Витраж.

Поужинав, музыканты решили наконец-то пойти спать. Каждый чувствовал себя жутко уставшим и хотел поскорее принять вертикальное положение. Мало того, что и Тимо, и Рольф были измотаны физически, так ещё и сыграло роль немалое моральное напряжение, что царило между ними невысказанными словами и тайными взглядами друг на друга. Ударник удобно устроился на диванчике, подложив под голову несколько маленьких подушек. Он уже было прикрыл глаза, как в него врезалось что-то мягкое. Вскочив от неожиданности под негромкий смех Тимо, парень понял, что прилетели в него серая футболка и плед. -Это все, что я могу предложить.-хриплым шёпотом пояснил вокалист, пожимая плечами. Барабанщика же эта забота заставила благодарно улыбнуться и проникнуться желанием сделать что-то для фронтмена в ответ, прямо сейчас. Когда солист быстро скрылся в своей комнате, Рольф встал с насиженного места и с воодушевлением, но все же не настолько воодушевлением, чтобы обрести бодрость после выматывающего дня, поплелся на кухню. У Тимо явно жутко болело горло. Все знают, как это неприятно и какое облегчение, если удаётся хоть на немного прогнать это мерзкое ощущение. Ударник тоже знал, поэтому в полпервого ночи стоял на кухне вокалиста и заваривал мужчине чай. Немного подумав, барабанщик добавил туда ещё и меда. Говорят, помогает. Прихватив с собой пластинку мятных леденцов, парень направился в комнату солиста. Аккуратно открыв дверь и постаравшись незаметно заглянуть в образовавшуюся щель, Рольф стукнул чашку с напитком о металлическую ручку двери. Раздался довольно громкий звук, что свело попытки ударника оставаться незамеченным хоть какое-то время на нет. Обреченно вздохнув, парень проник в помещение, слабо улыбаясь сидевшему на кровати и с интересом смотревшему на него Тимо. -На, будет не так противно. - Рольф подошел к краю кровати, протягивая кружку вокалисту и кладя леденцы на небольшую тумбочку рядом. -Спасибо.- солист с трудом сглотнул, снова чувствуя огромную благодарность и щемящую нежность к этому парню. -Мне даже неловко. Ты и так устал из-за меня, а теперь ещё и домохозяйкой подрабатываешь.-вокалист издал тихий смешок, после которого скривился от боли и принялся заливать в себя горячий чай. -Ну, я ведь сам вызвался.- барабанщик пожал плечами и неловко переступил с ноги на ногу, понимая, что пора уже покинуть эту комнату и дать фронтмену отдохнуть. Но понимание- это одно, а нежелание, из-за которого твои ноги приросли к полу,- совсем другое. Мужчина, которому было так уютно сейчас в компании ударника, тоже не хотел оставаться один. Тем более сон никак не шёл, навязчивых мыслей было слишком много, и все они- о парне, который сегодня ночевал с ним под одной крышей. -Садись хотя бы. -Тимо подвинулся на другую сторону кровати, уступая место ударнику. Никто из них сейчас совершенно не думал о том, что можно заразиться и все прилагающееся. Такие неважные мысли просто не шли в головы музыкантам. Рольф занял освобожденное пространство, опираясь спиной о деревянную спинку кровати. -Как вообще себя чувствуешь?- больше барабанщику ничего в голову не пришло. Впрочем, это был и не худший вариант. Вокалист про себя усмехнулся, представляя, что начинает рассказывать ударнику о своём душевном состоянии, в частности о сильном желании прижаться головой к его плечу и сидеть так всю ночь. -Уже лучше. Исключительно благодаря вам с ребятами. -Тимо подмигнул довольному этими словами парню, после отворачиваясь и отставляя уже пустую кружку на пол. Когда же вокалист вновь столкнулся взглядами с барабанщиком, а их лица оказались так непозволительно близко, что дыхание резко перехватило, а зрачки расширились, Тимо, просто не в состоянии сейчас соблюдать данные себе обещания, приблизился почти вплотную к лицу Рольфа. Ночь-это то время, когда люди позволяют себе больше, чем когда-либо, это время, когда все вокруг кажется волшебным, а все решения- правильными. Именно этой ночью солист отпустил себя полностью, забыл все свои здравые рассуждения и запреты. Нервно выдохнув, Тимо прижался к сухим губам ударника, вцепился пальцами в плечи парня и постарался вложить в теперь уже полноценный поцелуй все то, что он испытывал к Рольфу несколько долгих месяцев. Барабанщик, у которого затряслись кончики пальцев ещё тогда, когда он почувствовал обжигающее дыхание мужчины на своей коже, наслаждался каждым моментом, постоянно ожидая, что его могут оттолкнуть. Конечно, это было глупо, ведь в этот раз начал сам Тимо... Но страхи часто бывают беспочвенные. Поцелуй с виду был по-детски невинен, но скрывал в себе столько невысказанных и убитых глупыми принципами эмоций, что заставил обоих музыкантов ещё несколько секунд отходить от произошедшего. Вокалист, наконец осуществивший своё недавнее желание, прижался лбом к плечу ударника, стараясь утихомирить бушевавшие внутри ощущения. Оба устали настолько, что начинали буквально отключаться от реальности. Сознание плыло, а глаза постепенно слипались. Хотелось так много сказать друг другу, признаться и обсудить... Но увы, все, на что музыкантов хватило,-это сделанное почти в один голос признание и пара неловких движений, создающих теплые объятия. Спустя какое-то время Тимо будет вспоминать всю эту долгую, запутанную и трудную для него и Рольфа историю. К нему придут такие точные и как нельзя лучше описывающие все произошедшее слова: "Я собирал свою любовь по кусочкам, как самый драгоценный в этом мире витраж."