Витраж.

Через три дня, собираясь на новую репетицию, Тимо чувствовал себя крайне неприятно. Как будто какая-то его часть, отвечающая за беспристрастие и спокойствие, пришла в негодность. Это было очень невыгодно для фронтмена. Посмотрев на своё раздражённое отражение, вокалист устало выдохнул, выходя из квартиры. По крайней мере, сегодня у барабанщика не хватит наглости притащить с собой эту… Эту Анни. Медленно потянув ручку двери в студию вниз и не получив должного результата, вокалист понял, что сегодня пришёл первый. С облегчением выдохнув, мужчина открыл дверь и прошёл внутрь помещения. Так тихо, почти уютно (если бы не некоторые воспоминания). Солист даже несколько успокоился и почувствовал прилив энергии. Сегодня все точно будет нормально. Этот день ничему не испортить. К сожалению самого Тимо, он ошибся. Как только появился Рольф, появились и самые разнообразные и надоедливые чувства: начиная от скребущей на душе грусти и заканчивая бурлящим раздражением. Вокалист старался ничего не показывать парню. Тот бы определенно начал задавать вопросы и волноваться о самочувствии фронтмена. У него теперь есть девушка, пусть о ней и волнуется. Эта мысль неприятно, почти больно впилась в мозг. Тимо, все это время полулежащий на диване, прикрыл глаза рукой, зажмуриваясь и стараясь прогнать эти надоедливые воспоминания. -Ты как? — вопрос прозвучал тихо, но достаточно ощутимо для того, чтобы услышать его в звенящей тишине студии. «Никак». Тимо почти сказал это. -Все нормально. -голос вокалиста не скрыл ноток недовольства, смешанных с грустью. -Не похоже. -ударник говорил вкрадчиво и аккуратно, стараясь не смотреть на солиста. -Да какая тебе разница? Тебя не должно это волновать. — ответ прозвучал довольно резко, неприятно резанув слух самого Тимо. — То есть не волнуйся, все правда нормально. — без особого желания исправился вокалист. Действительно удивлённый и обиженный такой внезапной злостью Рольф скрестил руки на груди, отходя в дальний конец помещения. -Почему ты злишься на меня? — задал вполне резонный вопрос ударник. -Я не злюсь. Не на тебя. Просто… У меня проблемы. Произнеся это, вокалист почувствовал, что из него как будто откачали всю злость и раздражение, оставив только безнадежное разочарование. Зачем он так разговаривает с парнем? Тот ни в чем не виноват. И смотреть на растерянного и явного задетого Рольфа совсем не хотелось. Это сам Тимо придумал себе проблемы, которых не должно существовать. Но почему эти проблемы причиняют боль? -Расскажешь? -внутренний монолог прерывает спокойный голос и, как показалось солисту, понимающий взгляд. Музыканту хотелось. Очень хотелось. Этот спокойный голос-именно то, чего ему не хватало, но... -Не могу. Это мои проблемы и я постараюсь больше не впутывать в них тебя.-в эти слова фронтмен вкладывал куда больше. -Извини. Барабанщик, который успел вновь подойти ближе к дивану и, соответственно, к вокалисту, аккуратно присел на предмет мебели. Рольф медленно, но уверенно протянул руку к волосам Тимо, вытаскивая маленький зелёный листик. Тут же в памяти вокалиста всплыл момент, когда точно таким же движением из таких же по цвету и длине (почти) волос девушки ударник убирал какую-то веточку. Вокалист непроизвольно вздрогнул, пуская по телу стайку мурашек. А ведь Анни и правда чем-то похожа на женскую версию солиста. Отчаянно строя предположения и хватаясь за каждое из них, Тимо немного воодушевился, что-то в сердце дрогнуло от одной только мысли, что, может быть, не все потеряно… Но нет. Фронтмен привык считать себя реалистом, а поэтому глупые надежды решил присечь сразу. -А Анни хорошенькая. Ты… Любишь её? Или рано об этом спрашивать? — вокалисту было крайне неудобно об этом говорить, но он был просто обязан. Для собственного же успокоения. Хотя какое тут успокоение… Как ни странно, парень молчал, с несвойственной ему серьезностью рассматривая пол. Ему как будто было и стыдно, и неудобно, и страшно одновременно. Тут в студию ввалились остальные ребята, шумно болтая и энергично расталкивая друга возле двери. Тимо решил не нагнетать обстановку и не продолжать этот разговор, который казался ему слишком личным. Он просто в определенный момент поймал взгляд ударника, на этот раз тепло и искренне улыбаясь, и встал с диванчика, мимолетно коснувшись ладонью плеча барабанщика. Кажется, улыбка вышла слишком радостной. Радостной потому, что Рольф определенно не любил эту девушку. Тимо был уверен, он чувствовал. А это значит, что надежда ещё не умерла, хоть вокалист и пытался убить её всеми известными ему способами.