Only the prayers of the bloody heavens.

Они познакомились поздним вечером, вдыхая холодный ветер августа. Кровавый закат расстилался по небу, словно вот- вот упадет, не выдержав тех молитв, которые слышат целые дни. Кудрявые волосы колыхались на ветру, словно колоски в бурю, глаза можжевелового цвета с крапинками коньяка и сильной болью, что переживали те. И они встречаются с хрустальными глазами, словно чаши с синей акварелью. А в воздухе тягучий сладкий запах, будто давно погибшие бабочки, растворившиеся мягкой гнилью, собираются вновь. — Я Гарри, — первое произнесенное неуверенное слово, которое разрушит всё прошлое, заставит бывших гусениц порхать, выстраивая бетонную стену вокруг. В которой зеленые глаза затухнут. *** Кудрявая голова повернута в сторону белой стенки, ожидая, что на ней что-то появится. Луи депрессивный, он проводит вечера в своей комнате, удобно развалившись в старом кресле и вдыхая запах старых книг и тот же сладкий аромат, который кружит голову. «Ты всегда сможешь положиться на меня» — твердил шатен, уходя из дома, не оставляя ни единого шанса что-либо прокричать в след, разрывая глотку, кричать так долго, расцарапывая горло, выкрикивать эти ядовитые три слова «Я люблю тебя». Брюнет будет решать свои проблемы сам, глотая горькие слёзы, и бить покрасневшими костяшками в стену, которая слышит все те молитвы и просьбы, которые кудрявый рассказывает и без того хмурым облакам. *** -Я люблю тебя, — дыхание перехватывает, а детские зеленые глаза, смотря на преспокойного Луи, который вновь собирается уйти. -Я тоже люблю тебя, — отвечает тот и впервые остается. Эти домашние и тёплые объятия, горячее дыхание старшего парня на молочной коже, и кажется счастливая белоснежная улыбка кудрявого. Запах корицы в воздухе, теплые руки на талии и медленный путь к разрушению. *** Ревность одна из черт, которая может испортить всё доверие, разозлить и ненароком оскорбить. Карамельные волосы переливаются на свету, глаза горят озорным голубым огоньком, а бабочки источают тот сладко - горький запах. Длинные пальцы Томлинсона очерчивают порезы брюнета рядом. -Я люблю тебя, и волнуюсь? — его глаза смотрят в глаза напротив, а парень лишь кивает громко всхлипывая. Стайлс сжимает челюсть, ведь Луи обращается вовсе не к нему. Ему так и хочется закричать, что он тут и страдает из — за этих голубых омутов, разве не достоин внимания, про которое Луи так заверял? Кудрявый подходит к Томлинсону, когда тот непонятный парень отходит в сторону, и садится напротив, стеклянными глазами прожигая дырку на отсиженное место рядом. Боль растет с каждым стуком растерзанного сердца, а говорить нет сил. -Что это было? — тихий шепот, с некой мольбой и надеждой на выигрыш в этой схватке. -Это мой знакомый, плюс ты мой друг, а они не ревнуют других парней, верно? — с усмешкой спрашивает голубоглазый, кладя ногу на ногу, забирая все силы, словно питаясь разрушением и болью. Гарри хотел кричать, что он любит Луи, докажет всем, может он просто не до конца разобрался в себе? Его не привлекают другие парни, лишь Луи и его родные руки, обнимающие брюнета рядом точно так — же. -Просто разберись в себе, — выплевывает Томлинсон, захватывая коктейль со столика. Эта битва проиграна, а облака готовы выслушивать новый приговор. *** Вчера они весь вечер танцевали, выкрикивая слова песни, их ноги двигались по мягкому ковру, иногда заплетаясь, и звонкий смех оглушал стены, которые наполняются ночью тихими всхлипами. -Танцуешь лучше всех, — с улыбкой говорит шатен, освещая всю комнату свечением своих глаз и острыми зубками. -Точно, — хихикая, отвечает кудрявый, и атмосфера словно поглощает их в вакуум. -Я люблю тебя, — так просто и мягко, как тягучая карамель, но так незнакомо. Гарри его друг, безнадежно влюбленный в него, и в такие моменты его сердце бьется сильнее, в висках пульсирует и тот молчит. Потому — что сказав это однажды, он обрек себя на муки. Облака слушают его полночи, а следом на Лондон обрушивается ливень. Даже те скорбят по судьбе запутанного мальчика с хрустальными зелеными и невинными глазами. *** Они опять отправляются в то кафе, где Томмо радостно улыбаясь, встречает брюнета. Зачем Стайлс пришел сюда? Никто из посетителей не знает, почему эти глаза такие пустые, но Луи и не спрашивал. Сладкое кофе кажется ужасно горьким, а любимое кафе шумным и неприятным. Голубоглазый парень оглаживает руки кареглазого, рисуя что-то на руке, и кудрявый смутно понимает, что это означает и смеется. Это нервный смех, ревность и злость, отрешенность и разрушение в одном. Стайлс закрывает глаза, сладкий запах дурманит голову, и он слышит, как Луи рассказывает поэму, чёртову поэму которую написал сам. -Я очень люблю тебя, — шёпот и такой же шёпот со стороны карих глаз. Гарри вскакивает, подходя к столику, и ему опять хочется кричать, что он первый полюбил эти голубые глаза, тёплые руки самые крепкие объятия. -Привет, — спокойно говорит Томлинсон, а Гарри сгорает в кровавом закате в тот день, когда они только встретились. Задыхается сладковатым запахом, а кожа пылает от прикосновений. -Подонок, — вырывается, вместо тысячи слов о несправедливости и «люблюблю». -Окей, что-то ещё? — всё так же спокойно говорит шатен, кладя руку на талию брюнета рядом. Стайлс был недостоин голубых глаз, рядом со своим носом, даже внимания. Поэтому он уходит, смахивая рукой подступающие слёзы, потому что он не любит рассказывать всем свои беды. *** Он жил у Луи, и проходя в квартиру, его руки дрожат, а в воздухе пахнет бельем и корицей. В рюкзак летят все вещи, что кудрявый успел натаскать сюда, его духи, большие толстовки и даже плюшевый львёнок. Никакой записки, или послания, ведь Луи не позаботится о том, что бы прийти к нему, тот даже не начинает разговор первым. Дверь захлопывается, а ваза с цветами, которые Стайлс нарвал падает на пол, разлетаясь на кусочки, разрушаясь, как и их бывший обладатель. *** Томлинсон не позвонил, потому что он легко отпускает людей. Но в трезвом закоулке сердца, куда его мнение не просочилось, разрушая настоящего шатена, оставляя лишь оболочку, останутся воспоминания о зеленых глазах, которые он успел полюбить. Эти отголоски были ничтожны, но так, же молились янтарным облакам, чтобы их услышали. Чтобы голубые глаза поняли, что потеряли. Но небеса слышат не всех.