катастрофическое

петляет… …белый дым петляет в пустой ампуле из-под воды для инъекций, которая стоит слишком дёшево для этого мира и которую используют совершенно в противоположных изначально целях, чем следовало бы, но давай не об этом? он петляет, я сижу ровно напротив, свет тусклый и жуткий, оттеняет жёлтым так прочно, как если бы достоевский описывал именно эту комнату, где у раскольникова полетела наконец-таки крыша, и порой мне хочется перечитать эту книгу, загрузиться ей целиком и полностью, однако времени почти не осталось — этот до невероятного удивительный и больной год без двух недель как почти что закончился, и я не имею абсолютно никакого понятия, как из того, как он начался, он превратился во что-то такое, но обо всём по порядку. я сижу ровно напротив, нога на ноге, пальцы стоп мёрзнут, телефон обжигает руки. я жду сообщения, которые не придут, но не потому, что ему плевать — потому, что он в чёртовом порядке, знает, куда идет, уверен в том, что делает, отыщет силы даже, если это приведёт его к смерти, просто из-за того, как он чертовски влюблен в то, что делает, и с этим у меня проблем нет, просто весь смысл в том, что телефон обжигает пальцы, я медленно перекладываю его из одной руки в другую, наблюдая, как дым петляет, образуя спирали, цветы или лёгкие волны, и я забываю, как обещала рано прийти домой, — у меня куча дел — только вот это всё завораживает, отвлекает от насущих проблем, и мне более ничего не надо, даже его объятий, лишь бы время тянулось чуть медленнее. и оно тянется вместе со словами, едва ли задевающими мою гортань — челюсть немеет, я почти не способна использовать мимику, взгляд останавливается, мне больше не нужно моргать, стекло ограждает цепями, и я правда, я правда кому-то там обещала больше не трогать, но я давно уже не, я давно уже едва ли хоть что-нибудь понимаю, поэтому всё хорошо — слова тянутся, теряют смысл, темы запутываются, сталкиваются, рвут друг друга на части, я никогда не могу закончить то, о чем только что начала говорить, и секунды стекают по вискам, когда в жар бросает, и я не хочу даже пытаться пошевелиться, от головы пробегают мурашки, это больше, чем просто петли, это лучше, чем кому-то там кажется. это дым, и цвет его белый. и у него тоже, как и всегда, есть история, вот только обо всём по порядку. как у тебя дела? как ты на это смотришь? мне кажется, я не в порядке. мне кажется, что всё хорошо. стены разваливаются и заново строятся, плитки на потолке сливаются воедино, они не могут сменить постельное уже три недели подряд, становится холоднее, потом температура падает до нуля, повышается до плюс одного, и всё по-новой, и я серьёзно не знаю, где и что сломано, я серьёзно думаю, что это меня волнует, я реально уверена в том, что меня уже ничего (совсем) не тревожит. мне наплевать. я бы хотела вообще не выходить из дома, перестать навсегда завтракать, рано ложиться спать и выполнять рутинные обязательства, потому что у этого нет смысла. во мне чересчур мало сути. я вроде бы опять разучилась писать. я даже не помню, как, блять, тебя зовут. я почти что не помню цвет его глаз. я не знаю, почему руки его так нежны. я не знаю, есть ли у него ко мне чувства, и если всё-таки да, тогда какого, блять, чёрта? почему он об этом не скажет? «действия говорят больше, чем слова». «вы давно уже вместе, перестань нести чушь». «ты важна для него, я обещаю». чёрт возьми, перестань. ты не знаешь. я не знаю. я не думаю, что он знает хоть что-то, ведь мы все такие запутанные, сломанные и неправильно собранные, как если бы это была страна бракованных изобретений, и, наверное, я была бы лучшим из них — во мне тысячи пазлов, чужие истории, ночные кошмары и сонный паралич между двумя и тремя ночи, я могу описать тебе каждый свой шаг на протяжении этих недель (месяцев), которые заставляли меня уничтожать саму себя вместе с желанием жить, только вот зачем тебе всё это надо? информации слишком много, понимания в тебе — ни на грамм. дым петляет, сначала я наблюдаю, а потом она спрашивает, хочется ли мне помочь ему закружиться, и кто я такая, чтобы говорить 'нет'? я соглашаюсь. мы сидим в этой жуткой кухне с параноидальным звоном в ушах и практически лопнутой ампулой с синей изолентой, придерживающей тело от давно не пишущей ручки, и я правда всегда удивляюсь, на сколько изобретательны люди, когда им что-то для себя нужно сделать (например, обдолбаться настолько, чтобы перестать разговаривать, чтобы мысли сплетались и душили, чтобы сердце кричало, бешено выбивая неровный ритм, чтобы я на секундочку забоялась внезапной смерти, когда ощутила, что пора бы остановиться, но белый дым петляет, я не могу оторвать взгляд, я не знаю, зачем пытаться стать лучше, зачем всё должно быть лучше, если лучшее всегда исчезает? если он тоже может исчезнуть в любой момент? если я — горько. привкус этого горький. духи мои сладкие. объятия его тёплые. чувства мои нежные. головная боль омертвляющая. я — вечно создающая проблемы сама для себя. ты — некогда всё-таки близкий друг. он — лучше, чем эта горечь на языке, но всё-таки дальше, всё-таки непонятнее, до сих пор сумасшедшее, заставляющее по-настоящему быть собой, зная, что меня не осудят, помня, что некоторые жесты чересчур слишком личные. тонкие. ч у в с т в е н н ы е. помня, что всегда следует быть аккуратной. помня, почему я держала себя в руках десять месяцев и два дня, но ты знаешь, зачем я вернулась к началу? я — нет. у меня нет ответов. у меня нет желания их искать. я просто жду конец года. он всё решит. он всё на свои места расставит. может, он даже кого-то спасёт. может, он разрешит мальчику меня полюбить, мне поверить, разделить со мной хотя бы какую-то часть этой жизни, если не всю, а пока остаётся лишь ждать, наблюдая, как дым рисует узоры, отравляя всё на своем пути. отравляя даже меня. хотя это всё ничего. мне совсем ведь не страшно. я просто сильно устала. я просто давно не спала. береги себя. мы еще встретимся.