Beta version

—Книга. —Бессмертное творение Шекспира…—начинает Жуков и прыскает, увидев недовольное лицо Гамлета. —Окей, без искрометных шуточек. «Творец сновидений» Желязны. Сложно, требует размышлений и времени, чтобы распутать, в меру эмоционально и чертовски красиво написано. Определённо твоё. Давай животное. Жуков не любит психологические игры. Копаться в чужих сущностях сложно—он и себя-то как следует не знает. Всё, что не вписывается в рамки логики, слишком зыбко и неясно. Он с куда большим удовольствием сыграл бы в шашки, но сегодня он—редкий случай— гость, а слово хозяина квартиры—закон. И если хозяин решил поиграть в одну из модификаций ассоциаций, то так тому и быть. Гамлет щурит глаза и придирчиво оглядывает сидящего перед ним. —Манул, —на удивленный взгляд Жукова поясняет: —Дикий кот с вечно грустной мордочкой. Отличается повышенной агрессивностью, пушистостью и крайне милым видом. Прям как ты, такой же злой лапочка. Гамлет протягивает руку и ерошит волосы злого лапочки. В полосатом свитере с высоким горлом Жуков и впрямь выглядит почти мило и как-то по-домашнему уютно. Впрочем, это не мешает ему схватить запястье Гамлета и несильно сжать: незачем лишний раз вторгаться в личное пространство. —Выбирай давай, —буркает Жуков. —И чаю принеси. —Будет сделано, Ваше Маршальство, —Гамлет отвешивает шутливый полупоклон, забирает пустую кружку и исчезает на кухне. Жуков разглядывает рисунки на стенах: серые монстры, черные деревья—сразу видно, что художник не из позитивных. Внизу подписаны даты: творения создавались полгода назад. Кажется, как раз тогда у Гамлета что-то не складывалось; Жуков не вдавался в подробности его жизни. На более свежих был одинокий безликий темно-синий силуэт. Синий силуэт в профиль. Синий силуэт под дождём. Синий силуэт на фоне окна. Синий силуэт за столом. Синий силуэт в падении. Детально прорисованная синяя рука. Гамлет бесшумно появляется рядом, вручает горячую чашку и садится напротив. —Восхищён моими шедеврами? Пусть будет природное явление. Жуков кивает. Вопросы по поводу значения шедевров застревают в горле. Позже. Гамлет—солнце. Маленькое ослепительное тёплое солнце, но вопрос совсем не об этом. Жуков зажмуривается, чтобы было проще. На что похож сферический Гамлет в вакууме? Не так. Что он примет в качестве ответа, если опустить шутки про смерч и землетрясение? —Сложно. Пусть будет северное сияние, —наконец выдаёт он, открыв глаза. —Необычное. Далекое, —он щёлкает пальцами, пытаясь подобрать нужный эпитет.— Не знаю, как обьяснить. Гамлет задумчиво смотрит на чашку. — А ты его видел? И пей чай, остынет ведь. Жуков делает глоток. Чай нужен больше для того, чтобы в руках было что-то горячее. Кончики пальцев болят. —Видел однажды. Когда к другу ездил. Гамлет удивлённо приподнимает брови. По сути, он тоже знал о Жукове отвратительно мало, хотя это не помешало ему, что в очередной раз доказывало, что для симпатии надо знать о человеке, для высшего—можно не знать ничего. Отсюда берётся и та непонятная любовь-привязанность-зависимость к откровенным мразям. Жуков, к счастью, таковым не являлся. По крайне мере, сейчас. —Окей, самое простое. С каким цветом я ассоциируюсь? —спрашивает Жуков. Чистое любопытство. Ни вопросы, ни ответы не дают той информации, которая помогла бы ему понять Гамлета. Тот же, напротив, каждое слово анализирует и синтезирует своё видение. Собеседник впервые за вечер заметно напрягается. Молчит, думает. Жуков наблюдает за ним, пьёт чай и пытается понять, что не так в его вопросе. —Темно-синий. Как небо перед наступлением ночи. Глубокий цвет, спокойный. Из тех, в которые можно нырнуть и больше не выныривать. Гамлет вопросительно смотрит на Жукова: понял посыл? В голове у агрессора запускаются логические цепочки, оканчивающиеся ничем. Он поднимает голову. —Такой? —тыкает пальцем в рисунок, практически не задумываясь. Воздух вокруг Гамлета почти искрится. Чтобы кивнуть, приходится приложить неимоверное количество сил. Снова ветвятся алгоритмы: если не поймёт, можно выдохнуть. Поймёт—вопрос в реакции. Щёлк. В голове Жукова какие-то необходимые детальки наконец встают на место. Он ставит кружку на столик—рука подрагивает—и подходит к стене, на которой висят рисунки. —Забавно, —говорит. Ничего забавного он не видит, но что-то сказать надо. Как-то отреагировать. И как-то проверить, правильно ли он понял. Два шага до Гамлета. Короткий поцелуй—крик отчаяния—отпустить, отшатнуться, не прикасаться, пока Гамлет сам не отреагирует. Жуков не боится. Если его оттолкнут, будет несколько неловко. Будет нехорошо. Тогда больше он здесь не появится. Секунда ожидания—нервный импульс бежит от рецепторов к мозгу, потом к ногам—встать ближе— и рукам—обнять. Странные, ранее незнакомые механизмы в голове обоих впервые заработали. То счастье—или любой другой термин, описывающий идеальное состояние. Гамлет ныряет в своё личное темно-синее небо и больше не выныривает.