Лита. Золотой город

(13 сентября 14.096 года, суббота).

Каждое утро, верно то будет сказано, по-своему необычное. Каждый раз в разное время вспыхнет золотой ободок у границ неба, каждый раз в разное время выглянет диск золотого солнца, заливая своим бескрайним светом весь город. Но это утро отличалось от бесконечной череды прошедших дней существенными изменениями – небо, затянутое серыми облаками, едва лишь посветлело, намекая на то, что ночь уступала свои права утру. По городу пробегался непривычно сильный ветер, срывающий зеленые и чуть пожелтевшие листья с макушек деревьев и уносящий их прочь. По пустынным улицам города летела, извиваясь, магия. Она незаметной пыльцой проникала в каждый дом, растворяясь в тишине или вспыхивая в огне эмоций, который где-то кипели, подобно ураганам. А город не спал, нет. Город никогда не спит. Город лишь живет, вдыхая жизнь в каждого своего жителя. *** Выдохнув, девушка крепко зажмурилась, отдергивая в очередной раз задравшуюся наверх блузку и требовательно постучала в дверь предварительно сжатым кулаком. – Руперт Гринслейт! Открывай, налоговая инспекция идет! – выдала она, не выдерживая и врываясь в комнату брата. Последний, к слову, еще бессовестно дрых в кровати, из-за чего заставил Эбигейл вспыхнуть от злости. – Скотина бессовестная! Вставай! – принялась расталкивать его она, гневно сверкая ярко-голубыми глазами. – Ты что, забыл, какое сегодня число? – А? – не сразу среагировал парень, после чего широко зевнул, звонко клацнув зубами и сонно приоткрыл один глаз. – Четыг’надцатое, а что? – У-у-у, какой же ты у меня… – слово, крутившееся на языке, она вовремя попридержала, так как в этот момент в комнату вошла мать, заинтересованная криками, раздавшимися со второго этажа. – Ну, дорогой, сегодня, вообще-то, тринадцатое. – рассмеялась старшая Гринслейт, поправляя свою прическу. – И сегодня у вас два события – учеба в школе и… – День г’ожденье Мэг’и… – с каким-то благоверным ужасом прошептал Руп, моментально подскакивая на кровати. Эби довольно улыбнулась, глядя на него, однако русый, нервно дернув глазом, задал такой вопрос, от которого сестра вновь задохнулась от возмущения. – Биги, почему ты меня не г’азбудила? – Я тебя будила, бессовестный! – от души дала ему подзатыльник девушка, вскочив на ноги и отчего-то вся красная умчавшись в свою комнату. Русый виновато взглянул на мать. Та ему ласково улыбнулась. – Я бы на твоем месте поспешила бы собраться и догнать сестру, пока она чего не учудила, милый. – произнесла она. Парень кивнул головой, скороспешно просыпаясь и вскакивая с кровати. – Так точно! – отрапортовал он, широко и весело улыбнувшись в ответ матери и быстро рванул в ванную – умываться. Вздохнув, Эби сжала края подарка, несколько задумавшись. Тринадцатое число, сентябрь – такое необычное время – и это дата рождения ее двоюродной сестры, Мэри Изабеллы Андерс. Если быть точнее, то в своей семье девочка была приемной, что вовсе не помешало стать для Гринслейтов почти как родной – стоило только вспомнить то время, когда Миа еще училась в школе… Переведя чуть затуманенный взгляд на сжатую коробочку, девушка ойкнула, поспешно ставя ее на стол и тут же приводя в порядок. Чуть помятые края под умелыми руками достаточно быстро выпрямились, становясь как обычно – самыми нормальными. Чуть поежившись, русоволосая обхватила себя руками, подходя к зеркалу. В нем отобразилась невысокого роста взрослая девочка или совсем молодая девушка – пятнадцатилетняя заноза в высшем свете и задорная и яркая девятиклассница уже старшей школы номер три. Ее волосы сегодня были уложены кудрями, на лице присутствовал минимальный макияж, выгодно подчеркивающий голубые глаза на более загорелой, чем у всех обычных людей, коже. Школьная одежда многогранностью не блистала – белоснежная рубашка с длинным рукавом, черная юбка в широкую складку, на целую ладонь выше колена, черный галстук ей под тон, туфли на высоком каблуке и прозрачные колготки. Да-да, самая обычная форма второй по счету школы в Центральном районе. В первой же школе ходят почти аналогично – только с отличием в виде не черного-белых расцветок, а бежево-белых. Кстати, смотрится симпатично, но чересчур уж светло. – Извини, Биги. – обнял со спины бесполезно пытавшийся пройти незаметно брат, уткнувшийся ей в волосы. На губах девушки растянулась улыбка. – На тебя невозможно злиться, Руп. Идем в школу, завтра будем отдыхать. Помахав рукой родителям, близнецы, радостно улыбнувшись, взялись за руки, помчавшись в школу. На середине пути оба перешли на шаг, болтая о совсем элементарных вещах, вроде того, чем заняться на выходных, какие уроки у кого проблемные и друзьях, ожидающих их в школе. Школа, сделанная в шахматном стиле, поражала взгляд. Красивая, состоящая из трех блоков, соединенных между собой покатыми переходами с пятого этажа начальной школы до третьего – средней и с третьего средней по второй этаж старшей. Перед каждым из зданий грудились ученики разных возрастов – около пятиэтажной начальной школы детишки от семи до одиннадцати лет, около трехэтажной средней школы уже более-менее взрослые дети от двенадцати до четырнадцати лет, а подле двухэтажной старшей школы расположились пятнадцати-шестнадцатилетние подростки. К последним двое Гриснлейт и направились, широко улыбаясь – ведь теперь, с этого года, они официально считались девятиклассниками – а значит, представителями старших классов. – Смотрите-ка, кто пришел! – раздался звонкий женский голос, и на Эби налетела громко смеющаяся девчонка, крепко обнимающая ее. – Наша староста вернулась! Где тебя вчера носило? – Где-где… в Доме, наверное. – рассмеялась в ответ русоволосая, обняв шатенку тоже. – У вас как дела? – Отлично. Только вот Ева в прошлый раз не сделала домашнюю по миррорскому и получила двойку, учитель Ровэйн крайне злобный тип. – охарактеризовала нового преподавателя по миррорскому девушка, склонив голову на бок, активно продвигаясь с близнецами к своему классу. – Так что, лучше готовься. – А мне такого не посоветуешь. – пробурчал Руп, добродушно улыбаясь. Мари усмехнулась. – Ты, в отличие от Эби, был вчера, так что не придирайся. – ехидно отметила она, запрыгивая по ступеням на террасу и протягивая руку назад. Ухватившись за нее, русоволосая поскакала следом, оказываясь на одном уровне с ней и оказываясь в окружении своего класса. – Привет, Гейл! – помахал рукой старосте Вейн, широко улыбнувшись белозубой улыбкой с парочкой темных пятен в виде выбитых зубов. Этот огромный детина, по недоразумению названный пятнадцатилетним подростком, родился аж второго января, а оттого и был несколько не по своему возрасту среди пятнадцатилетних подростков, ведь те были намного его младше – от месяца до нескольких. – Привет, драчун. – усмехнулась такому виду одноклассника Эби, задирая голову наверх при звуке звонка. С карниза двухэтажного здания сорвалась стайка голубей, улетая в неизведанную серую даль облаков. – Какой у нас первый урок? – поинтересовался Рома, вместе с одноклассниками пробираясь в толпе девяти и десятиклассников. – Уже и забыл. – покачал головой Руп, в то время как голубоглазая, чуть наморщив нос, вспомнила. – Нессийский. Он у нас был? – Не-а. – покачала головой неизвестно откуда вновь возникшая Мари. – Преподаватель в прошлый раз заболел, а в этот раз, вроде, нет. – Интег’есно, у нас, конечно, пг’еподаватели болеют. – выдал Гринслейт, почесав русую макушку и вздохнул. После чего троица плавно вплыла в класс, достаточно шустро занимая места на последних партах – оттуда было и лучше всего всех видно, и никто не доставал. За исключением учителей, любящих дальнесидящих учеников. – Этого у них не отнять. – улыбнулась в ответ Эби, присаживаясь за дальнюю парту с братом. Еще несколько минут класс провел в шуме – то время, пока не было учителя. Кто-то переговаривался, кто-то делал последующие уроки, которые лишь будут в ближайшем будущем, кто-то повторял стих, заданный по литературе, кто-то рисовал, кто-то придумывал планы по захвату мира. В общем и целом, у каждого было, чем заняться. Деликатное покашливание и тихое постукивание острыми ногтями по столу заставило больше половины учеников вздрогнуть, оборачиваясь на преподавателя… преподавательницу. Определенно, внешность у нее была не шибко выделяющаяся – светлые волосы, нежными локонами уложенные на плечи и спину. В обрамлении черных пушистых ресниц скрылись хитрые зеленые глаза, похожие на два изумруда, а точечную фигуру женщины точно подчеркивало платье зеленых и золотистых расцветок. – Добрый день, дорогой 9-«А» класс. Мое имя Хелена Унианаро, и я ваш преподаватель по нессийскому и… – где-то глубоко в сердце Эби отпустило. На мгновение ей показалось, будто бы на нее взглянула взрослая Мэри. Нет, просто почудилось, действительно, просто почудилось. – И ваш классный руководитель, который у вас эти две недели отсутствовал. Надеюсь, мы с вами сможем подружиться… «Не сможем» – отвратительно ясно поняла русая, когда ее взгляд столкнулся с этим зеленым взглядом. Еще одно поразительное сходство – этот ледяной холод в зеленых изумрудах, что пробирал до каждого кончика нерва. Женщина приподняла уголок губ, будто бы в насмешке, не сводя взгляда с нее. – Кто в вашем классе староста? – поинтересовалась она. Вздохнув, голубоглазая подняла руку, заодно с этим и поднимаясь во весь рост. – Я. – Ваше имя? – бровь удивительно точно приподнялась вопросительной полудугой, заставляя Гриснлейт чуть поежиться. – Эбигейл Гринслейт. – вскинула голову она. – Староста 9-«А» класса старшей школы №3. – Последнее, пожалуй, я и без тебя знала, милая. – заметила она, рукой убирая светлую прядь волос за ухо, наклоняясь к столу и что-то себе записывая в записную книжку. – После урока подойдешь ко мне, хочу с тобой поговорить. – Ага… – чуть ошалело кивнула головой Гейл, плюхаясь обратно на стул. – Вот это день… – Точнее, его начало. – глубокомысленно изрек Руп, хлопнув по плечу сестру. – Ты попала. – Я это уже поняла. – пробормотала девушка, открывая тетрадь и принимаясь записывать названную Унианаро тему, хотя раньше ей требовалось больше времени, чтобы сделать это. Выведя последнее слово, написанное на литерийском языке, Гейл скривилась, разглядывая почти полностью исписанную родным языком страницу. Все фразы требовали срочного перевода на нессийский, который младшая Гринслейт обыкновенно не учила, поскольку в средней школе, когда объяснялась основная программа, у них была крайне молоденькая и ветреная девчонка-учительница, больше предпочитавшая все уроки пропадать где-нибудь, чем учить детей языку Нессийской Империи. А теперь это здорово аукнулось на ней. – Эбигейл? – Ау? – отреагировала на свое имя девушка, вскидывая взгляд голубых глаз на преподавательницу. Та чуть усмехнулась, кивнув на ее тетрадь. – Как вы записали последнюю фразу? – Николь ударила мечом по манекену. – А на нессийском? – незаметно прошедшая к ее парте женщина заставила Эби подпрыгнуть от неожиданности голоса, прозвучавшего около ее уха вкрадчивым полушепотом. – Тьфу на вас, так пугать. – И все же? – сложенные на груди руки, вопросительно-прохладный взгляд. – Я плохо знаю нессийский. – А я – литерийский. – парировала она. – Мне нужно знание языка не магической, а военной Империии. – Угу, шибко военной. – только ради того, чтобы препираться пробурчала русая, переводя взгляд на предложение. «Николь ударила мечом по манекену… Николь. Ударила. Мечом по манекену… манекену… Николь ударила…» *** Раздался громкий звон металла, и, закрутившись вокруг своей оси, манекен упал на землю. Вовремя успевший отскочить назад Ник возмущенно уставился на сестру. Та усмехнулась, закидывая нелегкую сталь на плечо. – Говоришь, девушкам не место на войне? – Это не я, это Уилл. – моментально открестился старший Роден, глядя честными-пречестными глазами на Николь. – А вот меня ты чуть не сбила. – Нечего стоять у меня на пути. – отмахнулась она, делая большой выдох и направляясь к раздевалке. – Если хочешь пойти в Архивы Военной Академии, то поторопись со своими тренировками. – Ага. – отозвался Николас, яростно принимаясь колотить мечом свой манекен. Приложив ладони к лицу, Никки молча наслаждалась тем коротким ощущением, когда прохладная вода протекала по разгоряченному телу, в то время как мозг, не охлаждаясь, кипел в отношении другой темы. Тетя. Их тетя, Жоржет Роден, родная сестра отца, оказалась мертва, причем уже немало лет. Новости порой идут долго. Конкретно эти шли уже одиннадцать лет – и вот, буквально на днях, их отец, Невилл Роден, получил посылку из Литерии с коротким содержанием о том, что Жоржет мертва, а ее дети живут в Лите. Точнее, насчет одного ребенка – точно и в детдоме, а насчет другого неизвестно ничего. Но так как новость аж 14.085 года, то вполне логично было бы предположить, что дети уже давно, либо выросли, либо… Что «либо» додумывать не хотелось, а потому, морщась, блондинка провела рукой по руке, размывая вновь выступившую из открывшейся раны кровь с катившейся по телу водой. Повернув выключатель душа до упора на минус, она несколько минут молча стояла в горячем паре воздуха. Выдохнула, выходя и крайне быстрыми, ударными темпами собираясь. – Ник, ты еще здесь? – заглянула в тренировочную комнату сестра. Она вздохнула, укоряюще глядя на брата, полувопросительно взглянувшего на нее. – Ты быстро. – заметил он, бережно откладывая меч в сторону и направляясь к ней. – Идем? – Сначала вымойся, недоделанный средневековый воин. – сморщила нос девушка, направляясь в свою комнату. Там она, откинув одеяло в сторону, схватила расческу, принимаясь распрямлять свои светлые кудри, стремительно сохнущие в теплом прогретом воздухе небольшой комнаты. Взгляд тем временем снова упал на медальон, лежащий неподалеку. Он пришел вместе с посылкой и был интересным образом закодирован – так, что расшифровать, что это такое, и что в нем находится, не мог никто. Потому что для этого требовалось странное смешение развитых магических сил – Воздуха, Земли и Ментальной магии. – А вот и я! – возник на пороге «любимый» братишка. Вздохнув, Никки подхватила сложенный пополам лист бумаги и этот странный кулон на золотой цепочке. – Тогда пошли. Быстро-быстро! – погнала она его, и оба близнеца, как на пробежке, неспешным бегом направились по коридорам дома на улицу, а оттуда – помчались по улицам Несилии. Именно что помчались, а не побежали медленным, расчетливым бегом, как они это делали в доме. Впереди расстелилась убегающая вдаль, а точнее, к Нессийскому ВоенАку дорога. По ней-то и мчалось двое – парень, чья облегающая майка не шибко скрывала перекатывающихся про беге мышц, и девушка, которая наоборот, предпочла укутаться в кожаную куртку. – Добрый день, мистер Ромбат. – вошла в архивы Военной Академии – мрачную, неприветливую комнату, где о жителях Империй было информации больше, чем в Центральных Архивах, Никки. Она перевела взгляд на мужчину, сидевшему за столом и перебирающим некие бумаги. – Он тебя, кажется, не слышал. – хмыкнул брат. Блондинка неопределенно пожала плечами, прихлопнув бумагу с двумя именами перед библиотекарем. – Услышит. Мужчина некоторое время созерцал всего лишь одну дату и имя, написанное там. И приписку – «наличие второго человека в этот день в то же время и в той же Империи возможно». А потом встал, прошагав до ближайших полок, которые были отмечены как «3|4 14.085», провел пальцем по корешкам книг и папок, после чего развернулся к затаившим дыхание близнецам и пожал плечами. – У нас нет никаких сведений о детях, родившихся в этот день. Те растерянно переглянулись. – Но… – Ничем не могу помочь. До свиданья. – с нажимом произнес библиотекарь, снова усаживаясь за свой стол и пряча бумагу с написанными именами себе в ящик. Нахмурившись на такой жест, Николь потянула было открывшего рот Николаса из архивов, быстро выходя оттуда. – И что это сейчас было? – возмущенно уставился на нее брат. – Спасение твоей задницы. Судя по всему, Ромбат заинтересовался этим случаем – просто так убирать бумагу он не стал бы, а значит, информацию о Жоржет он не расскажет ни под каким предлогом. – Предлагаешь забыть? – Неплохая идея, еще бы она сработала… Улицы были затянуты легким вечерним дымком. На небе показалась вторая Луна, проводящая чуть красноватые дорожки по прибрежным водам Несилии. Опираясь на перила, Никки вдыхала прохладный влажный воздух, с едва заметно угадывающейся в воздухе солью. Порывистый холодный ветер трепал волосы, развевая их и швыряя куда-то вбок. – Нессия красивая Империя, пожалуй, этого не отнять. Особенно у столицы. – раздался рядом чуть хрипловатый голос. Повернув голову вбок, Николь заметила около себя взрослых лет женщину. Она чуть улыбалась, прикрыв глаза и вдыхая солоноватый воздух. – Но везде есть «но», как и в подтексте ваших слов. – чуть мягче, чем обычно заметила блондинка, переводя взгляд на далекий горизонт, поддернутый белесой дымкой. – В Нессии я родилась, да, но в Литерии выросла. – усмехнулась женщина, глядя на девушку. Та чуть заинтересовано взглянула на нее. – А почему так? – Потому что я родилась во время Красных Знамен. Рождение Империи. – криво улыбнулась она. Роден на мгновение замерла, подсчитывая возраст этой женщины, что выходил уже около полвека. – Вы были родом из Западной Нессии, верно? – догадалась по горькой усмешке незнакомки о ее месторождении блондинка. – О да. Мой отец был капитаном местных вод – и мать потеряла его, давным-давно, когда Флайтманы ступили на наши земли. А потом мы смогли убежать в Литерию, на чьих-то кораблях. «Чьих-то.» Слова больно ударили по сознанию, будто бы отравляя его. Да, она, Николь Мари Роден была патриоткой своей Империи, а кто-то, кто родился всего на четверть века раньше, чем она, были совершенного иного мнения – они были люди раскола, люди неопределенного настоящего и несуществующего будущего. – И вы никогда не хотели вернуться сюда… откуда вы родом? – поинтересовалась Никки, чуть сжимая кулаки. Она редко встречала людей, помнящих те ужасные времена – даже ее с Ником родители были маленькими детьми, когда это произошло. А тут – хорошая возможность поговорить об этом с человеком, который, к тому же, был из Западной, а не Восточной Нессии. – Ты знаешь… нет. Моей родиной как-то стала Литерия, хотя сейчас, приехав сюда с мужем и дочерью я осознаю, насколько эти два мира различны. Как будто два противоположных мира, которые нам удалось укрепить одновременно в одном. – А ваша дочь, муж? Они никогда не интересовались Нессией? – закусила губу Никки, чувствуя, как ее представление об идеальной Родине рушится. Рушится под натиском самых неожиданных сил – пришедших из далекого прошлого. – Только разве что дочь, да и та больше любит море, нежели сушу. – рассмеялась она, склоняя голову вбок. – Но не воспринимай мои слова так близко к сердцу, милая. И не хмурься, иначе кожу себе раньше времени испортишь. Я лишь хотела сказать, что для каждого Родина своя, и Нессия для тебя и возможно кого-то еще – идеальна. Но и другие страны тоже стоят того, чтобы их увидели сотни глаз. Блондинка внимательно глядела на женщину, так искренне ей улыбающуюся и понимала, что в ее словах есть нечто такое, что заставляет внутри все вздрогнуть, задуматься о том, почему она так слепо уверует в идеальность Нессии и преданность ей. Хотя… «Для каждого Родина своя.» – А я уже вот долго думала, почему наша тетя сбежала в Литерию. Не могла понять, из-за чего. Что ее привлекало в этих бесконечных войнах. И до сих пор не пойму. – Люди бывают разными. Кого что влечет. – Но почему именно Литерия? Ни Каллай, ни Миррор? – Литерия – удивительна. Она напитана магией и это как сладкий нектар для, увы, порой неопытных пчел… – Ох. Никки на мгновение отвела взгляд, а когда повернулась к женщине опять, то слышала уже звонкий девичий смех. – Мам, тут невероятно! Этот город волшебный! – Конечно, Аня. – нежно улыбнулась молодой девушке женщина. – Ты помнишь, что нам уже надо идти? – Ага. – кивнула она головой, умчавшись куда-то в обратную сторону. Шатенка покачала головой, поворачиваясь к Николь. – Редко я ее видела такой оживленной. Мое имя Яна Дороти, приятно было познакомиться. – Николь Мари Роден. – представилась блондинка, пожав ей руку. После чего на мгновение замялась, чуть нахмурившись и выпалила долго ворочащийся на языке вопрос. – А зачем мы вообще говорили об этом и зачем вы представлялись? – Я эмпат. – просто ответила Яна, улыбнувшись. – Тебе в далеком будущем это пригодится… и да, мой дар подсказывает, что мы еще свидимся. До встреч, Николь. – До встреч, Яна. – эхом отозвалась блондинка, глядя женщине вслед. Что-то было в ее словах такое, что заставило девушку задуматься. Причем хорошенько так задуматься. А ведь было в ее словах что-то такое, что являлось разгадкой ко всем недавним измышлениям. – Твоей совести не дает покоя не сделанная домашка по географии мира, или расположению войск? – возник, аки приведение, за спиной Никки братец. – Изыди, совесть ты недоделанная. – вздохнула, отмахиваясь от него блондинка. После чего чуть поморщилась, словно от зубной боли, отходя от перилл и проходя вдоль деревянного помоста. – О, теперь я узнаю свою Никки. Ты чего так задумалась? Николь на мгновение замерла, после чего быстрым шагом продолжила движение в сторону города, многочисленными огнями призывно сверкающими и привлекающими к себе. – Ты никогда не думал о переезде в другую Империю? Ник, идущий позади, аж споткнулся. – Вы с той женщиной точно разговаривали, ничего не курили? Слышать это от тебя, все равно что тявканье от змеи. – Сравнил. – вздохнула блондинка, резко останавливаясь и разворачиваясь лицом к брату. Тот, не успев затормозить, врезался в сестру. – Угу, а еще ты сегодня решила явно проверить мою реакцию. Сначала пробежки, потом книжкой по голове долбанула, теперь это… – Просто слова той женщины заставили задуматься… – Нет, Николь Мари Роден, нет! Как ты вообще могла задуматься о том, чтобы куда-либо поехать? Твое и мое место – в Нессии, заметь, даже наши имена начинаются с той же буквы, с которой начинается и название нашей Империи! – Ты прав, Ник. Что-то я устала от всего этого. Иди сюда… – протянула к нему руки девушка. Парень хитро улыбнулся, делая шаги навстречу. – Обнимашки? – Да как бы не так! – усмехнулась блондинка, резким рывком переворачивая брата с ног на спину перекидом через свою голову. – Ну все, ты дождалась своего судного дня! – воскликнул брюнет, и началась очередная короткая потасовка двух близнецов Роденов, в этот раз закончившаяся в воде в окружении испуганных пиявок. *** Ветер тихо зашелестел, пробегая между верхушками деревьев и тревожа зеленые и чуть пожелтевшие листья. Один из них сорвался, уносясь прямо в руки поднявшей к дереву взгляд девушке. Чуть сжав желтый, чуть порванный от ветра лист, Жанна задумчиво взглянула на него, словно спрашивая, что несет сегодняшний день. Хорошее или плохое, радостное или грустное. Что-то же ведь должно случаться в день рождения. Поверх желтого цвета лег лазурно-алмазный – тонкая корочка льда, пробежавшись по растению, навеки его увековечила в летах. Осторожно положив первый замороженный листик у корней огромного, раскидистого дуба, русая прислонилась к огромному, необъятных размеров стволу спиной. Ветер чуть тревожил ее, как обычно, кудрявые волосы, против обыкновения, сегодня оставленные распущенными. По ресницам, скрывающим глубокую синеву глаз, временами пробегал, через секунды осыпаясь, иней. Она любила так часто стоять, просто закрыв глаза и слушая город – каждый его мельчайший звук. Детально. Особенно, когда стоишь вот так, около дороги – слышно, как извозчики понукают лошадей, чтобы те быстрее бежали, как родители ворчат и негромко окрикивают своих детишек, когда те бегут по улице, не особо разбирая, где шоссе, а где проезжая часть. Слышно и как переговариваются спешащие в школы, Лицеи и университет подростки. А ветер приносит различные запахи – от запаха сушенных яблок лета до морозной колкости сигаретного дыма зимы. Каждый запах и каждое время года по-своему было необычно, и ей это нравилось. Сравнивать, ощущать, чувствовать… Жить. Рука сама тянется к ключицам, чуть отворачивает ворот плаща и задевает нежную кожу груди, которая неожиданно прерывается длинным шрамом – подарком из не такого уж и далекого прошлого. Но Жаннет не любит это вспоминать. Глупая смерть, нелепый удар. Так, искривляя в мимолетной неприятной горькой усмешке губы, скажет она. А что на самом деле произошло – останется глубоко в ее сознании и длинным шрамом на теле. – Привет, именинница. – появился почти что из ниоткуда Илон, протягивая девушке хлипенький букет из трех белых роз и кучи травы между ними. Но выглядело, конечно, это как симпатичный веник. – Твое творенье? – подозрительно уточнила Жан, осторожно принимая «подарок». – Ну, еще и Мирта. – почесал затылок парень. – Я покупал розы, он обдирал кусты. – Ну, ясно. – рассмеялась русая, улыбаясь Илону и виновато возникшему рядом Мирту. – Отличный подарок. Честно, мне приятно. Не нравится, но приятно. Различие небольшое, но существенное – ведь было бы хуже, если нравилось, но было бы неприятно подобное получать от этих парней. Кольцо с бриллиантом, например… «Ну, это я уже завернула» – мысленно осадила себя синеглазая, направляясь с парнями в Лицей, здание которого виднелось за парой проулков от места, где так удачно однокурсники подкараулили Норьетти. – Какая у нас первая пара? – поинтересовалась у Мирта Жан, с удовольствием использовав вероятность спрашивать о чем угодно на свое день рождение. В конце концов, должна же быть какая-то и выгода. – Основы оказания первой помощи. – чуть сморщившись, вспомнил парень, взлохмачивая свои каштановые волосы. Прижав букет к себе, русая потянулась, вновь приглаживая их. Мирт хохотнул, наблюдая за тем, как низкого роста девушка пытается дотянуться до него, почти двухметрового бугая. – А я выше. – зачем-то шепотом поддел синеглазку Илон, тоже разворошив свои волосы. Расхохотавшись, Жанна, недолго думая, запрыгнула ему на плечи, оттягивая смеющегося парня назад и распрямляя его волосы. Но не успела она разжать руки и спрыгнуть, как однокурсник неожиданно ухватил ее ноги, заставив обвить ими свой торс и помчался вперед. Взвизгнув от неожиданности, русая звонко рассмеялась, прижимаясь к спине парня. Глубоко внутри, помимо ее воли, медленно растягивалось успокоение, вытесняя пустоту. Пробежав по всему лицейному двору, двое однокурсников с дикими воплями ворвались в их класс под громовой хохот и нестройный крик «С днем рождения, Жанна!» Спрыгнув со спины парня, русая приземлилась на первый подвернувшийся стул, мило улыбаясь. – Ну, признавайтесь, как узнали, когда у меня день рождение? – В журнале подсмотрели! – авторитетно заявил Рик, довольно улыбаясь и протягивая девушке некую коробочку. – Это тебе подарок от нас. – Спицы в виде холодного оружия, да еще и под миррорский стиль? Оригинально, браво, мальчики. – широко улыбнулась синеглазая, с горящими глазами глядя на холодное оружие, подаренное ей на столь яркую дату – семнадцать лет. – Идет! – запыхавшись, влетел в класс Закери, невысокого роста паренек с брикетами и почти что платинового цвета волосами. Русая склонила голову набок, отчего ее растрепавшиеся кудряшки упали исключительно на спину. Спросить, кто идет – хотелось неимоверно, но, наверное, стоило молчать, что синеглазка усиленно и демонстрировала. Несколько секунд парни провели в напряженном молчании, а потом грянуло громовое «С днем ро-жде-ни-я!» На пороге ошалело замерла Мэри, огромными зелеными глазами рассматривая широко улыбающийся класс. Вперед вышел Рик, сегодня, по всей видимости, выступавший парламентером, и протянул букет – идентичный тому, что был у Жан. Ну да, логично – никого обижать не стоит. – С днем рождения, Миа. – щербато улыбаясь, сообщил ей парень. Девушка приняла цветы, ее губы тронула легкая улыбка – с одной стороны, ничего не значащая, а с другой говорящая, что ей приятна эта неожиданность. – Спасибо. Это… неожиданно. – на мгновение замялась зеленоглазая, подтвердив теорию Жан о том, что для ее однокурсницы это было действительно сюрпризом. Как и для нее сегодня, в общем-то. – Это тебе. – чуть смущаясь, протянул подарок, завернутый в шуршащую бумагу, Зак. – Мы часто видели, как ты что-то читаешь и заметили, что ты владеешь стихией Воздуха. Мы подумали и решили, что книга о том, как можно использовать одновременно стихию Воздуха и оружие тебе пригодится. – Спасибо. – голос звучал чуть растерянно, но в глазах появился легкий огонек – видимо, девушка заинтересовалась своим подарком. В этот момент по Лицею прокатился звонок, и вся группа зашевелилась, собираясь в кабинет, где проходила пара основ оказания первой помощи. Чуть замедлившись около открытого во всю ширь окна, Жан вдохнула холодный ветер, яростно налетевший на нее и швырнувший в лицо белесоватое облачко дыма, исходящее от чьей-то сигареты. Приоткрыв один глаз, настороженно сверкнувший синим, девушка заметила стоящую недалеко от нее Мию, смотрящую прямо на нее. И это уже было не раз – блондинка просто стояла и смотрела на нее, а потом резко разворачиваясь, быстрым шагом уходила прочь. Как будто хотела спросить, но каждый раз ее что-то останавливало, отталкивало. «И что во мне такого… отталкивающего? Тьма? Возможно. Но Тьма – это я, мне без нее не быть» – прошвырнулась в голове странная мысль. – Жанна, я могу с тобой поговорить? – неожиданно спросила Мэри. Губы русой тронула улыбка, она вновь прикрыла глаз. – Говори. – Не сейчас. После пар. Здесь же. – коротко, словно рубленными фразами, быстро произнесла однокурсница. В отдалении послышались удаляющиеся к кабинету шаги. Чуть усмехнувшись, Жан сделала шаг назад. И еще. А потом, резко оттолкнувшись от земли, проскочила через открытое окно, оказываясь во внутреннем дворе. Цветы и подарок уже давно были в рюкзаке, а в голове – одна настойчивая мысль, которая может, наконец-таки, сейчас осуществиться. Когда, в кои-то веки, за ней никто не смотрит, не следит. Он думает, что она в Лицее. Они думают, что она опаздывает на пару. А она, ехидно улыбаясь, идет туда, где ее уже очень давно ждут. В то место, где она сможет, наконец-таки, получить часть ответов на свои бесконечные вопросы. Быстро перескочив через забор ее нового учебного заведения, девушка скорым шагом направилась вдоль дороги. Ветер бил в лицо – намного сильнее, чем сегодня, когда она стояла у окна, нередкие прохожие то обращали на нее внимание, то нет. Настороженным взглядом проводили ее и Золотые Стражи, по идее, обязанные следить за порядком в городе – и за тем, чтобы подростки, вроде нее, в такое время сидели на уроках или парах, но никак не гуляли по городу. Хотя, у русой был один маленький приоритет – внешность, которая никак не тянула на семнадцать лет. Скорее, как минимум, на двадцать-двадцать один год. «А я доживу?» По руке пробежалась изморозь, тут же осыпавшаяся ледяным маревом, стоило только Норьетти раздраженно тряхнуть рукой. Взгляд метнулся чуть в сторону, и, довольно улыбнувшись кончиками губ, Жаннет свернула в сторону многочисленных ходов между Средними Домами. Здесь, спрятавшись между двумя трехэтажками, расположился редко работающий магазинчик антиквариата. Дернув за ручку двери, Жанна вошла внутрь. В лицо ударил теплый воздух, а запах пыли и старинных пергаментов защекотал нос, грозясь перерасти в чих. – Чего пожаловала? – раздался юный женский голос, разрушающих очарование магазина антиквариата. Казалось бы, что тут должен сидеть пожилой старичок с умным взглядом, но, увы и ах, этот старичок с бессмысленным взглядом лежит в больнице и является дедушкой вышедшей на тусклый свет девушки. – Хотела бы просмотреть у тебя несколько легенд про Драконов. – Чего это? – девушка, на поверку оказавшаяся с неожиданно яркими сиреневыми волосами, быстро пересекла территорию магазинчика, умудрившись всего лишь пару раз ступить на скрипящие доски. Относительно ее Жан была как слон рядом с мухой на тонком бревне. Тем временем нынешняя хозяйка антиквариата потрогала ее лоб, с сомнением уставившись на нее. – Вроде температуры нет… – Лира, прекрати! – рассмеялась, замахав на нее руками, русая. – Я прогуливаю Лицей. Это тебя успокоит? – Вполне. – моментально оживилась названная Лирой, быстро шуруя вглубь магазина. – Идем, только, пожалуйста, постарайся не наступить на тех майских жуков. – Что?! У тебя тут жуки?! – взвизгнула от неожиданности синеглазка, быстро и практически бесшумно пересекая все скрипящие доски и даже обогнав подругу, моментально взлетела на балкончик второго этажа. Сиреневоволосая громко расхохоталась, ничуть не боясь нарушить священную тишину сего места. – Я пошутила, Жан, успокойся. Мне просто нравится, когда ты начинаешь бесится и бесшумно тут ходить. А когда это сочетается – это вообще волшебно! – и снова зашлась в приступе хохота, поднимаясь следом за ней. – Я к ней со всей душой, а она… – недовольно пробурчала Жаннет, тем не менее, направляясь следом за подругой в небольшую комнатку, которая предполагалась, как личный кабинет для хозяев магазина. Именно это и было местом для чтения тех немногочисленных свитках о Драконах, что дошли до этих дней. – Кстати, а зачем они тебе? – роясь в шкафу, уже в комнате, поинтересовалась Лира, мимолетно щелчком пальцев разжигая камин. Откинув на пол сумку, Жан упала в большое и мягкое кресло, довольно расслабляясь в нем, но скашивая глаза на подругу. Вздохнула, вспоминая, сколько раз перечитывала эти рассказы и ответила то, что говорила уже не раз. – Хочу найти хоть какие-то зацепки по Истории Возвращения. Ненадолго в кабинете повисла тишина, а потом на колени русой упало несколько свитков. – Пока что перечитай это. Если понадобятся остальные – ты знаешь, где они находятся. Но на всякий случай позови меня, они очень хрупкие. – непривычно серьезно попросила сиреневолосая, внимательными зелеными глазами глядя на подругу. Та кивнула, осторожно разворачивая первый свиток. – Не беспокойся, я умею с ними обращаться. И, развернув самый первый, самый древний свиток, погрузилась в чтение… По легенде о зарождении Вселенной, давным-давно, не было ничего. Была лишь Пустота. Но люди бы ее увидели не пустой, скорее черной и назвали бы Тьмой. Тьма иль же Пустота могла быть вечной. Могла гордо держаться на пьедестале верховенства вечно. Однако, этому не позволило случится. Теми, кто разрезал эту Пустоту, оказались Пять Драконов. Они были совершенно разными - Первый Дракон был с огненно-красной чешуей, красиво переливающейся в золото. Это был Дракон Огня. Второй Дракон был темно-синим, с переливом в голубой и до белоснежного. Когда он летел, то напоминал огромную морскую волну. Это был Дракон Воды. Третий Дракон был не менее красивым - темно-зеленый с крапинками светло-зеленых оттенков. Также, по легенде говорится, что Третий Дракон держал в зубах алую розу. Это был Дракон Земли. Четвертым драконом был ярко-фиолетовый дракон. Цвет его чешуи переливался от этого интенсивного цвета до мягко, почти прозрачно-голубого. Вдоль тела летали маленькие желтые молнии. Это был Дракон Воздуха. Но самым красивым драконом был Пятый Дракон - иссиня-черный. Блеск его чешуи можно было сравнить только с блеском стали. Вокруг тела кольцами клубится серо-серебряный туман. И имя этого дракона - Дракон Духа. Немного посовещавшись, Пять Драконов решили создать вселенную. Тогда, Дракон Земли собрался с силами и дохнул клубочками земли, которые быстро разрослись до размера планет. Однако, тут же обнаружились у планет маленькие недостатки - это впадины. Проблему с ними разрешил Дракон Воды - наполнил все впадины водой. На планетах начала зарождаться и тут же умирать жизнь. Пять Драконов недоумевали. Они что-то сделали не так, или не доделали? И тут, Дракон Воздуха дохнул на все планеты - и жизнь начала зарождаться чуть лучше. Но... на планетах царила зима. Опять что-то не так? Да. Дракон Огня, немного сосредоточившись, переделал огонь в Жизнь и подарил всем планетам. А из маленьких искр, отлетевших от планет и собравшихся вместе, образовались Солнца. Жизнь стала появляться на планетах. Все живое было игрушками Пяти Драконов. Но в один прекрасный момент среди тех наступил момент, когда все рушится Дракон Огня, Воды, Земли и Воздуха обвинили Дракона Духа в том, что он не внес ни капельки вклада в развитие Вселенной. Дракон Духа обиделся. И разозлился. Очень сильно разозлился. Собрав все силы воедино, он подарил существам одной из планет - самой нелюбимой Драконами, - создание. Существа, живущие на планете начали постепенно осознавать, что происходит, зачем и почему. И начали подозревать существование Драконов. А Четверо Драконов, между делом, нашли в чем опять обвинить Дракона Духа. И на этот раз это конечно были жители планеты Лиатони. Тяжело вздохнув, Дракон Духа раздраженно и гордо махнул на них хвостом и ушел в изгнание... – Ну так, это мы знаем, это самая известная часть. – пробормотала Жан, разворачивая другой свиток. – А теперь вторая часть… Редко, прочтя, али услышав древнюю легенду о Пяти Драконах, хоть кто-то задумывался о том, откуда и как произошли сами Драконы, кто их наделил силой и… И очень мало людей задумывались о фразе «Соединенные красной нитью Дракона.» Обращали ли вы когда-нибудь внимание на фразу, вроде «ты моя Звезда» или «ты мой Свет»? Задумывались ли над тем, откуда она произошла? А ведь тайна на эти все ответы может найтись лишь в одной легенде – легенде о зарождении Вселенной. Тогда, много времени назад, когда исчисления для него еще не придумали, в той Пустоте, той Тьме, что была повсюду и везде, родился Свет – маленькая искра в огромном, всепоглощающем вакууме. Но, вместо того, чтобы поглотиться той Пустотой, он начал разрастаться, взамен поглощая ее. И именно в этом Свете, в его самом центре, зародились те, кто ныне называются Драконами. Их было пятеро. Небольших, даже точнее сказать, маленьких драконов. И одна – она. И ее именем было Звезда. Звезда Вселенной, Звезда всех миров, покровительница всего самого светлого и искреннего. Для Драконов, по сравнению с ней оказавшихся кем-то, вроде маленьких детей, она оказалась далекой. Недосягаемой. Время текло то размеренно, то быстро – но факт остался фактом, и Драконы выросли, став взрослыми и обратились в людей. Пятеро молодых парней – рыжеволосый и улыбчивый Огонь, беловолосый и чуть хмурящийся Воздух, каштановолосый и загадочный Вод, светловолосый и добродушный Землян. И пятый, несомненно, пятый дракон – Дух, парень с черными, словно сама Тьма волосами и темно-синими, будто бы затягивающий космос, глазами и с характером самым спокойным, рассудительным и местами даже мудрым. А Свет, осыпавшись, исчез, явив Драконам Звезду – юную девушку, с задорной улыбкой и блестящим взглядом светло-золотистых глаз. Веселая и беззаботная она была совершенно не похожа на ту Звезду. И лишь искренность выдавало в ней прошлое. Надо сказать, что Звезда была прекрасна – настолько, что в нее безвозвратно влюбились все четверо Драконов. Нетрудно догадаться, что Дух был к ней безразличен – это безрассудство вместе с озорством никак не подходило для его уравновешенного характера. Да и сама Звезда, надо сказать, не питала к нему никаких особо светлых чувств. Но время, как было сказано раннее, имеет хитрое свойство – утекать, будто сквозь пальцы. И в этот раз оно утекло незаметно, поселив между Звездой и Духом чувство, сильнее любви. Чувство далеко не земного притяжения. Тогда впервые между ними, Драконом и Светом, появилась красная нить – нить крови, Судьбы и жизни, соединенной вместе. Эта красная нить-то и получила название красной нити Дракона. И именно она всегда соединяет двух существ, предназначенных друг другу – будь то Дракон, маг, человек или еще какое-либо иное существо. И эта любовь и породила плод их любви – целую Вселенную, вспыхнувшую яркими звездами и оказавшаяся полная планет. А потом, в какой-то один момент, Звезда начала угасать, грозясь исчезнуть из Вселенной навсегда. И тогда, когда она почти умерла, она успела все же сказать Духу, что она еще вернется. Оторвавшись от свитка, Жан с легким оцепенеем уставилась на Лиру, несколько секунд уже молча смотрящую на нее. На столе, между ними, стояло две кружки с чаем (судя по всему, ее чашка была с чаем уже остывшим), а в вазочке лежало несколько печенья и конфет. Рядом с этим примостилась некая тетрадь. – Так… – девушка чуть помотала головой, выныривая из мыслей о Звезде и Драконе. – Как я понимаю, это мой чай, печенье и тетрадь. Ладно, я умолчу о том, где была тетрадка в прошлый раз. Но чай, печенье? Это наглость, Лира. Напротив сидящая Лира с сиреневыми волосами тонко улыбнулась, и морщинки, какое-то время пребывавшие на ее лице, разгладились. «В такое время она очень похожа на свою мать» – отстраненно подумала русая. – Тогда, если ты помнишь, у меня вообще-то была проверка. И дедушка в больнице не лежал. – она как-то вынуждено улыбнулась, вновь теряя ту толику обаяния и искренности, что были несколько секунд назад. – Ну ладно-ладно. – махнула на нее рукой Жан, в то время как зеленоглазая сделала вид, что она на нее обиделась. – Она на меня еще руками махает… *** На всех четырех парах Жаннет так и не появилась. Мэри отвела взгляд, тем самым прячась от взора недовольного учителя, выбравшего себе в качестве следующей жертвы, для разнообразия, Дейва. Временами, в течение последней пары, ей начинало казаться, что русая просто хочет избежать этого разговора и не придет сегодня туда, где они уговаривались встретиться. А в голове крутилось ненавязчивым фоном слова, произнесенные той женщиной. – Она моя племянница. Жанна – племянница Бервехтронверт? Странно, но… верилось. Вспоминая этот цвет волос, в свете солнца отсвечивающим медно-рыжим, взгляд глубоких синих глаз, одинаковую усмешку, полную некой загадки, предсказывающей себя рассказать не так сразу… Не верилось в то, что она дочь Михаэля Бервехтронверта. Слишком уж непохожи они были – внешностью, где-то своим характером. Хотя вот с первым, то есть с Михаэлем, Мэри знакома не была. Звонок был словно началом далекого пути, что вмиг расстелился перед Мией. Ветер, до сих пор гулявший по давно опустевшему коридору, с легкостью взметнул светлые волосы Мэри, а полуденный свет заставлял ее чуть щуриться. В коридоре висела чуть звенящая тишина, а фигура девушки, застывшей около окна, казалась ненастоящей, будто неживой. Но мгновение, которое длилось неимоверно долго, утекло, будто вода, и Жан обернулась, со своим привычным, чуть насмешливым прищуром темно-синих глаз глядя на нее. Ее голос звучал звонко, эхом отражаясь от каменных стен. – Ты хотела говорить? Говори. Миа на мгновение замялась, не понимая, с чего начать. В голове все смешалось, а мысль, настойчиво стучащая под черепом, куда-то скоро уползла. – Я недавно искала информацию о тебе. И знаешь, нашла немного. Если точнее, то про тебя нет практически никакой информации. – Хочешь что-то знать обо мне? Тогда спрашивай, вот, перед тобой стоит твой источник информации. – Не в этом дело… хотя и в этом тоже. Я пересекалась с Анной Бервехтронверт, она тоже искала информацию о тебе. – И? – поторопила ее русая. Зеленоглазая на мгновение замялась, после чего, выдохнув, процитировала слова женщины. – На вопрос зачем она ищет информацию про тебя, она сказала: «Она моя племянница». Холод из синих глаз пропал, оставив лишь неприкрытое изумление. Жаннет вскинула голову, вглядываясь в черты лица блондинки и медленно, размеренно и крайне обдумано начала. – Я не являюсь дочерью Михаэля Бервехтронверта. Моя фамилия Норьетти и сила – вода с переходом в лед. – Но почему. – с нажимом произнесла Мэри. – Почему ни в каких архивах нет данных о семье с такой фамилией? Холод вновь подобно лезвию клинка хищно сверкнул в глазах Жанны, и та поджала губы, будто бы некая чопорная дама из высшего света. Похожи… – Хочешь знать почему? Или, может, тебе всю мою биографию пересказать? Хочешь – расскажу, мне не в тягость! Ее голос звучал звонко, а по руке, отставленной в сторону, угрожающей нитью плела кружева изморозь, готовясь своим льдом сковать девушку. …с ее… – Что ты хочешь слышать? Про битвы в новостройном детдоме? Про то, как некие сексуальные маньяки успели установить на меня опекунство на пару мгновений раньше, чем хорошая, дружелюбная семья? Или то, что серия убийств, веером прошедшаяся по городу три года назад и истребившая всех маньяков, воров и убийц, холодно выверена и исполнена мной? Что ты хочешь слышать, Мэри?! На ее имени голос, набирающий обороты, сломался. Словно хрупкий лед, словно тонкая бумага. Она смотрела зло, неимоверно зло, будто Миа была ее главным врагом. И девушка от такого взгляда даже отшатнулась, сделав шаг назад, но лишь маленькая деталь, по привычке не упущенная сознанием военного, не дала блондинке возможности ответить тем же холодом. По ее щекам текли слезы. Холодные слезы, падающие и льдинками разбивающиеся о каменный пол. – Успокойся, Жаннет. Слова, как приговор. Слова, как удар – девушка даже отшатнулась, но рука, держащаяся за окно, не дала русой возможности упасть. – Не могу. Тихая, обреченная усталость. …нет, не похожи. Мэри сама не поняла, что на нее нашло – быстро пересекши пространство между ними, она резко, даже несколько неловко обняла Жан, но пребольно стукнув по спине. Чтобы очухалась. – Отпусти. Задушишь. – прохрипела русая, пытаясь выбраться из объятий, оказавшимися для хрупкой девушки слишком сильными. – Не ранее, как ты вернешь нам нашу Жан. – прохладновато бросила Миа. Синие глаза опасно сузились, а тело блондинки спустя пару мгновений оказалось сначала в воздухе, а потом и позади не обернувшейся на свое дело Норьетти. – Вернула. – холод. Снова холод скользил в этих словах. Мэри медленно поднялась с колен, на которые она так неудачно упала после полета. Сделав медленный вдох и выдох, она бесшумно, одним лишь мимолетным движением ноги, меньше чем за секунду совершила подсечку, заставив направившуюся было куда-то Жаннет споткнуться и изящно приземлиться на руки, выделывая сальто. В зеленые глаза взглянули синие – холодно и расчётливо. Всего лишь рывок вперед – всего лишь один удар рукой. Невероятно быстрый. Наверное, не учись Миа в ВоенАке, пропустила бы его – но рука была перехвачена, а травмоопасный удар отведен. Пару подсечек с обоих сторон – но как русая, так и блондинка смогли их избежать, отпрыгнув в разные стороны. Выдохнув, Жан неожиданно усмехнулась. – Так чего ты ждешь, Миа? Зеленоглазая сжала ладони в кулаки, больно впиваясь короткими, обгрызенными ногтями в кожу рук. Вскинула голову. – Я лишь хотела знать, кто ты. – А вот это будет далеко не твоим делом. – резко бросила ей синеглазка, делая пару шагов назад. Поддавшись этому, Мэри была крайне неприятно удивлена, когда потеряла равновесие на льду, неожиданно появившегося под ногами. Успев выставить перед собой руки, Андерс больно приземлилась на холодный пол, для разнообразия пестревший то серым камнем, то голубоватым льдом. Тяжело выдохнула, коснувшись пальцем губ, из уголка которых вытекло немного крови, размазанных на коже. Закашлялась, отчего еще несколько капель крови упали на руку, размазавшись окончательно. Рядом прозвучал знакомый звон, колокольным эхом отдавшийся в голове. Пальцы Жанны ловко подхватили лицо зеленоглазой, перекошенной от легкой неприязни, смешанной с непонимаем и маской холода. Сама же синеглазая загадочно усмехнулась, в первый момент до боли напомнив Мие Бервехтронверт. – И, пожалуйста, милая… то, что ты услышала сегодня – то, что тебе можно было услышать. А дальше, прошу, не лезь. Иначе не оберешься проблем, которые навсегда установят в тебе Тьму. – выплюнув последнее слово, русая еще некоторое время глядела на блондинку, и Мэри успела заметить в этом взгляде боль и сожаление. А потом она резко встала, отпуская ее лицо и быстрым шагом направилась прочь из коридора. Через окно, конечно же. Разглядывая потолок, Мэри лежала на спине в, как и то ожидалось, пустом коридоре, вдоль которого до сих пор гулял ветер. Девушку, тем не менее, он совершенно не задевал, предлагая ей раздумывать над всем, что произошло. Она надеялась найти ответы. Понять, кто такая Жанна. Но в итоге… «В итоге я все равно что-то узнала.» Да, узнала. Она жила в детдоме – как и Мэри. Только если Миа жила в центральном детдоме, то Жаннет в новостройном. Тот славился своей на редкость угнетающей обстановкой, злобными детьми, холодным обращением с ними и своей неофициальностью. Ибо, по факту, детдома, находящегося в Новостройном, не должно просто существовать. Как так получилось? Очень просто – после войны между Литерией и Высшими Вампирами оказалось много детишек, чьи родители погибли на той войне. Но из-за того, что дети были большей частью из Новостройного района, ранее носившего название Темный Район, детдом образовали и там. И хотя в прошлом году Золотые Стражи все же докопались до этого дела и перенаправили всех темнорайоновских в центральный детдом, выходцы оттуда остались до сих пор. Далее. Судя по всему, Жанна оказалась еще и одной из тех, кто выжил после пожара в 14.086 года, что произошел десять лет назад в то время еще в Темном Районе, позднее переименованном в Новостройный. Сколько им тогда было? По семь лет, кажется. Да, именно так, но… Прикрыв глаза, Мэри окунулась с головой в воспоминания.

(Из воспоминаний Мэри Изабеллы Андерс. 7 октября 17.086 год.)

По городу пронесся страшный вой, заставивший детей, сидящих за школьными партами, вздрогнуть, холодея. Мэри подняла голову, удивленно глядя то на тихо перешептывающихся одноклассников, ставших ими совершенно недавно, то на учительницу, враз побледневшую. – Все на выход! – дрожащим голосом указала она. – Подхватываем свои вещи и очень быстро на выход! Семилетние дети, словно только этого и ожидавшие, подскочили, с визгом и криками (большей частью испуганными), начали собираться. Сама Миа собиралась бесшумно, но сердце девочки бешено билось, а страх закрался в душу, острыми когтями расцарапывая ее изнутри. – Что происходит? – испуганно крикнула ей рыжеволосая девочка с ярко-карими глазами и россыпью веснушек на лице. Максимально сохраняя спокойное выражение лица, блондинка неопределенно пожала плечами, хватая одноклассницу за руку и выбегая из кабинета. – Сейчас узнаем. На улице перед школой был переполох. Воздух потемнел, а дым, идущий со стороны Темного района, заставлял многих детей закашляться, пряча носы в воротах рубашек и пиджаков. – Ученики школы №3! Прошу всех сохранять спокойствие! – раздался поверх дружного гомона голос директрисы, в несколько раз увеличенный при помощи магических амулетов. – Ваши родители сейчас придут-приедут за вами. А вам рекомендую собраться в центре и опять же, сохранять спокойствие! Угу, спокойствие. Да в голосе самой начальницы сего заведения это спокойствие лишь снилось далеким сном. Но, подчинившись, девочка, чуть ежась, оказалась в обществе галдящих от испуга и волнения одноклассников, обсуждавших, что же могло случиться. Тем временем на территорию школы начали забегать родители, испуганно выискивая своих чад и уводя их из школы. Несколько ее одноклассников, включая и ту рыжую девочку, уже ушли-убежали с родителями, а Миа отводила отчаянные мысли о том, что что-то могло произойти с ее родителями. Половина двора опустила. Становилось страшно – а может, с ними действительно что-то случилось?.. «Нет-нет-нет!» – твердила сама себе девочка. – «Сейчас они придут и заберут меня…» И действительно, вот, скоро в ворота влетело двое Андерс, с явно заметным страхом оглядываясь. Но блондинка, не дожидаясь, пока ее увидят, сама подлетела к родителям, обнимая мать и прижимаясь к ней. Из уголка одного глаза все же вытекла слезинка, отпустившая на волю страх. – Великие Драконы, Миа, с тобой все хорошо? – дрожащим голосом поинтересовалась Магда, присаживаясь на корточки перед девочкой. Та попыталась улыбнуться, но у нее плохо получилось, поэтому она лишь кивнула, прижимаясь к женщине. А краем уха услышала пару фраз, сказанных ее отцом директрисе, стоящих неподалеку. – Обычно вы быстрее забираете свою дочь после уроков. – с легкой улыбкой укорила женщина Зета. Тот вздохнул. – Теза и Конор были в это время в Темном районе, мне нужно было срочно их оттуда вытащить. К счастью, успели до того, как начался мощный пожар. – А как же Особенные? Они что, не смогли его сдержать? – Младшего, то есть Шестого, в Империи нет. Сейчас огненный барьер остановлен Эгедроном и некой женщиной, вытащившей оттуда совсем еще маленькую девочку. – Нашу? – встревоженно уточнила директриса. Но Андерс отрицательно лишь качнул головой. – Говорят, что нет, с первой школы. Но она единственная, кто выжил в том пожаре после облавы. – Это страшно. – поежилась женщина, кинув взгляд на внимательно наблюдающую за ними Мэри. – Согласен…

(Конец воспоминаний).

Не она ли – та самая девочка, которая выжила? Или здесь замешан другой случай? Мэри уже не помнит, Мэри совсем этого не знает. Жаннет могла попасть в хорошую семью. Почти такую же как у самой Мии. Но вместо этого над ней взяли опекунство другие люди… – Знать бы еще год… – задумчиво пробормотала блондинка, наконец, рывком поднимаясь со спины на ноги, отряхивая себя. Подошла к сумке, валявшейся с букетом в стороне, и, достав зеркальце, осмотрела свое лицо, осторожно стерев следы крови около губ. Близнецам, с которыми она в скором пересечется, вовсе необязательно знать, что здесь произошло. Подхватив все свои вещи и даже тот растрепанный букетик из трех несчастных цветочков, девушка обвела взглядом коридор, замечая так и не растаявший лед. Завтра будет потеха для всего Лицея – прокатиться на бесплатном льду в середине сентября. Или послезавтра? Завтра ведь, если точно припомнить, воскресенье. А Жан… а черти с ней. Со временем поймем. Может, не стоило торопить события? Подружиться? Чуть поежившись от этой мысль, Мэри сама усмехнулась на свою реакцию, бесшумно выходя из коридора. «И все же, на кого-то она так похожа…» А ветер все так же продолжал гулять по коридору, беспрепятственно проходя через открытое окно и навсегда уже оттуда улетая. *** – Маг’и, Эби, вы идете? – обратился Руп к девушкам, о чем-то шепчущимся около окна. Кинув на него короткие взгляды, девушки поцеловали друг друга в щечки (догадайтесь, кто на этом моменте закатил глаза), после чего к брату прискакала его медно-русоволосая сестра. – Мари с нами сегодня не идет. Во-первых, мы встречаемся с Мэри, а во-вторых, Мари куда-то нужно идти. – И ты не спг’осила куда? – прикинулся, что удивился, парень. Гринслейт усмехнулась, хватая брата за руку и направляясь прочь из школы. – Она сказала, что потом расскажет. А сейчас – идем, мы еще с Мией должны встретиться! – Идем-идем! – поддержал ее Руперт, быстрым шагом направляясь следом за сестрой. Погода своей прекрасностью так и не порадовала – свинцовые тучи, что нависали с утра, продолжали там оставаться, для разнообразия лишь еще сильнее посерев и накрыв огромным темным куполом город и окрестности. Чуть поежившись, русоволосый завернул за угол дома, проходя несколько шагов и понимая, что тут что-то не так. Не чувствовалось рядом на удивление сегодня тихого и молчаливого присутствия сестры, не чувствовалось ее немного тяжелого дыхания. И действительно, обернувшись, голубоглазый с легким страхом отметил, что сестры нигде рядом нет. Забежал за угол, откуда он только что свернул и в шагах двадцати от него с облегчением заметил Биги рядом с неким парнем. В сердце предательски-странно кольнуло. – Биги, мы не успеем встг’етиться с Мэг’и такими темпами! – возмущенно заметил парень, подходя к парочке. Эби, и голубоглазый брюнет, стоящий рядом, обернулись на нее. – Извини, Руп, просто я тут встретилась с… – Рэд. Мое имя Редклиф Эден Доросель или просто Рэд. Приятно познакомиться. – дружелюбно улыбнувшись, поприветствовал русого шатен. – Г’упег’т Джон Гг’инслейт, просто Г’уп, мне тоже пг’иятно. – чуть растерянно улыбнулся в ответ Руп, пожимая руку новому знакомому. Тут в их разговор, как всегда, бесцеремонно вмешалась Эби, которая чуть ли не сверкала глазами, отчего-то полными слез. – Руп, а Руп? – Да, Биги? – А Рэд – детдомовец… Голубоглазый пожал плечами, улыбаясь. Видимо, ему было не привыкать к такому раскладу дел, в то время как сочувствующая всем, и вся душа Эбигейл не выдерживала и сдавала, являя в мир слезы. Обернувшись на девушку, Рэд достал из кармана платок, протягивая его Гринслейт. – Прошу, миледи. – чуть по-клоунски поклонился он, разбавляя улыбками сложившуюся ситуацию и располагая к себе, как к человеку еще больше. – Спасибо. – окончательно растрогалась медно-русоволосая, принимая платок – белую ткань, на которой оказалось вышито двое птиц, и ветка дерева с листьями. – Это ты вышивал? – Ага. Делать в детдоме порой нечего, а потому эту несложную науку я осваивал вместе с Роксаной, правда, та забросила это, а я вот, как видишь, научился. – улыбнулся Редклиф. – Слушай, Г’эд, а когда ты сможешь выйти из детдома? – неожиданно задал вопрос Руперт, внимательно глядя на парня. Тот задумался. – Наверное, только под расписку взрослых. – Биги… – Руп… Рэд рассмеялся при виде такой картине – одновременно сказать, это нужно умудриться. Но было понятно, зато, что они – брат и сестра. – Говог’и. – уступил место сестре Руп. – Давай уговорим маму забрать под ее опеку Рэда на завтра? – А он согласится? – Соглашусь. – улыбнулся брюнет. Близнецы, радостно переглянувшись, обняли его. – А чего это вы вдруг так решили? Мы знакомы-то всего ничего. – заметил Редклиф, вопросительно приподнимая бровь. Эбигейл чуть поежилась от налетевшего ветра, растирая ладонями плечи. – Мы дг’узья. – тщательно постаравшись выговорить «р» и в очередной раз потерпев неудачу, улыбнулся Руперт. – Что, вот та сразу? – улыбнулся в ответ голубоглазый, и вся троица рассмеялась. – Ага, так сразу. – кивнула головой медно-русоволосая, тут же спрашивая. – Ой, а ты, наверное, куда-то торопишься? – Есть такое. Меня отпустили покупать подарки детдомовцам – на деньги, которые себе за месяц не успели прикарманить работники детдома. Вот, даже список пожеланий есть. – А ты сам-то чего-нибудь хочешь? – полюбопытствовал Руп. Рэд поджал губы, спустя мгновение честно признавшись. – Хочу. Только мое желание никак не совпадает с количеством денег. – И какое оно – твое желание? – замерла Эби, до этого времени пританцовывающая на месте. – Найти свою семью. Слова повисли в воздухе, замирая и обретая глубокий смысл. Обрести или найти свою семью – как много в этих словах! Ведь, действительно, семья – это самое ценное, что может у нас быть. И никакие деньги это не перевесят… – Пожалуй, я поспешу, мне нужно быть в детдоме до четырех часов, а уже три. Так что, если не передумаете, то до завтра! – помахал им рукой парень, убегая в сторону рынка. – Не передумаем! – пообещала вслед ему Эбигейл, в то время как Руперт улыбнулся, негромко сказав, и, впервые не картавя. – До завтра… Вскоре Перекрестная улица сменилась не менее привычной Центральной. Самая главная улица города, самая важная. Именно по этой улице часто с инспекциями проезжал Император, шествовали гвардейцы на День Имперских Войск, сокращенно именуемый как ДИВ, проезжали кареты иностранных посольств, именно здесь, на Центральной Площади неподалеку проводились самые огромные торжества, самые лучшие церемонии, достойные запечатления в истории. Здесь же, среди и многочисленных домов как Высших, Средних, так, как и ни странно и абсурдно это не прозвучало, Низших Домов, находилось близко, практически по соседству два дома – Гринслейтов и Андерс. Прищурившись от налетевшего ветра, что задувал еще более яростно, Руп расплылся в довольной улыбке, указывая рукой вдаль и дергая сестру за рукав. – Смотг’и, там Мэг’и! *** Рассвет. Здесь уже наступал рассвет. Парень вдохнул холодный морской воздух, чуть пощекотавший легкие и нос и заставивший его вновь чихнуть. И снова едва улыбнуться. Он любил там проводить рассветы. Вставать в четыре-пять утра, на пару-тройку часов раньше сестры и, доходя до пирса, садится на деревянные доски. Класть руки на ограждающие перилла, и, глядя вдаль, на медленно розовеющее небо, слышать крики просыпающихся чаек, гудки, доносящиеся с берега и морской прибой. Вдыхать тот солоновато-влажный воздух, предвещающий море. И сейчас, со стороны города уже пробило шесть часов утра на Главной Башне. Встревоженно вскрикнула со стороны скал некая чайка, взмахивая крыльями и уносясь вдаль. – И что же вам все не сидится. – протянул Николас, разглядывая белоснежных птиц, улетающих опять куда-то вдаль. Опустив голову вниз, Ник немного поболтал ногами, разглядывая воду, темно-синим маревом плескающуюся под ногами. Моргнул, недоуменно смотря туда, где сквозь эту темную глубину блеснуло нечто… яркое. И, определенно, непонятное. Но, недолго думая, парень поднялся, рыбкой ныряя в холодные воды. К счастью, будучи закаленным, холода он практически не почувствовал, проплывая все ниже и ниже, пока не оказался около дна. Там, еще раз ярко сверкнув, показался некий пергамент, который, судя по всему, сделанный из золотистых водорослей – средства для создания бумаг морских ведьм. Ненадолго задумавшись, брать его, или нет, парень выдохнул последний воздух из легких и решился – подхватил пергамент и выплыл наверх. Да, воздух сделал свое дело и надо было теперь подниматься. Выбравшись наверх, на пирс, Николас сел, разглядывая сургучную печать, которой было запечатано, явно, послание. Сургуч был необычным – темно-синим, с заметно проступившим гербом независимой страны Акватории – обители морских ведьм. «Ну… ладно.» Сломав печать, Ник поморщился от пошедшего светло-голубого дыма, быстро доставая письмо, которое было написано немного корявым нессийским языком.

«Дорогой Император Нессии Нериан II Нессийский! Я, Королева Морских Ведьм, официально объявляю Вам Войну по причине того, что ровно пятьдесят лет назад нога моей старшей дочери ступила на эти земли и пропала. Я искренне верю, что она еще жива, но Вы вероятнее всего, ее держите под замком – ибо Ваши офицеры отказываются выдавать ее местоположение. Королева Морских Ведьм Иполина XIII.»

Встревоженно вскрикнула еще одна чайка, а вдали затрубил такой уже давно забытый из Лицейных пар сигнал тревоги. На горизонте появились уже вражьи корабли. На мгновение замерев, Роден сощурил взгляд. Война, значит, начинается… ну что ж, повоюем! И, радуясь тому, что он является военным и на него, по факту, учится, рванул в сторону Имперского Дворца – по дорогам, размахивая письмом и утверждая всем останавливающим его офицерам, что это дело очень важно и не требует отложения. Влетев в обеденный зал, где Император, уже отобедав, беседовал со своим казначеем, Николас глубоко выдохнул, привлекая к себе внимание высших персон. После чего упал на одно колено, склоняя голову и прикладывая руку к сердцу. – Ваше Высочество Император Нериан II Нессийский! Акватория от имени Королевы Морских Ведьм Иполины XIII объявило нам войну! *** Вдали раздались первые раскаты грома. Слабо дрожало пламя свечи, кидая отблески на стены, где переливались золотисто-зеленым узоры в виде цветом и на бумагу, где витиеватым подчерком, с черными пятнами чернил и бордовых – крови, было написано письмо. По строчкам медленно прошлась пальцем рука, обводя каждую букву, в которой смешался смысл и время, безумие и гордость, слезы и обреченность. И последняя строка, так и не дававшая покоя разуму ни одного из Бервехтронвертов. «Я сложила голову у скал – там кроется и ключ загадки давней.» – Ты до сих пор не спишь? – хрипло спросил Михаэль, бесшумно входя в комнату. Едва вздрогнув, Анна со вздохом покачала головой. – Она тебе ничего не рассказывала про загадки? – задала старый, извечный вопрос женщина. Присев рядом, мужчина лишь вздохнул. – Ясно… Что тогда произошло – она так и не поняла. Возможно, брат что-то и знал, но делиться не спешил. – Почему ты не заберешь Мэри? – спросила русая, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть на мужчину. Тот горько усмехнулся. – У нее есть семья. – Это не причина, чтобы не встретиться. – возразила Анна. – Она меня не вспомнит. Ей нужна ключ-песня, на которую мы зачаровали ее воспоминания тогда. А, насколько ты знаешь, так песню спеть смогут только Сакири. – А Сакири не в городе… – Они решили обосноваться в Лэфьоре. – Как? – сердце пропустило удар, и женщина все же обернулась. Бервехтронверт горько усмехнулся. – Очень просто – они хотят, чтобы их дети, их двое дочерей выросли в том городе, где они родились. Чтобы не было так, как в детстве со старшей. – Предательство Криотов? Помню. Но если к разговору о Мэри… значит, шансов нет? – Есть. Если она найдет свою сестру. Недлинные аккуратные ногти негромким стуком прошлись по дубовому столу. Колыхнулось еще раз пламя свечи, вдалеке глухо заворчал гром. – Она искала информацию по ней. Я с ней встречалась. Михаэль ожидаемо поджал губы, вставая со стула и прохаживаясь до окна, раскрывая его во всю ширь. В комнату ворвался холодный воздух. – Почему ты раньше мне не сказала об этом? – Я думала, что ты знаешь. – опустила взгляд синеглазая, после чего подняла наверх вновь. – Но они однокурсницы. И знаешь… каждая из них интересуется в некоторой мере друг другом. – Кто кем больше? – Жаннет – Мэри. Она действует более осторожно и незаметно, чем ее сестра, но ей и проще – она уже нарыла достаточно по ней информации. И даже знакома с некоторыми ее бывшими детдомовцами. – Вот как… – Михаэль нервно выдохнул, после чего перевел взгляд на город, расположившийся вокруг них. – Ты же знаешь, что будет, если они узнают, кто их родители? – Знаю. Ненадолго в комнате повисло молчание. Ветер яростно рванул по городу, залетая и в комнату – разлетелись по столу письма, потухла свеча. – Начнется охота. Прогремел гром, и на землю крупными градинками осыпались первые капли дождя.

Солнце мое, взгляни на меня! Моя ладонь превратилась в кулак. И если есть порох – то дай огня!.. Вот так…