По краю

Четыре года спустя Мидорима остановил его в коридоре: — У меня результаты твоего обследования. — Привет, — ответил Юкио. — Не знал, что ты проходишь здесь практику. Разве тебе не рано еще? И почему здесь, а не в Токио? Мидорима недовольно поджал губы, привычным жестом поправил очки. В правой руке он держал свою секиру, и Юкио невольно задумался над тем, как в клинике относятся к тому, что их практикант везде таскается с талисманами дня. Возможно, вскоре Мидориме все-таки придется изменить привычкам и использовать другой объект для того, чтобы накладывать на него чары. Батончики Мурасакибары, маленькие и незаметные, которые ничего не стоило заткнуть за пояс, были отличным выходом. Поддавшись любопытству, Юкио вытащил фотоаппарат и взглянул на Мидориму через экран. Техника послушно показала человеческий облик: молодого врача в белом халате с парой расписанных палочек для еды в руке. Подмышкой он придерживал историю болезни Юкио — тонкую папку с желтоватой обложкой. Эта вещь была единственной в облике Мидоримы, которую Юкио видел и без помощи техники. На самом деле, Юкио не должен был видеть как раз мир фей — но почему-то видел. Первые недели после трагедии он ждал, что способность пропадет сама собой, но она никуда не девалась. Тогда он пошел к Генте. Тот ответил, что подобное иногда случалось в древние времена, и теперь это у Юкио — на всю жизнь. — Главврач клиники — старый друг моего отца, — объяснил Мидорима. — Меня устроили сюда по знакомству. Непросто, конечно, совмещать с учебой, но я справляюсь. Отойдем? Не дожидаясь ответа, он развернулся и зашагал прочь. Длинная светло-зеленая туника развевалась в такт шагам, остро заточенное лезвие поблескивало в свете люминесцентных ламп. Мидорима свернул и остановился у кулера. — Я хотел поговорить с тобой раньше врача, хотя, возможно, это запрещено правилами. У тебя — признаки застарелого инфаркта. По-видимому, ты перенес его на ногах. Он замолчал, смотрел странным выжидающим взглядом из-за очков, в уголках губ появилась горькая складка. Они с Юкио оба знали, когда случился этот инфаркт. Юкио прислонился затылком к стене. Он ожидал чего-то в этом духе — последнее время он явно сдавал. На той неделе сердце прихватило прямо на разминке, и тренер университетской команды приказал ему немедленно отправляться в больницу на обследование. Юкио и самому не хотелось свалиться за несколько месяцев до защиты диплома. Мидорима рассуждал о профилактических мерах и новых анализах. Нужно было еще что-то проверить, за чем-то понаблюдать, соблюдать режим, отказаться от избыточных нагрузок… Он больше не возвращался к причине. Той ночью вообще произошло слишком много страшных событий. Юкио закрыл глаза, вспоминая, как уводили Кисе. А когда открыл, то понял: Мидорима молчит. Ждет ответа на какой-то вопрос. — Извини, задумался, — сказал Юкио. — Ты все еще его ждешь? — спросил Мидорима и, не рассчитывая, как видно, на ответ, добавил не терпящим возражений тоном: — Я сегодня заканчиваю в восемь. Встретишь меня у выхода. Юкио кивнул. За минувшие четыре года он слишком много общался с Мурасакибарой и выучил назубок: с троллем лучше не спорить. Мидорима вышел из клиники ровно в пять минут девятого; кивнул Юкио и сделал знак следовать за собой. Они проехали несколько остановок на автобусе, потом пересели; еще минут через десять вышли и пошли пешком вдоль ярко освещенного проспекта. Витрины магазинов были украшены тыквами, бутафорской паутиной и летучими мышами — близился Хэллоуин. С некоторых пор Юкио ненавидел этот праздник. Мидорима резко свернул, и они оказались в неприметном грязном переулке. Пахло отбросами, ноги скользили на каком-то мусоре, и Юкио изо всех сил всматривался в асфальт, чтобы не упасть. Когда он поднял голову, прямо перед ним горела яркая вывеска «У Ниго». Кто-то на свой лад чтил память Куроко Тецуи. Юкио вытащил фотоаппарат. На экране возникла старая, рассыпающаяся халупа. Отличное место для бара, куда вечером заглядывают выпить волшебные существа. Обычный человек сюда ни за что не сунулся бы по доброй воле. Мидорима толкнул дверь; над головой звякнул колокольчик. — А сам он где? — поинтересовался Юкио, заходя в теплое, украшенное все теми же вездесущими тыквами помещение. С потолка свисала свечная люстра, пахло воском и табачным дымом. — Тайга взял, — ответил Мидорима, безошибочно угадав, о ком спрашивает Юкио. — Нет, Тайга не ждет. Просто взял себе собаку. Юкио кивнул. Наверное, Кагами все-таки ждал, иначе ни за что не согласился бы забрать к себе огромного ирландского волкодава, которого прежде терпеть не мог. — Когда становится совсем невмоготу, он отдает Ниго Дайки на недельку-другую. Ты не знал, наверное? В Дайки снова пробудилась фея, все в порядке. Его Рёта поразил химерическим клинком. Он двинулся вперед. Юкио старался не отставать: ему совсем не нравились взгляды, которыми его награждали завсегдатаи-феи. Возможно, с открытия этого бара он стал первым смертным посетителем. К счастью, общество Мидоримы спасало от излишнего внимания. Никто в здравом уме не стал бы приставать к гостю тролля. За стойкой оказался Такао. Он весело улыбался двум девушкам-сатирам и ловко смешивал коктейли. — Подумать только, кто зашел! — воскликнул он, заметив Юкио. — Касамацу-кун! Какими судьбами? — Мидорима-сан пригласил. — Юкио устроился на высоком барном табурете и предупредил на всякий случай: — Только не вздумай надо мной подшутить. Ты понял? Смотри, я тебя даже за спиной твоего тролля найду. Такао осклабился: — Конечно-конечно! Как ты мог подумать, Касамацу-кун? Да я бы никогда! Так обойтись с другом Рёты Кисе. Кстати! Ты ведь слышал последние новости, да? — Нет, — оборвал Юкио. — И предпоследние тоже не слышал. Никакие. И слушать не хочу. Такао недоуменно хлопнул глазами и уставился на Мидориму. Тот пристроил секиру рядом с собой и принялся протирать очки. — Касамацу ждет, когда Рёта вернется, — просто сказал он и посмотрел на Такао в упор. — Что? Все еще? — недоверчиво переспросил Такао, потом посмотрел на Юкио со смесью жалости и недоумения. — Казунари, — громыхнул Мидорима, — оставь его в покое, тебе все равно не понять. По лицу Такао прошла едва уловимая тень, но он тут же закатил глаза, изображая усталость. — Да куда уж мне, — покачал он головой. Юкио почувствовал себя в безопасности: отныне и впредь ему не скажут здесь ничего, что лишило бы его надежды. Ни единого слова о Кисе. Такао поставил перед ним стакан, кинул, не спрашивая о заказе, пару кубиков льда и плеснул янтарной жидкости. Юкио вспомнил наставление Кисе: «Никогда ничего не бери ни у одной феи, не ешь и не пей, что они дают, пока я или какой-нибудь тролль не скажем, что это безопасно». Он покосился на ближайшего тролля. Мидорима кивнул, и Юкио сделал глоток. К его удивлению, это оказался коньяк. — Кагами получил титул графа Утренней Звезды, — сообщил Такао. Юкио оперся локтями о стойку. Мысли вновь вернулись в прошлое. Уже по прошествии нескольких лет он узнал от Мурасакибары, что феи его допрашивали. Вызнавали, кто и как зачаровал его, кто отправил его бродить по кошмарам и как он сумел вернуться. Возможно, рассказ Юкио — и последние слова Химуро, которые Мурасакибара передал сородичам — спасли Кисе жизнь. А возможно, и не спасли. Юкио старался об этом не думать. Просто ждал. Потом память о допросах стерли — но воспоминания о Кисе оставили, и за это Юкио был бесконечно благодарен волшебному народу. Обычная полиция его тоже допрашивала. Дело было громким: бывший тренер школьной баскетбольной команды мертв, трое его учеников пропали без вести. Да еще неопознанные тела иностранцев, страшные ранения Химуро. В полиции понимали, что это все части одного дела. Куроко, Момои и Акаши искали несколько месяцев, но не нашли и следа. Юкио залпом опрокинул стакан. — …так что же, один все-таки ускользнул? — спрашивал Такао у Мидоримы, и Юкио вынырнул из омута воспоминаний. Мидорима кивнул; пальцы отбивали по деревянной стойке сердитую дробь. — В последнее время этих тварей все больше, — сказал он. — И они сильнее. Это тоже началось тогда. Тогда. С падения фригольда Широгане. — Налей мне еще, — попросил Юкио. Мурасакибара никогда не говорил о том, что в Герцогстве Пылающих Кленов не все благополучно. Впрочем, они с Мурасакибарой вообще не обсуждали дела фей. Такао снял бутылку с зеркальной стойки. — На островах полно злых химер, — сказал он, хотя Юкио ни о чем не спрашивал. — Даже тролли не всегда с ними справляются. Так что будь осторожен, Касамацу-кун. Ты нас видишь — значит, ты тоже в опасности. Все было так, как когда-то сказала ему Айда Рико. Они, смертные, соприкоснувшиеся с миром фей, ходили по краю пропасти. Юкио покосился на секиру. Возможно, он не настолько беззащитен, как думает Такао, у него ведь тоже есть химерическое оружие. Мурасакибара так и не забрал револьвер Химуро. Скорее всего, он просто не мог заставить себя взять в руки пистолет, из которого был убит его любимый. А может, надеялся, что когда-нибудь Химуро вернется — и сам заберет у Юкио свою вещь. При этом к тому, кто совершил роковой выстрел, Мурасакибара питал неожиданно теплые чувства. Возможно, то была благодарность — Юкио не представлял себе, что стало бы с Мурасакибарой, доведись ему самому спустить курок. А возможно, сочувствие к человеку, у которого та же беда. Юкио допил свой коньяк и поднялся. — Спасибо. Мне пора. — Заглядывай, — ответил ему Мидорима. — Это заведение Такао, я тут тоже часто бываю. Здесь тебе всегда будут рады. Юкио коротко поклонился ему и вышел. Он думал о револьвере Химуро — и еще о том, что в мире фей у него остались друзья. Восемь лет спустя — Он живет в шкафу! — говорила Рин, округлив глаза. Она была ужасно похожа на отца — только глаза мамины. — Честно-честно, дядя Юкио, Сакура тоже его видела! Юкио погладил ее по голове. Ей было шесть, ее младшей сестре Сакуре — на два года меньше. Они обе еще верили в фей. Они обе еще видели фей. — Он вас напугал? — спросил Юкио, и Рин быстро-быстро закивала. В комнату вошла Хироми, их мать. Морияма все-таки нашел девушку своей мечты — и не стал тянуть с женитьбой ни месяца. Годы неудач на любовном фронте сделали его осмотрительным, и он не собирался упускать счастье, само приплывшее в руки. Им с Хироми было всего по двадцать лет, Юкио позвали свидетелем на свадьбу. Через несколько месяцев Хироми забеременела. Ей, конечно, пришлось бросить учебу, но она не жаловалась: муж любил ее и ребенка, с деньгами проблем не было. Сперва помогали родители, а потом Морияма устроился на хорошую работу. В двадцать три Хироми родила вторую дочь. Морияма расстроился, хотя старался не подавать виду. Он хотел мальчика, чтобы отдать в баскетбольную секцию, но на третьего ребенка у них не хватало средств. Возможно, позже, когда Морияма получит повышение — сейчас он работал менеджером среднего звена в какой-то крупной строительной компании. Он был воплощенной Банальностью. Жил по строгому распорядку, читал только сводки новостей и не верил ни во что, кроме годовых отчетов и банковских чеков. Раз в месяц, в память о старой школьной дружбе, он обязательно звал Юкио на ужин — и Юкио соглашался. Не ради Мориямы — ради его девочек. Они были Мечтателями. — Рин, не приставай к дяде Юкио! — сердито велела Хироми. — Ну-ка, о чем я тебе говорила? Нет у вас в шкафу никаких монстров. Извините ее, Касамацу-сан. Слишком много мультиков, вот у нее и разыгралось воображение. Рин крепче прижалась к Юкио, в ее глазах блеснули слезы — он один ей верил. — Все в порядке, — ответил Юкио. — Она совсем меня не беспокоит, к тому же, я пришел слишком рано. Можно сказать, что Рин не дает мне скучать. Шла Золотая неделя, первого мая Морияма собирал у себя всю старую команду Кайджо. Юкио специально пришел на час раньше, чтобы провести немного времени с девочками. Это оказалось как нельзя кстати — похоже, у малышек в комнате завелась злобная химера. Он поднялся и подхватил Рин на руки: — Ну что, покажешь мне, в каком шкафе живет монстр? Рин с восторгом обхватила его за шею, Хироми нахмурилась, но ничего не сказала. Не в ее правилах было перечить друзьям мужа — пусть даже таким, как Юкио. Небритым, седым в двадцать семь лет, в поношенном плаще, прямиком из «7 Eleven», где он работал кассиром в ночную смену. С Рин на руках Юкио поднялся на второй этаж, в спальню девочек. Половицы тихо поскрипывали под ногами, дом вздыхал и охал. В комнате Рин указала на шкаф-купе, занимавший целую стену. — Там, на антресолях, — шепотом объяснила она. Юкио кивнул и поставил ее на пол; вытащил из-за пояса револьвер и медленно подошел к шкафу. Внутри было тихо, но это еще ничего не значило. Химера, почуяв его, вполне могла затаиться. Он выждал несколько секунд, чтобы тварь утратила бдительность, и рванул створку в сторону. В ту же секунду на него метнулся сгусток тьмы. Сверкнула дюжина налитых кровью глаз, хлопнули сотканные из зловонного тумана крылья. Юкио вскинул руку, закрывая лицо, и в предплечье впились острые клыки. Тварь собиралась откусить ему кисть, но не успела. В тишине комнаты грянул выстрел, и химера темным бесформенным пятном шлепнулась на пол и растаяла. — Ура! — закричала Рин и в восторге захлопала в ладоши. — Дядя Юкио, ты его убил! Убил монстра! Юкио наклонился и поцеловал ее в лоб. — Вот и все, детка. Теперь вы с Сакурой можете спать спокойно. Рин прижалась к нему на секунду и тут же отпрянула: ей не терпелось рассказать о героической схватке младшей сестре. — Сакура, Сакура! — закричала она, пулей вылетая из комнаты. — Его больше нет, монстра нет! Дядя Юкио его убил! Юкио улыбнулся и тут же поморщился от боли. Предплечье крутило и дергало. С тех пор, как он смог видеть мир фей, он стал уязвим для химер и волшебного оружия. Они не могли ранить его тело, но боль всегда была реальной. Интересно, что будет, если в следующий раз ему все-таки оттяпают голову? Он поднял ладонь, сжал и разжал кулак — кажется, пронесло, можно даже не беспокоить Генту. Вот только от праздничного ужина с Мориямой и старыми товарищами придется отказаться. Он спустился вниз, ругая себя за безалаберность. Нельзя было вот так лезть на химеру, ничего о ней не зная. Следовало сперва понаблюдать, проверить — но Юкио подгоняло то, что тварь угрожала Сакуре и Рин. Что же, стоит радоваться, что он отделался легким испугом. Юкио рассчитывал ускользнуть незамеченным, но в прихожей Морияма как раз встречал Накамуру. Они сетовали, что Кисе опять не придет — так и не вернулся из Америки. Восемь лет прошло, а от него ни слуху, ни духу! Юкио стиснул зубы, натягивая плащ. Общие воспоминания входили в обязательную программу этих встреч. Они рассматривали старые фотографии, пересказывали по сто раз известные всем истории. А с экрана планшета светло и радостно смотрел Кисе. У Юкио внутри словно поворачивали тупой нож, но он продолжал растягивать губы в улыбке и вспоминать, вспоминать, вспоминать вместе со всеми, как здорово тогда было. — Уже уходите, Касамацу-семпай? — расстроился Накамура. — Как жаль, я хотел с вами поговорить! У моей компании открывается филиал на Хонсю, и я мог бы порекомендовать вас, как бухгалтера. Это же по вашей специальности, верно? Вы можете не беспокоиться по поводу резюме, директор прислушается к моей рекомендации… — Спасибо за заботу, — перебил его Юкио, — но я не собираюсь уезжать из Иокогамы. И мне нравится то, чем я занимаюсь. Всего доброго, Накамура, Морияма. Хорошего вечера. Передайте от меня привет остальным. Он вышел и быстро направился прочь по улице, пока они не опомнились и не попытались его вернуть. Иногда Юкио завидовал своим друзьям. Он думал, что если бы однажды на Самайн его не встретил Куроко Тецуя, у него тоже могли быть жена, дети и уютный дом. Или не жена, но все равно дом, где его бы ждали по вечерам. Он бы собирался раз в год со школьными товарищами, чтобы поделиться воспоминаниями, и не отводил бы глаза, глядя на счастливое лицо Кисе, который почему-то все никак не возвращался из Америки. Но такие мысли приходили в голову редко, только в короткие минуты слабости, когда идти в пустую съемную квартиру становилось невыносимо. В конце концов, он мог завалиться к Генте или в бар к Такао. Там всегда было с кем поговорить и выпить. Пройдя пару кварталов, Юкио остановился и закурил; вытащил мобильник. Значок на экране сообщал о непрочитанных сообщениях: друзья-феи приглашали его вместе отпраздновать Белтайн. Юкио открывал смс-ки одну за другой. «Мы с папой вдвоем, приходи», — писала Рико. Она мало общалась с феями, но для Юкио — человека — двери ее дома всегда были открыты. «Захочешь выпить, мы в „У Ниго“, будем веселиться весь вечер», — зазывал Такао. В следующем сообщении была приписка: «Шин-чан тоже тут!» Гента прислал лаконичное: «Юкио, ждем». Последней была смс-ка от Мурасакибары: «Если хочешь, приезжай к Араки, буду рад тебя видеть». Прочитав ее, Юкио невольно вздохнул с облегчением. За прошедшие восемь лет истинная сущность Химуро так и не пробудилась; его смертная оболочка продолжала дышать, двигаться, говорить — но никто не знал, жив ли еще в нем Ши из Дома Лианнан. Слишком глубокие раны были нанесены ему холодным железом, и слишком долго он был оторван ото всех фригольдов фей, пока его смертное тело нуждалось в реабилитации. Единственным из волшебного народа, кто поддерживал с Химуро постоянные отношения, был Мурасакибара. Юкио не знал, что заставляло его оставаться рядом с ним — любовь, вина или оба чувства вместе. Все боялись, что Банальность, поглотившая Химуро, уничтожит и Мурасакибару. Пока что он держался. Отправиться к феям, погрузиться в радостную атмосферу Белтайна, начала лета, было заманчиво, и все-таки Юкио отказался. Рука болела, а сердце — еще сильнее, он боялся испортить друзьям праздник. Четыре одинаковых сообщения, «Спасибо! Увидимся завтра!», улетели к четырем разным адресатам, а Юкио отправился домой. Он снимал крошечную однокомнатную квартиру-студию на окраине Иокогамы. Спальня, совмещенная с кухней, маленький саунузел, в котором едва помещалась душевая кабина — вот и все. Из мебели у него был шкаф, стол с парой табуреток и футон. Юкио переехал сюда уже год назад, но так и не обжился. Все как-то не было времени. Он распахнул окно, закурил новую сигарету. Хозяйка ругалась, когда он курил в квартире. Ей не нравился табачный запах, и она боялась, что он отпугнет приличных жильцов, когда Юкио отсюда съедет. Приходилось в любую погоду курить в окно. Напротив входа в подъезд остановилась машина, и Юкио узнал Тойоту Секвойю Мидоримы. Тот, как только начал нормально зарабатывать, купил себе самую большую машину, которую мог позволить, и теперь ездил в свое удовольствие, и химерическое тело тролля не страдало в тесной железной коробке. Должно быть, он все-таки решил вытащить Юкио на Белтайн. Юкио слез с окна и пошел открывать — тролля нужно было встречать с почестями. — Надо же, — сказал он, отпирая дверь, — вот уж не думал, что ты заглянешь в гости! — Прости, семпай, — ответил до боли знакомый голос. — Ты прав. Стоило мне предупредить. Сердце пропустило удар, а потом зашлось в бешеном неровном ритме. Глаза заволокло мутной пеленой, дрожащие пальцы скользили по металлу замка. Он никак не мог его открыть. Из горла вырвался всхлип. Юкио спешил так, словно боялся опять не успеть, словно Кисе за дверью исчезнет, если он не откроет ее прямо сейчас. Наконец механизм поддался, Юкио рывком распахнул дверь. Кисе стоял на пороге. Он улыбался тревожно и немного неуверенно, как будто разучился делать это за прошедшие годы или сомневался, что ему рады. Юкио, задыхаясь, скользил взглядом по его лицу. Кисе изменился. Не было того света, который проступал сквозь черты смертного облика и облика феи. В уголках глаз и губ залегли тени. Но это был он. — Никогда не видел, чтобы ты плакал, — сказал Кисе. Юкио качнулся вперед, притянул его к себе. Жесткая ткань куртки оцарапала щеку, в нос ударил запах улицы и одеколона. Кисе наклонился. Тяжесть его тела легла на плечи родным теплом. — Я вернулся, семпай, — сказал он. — Пицца в сумке, пришлось упаковывать в контейнер, иначе не влезала. Юкио смотрел на него и не мог ответить. Глаза застилали слезы, язык отнялся. Больное сердце заходилось стуком, и Юкио казалось, что сейчас он умрет — и это будет лучшая смерть. Смерть от счастья. Рёта Кисе из Дома Лиам все-таки столкнул его в пропасть. Юкио отступил, пропуская Кисе в квартиру, вытер рукавом лицо. — Контейнер — это ерунда, — сказал он. — Главное, чтобы не остыла. Есть хочу ужасно. Давай, поторопись. И так уже столько тебя ждал!