Часть двадцать четвёртая: Снежные разговоры.
2 ноября 2011 г. в 00:27
Котецу резко схватил Барнаби за ткань майки.
— Что такое!? – вздрогнул тот, оборачиваясь на Тигра в полутьме освещённой монитором комнаты, — Больно? Что-то нужно?...
Дикий Тигр нервно огляделся по сторонам, собираясь что-то сказать и разжимая руку, но, так и не отважившись, в растерянности отклонился на спинку дивана. Барнаби дотянулся до пробела, щёлкая по нему, поставил фильм на паузу, забираясь обратно на диван, и хотел было обнять Котецу, но тот внезапно поднялся и прошёлся по комнате к окну. Барнаби в непонятках проследил его путь и подумал, что, наверное, это нормально для Тигра в его состоянии. Котецу обернулся, задумчиво осмотрел стену, и после этого вновь уткнулся взглядом в тёмное окно. Через пару мгновений он очнулся от задумчивости.
— Котецу? – произнёс Барнаби.
— Ой... Нет, ничего не нужно, — извиняясь за молчание, криво улыбнулся Тигр, — Всё нормально, — он побрёл обратно к дивану, — Извини.
— Ничего страшного, — пожал плечами Барнаби, — Бывает.
— Мне просто показалось… — проговорил Тигр, — Что я хочу туда, где горы, снег и катаются на лыжах.
Барнаби удивлённо вскинул брови, не зная, что и сказать на это вот так сразу.
— Забудь, — с усмешкой сказал Котецу, затаскивая ноги на диван и садясь, — Мало ли что в голову взбредёт… Наверное, там сейчас так здорово должно быть! — он одёрнул сам себя, — Но не важно. Правда, забудь, — он вздохнул.
— Л…любимый… — пробормотал Банни, боязливо подвигаясь к Тигру, — Если ты так хочешь, то, может быть, тебе на самом деле стоит? Почему нет..?
— Потому что бессмысленно и дорого, — Тигр задумчиво глядел на застывший кадр на мониторе ноутбука, — Сам понимаешь, — он повернулся к кролику, — Какое-то внезапное желание… Не надо меня слушать сейчас.
— Скажи честно: ты действительно хочешь поехать куда-нибудь? – он подождал ответа, но Тигр колебался и молчал, — М?.. Хочешь?
— Ужасно хочу, — признался Котецу, — Но очень надеюсь, что к утру пройдёт.
— Если не пройдёт?
— У меня нет никакой возможности это себе позволить. Да и не время сейчас…
— Ну… вообще ты, конечно, прав, — согласился Барнаби.
— Сейчас точно не следует, — повторил Тигр, судя по интонации, успокоился и пришёл в себя.
— Уже шесть вечера, — заметил Барнаби, — Время поужинать.
— Я что-то не хочу пока есть… — проговорил Кабураги, находясь всё ещё где-то в раздумьях.
— Тогда время для вечернего чая, — Барнаби был немного недоволен тем, что Котецу ничего не замечал вокруг.
Он подобрался к Тигру, невзначай наклоняясь к нему и принимаясь осторожно, но настойчиво целовать его шею.
— Эй, — поёжился Тигр, усмехнувшись тому, что стало щекотно, и отодвинул Барнаби от себя, — Что ты сказал?
— Ты пойдёшь пить чай? С лимоном? Конфетами? Кексами? С чем ты хочешь?
— Даже не знаю, — принялся придуриваться Котецу, растекаясь по спинке дивана.
— Не знаешь с чем именно, но на чай уже согласен? – подловил его Банни.
— Можно и так сказать.
— Тогда позвольте отнести Вас на кухню, мой принц.
— Господи… — кашлянул принц-сама, — Стыд, срам и содомия…
— Это, в смысле, «нет»? – не понял Брукс.
— Это в смысле «конечно, да»! И длинный ряд оговорок.
— Каких, например? – Банни сполз с дивана, чтобы, во-первых, закутать своего тигрулю в плед, а, во-вторых, удобнее его поднять.
— Ты знаешь, о чём я обычно ворчу, — собственно и проворчал Тигр.
— А я обычно говорю, и в этот раз скажу, что ты самый сильный и самый брутальный Альфа-самец на свете и я ни одной живой душе не расскажу, что ношу тебя на руках в кухню и люблю целовать тебя в кончик носа.
— Я не куплюсь на твои довольные россказни, — пробубнил сердитым тигрёнком Котецу, будучи поднимаем на руки, — Всё это чести мне не делает, как бы то ни было.
— Эй, соседи! Вы только послушайте! – воскликнул внезапно Барнаби, — Любимый человек Барнаби Брукса – балда осиновая!
— Ты чего!?
— Я? Это ты чего. А я кто. Потому что… Ты… Как ты… Как перестану с тобой разговаривать! Будешь знать.
— Не надо, — резко свернул с пути войны Тигр, — По крайней мере – не сегодня.
— А завтра, значит, можно? – прищурился Барнаби.
— Завтра тоже не надо! – попросил Котецу, — С чего вообще переставать разговаривать со мной? Что я такого сделал? И с кем мне тогда разговаривать? С отражением в зеркале?
— А как же…
— Нейтан не в счёт! – опередил его Тигр.
— Почему это не в счёт? — ссаживая Котецу на кухонный стул.
— Он не живёт со мной в одной квартире, и я не провожу с ним каждый свой вечер, — сказал Тигр, — Это как минимум. Барнаби, я ведь, наверное, не очень хороший отец, да?..
— С чего ты это взял? – удивился Брукс, — И почему так внезапно?
— С тобой-то я каждый вечер. А Каедэ за два месяца видел всего единожды. Это же ужасно. Всего один раз за почти два месяца! Она важнее множества вещей, которыми я заполняю своё время. Всё это отговорки, но, видимо, меня устраивает такое положение дел? Я в любой момент мог приехать и поиграть с ней. А я делал вид, что не могу. Хотя если бы постарался, то смог. В конце концов, чего потом будут стоить мои оправдания, когда время будет упущено. Я плохой отец, — подвёл итог Котецу.
— Ну конечно, — покачал Барнаби головой, — Утешать я тебя не собираюсь, но могу сказать, что по этому поводу думаю. Кратко или чуть более развёрнуто.
— Скажи. И то и другое.
— Более развёрнуто – если бы у меня был такой отец, как ты, быть может, я не сразу бы понял, чего это стоит, но, потом бы страшно этим гордился. А коротко – ты потрясающий отец.
Барнаби замолчал, занявшись приготовлением чая.
— И всё? – спросил Тигр.
— Я же сказал, что утешать не стану, — ответил ему Барнаби, — Ты сам с усами.
— С бородой, — поправил, не задумываясь, Котецу.
— Ну да, — усмехнулся Банни, — Именно. Не сходи с ума. Нужно просто немножко потерпеть.
— Каедэ взрослеет, — пробормотал Тигр со вздохом.
Барнаби оставил чайник в раковине, выходя из кухни. Котецу озадаченно нахмурился.
— Добрый вечер, госпожа Кабураги, — раздалось из коридора и в кухню кролик вошёл, разговаривая по мобильному, — Дождь? Ну, будем надеяться, что погода скоро наладится…
— Ты что пытаешься сделать!? – шёпотом спросил Котецу.
— Тш, — приложил Барнаби палец к губам, — А я как раз и звоню… Можно Каедэ на секундочку? Подожду, сколько скажете. Хорошо.
— Барнаби, — Тигр демонстративно сложил руки на груди.
— Привет, — поздоровался Барнаби с Каедэ, — Да ты ещё помнишь, кто я такой? – он усмехнулся, — Это мне льстит. Как в школе дела? Надеюсь, никаких плохих отметок больше? Я помню, что в тот раз ты заболела… И больше не болеешь?.. Эй! Даже чуть-чуть нельзя. Что за дела? Вот так. И не надо. Тут с тобой кое-кто поговорить хочет, — Барнаби взглянул на Котецу, — Я не знаю. Он сам, наверное, скажет, что такое.
— Барнаби, это вовсе не…
— Тогда я передаю ему трубку, — и кролик, тряхнув волосами, протянул свой телефон Котецу.
Тигр недовольно посмотрел на него, но сорвался-таки на усмешку и, резко забрав телефон, приложил к уху.
— Привет, родная... – выдохнул он.
— Привет, пап. Барнаби сказал, ты что-то мне сказать хочешь.
— Да-да… — потирая лоб в надежде придумать хоть что-то, проговорил Котецу.
Барнаби, решив, что со своей задачей он справился, ушёл ненадолго из кухни, давая возможность Котецу поговорить с дочерью тет-а-тет. Когда он вернулся, телефон лежал на столе перед Тигром, а тот изо всех сил делал вид, что в некоторой степени рассержен.
— Продуктивно? – спросил Брукс, забирая со стола свой телефон.
— Она пригласила нас в гости, — сообщил угрюмо Котецу, — На той неделе.
— Вау! Действительно продуктивно!
— Ага. Я не знаю, что теперь делать.
— В каком смысле?..
— Она знает, что мы вместе, да ещё и эта беременность…
Барнаби, устав выслушивать это бесконечное ворчание, подошёл, затискивая Тигра, и укусил его за ухо.
— Банни…
— И то, что Каедэ знает – хорошо. И что беременность – хорошо. И всё будет вообще хорошо! И теперь ты точно не плохой отец.
— Но это ведь ты сде…
— Ничего подобного! – прервал Барнаби, отправляясь, наконец, ставить чайник, — Ничего подобного. Это ты с ней разговаривал. Я только номер набрал. Только ты отец своей дочери. А я буду тебя кусать до тех пор, пока ты не поверишь.
— Кусать он будет… Я… несу какую-то чушь… — пробормотал Тигр вдруг, закрыв лицо рукой, — Надоел тебе уже, наверное.
Барнаби отрицательно покачал головой.
— Просто сегодня был очень длинный и сложный день, — произнёс он, — У нас вообще всё очень непросто.
— Да уж, хрен поспоришь, — подтвердил Котецу.
— Но мы не сдаёмся, верно? Значит, всё получится, — он улыбнулся, будучи абсолютно уверен в своих словах.
— Любопытная логика…
— Мы ведь герои, — укоризненно добавил Барнаби, — И каких бы сюрпризов нам будущее не преподнесло, я всегда знаю, что мне есть на чьё плечо опереться. Потрясающее чувство… Особенно, когда ты сверху.
Котецу постигло секундное раздумье, после чего в рассмеявшегося Барнаби полетела сахарница.
— Ау! – невольно вскрикнул тот, получив сахарницей в спину.
— Скажи спасибо, что она пластиковая!..
— Ты сумасшедший, Котецу! — с широченной улыбкой, проговорил Барнаби.
— Я сейчас ещё чем-нибудь в тебя кину!
— Не надо! Лучше подними ноги с пола, пока я хожу за щёткой, — с усмешкой стряхивая с себя сахар на пол, сказал Барнаби.
— Раскомандовался тут, кролик Банни, — складывая ноги на манер Нейтана на стул рядом и укрываясь пледом, проговорил Дикий Тигр.
— Я не раскомандовался, — принеся щётку и сметая сахар в совок, — Убираю плоды своей же фантазии. Не рой другому яму, называется. Я не швырнул её в тебя, когда ты мою девичью грудь рассматривал, так в самого же она и прилетела. Надо было молчать и не выпендриваться. Сейчас бы не был весь сладкий.
— Был бы, — сказал Тигр, — Независимо от того, кинул бы я в тебя сахарницей или нет, ты всё равно бы был сладким.
— Уж кто бы говорил… — опершись на щётку, сказал Барнаби.
— Я бы говорил, — честно ответил Тигр.
— Я тебя обожаю, — смотря с каким-то неземным восхищением на Котецу, пробормотал Барнаби.
— Ну… я тоже некоторым образом неровно к тебе дышу… — прощупывая почву, неуверенно сказал Котецу.
— Что бы я без тебя делал… — всё также пространно улыбаясь добавил Брукс.
— У тебя был бы шанс стать хорошим уборщиком, — кивая на чисто подметённый с пола сахар, предположил Тигр, — Возможно, даже гениальным уборщиком.
Барнаби усмехнулся, взяв совок и щётку и относя и то и другое на место. Когда он вернулся, Тигр стоял у кухонной тумбы со вскипевшим чайником на клочке своего пледа и делал чай для обоих.
— Не дождался меня и решил сам?
— Я погорячился с сахарницей, — сказал Котецу, — Так что хочу хоть как-то замолить грехи.
— Твой единственный грех – это то, что ты ужасно привлекателен. Всё остальное можно стерпеть.
— Не шути так, это не смешно, — доставая из шкафа бумажный пакет с сахаром, чтобы вновь наполнить сахарницу, сказал Тигр.
— Можешь мне и не верить, — не растерялся Барнаби, — Это не изменит реальности.
— Одна-две… Ну точно! Реальность…
— Даже если я и ошибаюсь. Это как в сказке про льва, который был самым-самым. Тот, кого любишь всегда самый.
— Что это ещё за сказка? – спросил Котецу.
— О том, как в джунглях родился маленький львёно… нет, тигрёнок, — заменил Барнаби льва на тигра, — Родители говорили ему, что он самый-самый, он в это поверил, но потом, когда понял, что ошибся, запретил всем себя называть самым-самым. Он вырос и встретил в джунглях тигрицу, и тигрица стала его женой. И она сказала ему, что он может на неё и рассердиться, но он самый-самый красивый. И тигр не рассердился.
— А я и не сердился, тигрица моя, — Котецу попробовал чай, — Просто пытаюсь оценивать объективно.
— Всё равно ты самый привлекательный, мой тигр, — пожал плечами Барнаби.
— Ладно, ладно, я понял, не спорю я, — отмахнулся Тигр с улыбкой.
Спустя пару минут Котецу и Барнаби пили чай в кухонной тишине. Тигр тщательно намазывал на шоколадный кекс шоколадную пасту и выглядел спокойным и радостным, умостив пятки на краешек стула Барнаби, аккурат у Барнаби между ног.
— А там есть ещё кексы..? – спросил Барнаби, указывая на упаковку.
— Это последний, — смотря сначала на Барнаби, а потом на кекс, сказал Тигр.
— Ладно тогда.
— На, — Котецу протянул ему кекс, вымазанный в шоколадной пасте.
— Спасибо, я обойдусь… — попытался отказаться Банни.
— На! – настойчиво повторил Котецу.
— Давай пополам, — сдался Барнаби, отщипывая от кекса половинку, — Помнишь как ты меня пончиком кормил в торговом центре? Тоже шоколадным.
— Конечно, помню, — сказал Тигр, доедая остатки кекса и запивая его чаем, — М! – он протянул руку к полотенцу, висящему на спинке стула Барнаби.
— Это было очень мило, знаешь…,— подавая полотенце, произнёс кролик, — Есть песня такая… Точного перевода я не помню, но примерно … — он немного задумался, — Земля без тебя стала пустой. И нужно пережить эти несколько часов, — кролик помолчал, вспоминая, — Листья опадают в садах, такси торопятся куда-то. Но пусто на земле без тебя. А ты летишь, и звезды дарят тебе свою нежность.*
Котецу подавился чаем, кашляя.
— Нежность дарят? – переспросил он.
— Да, — кивнул Барнаби, — Песня так и называется. Нежность. Я потом найду, дам тебе послушать.
— Хорошо, — согласился Тигр.
Он помолчал.
— Не знаю, к чему ты вдруг вспомнил про такую песню, — сказал он, — Но стало как-то тоскливо.
— Отчего? – улыбнулся Брукс.
— Сидим тут на кухне с чаем, а где-то в горах снег идёт, — проговорил Тигр.
После его слов Банни почувствовал, что и у него внутри, где-то очень глубоко, но защемило и защипало, как от йода по свежей ранке. Хоть его слова и прозвучали неожиданно. Всё равно, мысли о снеге тут же ворвались в кухню с порывом горного ветра.
— Мы сидим и пьём чай в тишине на кухне, — сказал Банни, — Где-то снег идёт. И больше ничего на свете нет. Только мы и снег чёрт знает где высоко в горах.
Котецу посмотрел на него, подняв глаза от чашки чая.
***
— Давненько я не чувствовал ничего подобного, — тихо сказал Котецу, стараясь не разрушить окутывающее спальню молчаливое умиротворение.
Вся квартира была погружена в темноту. Даже ноутбук и чайник на кухне уснули крепким сном и не думали просыпаться.
— А я вообще никогда такого не чувствовал, — подтягивая колено Тигра, чтобы устроиться поудобнее на кровати, проговорил Барнаби, — Тебе легче.
— М-м, — не соглашаясь с ним, протянул Котецу, — Не легче. Бывало что-то похожее, но совсем не то. Когда бы это ещё я сидел с мужчиной на кухне, выслушивая о его чувствах по отношению к себе. Никогда.
— Тебе это снова не нравится?
— Не в этом дело, — касаясь пальцами губ Барнаби, произнёс Котецу, — Я о том, что на свете ведь столько разных людей. Я мог встретить кого угодно, ты мог тоже. Но вот мы валяемся в одежде на кровати в нашей спальне, именно ты и я.
— Злой рок, — прокомментировал Барнаби.
— Может и так, — сказал Тигр, — Не важно. Мне хорошо с тобой, Банни.
— Поэтому ты кидаешься в меня сахаром…
— Именно поэтому я кидаюсь в именно тебя.
— Думаю, это потому что тебе было однажды хорошо со мной. Побочный эффект.
— Ну научил на свою погибель… — кроша все сложившиеся нежные настроения спальни, воскликнул Котецу, — Ты уже меня на голову перешутил, — он пожмулькал кудряхи Брукса на макушке.
— Над моими шутками только ты и смеёшься, учитель мой, — зажмурился на один глаз Барнаби, — И то не всегда. И иногда мне становится стыдно за них. Как сейчас, например. Я не хотел об этом шутить.
— Да ладно…
— Ты просто знай, — Барнаби пододвинулся, прижимаясь к шее Котецу носом, — Можешь кидаться в меня чем угодно, и шутки мои скользкие не слушай, а то я в последнее время много лишнего стал болтать.
— Я думаю, это происходит почти со всеми время от времени, — сказал Тигр, — Все мы иногда болтаем то, за что потом нам бывает стыдно.
— Ну да, — желая закрыть тему, выдохнул Банни.
— И делаем то, за что стыдно, — добавил Тигр, — Но если это не так уж важно, то баланс рано или поздно восстановится.
— Верно, — усмехнулся кролик.
— Ведь если я поскользнусь на банановой кожурке, ты меня не возненавидишь…
— Возненавижу, — оспорил Барнаби, — Если ты после этого вздумаешь упасть и удариться.
— Я просто ради примера сказал, Банни…
— Конечно же, нет, — ласково улыбнулся Брукс, — Я стараюсь не сердиться из-за подобной ерунды, как раньше сердился.
— Это очень заметно и мне приятно, что ты пытаешься измениться… Вот и я не обижаюсь на твои шутки. Это просто эмоции, ничего кошмарного ты не говоришь.
— И карающая сахарница не превратится со временем в тапок, потом в тостер, а после в топор?..
— Не превратится, — заверил Тигр, — Если я начну превращать сахарницу в тапок, то немедленно звони врачам. А то рискуешь проснуться с Наполеоном.
— Наполеон – это ещё не так страшно, как Дикий Тигр. А с ним я просыпаюсь каждое утро и ничего пока что.
— Толи ещё будет, — пообещал Котецу.
— Вот это уже намного страшнее звучит, любовь моя, — обеспокоено проговорил Барнаби, — Многообещающе так… — он не сдержался и зевнул.
— Может быть, спать уже? – спросил Котецу.
— Угу. Только надо одеяло достать, а то замёрзнём, — пробормотал кролик.
Немая пауза.
— Оно само должно достаться, видимо, — усмехнулся Барнаби, приподнимаясь.
Он сполз с кровати и, попросив Тигра тоже встать, содрал с кровати одеяло.
— Я себя чувствую ленивым тюленем, — сказал Барнаби, вновь укладываясь, на сей раз уже под одеяло.
— И я тебя чувствую ленивым тюленем, — сочувственно проговорил Котецу и Барни пшикнул от смеха, — И всё-таки поразительно, что мы вместе, — снова сказал Тигр.
— Ещё как, — поддержал Брукс и поцеловал его в щёку, — Удивительно, что я понравился тебе. Ведь я был унылым!
— Я смотрел в самую суть, и меня было не провести унынием, — сказал Котецу, — Я знал, что на самом деле, ты очень крутой парень. Я так себе и сказал – хэй, а ведь это же вылитый отец моего будущего ребёнка!
— Что ты выдумываешь, Тигр, — улыбнулся Барнаби, — При первой встрече ты, наверное, подумал – о боги, этот высокомерный недоносок ужасно меня бесит! А не то, что я кем-то там для тебя стану.
— Это моя сказка. Что хочу – то и выдумываю.
— Только твоя..? – поинтересовался Банни.
— Ну… Ладно. Наша. Ладно. И не надо так злорадно похехекивать.
— Главный сказочник всё равно у нас ты. Я не претендую, — проговорил Банни, — Что ты там говорил насчёт «спать»?
— Я говорил, что спать пора и надо спать. Так что спокойной ночи.
— Золотые слова, — промурлыкал Банни, с удовольствием прижимаясь к тёплому тигриному телу, — Спокойной ночи, любимый. Полосатых снов.
Утро пришло с Нейтаном и его телефонным звонком.
— Доброе утро!
— Нейтан, ты в курсе, что… — начал Барнаби, пытаясь проснуться.
— Я очень долго сдерживался, чтобы не позвонить! Но до начала рабочего дня осталось всего ничего, а у нас тут истерика!
— Хорошо, но при чём тут…
— Я даже видео снял на телефон! В интернет стремаюсь выкладывать, но из Бизона такая прелестная мамзель вышла! Он рвёт и мечет! В данный момент заперся в туалете, шуршит там, но наружу не выходит!
— Ага… — промямлил Банни, — Нейтан, давай через час или два поговорим…
— Видимо, у вас была насыщенная ночь! Прошу извинить, я, правда, думал, что Котецу звоню. Ошибся. Ну пока, до встречи, красава, — и он повесил трубку.
Барнаби приоткрыл один глаз, увидел у себя в руке телефон Тигра, плюнул с досады и сунул его под подушку.
— Нейтан? – спросил в полусне Котецу, также проснувшийся от звонка.
— Угу. Бизон у него там мамзель... – пробормотал Брукс.
— Выходит… он был прав, — Тигр зевнул, утыкаясь носом в плечо кролика.
— Угу, — промычал тот, собираясь ещё немного поспать, хотя бы до звонка будильника.
Примечания:
The earth has become empty without you.
And I have to live through these few hours.
As the leaves fall in gardens
And the taxis keep hurrying somewhere.
But it's empty on the earth. Alone, without you.
While you, you're flying, and the stars,
Given to you their tenderness.
— примерно в таком виде в переводе на великий и английский Барнаби цитировал песню «Нежность».