катастрофическое

я не важна для тебя. звёзды сплетаются, зарождают между собой новые горизонты, обещают друг другу остаться рядом на хотя бы одну из нескольких ночей, и весь смысл в том, что это всё правда. звёзды никогда не предают друг друга. звёзды не врут. я им верю. я не вру тебе. никогда. а ты мне? что думаешь ты? звёзды сплетаются, кометы взрываются, я двигаю литосферные плиты каждую ночь, лишь бы твой сон был спокойным, я двигаю их, чтобы упасть и забыться в один из очередных дней возвращения домой после обеда, где-то между шестью и семью вечера, когда темнеет, но недостаточно, когда пальцы застывают, но не в кармане, когда я вижу гуляющих меня и кого-то еще, но не ярко, когда происходит всё то, о чем ты не знаешь, хотя тебе и не нужно. я уберегаю тебя от катаклизмов судьбы и природы ради собственно созданных чувств, руку к которым ты едва ли прикладывал, однако… как-то ведь это всё началось? кометы взрываются, золотой блеск вспыхивает, а потом красная вспышка движется по бесконечно голубому небу, нетронутому облаками, она движется, окрашивает закаты в оранжевый, сиреневый, грязно-желтый, я фотографирую, присылаю тебе, и ты отвечаешь, ты действительно всегда отвечаешь, и я привязываю тебя к себе нитями, сшитыми из стали моей аорты, и всё хорошо, всё действительно почти что в порядке, только проблема вся, наверно, во мне. проблема также в тебе и твоих руках, не мне принадлежащих. в тебе и твоих айсбергах, никогда не тающих в переферии твоих зрачков. зачем тебе столько красоты в радужке? подари её мне. я свой карий видеть давно не хочу. (иногда я не хочу видеть тебя.) (чаще всего это ложь. я вру только себе. я вру обо всём.) солнце ушло. солнце покинуло нас чуть позже, чем мы друг друга, хотя это как посмотреть — ты ведь всё ещё здесь, смотришь на меня в упор время от времени, твои айсберги поблескивают, синева у самого края становится темнее, глубже, глубже, я хочу утонуть, я хочу погибнуть, но не в своей тоске, я хочу захлебнуться, но не из-за своей мамы, я хочу уснуть навсегда, но с твоими руками на моей шее, которые сжимают ее сильнее, чем я тебя иногда, где-то тут, в коридорах, где я успеваю ловить самые маленькие мгновения счастья, которые ты мне оставил. из-за которых солнце вспыхивает всегда по утрам и по вечерам, почти что тем самым, которые были у нас, только сейчас холоднее. только сейчас мы встречаем их далеко друг от друга. я не важна для тебя. ты предлагаешь мне то, о чем я мечтаю где-то с начала августа (или конца июля. или это случилось в самый наш первый раз, когда всё началось по-настоящему? или май, когда твои волосы только-только приобретали так идеально тебе подходящую длину?), и кровь стынет, стоит сообщению вдруг прийти. я боюсь. я боюсь не тебя. я боюсь закричать от той боли, что спрятана у меня между прядями волос на моей голове и ошибками между бедер. я боюсь вцепиться в тебя из самых последних сил, что остались, и не захотеть тебя отпускать, даже если выбора у меня не будет. я боюсь влюбиться сильнее, чем я уже, потому что из нас двоих только я могу чувствовать что-то к тебе. только я могу выбирать — ты давно уже сделал свой выбор. ты давно жизнь себе всю расписал (но почему ничего нельзя изменить? почему звёзды должны распадаться на атомы из-за тебя?) ты предлагаешь, и сознание застилает гроза: это не представления о нас, это не разрисованная любовь внутри моих век — это призраки прошлого, это призраки прошлых лет, чужих пальцев, сломанных судеб, сломанной меня, с которой волей-неволей с годами стало всё лучше. сознание застилает, молнии ударяют о сердце моё несколько раз, ноги трясутся, я не могу написать ответ — пальцы застыли, холод дышит мне в шею, кусает за плечи, забирает остатки в с е г о, за что я боролась, и я правда не знаю, я правда понятия не имею, что с этим делать. как тебе рассказать. как потом жить, если ты не поймешь. а ты хотя бы пытался? ты ухмыляешься. твоя грудная клетка закрыта темной тканью, такой же, как и самая страшная ночь на переферии твоих кристально доступных мне глаз, и я смотрю в пол, к тебе прижимаясь, и вспоминаю все обещания, стирающиеся так же стремительно, как и силы мои, которые я так бережно собирала, чтобы год этот начать всё-таки лучше, всё-таки правильнее, всё-таки для себя, а потом моя мама — тебе наплевать. вихри снега запутываются, падая с гор, я поддаюсь этой стихии, я наконец-то могу погибнуть, у меня — неужели! — выдался шанс, но чьи-то руки тянут меня в безопасное место, и я почему-то оказываюсь в твоих объятиях (самых тёплых за последние несколько лет). я не важна для тебя. у тебя в сердце просто нет места. это нормально. меня никто не пугает, кроме самой себя. меня ничто не заботит, кроме твоего состояния. почему ты молчишь? почему слова твои такие серьезные? как и можно ли вообще с тобою бороться? «да» — уходи. «нет» — прижми меня ближе. я без тебя жить уже не смогу. но я буду пытаться, если ты всё же уйдешь. это нормально. между нами нет ничего ненормального, правда же? звёзды сплетаются, кометы взрываются, я сдвигаю литосферные плиты так далеко от тебя, как это только возможно, потому что я навечно застряла на цифре восемь в твоей голове, мне нужно уйти, я должна убежать, я должна пойти к кому-нибудь в будущем, с которым всё будет правильным. нужным. книжным немного, ты знаешь? неважно, что свою лучшую книгу я уже отыскала. важно — что я не могу переписать конец. я не могу изменить здесь ни строчки. я не могу изменить тебя. я не могу изменить цвет твоих глаз. (хотя я и не пытаюсь. я не хочу.)