Заживо горю

— Эй, бабий мусор, долго выть будешь? — Занзас в своём репертуаре: обитое дорогой тканью кресло, бокал виски в руке и закинутые на стол ноги. Правда, стол тут заменяет моя тумбочка у больничной кровати. — Зверёк, — в голосе Хибари была тонна презрения ко всему сущему, особенно ко мне. — Ещё один такой поступок и ты станешь травоядным, а я забью тебя до смерти, — в руках грозного ГДК блеснули тонфа. — Ку-фу-фу, Савада, хватит так издеваться над телом, которое я хочу захватить, — издевательски проговорил Мукуро. — Босс, с Вами всё в порядке? — Хроме взволнованно смотрела на меня одним глазом. — Оя-оя, Тсу-чан, неужели ты такая бесхребетная? — Бьякуран, откинув голову назад, кидал зефир в воздух, пытаясь попасть в рот. — Глупая Тсуна проснулась! Давай поиграем?! — зашедший в палату Ламбо тут же «взял быка за рога». — Ламбо, Савада-сан больна, ей нельзя играть! — на ломанном японском пристыдила мальчика И-пин. — Но Ламбо-сан думал, что Тсуна выздоровеет быстрее, если поиграет с непревзойдённым Ламбо. — Тсуна! — ворвавшаяся в помещение Нана уронила пакет с апельсинами и кинулась к дочери.

POV Савада Тсунаёши

      Размазывая слёзы по лицу и крепко обнимая девушку, она пыталась успокоиться. Немного покачиваясь от напряжения последних дней, женщина тихо напевала колыбельную, которую когда-то вычитала в одном из журналов для будущих мам.

Загляни ты в сердечко мне И скажи «уходи» зиме. Ветер воет, а ты грей меня, Небо стонет, а у нас весна. Попроси у облаков Подарить нам белых снов. Ночь плывет и мы за ней В мир таинственных огней...

      В такие моменты экс-дечима становилось спокойно и легко. Она просто забывала плохие моменты в жизни. Прощала обидчиков. Но помнила всю ту боль, что они ей причинили.       Тихо хмыкнув, Савада открыла глаза и оглянулась. Никого, кроме мамы, не было. Даже кресла Занзаса, и того тут не стояло. Девушка заволновалась: «А вдруг мне всё это померещилось? Вдруг все, кроме мамы, меня предали?». Но тут же успокоилась.       За тумбочкой стояла пара пустых бутылок «Old Pulteney 21 YO» — любимого виски того, кто и запор взглядом вылечит. В дальнем углу сиротливо валялась одна зефирка. А около двери игрушечный синий самолётик, который только и ждёт «команды взлететь». — Мама, а что происходит? — Тсуна задала вопрос хриплым, будто обкуренным голосом бомжа.       Нана грустно посмотрела на дочь. Сейчас, когда её маленькая девочка не вскрывает вены, когда в её глазах вновь загорелось желание жить, женщина больше не волнуется. Потому что взамен предателям пришли те, кто всё это время дежурили в палате по очереди и волновались за девушку. Те, кому она действительно благодарна за помощь. Даже тому грубому итальянцу, который называет всех «мусором». Хотя Нане повезло больше всех — мальчик называет её «синьора мусор». — Что происходит? — шатенка потрепала короткий ёжик волос дочери. — Сначала ты со-совершила самоубийство, — женщина запнулась, но продолжила рассказ. — Потом, когда я набирала номер скорой, в дом ворвался крикливый мужчина, и начал надрываться, мол, где долбаная Савада. За ним следом вошёл тот, что сидел здесь в кресле, кидая бокалы в голову первому. Потом... А потом тебя увезли в больницу с большой кровопотерей. Кровь, конечно, перелили и теперь всё в порядке, — Нана судорожно вздохнула и утёрла рукавом выступившие слёзы. — Наутро в палате появились парень и девушка с ананасом на голове. За ними подтянулись Хибари-кун и тот мальчик, который постоянно ест зефир. После этого ты проспала трое суток, во время которых за тобой все присматривали по очереди. Сегодня, правда, почти все в палату пришли.       Савада-младшая долго переваривала информацию, которую выдала мать. Она не знала, что хочет каждый из них. Взять хотя бы того же Занзаса: он вполне может и что-то задумать против Дона Тимотео, и просто не принять нового наследника, чисто из вредности уделяя время экс-Дечима.       Но Тсуна точно знала, что именно такую преданность называют настоящей. Когда обеим сторонам что-то нужно друг от друга.