катастрофическое

я лежу в ворохе одеял и подушек, вокруг звенящая тишина и разговоры стен в углу напротив: они говорят о людях, которые есть в моей жизни и которые, кажется, самостоятельно стирают свои следы прямо сейчас, пока я лежу здесь — обессиленная и онемевшая, позволяю бомбам внутри вечно строящегося города взрываться. я — это, однозначно, влюбляться в голосах всех, кто стоит напротив, искусно шутит и тянет прозрачные пальцы с тонкими сигаретами, зажатыми между. влюбляться в голоса и в их обладателей, потому что им интересно знать, кто я, кем стала и из-за чего, а мне — кто они, чего боятся, кем хотят стать. но дело в том, что я забываю всё это. всех этих людей, что запрятаны по карманам, скрыты где-то между прядей моих волос; я не навещаю их больше, потому что не помню адреса, я забыла маршруты и не могу позвонить, вокруг метели и туман, можно набрать только экстренные вызовы, и у меня правда проблемы, потому что голоса кажутся эфемерными, я будто слышала их единожды где-то на остановке или не слышала вовсе, и знаешь что, друг? мне просто п л е в а т ь. я лежу здесь, отказываюсь от вмешательств врачей и своей матери, вру про то, что хорошо себя чувствую, и прячу рецепты, а затем рву их на мелкие кусочки, после выбрасываю куда-то в окно и пытаюсь не смеяться над попытками меня спасти, потому что это не плохо — хотеть спасти человека. плохо лишь то, кто этот человек. плохо также то, что я позволяю другим людям заходить сюда, открывать окна и замораживать меня: ничего страшного в том, что я в очередной раз буду простужена, какая там к чёрту разница, что делает температура с моим сознанием, что делают мои пальцы, они пытаются всем сказать, что я ломаю, ломаю, ломаю каждое стекло в новом доме, куда ухожу, когда совсем становится страшно, где безопасно, чтобы люди понимали, где я, чувствовали. чтобы они заходили, оставляли тут грязь, свой запах, чтобы всё это просачивалось в стенки моих сосудов и отравляло любовь к тем, к другим, о которых я каждый день вспоминаю, но для которых сил не имею совсем. чтобы этот самый обычный и неприметный дом больше не был таким недоступным, чтобы вся безопасность летела к чертям, мне нужно, чтобы они уничтожили всё, что заметят, потому что я ужасно боюсь того, что сейчас происходит. я ужасно боюсь почувствовать слишком много, потому что категорически не имею понятия, как это всё, блять, устроено, и если для неё, для другого и следующего это не страшно, не имеет значения вовсе, то для меня это похоже на чёртово проклятие, и мне жаль. жаль, блять, блять, блять, б л я т ь. мне жаль, потому что голова болит слишком сильно, я снова чувствую это, я снова жму руку обморокам и потому ухожу спать вместо чего-то важного, ведь если продолжить находиться в сознании, я столкнусь головой с полом, и она, блять, не разобьется, а я так этого сильно хочу. чтобы всё превратилось в мясо, разлетелось на красные витражи, свет погас, а стены, наконец, замолчали, потому как только я слышу их, только я здесь схожу с ума, и это должно закончиться или хотя бы стать мягче, потому что если не, я развернусь и уйду, хотя дело в том, что я не хочу. это глупо — самостоятельно лишать себя жизнь, спустя года четыре я нашла эту мысль, и она меня приняла, поэтому мне нужны эти другие люди, чтобы они разъебали всю мою личность, сделали меня алчной и максимально отталкивающей, потому что по-другому н е л ь з я. есть те, кто не заслуживают любви, и это я, хорошо? мне нельзя. меня невозможно любить, недопустимы даже такие мысли, нет ничего во мне действительно стоящего, я знаю себя наизусть, я в курсе, кто я, поэтому знаю, что говорю. поэтому р а з б е р и меня по частям, не совместимым с жизнью совсем. я так устала бояться.