне не оставалось ничего, кроме как исчезнуть самому, не давая повода для других исследовать произошедший случай. И хоть я волновался об этом слишком сильно, однако даже спустя дни или недели никто так и не узнал правду о тех событиях, видимо, умение прятать доказательства сыграло немаловажную роль в моей жизни. Собираясь наконец покинуть место происшествия, я почувствовал пульсирующую боль в левой руке и неприятный жар, медленно поднимающийся от самых кончиков пальцев до плеча и рёбер. Приподняв надоедливые рукава, чем-то отдалённо напоминающие одежду, с недоверием уставился на свою порозовевшую кожу и удивлённо воскликнул, когда на тыльной стороне ладони начала появляться странная, мгновенно увеличивающаяся багрово-красная метка. Было невыносимо больно, словно по коже рисовали обжигающе горячим металлом, оставляя сложные узоры. Когда жжение стихло, я вновь посмотрел на свою руку и просто не мог не восхититься. Красивые линии обрамляли светлую кожу, а по самым краям узора расположилась очень тонкая изумрудная полоса, слегка отражающая лунный свет, словно нить из драгоценных камней. По цвету стало ясно, что это лёгкое свечение было вызвано Чистой Силой, так внезапно изменившей форму. Не считая возникшей татуировки, рука приобрела вполне себе человеческий вид, чему я даже был рад. Пока я восхищённо рассматривал последствия внезапных изменений, в моё лицо с невероятной скоростью врезалось что-то мягкое, полностью перекрывая обзор. Следом за этим послышался усталый мужской голос, а затем чья-то большая рука потрепала волосы и освободила меня от темноты: — Ты не должен был делать это один... — скорее с жалостью, нежели с беспокойством произнёс учитель, протягивая мне руку. — Тим, учитель, откуда вы здесь? — За тобой пришли, мой глупый ученик.* * *
Спустя несколько дней после происшествия, когда я собственноручно убил (освободил) Акуму первого уровня и получил особую татуху, генерал решил, что настало время тренировать активацию Чистой Силы, и вновь возобновил все курсы физической подготовки. Не знаю, можно ли это считать удачей или нет, но учитель самолично присутствовал на занятиях, раздавая мне поджопники за неудачи и медлительность. И удары эти были весьма болючими, между прочим, так что отходил я от них долго, по крайней мере, минут пять точно. Для других такое время могло показаться шуточно малым, однако за каждые шестьдесят секунд, потраченных впустую, следовало штрафное наказание в виде разных игр на выживание вместе с Марией и Акумами или иные идиотские штучки, подвергающие мою жизнь опасности. Так что да, это вовсе не было смешно, а наоборот до смерти безумно. Хотелось бы мне знать, чем руководствовался этот красноголовый дятел, когда придумывал новые адские режимы. Повезло ещё, что регенерация тела вовремя восстановилась, а то я бы точно где-нибудь в процессе сдох. С горем пополам я выполнял все тренировки, тратя всё меньше времени на отдых, в течении следующих четырёх месяцев. После этого промежутка количество упражнений немного сократилось, предоставляя возможность поваляться в постели чуть дольше. Отношения между мной и Кроссом стали намного лучше, чем раньше. Казалось, что теперь я мог ему поверить, однако не все секреты можно было доверить экзорцисту, несмотря на якобы хорошее отношение. Дела с Неа обстояли немного хуже, потому что я никак не хотел прощать его поступок в тот день, когда отчаянно молил о помощи, а он даже не ответил. Конечно, я понимал, что вины братца здесь не было, но на кого-то же мне нужно было злиться, чтобы внезапно не сорваться на других. Моё терпение и самоконтроль стали очень нестабильны, требовалось много усилий, чтобы подавить свою злость или другие эмоции, однако в моменты сражений, когда от этого зависела чья-то жизнь, все страхи и тревоги мгновенно отступали, предоставляя место ясному разуму и точным действиям, подкрепляемые холодной расчётливостью. Многое изменилось с тех пор, как, впрочем, и я сам. Следующие два года для меня пролетели незаметно и весело. Мы много путешествовали вместе с генералом, охотясь на Акум и собирая осколки. Даже натыкались на случаи, когда Сила сама избирала носителей, хотя так обычно всегда и было, но выглядело весьма эффектно. Особенно мне запомнился тот раз, когда человек обрёл способность превращаться в волка-оборотня! Правда он чуть не загрыз меня тогда, но это не так страшно, как кажется, ведь я стал намного сильнее, чем прежде, и теперь монстры первого и второго уровня не являлись проблемой. За столько времени я многое узнал о своей Чистой Силе — она могла приобретать форму когтей или меча и белого, словно снег, плаща. Материал накидки оказался одновременно и хорошим щитом, и новым способом для атаки, которую не ждали остальные. Весьма удобно, между прочим. Но мне почему-то казалось, что Коронованный Клоун, так я его назвал, мог гораздо больше, но полностью раскрыть полученный потенциал не получилось, словно чего-то не хватало именно во мне... Кстати говоря, за время путешествий меня сильно напрягали внимательно-изучающие взгляды, направленные на исключительную внешность и приятный контраст цвета глаз и волос, что я, в итоге, не выдержал этой фигни и, используя некоторые сохранившиеся знания из прошлой жизни, создал безвредную краску, которая могла бы ненадолго перекрыть белый оттенок. Правда ушло на это примерно полгода упорной работы, но полученный результат того стоил. Я стал прекрасным черноволосым красавчиком с аметистовыми глазами в возрасте четырнадцати лет, но шрам, конечно же, не замазал. Не сказал бы, что коситься перестали, но теперь, по крайней мере, восхищались. Ко всему прочему, я также приобрёл, прокачал и даже улучшил навыки мошенничества и обмана. Никто так и не смог уличить меня во лжи, что несомненно грело мне душу. Затем со сменой характера изменился сам шмот и поведение, хоть и незначительно, но весьма примечательно. Единственным, что иногда бесило, было отражение в зеркале, в котором мелькали дорогие сердцу люди, чем-то похожие со мной по внешности, в особенности Неа. К слову, его я всё-таки простил.* * *
Как-то вечером, когда из-за надвигающейся бури отменили тренировки, я в кои-то веке безмятежно сидел на подоконнике, укутавшись в тёплый плед и попивая сладкий чай, и наблюдал из окна за сильными порывами ветра и громкого дождя. Горячий пар приятно щекотал нос, а глубокий земляничный аромат притягивал к себе, так и принуждая понемногу пригубать янтарно-коричневую жидкость. Эх, благодать! Такая мирная идиллия царила вокруг, несмотря на непогоду, и, пожалуй, ничто в целом мире не могло её нарушить. Внезапный грохот и сияние молний заставили резко поёжиться от лёгкого холодка, пробежавшего по спине. Отложив стакан, я потеплее накрылся одеялом, пододвинув ноги поближе к себе. Воздух и правда становился холоднее. Мне не хотелось подхватить какую-нибудь простуду, так что просто решил отправиться на боковую, но, собираясь уходить, я заметил чью-то чёрную тень. Приблизившись к стеклу, внимательно рассматривал странную фигуру до тех пор, пока она вдруг не рухнула на землю. Спустя ещё несколько минут я понял, что тому человеку действительно очень плохо, иначе бы он не валялся в грязи так долго. Мда, моё недоверие сыграло со мной злую шутку. Выбежав на улицу, я подбежал к лежащей, судя по всему, мужской фигуре. Это оказался молодой парень немного старше меня. Его длинные тёмные волосы небрежно распластались по каменной дороге, а кровавые пятна на одежде быстро смывались тяжёлыми струями дождя, стекая и смешиваясь с водой на поверхности плит. Его сильно ранили, мне стоило помочь ему раньше, а не стоять, как истукан. Потянувшись к руке парня, я вздрогнул от неожиданности и отошёл, когда меня резко ударили, бросив леденящий взгляд синих глаз, полных ненависти. — Не смей меня трогать, ублюдок! — гласили слова незнакомца, после которых он снова отключился. Пожалуй, это был самый "радушный" приём, который я когда-либо получал, пытаясь кому-то помочь.