Еще один раз

День начался отвратительно. Во-первых, вопреки всем прогнозам, обещавшим ясную погоду, пошел мокрый снег, перешедший после обеда в дождь, а зонтика Брэд, конечно же, не взял, хотя у него и было ощущение, что стоило. Вот и верь после этого прогнозам. И конечно же, он промочил ноги, пока шел от стоянки до офиса. А все потому, что сука Такатори не выделил телохранителю, блин, своего младшего сына место в подземном гараже. Во-вторых, начальник службы безопасности босса был не в духе. Накануне средний сын Такатори, псих Масафуми, в очередной раз сбежал от охраны и отправился в какой-то третьесортный бордель, где его с трудом нашли. Такатори, естественно, про это узнал и вставил начальнику СБ за плохую подготовку людей. А начальник СБ, естественно, вставил подчиненным. Слушая инструктаж, больше похожий на еблю в мозг, Брэд с тоской думал о том, как было бы классно, если бы он был главой охраны Такатори. Сдал бы его каким-нибудь киллерам с потрохами — и дело с концом. И нет на свете старой жирной коалы. Рай, да и только. Однако же пока коала, увы, была, и на нее следовало работать. Брэд вышел из офиса в семь тридцать. Мокрый снег все еще шел и прекращаться не думал. Надо было ехать в резиденцию Такатори, забирать мелкого поганца Мамору, везти его в школу, потом — в университет на курсы, потом — куда пожелает. Если повезет, он сможет повидать днем Наги. Если все будет как обычно, они увидятся дома, вечером. Если не повезет, если Мамору-сан, чтоб его черти взяли, захочет вечерних развлечений, то с Наги Брэду удастся увидеться не раньше завтрашнего утра. Усыновил, называется, ребенка, сделал доброе дело. Как бы его за такой присмотр опекунских прав не лишили… Мамору к назначенному времени выхода, естественно, опоздал, потому пришлось гнать со всей дури, чтобы успеть в школу. Может, с Такатори мигалку затребовать? Хотя нет, не даст. Мамору был совершенно отвратительным и испорченным ребенком, и Такатори не возлагал на него никаких надежд. А потому и не беспокоился особо. Есть телохран — и ладно. Если какие-нибудь умники решат вдруг похитить Мамору ради выкупа — они здорово обломятся… К началу первого урока они все-таки, как это ни странно, успели. Высадив подопечного, Брэд утер взмокший лоб и посмотрел на часы. Девять ноль-ноль. До десяти двадцати, когда у Мамору закончится первое занятие, у него есть свободное время. Как раз успеет доехать до спортклуба, благо тут десять минут пешком, немного побоксировать и вернуться. Заодно в себя придет. В этот момент мелькнула — даже не мысль, нет, тень мысли, ощущение — что хорошо бы оставить машину и пройтись пешком, но Брэд отмахнулся. Пешком десять минут, на машине — три, минус семь минут от тренировки, нет, спасибо. Он не располагает достаточным количеством времени, чтобы его терять. Он вырулил со стоянки, осторожно съехал на проезжую часть, начал разворачиваться… и в этот момент страшный удар вбок развернул машину почти на девяносто градусов. Сработала подушка безопасности, на несколько секунд лишив Брэда возможности дышать. Наконец, с трудом расстегнув ремень, он смог выползти из машины. Левый бок джипа был раскурочен к чертовой матери. А долбанувшая машина — тоже джип и даже побольше, — кажется, вообще не пострадала. Не считая вылетевшего лобового стекла, конечно. И оглушенного водителя — блондина лет двадцати пяти, который стоял, привалившись к капоту, и тряс головой. На ходу вынимая телефон, Брэд направился к нему. — Порядок? — спросил он, подойдя. В этот момент на том конце ответили. Сухо сообщив об аварии, Брэд нажал отбой и снова обратился к парню: — Порядок, я спрашиваю? — Нормально, — хрипловато сообщил тот. — Тряхнуло… Машина сильно пострадала? — Бок разбит, — пожал плечами Брэд. — Ничего, она застрахована. Но день пропал. — Простите, — пожал плечами блондин. — Пили? — спросил Брэд. — Да нет, со смены еду. Задремал, наверное… — и парень зевнул. Зевок, кажется, был вполне настоящим — таким душераздирающе широким, что Брэду даже стало жаль парня. — Я Брэд Кроуфорд, — он протянул руку. Блондин криво усмехнулся. — Часто вы знакомитесь в теми, кто въехал в вашу машину? Йоджи Кудо. Вы из Штатов? — Да, — они пожали руки. — Как догадались? — По акценту. У меня мама американка. Хотите, на английский перейдем? Мне не трудно. — Не стоит, спасибо, — слегка улыбнулся Брэд. — Пока не научусь думать по-японски, лучше не сбивать настрой. — Вы что, всю жизнь тут жить намерены? — вскинул бровь Кудо. — Видимо, да. — Вы герой. — Спасибо. Прикатили полицейские. После короткого выяснения обстоятельств и более длинного составления протокола обе машины увезли на эвакуаторах, у Йоджи взяли кровь на анализ, заклеили пластырем щеку Брэда, как оказалось, пострадавшую от осколка, и все наконец уехали. После чего Брэд позвонил в офис, объяснил ситуацию и попросил прислать машину. Начальство сказало, что машину пришлет, а Брэд пусть сдает подопечного телохрану, что пригонит машину, и идет отдыхать. Не хватало еще, мрачно сказало начальство, чтобы младшего Такатори охранял контуженный сотрудник. Брэд посопротивлялся для виду, но, в общем, ситуация его даже, в некотором роде, устраивала. День без самой противной в этом мире работы — что может быть приятнее? Все то время, пока Брэд разбирался с начальством, Кудо сидел на асфальте и курил сигарету за сигаретой. Когда переговоры закончились, он спросил: — Может, мне угостить вас кофе в знак извинения? — Я не пью кофе, — сообщил Брэд. — С сердцем проблемы. — Ну, чаем, — пожал плечами Кудо. — Зеленым. Тонизирует и полезно. И все такое. Просто если я сейчас не выпью кофе, то усну прямо здесь. Брэд открыл было рот, чтобы спросить, а почему тогда он не едет домой — и не спросил. Кажется, перед ним был человек, которому по каким-то причинам не хотелось ехать домой. Это Брэд мог понять. С ним тоже такое было — давно, еще до Наги. Пустой дом, в который незачем возвращаться. И стараешься попасть туда как можно позже, чтобы просто свалиться и заснуть. А если есть такая возможность — то и вообще не ехать. — Где работаешь? — как-то очень легко переходя на «ты», спросил Брэд. — В ГПУ, — снова зевнул Кудо. — Судмедэксперт. Трое суток на дежурстве. — Понятно, — кивнул Брэд. — Ну, на чай я согласен. Кудо ухмыльнулся и поднялся на ноги. Пришлось, правда, дождаться сменщика на другой машине. Он приехал как раз к концу пары — Мамору в этот момент звонил Кроуфорду сказать, что на перемене не выйдет, потому что будет одной девочке объяснять домашнее задание, но пусть Кроуфорд никуда не уезжает, потому что, а вдруг он все-таки захочет выйти, на что Брэд мстительно сообщил, что по техническим причинам сегодня у Мамору будет другой телохранитель. Выслушал недовольное ворчание и повесил трубку. И они пошли пить чай и кофе. Поначалу Брэд ощущал неловкость — он не умел проводить время с другими людьми просто так, не по делу. Но потом разговоры на вечные темы — о мерзкой погоде, маленькой зарплате и скотах-начальниках — разбили ледок, и ощущение дискомфорта пропало. Потому после того, как чай и кофе были допиты, Брэд как-то очень естественно предложил Кудо побоксировать. — Я не боксирую, — заметил Кудо. — Ничего, — пожал плечами Брэд. — Я покажу. В клубе пришлось немного повозиться, оформляя Йоджи как гостя и добывая для него форму, но Брэда тут знали и уважали, так что вскоре все образовалось. — Хороший клуб, — сказал Кудо, когда они переодевались. — Боксерский? — Нет, универсальный, — ответил Брэд. — Но я только на бокс хожу и иногда в бассейн, чтобы расслабиться. — А чего же на бокс, а не на какие-нибудь единоборства? — С детства боксирую, — ответил Брэд и зачем-то добавил: — Я и в профессиональном спорте был. — Серьезно? — оживился Йоджи. — А чего ушел? — По голове стукнули, — нехотя отозвался Брэд, жалея, что вообще поднял тему. Но Йоджи, кажется, уловил настроение и больше вопросов задавать не стал. А на ринге вышло странно. Йоджи оказался хорошим партнером. Какие-то навыки в боксе у него, как оказалось, были — правда, не больше, чем могут быть у любого пацана, если только он не совсем неженка и маменькин сынок. Если не бить в полную силу, то он вполне держал удар. Только в конце Брэд не сдержался — влепил в голову правой, и сильно — Йоджи отлетел назад, спружинил от ограды ринга и упал на маты. Брэд присел рядом. — Кудо? Ты в порядке? Йоджи издал вдруг какой-то странный звук, и только тут Брэд понял, что плечи у его спарринг-партнера подрагивают. Вне всякого сомнения, Йоджи плакал. — Эээ… — только и смог сказать Брэд, садясь прямо на маты. Видел он на своем веку всякое, но не взрослого мужика, который бы ревел после того, как ему заехали в морду. Мелькнула мысль о том, какого черта он вообще куда-то двинулся… сидел бы щас в машине… в целой, между прочим… слушал музыку… красота… Йоджи перевернулся на спину. Глаза у него были красные. — Извини, — хрипло произнес он. — Ты извини, — осторожно отозвался Брэд. — Я, видимо, не рассчитал… — Да нет, ты тут ни при чем… — он сел, как-то очень осторожно, словно по рассеянности, касаясь рукой ушибленного места. — Ты просто удачно попал… в то же место, куда он мне засветил… — Он? — переспросил Брэд. — Он, — подтвердил Йоджи. — Представляешь, я трое суток на дежурстве. Я бы еще остался, да Аска меня выгнала. А домой…, а чего там, дома? Даже соваться туда не хочу. Лучше в мотель. Приду…, а там до сих пор едой пахнет. Мясом этим клятым… И глюки. Как будто он в кухне, посудой гремит. Или в душе. Или в спальне. Захожу, слышу шум, зову… Рехнусь я, если еще домой зайду… Брэд мысленно тяжело вздохнул. Он попал. Он оказался в роли «случайного попутчика», и деваться ему, похоже, было некуда. Всю сознательную жизнь у него была заветная мечта — стать бессердечным, хитроумным, расчетливым сукиным сыном. Мечта не сбывалась, как он ни старался. Он привалился спиной к ограде ринга, устраиваясь поудобнее, и сказал: — Давай с начала. *** Мокрый снег сыпал прямо за шиворот. И длинная серьга в левом ухе стала холодной, и всякий раз, как она касалась шеи, Ран вздрагивал. От додзё до метро было минут десять ходу. Не бежать же, съежившись… А на мотоцикле в такую погоду еще хуже, чем пешком. — Ран! Он обернулся. На спинке скамейки, прикрытой от непогоды козырьком крыши, сидел, нахохлившись как воробей, Киё. — Привет! — он помахал Рану рукой. Пришлось подойти. — Ужасная погода, да? — Нормальная, — пожал плечами Ран. — Ну, смотря с чем сравнивать, — улыбнулся Киё. — Недели две назад, помнишь, такая метель была, я думал, до метро не дойду, а ты? Был в тот день на занятиях? Ран нахмурился, припоминая. Потом кивнул. — Был. — И как добрался? Не унесло? — он окинул Рана взглядом и широко улыбнулся. — Не унесло, — качнул головой Ран. — Меня встретили. В тот вечер за ним приехал Йоджи, у которого был выходной. Неожиданно приехал. Ран только успел из здания выйти, как на него наскочили, ошеломили потоком слов, оплели руками со всех сторон — иногда Рану казалось, что у Йоджи не две руки, а штук десять, как у какого-нибудь божества, — потащили к машине… «Что не позвонил?» — спросил он тогда, а Йоджи ответил: «А ты бы запретил приезжать». — Встретили? — Киё вскинул бровь и чуть улыбнулся. — Девчонок обычно встречают. — И что? — сухо спросил Ран. Тот пожал плечами. — По-моему, он считает тебя своей девушкой. Логично. Он же натурал. У него по-другому просто не получится. Ран на это не ответил. Он не рассказал Киё про их с Йоджи разрыв. Это никак Киё не касалось. И вообще никого не касалось. Он и Айе-то толком ничего не сказал. Кроме того, что думал — что так будет лучше. В тот вечер она обругала его матом — он в первый раз в жизни услышал такие слова от младшей сестры — и ушла спать. — Что это? — Киё вдруг протянул руку и подхватил пальцами серьгу. — Серьга, — ответил Ран. — Золотая. — Он подарил? — спросил Киё, все еще держа украшение в пальцах. — Нет, — Ран чуть двинул головой, освобождая серьгу. — Сестра. Это было не совсем так. Серьгу Ран нашел в гостиной за диваном, когда пылесосил — кстати, слои пыли там были такие, словно не знали пылесоса годами. Вечером он вернул серьгу Айе, и та ахнула: — Блин, а я думала, я ее с концами посеяла! Даже заказала такую же, в пару, чтобы ты не расстраивался… — Почему за диваном? — мрачно спросил Ран. — Не знаю, — беззаботно передернула плечами Айя. — Расстегнулась, наверное. Ран решил больше на эту тему не размышлять. Ему совсем не хотелось думать о том, чем таким занималась его сестренка на диване, что у нее аж серьга расстегнулась… — Только вот что мне с ней теперь делать? — Айя задумчиво рассматривала находку. Не очень задумываясь над своими действиями, Ран протянул руку, взял у нее серьгу и приложил к уху. — Айя… проколешь мне мочку? — Тебе не очень это подходит, — после небольшой паузы проговорил Киё. — Ты же носишь серьги, — пожал плечами Ран. — Так я уке, — усмехнулся Киё. Ран встал. — Я пойду, Киё. Холодно. — Может, зайдем в кафе? — Киё тоже встал. Он был ниже ростом. Просто раздражающе ниже. Ран не знал, отчего его это так бесит. — Выпьем чего-нибудь горячего… — Я домой, — возразил Ран. — Скоро уже на занятия. — Ты же всю ночь упражнялся, не спал! — удивился Киё. — Неужели еще и на занятия пойдешь? Свалишься же… — Нормально. Я привык. Пока. И стремительно зашагал к метро, подальше от Киёкадзу и его дурацких ухаживаний. С тех пор, как Ран ушел от Йоджи, не было и дня, чтобы Хига не попался у него на пути. Это так раздражало, что Рану приходилось постоянно себя одергивать — потому что ему страшно хотелось набить Хиге морду. Киё домогался его как настойчивая девица, иначе не скажешь. А главной его фантазией было то, что Ран несчастлив с Йоджи, потому что тот не считает его мужчиной и не дает ему быть мужчиной. Сам же Киё, не иначе, считал Рана каким-то супермужчиной, чьи потребности он, Киё, готов был удовлетворить хоть прямо сейчас. Это особенно раздражало Рана еще и потому, что он никак не мог вспомнить — а всегда ли Киё к нему так относился, или это в разлуке образ его, Рана, в голове Киё приобрел такие монструозные черты. Улица, ведшая к метро кратчайшим путем, оказалась перекрыта. Толпился народ. Между чужими спинами Ран увидел кусок желтой полицейской ленты. Он уже собрался было развернуться и пройти другой дорогой, но тут человек, стоявший впереди, видимо, подумал примерно то же самое и отошел, так что Ран оказался в первом ряду. Это была узкая улочка — однокашницы Рана по додзё предпочитали вечером по ней в одиночку не ходить. Ран, естественно, не боялся — и не только он. Один из таких бесстрашных лежал сейчас на асфальте — а над ним, лохматый, в мятом светлом плаще с грязными пятнами по низу, склонился Йоджи. Рану показалось, что ему вмазали в солнечное сплетение. Волосы Йоджи были стянуты в хвостик, выбившиеся пряди почти скрывали лицо, но все-таки что-то видно было. Он очень похудел — так, во всяком случае, показалось Рану — и выглядел неухоженным и помятым. Рану припомнился один их профессор, который все ходил в университет с иголочки, а потом вдруг перестал бриться, костюмы его стали мятыми и не очень чистыми, белые рубашки посерели, виндзорские узлы на галстуках превратились в паучьи плетения, а потом галстуки и вовсе исчезли, как и пиджаки… И кто-то из девиц сказал, что от профессора жена ушла, потому он такой неухоженный. Вот и Йоджи выглядел точно таким же неухоженным, и Ран подумал, что это очень странно — ведь до встречи с ним Йоджи был еще каким щеголем, он же и научил Рана одеваться и вообще привел его внешность в порядок, так в чем же дело? В этот момент рядом с Йоджи возник — не подошел, а именно, как показалось Рану, возник, будто из воздуха соткался — высокий худой рыжий гайдзин в кипянно-белом плаще, на котором не было ни пятнышка грязи, словно его обладатель спустился с неба. Он склонился над плечом Йоджи и что-то сказал. Йоджи дернулся, взмахнув руками и едва не ткнув рыжего сигаретой — тот, правда, очень проворно увернулся — и что-то заорал. Там, где стоял Ран, слов слышно не было, но хмурый мужик, видимо, следователь, их явно услышал, потому что заспешил к Йоджи. Подбежал, что-то сказал. Йоджи замолчал, резко развернулся и зашагал прочь. Хмурый что-то спросил ему в спину. Йоджи коротко ответил через плечо и ушел в толпу. Он прошел практически в двух шагах от Рана — если бы повернул голову, то обязательно увидел — и Ран смотрел на него и не знал, то ли просить богов, чтобы Йоджи повернулся, то ли — чтобы нет, то ли окликнуть его, то ли отвернуться и накинуть на голову капюшон… Йоджи прошел мимо, а Ран смотрел на него и не делал ничего. Йоджи скрылся из вида. Вздохнув, Ран повернулся — и в упор встретил взгляд пронзительно-синих глаз. — Привет, — проговорил рыжий. — Мы знакомы? Ран хотел ответить, что в первый раз его видит — и тут вспомнил, что действительно встречал этого парня раньше — в метро, в тот день, когда заметил у Йоджи этот проклятый засос. — Нет, — произнес он и развернулся, чтобы идти прочь. — Не так быстро, — затянутая в белую перчатку рука легла ему на плечо. — У нас тут опрос свидетелей. Тебе придется задержаться. — Я не свидетель, — возразил Ран. — Я шел мимо… — Ты же из этой… — гайдзин пощелкал пальцами, — из школы, где драться учат… — Из додзё, — проговорил Ран. — Да. — Ну вот! — как-то нехорошо обрадовался рыжий. — Мы собираемся допросить всех из этого… додзё. Будешь первым. Ран собрался было возразить, но тут к ним подошел тот самый, хмурый. — Что у вас, агент? — неприязненно спросил он у рыжего. Тот просиял улыбкой. — Этот молодой человек из додзё. Я думаю, имеет смысл с ним поговорить. Например, о том, почему он рано утром идет не в додзё, а наоборот. Следователь посмотрел на Рана. И кивнул. — Поедешь с нами в отделение. *** — Значит, по ночам занимаетесь? Перед следователем стоял бумажный стаканчик с дурно пахнущим кофе из автомата. У следователя было серое от усталости и трехдневной щетины лицо, серые же мешки под глазами и тусклый взгляд. Наверное, он бы ненавидел Рана, но в измотанном организме не было сил даже на ненависть. — Занимаюсь, — кивнул Ран. — У нас не запрещают. — Разрешение на ношение холодного оружия есть? — следователь сунул в рот сигарету и прикурил. — При мне нет холодного оружия, — холодно отозвался Ран. Следователь окинул его мрачным взглядом. — Что, днем слишком занят? На додзё времени нет? — Учусь и работаю, — отрезал Ран. — А спишь когда? — Редко. Следователь подвигал губами. И склонился к бумажкам. — Что вы делали двадцать шестого ноября, с двенадцати до двух часов ночи? Ран посмотрел на свои руки. Двадцать шестое… как раз тогда Йоджи пришел утром… с засосом этим… как будто это тысячу лет назад было. — Я спал. — Где? — Дома. В кровати. Следователь снова заглянул в бумажки. — Дома? Вы имеете в виду дом своих родителей? Если я не ошибаюсь… — Нет, — перебил Ран. — Я там… не жил тогда. — Где жили? — У друга, — он упорно смотрел на край столешницы. — Какого друга? — скучно спросил следователь. — Неважно. — Еще как важно. Адрес на бумажке напишите. Друг может подтвердить, что вы никуда не выходили? — Нет. Его не было дома. Он работал в ночную смену. — Кто-нибудь еще может подтвердить ваше алиби? — Нет. Я был один. Следователь шумно вздохнул и раздавил сигарету в пепельнице. — Хорошо. Третьего декабря, также с двенадцати до двух, где вы были? — Там же, — пожал плечами Ран. — И опять без свидетелей? — Да. — А ваш друг? — Опять был на смене. Крякнув, следователь закурил новую сигарету. — Интересно. Как же вам с другом не повезло, Фудзимия-сан. Имя, — резко приказал он. Ран дернул ртом. Следователь наклонился к нему через стол. — Фудзимия-сан, мне нужно его имя. И как с ним связаться. — Кудо Йоджи, — сквозь зубы ответил Ран. — У вас работает. Судмедэксперт. Несколько секунд следователь рассматривал его, как зоолог — животное невыясненного вида. Потом снял с телефона трубку. — Лабораторию. Акико-тян, доброе утро! Мне Кудо нужен. Ах, ушел… Совсем или?.. Ах, вышел… Надолго? Понятно. А он про рапорт… ах, вот что! Я понял. Акико-тян, когда он вернется, передайте, пусть Томояме позвонит. Спасибо. Бросил трубку и прошипел сквозь зубы: — Вот скотина. Ран едва зубами не заскрежетал. — Я вам еще нужен, господин следователь? — сухо спросил он. — Подпишите протокол допроса и подписку о невыезде, — тот протянул Рану документы. — И свободны. Пока. Ран поставил оттиски на двух экземплярах протокола и одном — подписки — и встал. Следователь смотрел на него снизу вверх. — Вы бы, Фудзимия-сан, не ходили бы все-таки по ночам в додзё. Как бы вам голову не попытались снести… — Спасибо, — коротко ответил Ран и зашагал к двери. Как бы голову не попытались снести… Отлично. Пусть попытаются. А вдруг у них получится? *** В лаборатории было хорошо. Просто зашибись, а не жизнь. Особенно комната отдыха: диванчики, телек, чайник, кофеварка… На третьей или четвертой чашке кофе Йоджи обнаружил, что у него кончились сигареты. Пришлось сползать с дивана, выключать телек — а тетка, судя по виду, домохозяйка, как раз собиралась ответить на вопрос, в каком году был Инцидент в Икеда-я (варианты ответов: в 1369, в 1745, в 1865, в 1905) и выиграть миллион йен. Жалко, конечно, теперь он так и не узнает, в каком году в натуре был этот дурацкий инцидент… Ран наверняка знает… Нужных сигарет в ближайшем ларьке не было, пришлось переходить улицу и тащиться в «Семь одиннадцать». Заодно он купил пару банок пива, сухариков, чипсов и молока для Акико-тян. Расплатился, вышел на улицу — как раз в этот момент из-за туч выглянуло солнце. Йоджи поправил темные очки и порадовался, что вообще их надел. Удобно — глаз не видно, синяков под ними — тоже, опять же, солнце не мешает. Поправил очки — и замер. Прямо перед ним, только на той стороне дороги, высилось серое, похожее на присевшего на задние лапы динозавра, здание ГПУ. С крыльца которого сходил Ран. Как назло, именно сегодня на чертовой улице не было чертовой пробки — просто машины шли сплошным потоком, не то чтобы быстро, но и не медленно, фиг проскочишь. Йоджи помчался к переходу, матеря себя на все лады. Естественно, он не успел. Когда он оказался на той стороне, Рана уже не было видно. Но у крыльца ГПУ Йоджи налетел на Аску. — Ран! Ты Рана видела? — И ты здравствуй, — слегка обиженно отозвалась Аска. — В смысле, где видела? — Здесь! Только что! Он вышел из нашего здания! Надо его догнать! — Зачем? — подняла бровь Аска. — Как зачем?! — вскинулся Йоджи. — Ну… надо догнать! Надо поговорить! — Йоджи, с ума не сходи, — проговорила Аска. — Ты знаешь адрес его родителей. Если тебе нужно с ним поговорить — просто сходи и поговори. Йоджи показалось, что он воздушный шарик, из которого вдруг резко выпустили весь гелий. Аска смотрела на него проницательно и мрачно. — Откуда ты знаешь? Я тебе не говорил. — Что Ран ушел? — уточнила Аска. — Так по тебе понятно. Поговорил бы ты с ним, а? Йоджи пожал плечами. — Зачем? Смысл? — Смысл? — переспросила Аска. Йоджи чиркнул спичкой. — Он не будет слушать. — Йоджи, откуда… — Я знаю, — он снова дернул плечом, выкинул едва начатую сигарету и вошел в здание ГПУ. У него была цель: комната отдыха, телевизор, диван и пиво. Но едва только Йоджи вошел, как его окликнули: — Кудо! Есть разговор! Йоджи обернулся. К нему шел следователь Кто-то-яма. Или Яма-кто-то. Йоджи совершенно не интересно было выяснять этот вопрос. — А, господин следователь! — он весело взмахнул пакетом. — Если вы насчет рапорта, то я как раз сейчас… — К черту рапорт, — отмахнулся опер. — И так ясно, что мужику снесли башку катаной. У меня вопрос к тебе. Знаешь парня по имени Фудзимия Ран? Йоджи сильно вздрогнул. Поставил пакет на первый подвернувшийся стол. Первая мысль — тревога: Ран во что-то влез, вторая — тоска: ну почему он не оставляет меня в покое?! — и третья —странная, почти противоестественная радость: он действительно был здесь, был в этом здании, совсем недалеко… — Знаю, — осторожно произнес он. — А что? — Он был рядом с местом преступления, — ответил «Яма». — Агент наш его засек. — Что, там больше не было никого, что ли? — чувствуя злобное глухое раздражение, нарастающее изнутри, спросил Йоджи. — Наш гений его выделил. Говорит, подходящая эмоциональная волна. Даже сам разговаривать не стал, мне поручил. Но дело не в этом. Парень говорит, он обе ночи, когда были убийства, провел у тебя дома. Это правда? — Ну… — буркнул Йоджи и сел на край стола. — Ты что, квартиру друзьям под свиданки сдаешь? — поинтересовался опер. — Знаешь, кто мог бы засвидетельствовать его алиби? Ну, я не знаю, бабу, может, он привел или… В глазах потемнело. Йоджи резко спрыгнул со стола, шагнул вперед и толкнул опера в грудь. — Слушай, ты… да пошел ты… какое тебе дело… с кем спит Ран… и вообще спит он с кем-то или нет… никого там с ним не было, понимаешь, ты, легавый, твою мать?! Не было там никого и быть не могло, блядь! И рванулся вперед — двинуть в морду, вмазать в стену, выбить из себя эту клятую боль — но тут на нем повисли с двух сторон, и Аска заорала в самое ухо, что он придурок, и пусть стоит спокойно. Зрение начало проясняться. Следователь смотрел на него с выражением глубоко шока в глазах. — Ну, Кудо… — выдавил он наконец. — Ты это… голову подлечи, оʼкей? Или проспись. И ушел. И только тогда Йоджи отпустили. — Домой, — сквозь зубы рявкнула Аска. — Спать. Сейчас же. — Отвали, — устало бросил Йоджи. — Кудо, ты совсем уже… — Да не зови ты, мать твою, меня Кудо! — заорал Йоджи прямо ей в лицо. Несколько секунд Аска смотрела на него, широко распахнув глаза. Потом губы ее дернулись, но она ничего не сказала — развернулся и пошла прочь. Йоджи оперся руками о стол позади себя и попытался глубоко вздохнуть. Не вышло. На него посмотрели — косо, бегло — и тут же отвели глаза. Ну, сорвался человек. Дома проблемы, работа задолбала. Бывает. Чем тут поможешь? Надо пережить… Юная сержанточка, сидевшая на регистрации и сейчас как раз сменившаяся, осторожно коснулась его руки чуть ниже закатанного почти до локтя рукава рубашки. — Кудо-сенсей… хотите, я вас подвезу? От ее прикосновения он дернулся, как от удара током. Посмотрел в упор — и покачал головой. И вышел во вращающиеся стеклянные двери. *** Фамилия у брата Наги была почти непроизносимая — Кроуфорд. Но Айя долго тренировалась, и наконец у нее началось получаться правильно, почти без акцента — она заметила, что Брэд передергивается от того, как японцы коверкают его фамилию. Имя его ей тоже страшно нравилось — да и вообще, весь он ей страшно нравился. Правда, тут дело, кажется, было совсем безнадежно — Брэд был занят работой, Наги и еще Бог знает чем и, кажется, понятия не имел, для чего на свете существуют женщины. И Айя пребывала в некотором сомнении — а что ей делать? Он ей, конечно, нравился, но не настолько, чтобы из-за этого надрываться. Все-таки ей уже не шестнадцать, когда про каждого попавшегося на пути симпатичного парня думаешь, что он — твоя любовь навеки. Не говоря уж о том, что Брэд слегка не попадал в категорию «парня» — вполне так взрослый мужчина, у них, наверное, лет десять разницы… И к Наги относится как к сыну, а Наги ее на два года младше, а учатся они вместе, считай, ровесники. Короче, дохлый номер. Но смотреть-то можно… Они, собственно, собрались за рождественскими подарками. Началось все с того, что в столовой за ланчем Наги сказал, он не знает, что подарить Брэду на Рождество. Айя предложила отправиться нынче же вечером за покупками. Наги полез в свою сумку, достал пухлую тетрадь, что-то в ней проверил, после чего кивнул. Вечером, после занятий, они вышли из университета вместе и отправились к стоянке — Брэд, сказал Наги, сегодня снова должен забирать подопечного с курсов, так что он, наверное, уже там, ждет. А в двух уже шагах от стоянки Наги вдруг затормозил и резко повернулся к Айе. — А может, мы его тоже возьмем? — Кого, мистера Кроуфорда? — уточнила Айя. — Но мы же ему подарок собрались покупать. — А мы просто выберем тайком, — предложил Наги, — а я потом сам куплю. — Хочешь с ним побольше времени проводить? — проницательно усмехнулась Айя. Наги чуть пожал плечами. — Ну… да. Он все время занят… — Хорошо, — она кивнула. — Только он же будет отвозить… — Угу, — буркнул Наги и помрачнел. — Подождем его. Если только этот не захочет… куда-нибудь. — Этот? — спросила Айя. — Ну да. Подопечный. Тут они как раз дошли до стоянки, и разговор пришлось прервать. Брэд уже был там. Они высказали ему идею, и он согласился и сказал, что как будет знать планы своего подопечного, так сразу и позвонит. Как раз появился и сам подопечный — и Айя его узнала. Это был Такатори Мамору, младший сын Такатори Рейдзи. Айя это семейство по объяснимым причинам не любила, но Мамору всегда казался ей вполне приятным мальчишкой. Они вместе учились в средней школе — то есть, не вместе, конечно, в разных классах, но одновременно — и Айя знала, что учителя и товарищи по классу Мамору любят. Тем более удивительным показалось ей, что Наги среагировал на Мамору с явной неприязнью, настолько сильной, что ее чуть ли не потрогать можно было. Брэд и юный Такатори сели в машину и уехали, а Наги и Айя пошли в кафе. Наги напряженно молчал, и Айя в конце концов тоже замолчала — потому что трудно говорить, когда тебе ну совсем не отвечают. Молчание длилось минут десять — успела подойти официантка и принести их заказ. Наконец Айя не выдержала. — Ты чего мрачный такой? Наги мотнул головой и посмотрел на телефон. Наверное, в третий раз за последнюю минуту. Айя вздохнула. — Ты так хочешь, чтобы он пошел с нами? Наги кивнул. В этот момент зазвонил телефон. Лицо Наги осветилось изнутри, словно солнце выглянуло из-за туч. — Алло?! Несколько секунд спустя сияние погасло. И голос погас тоже. — Да, Брэд, — тихо проговорил он. — Я понял. И отключил телефон. Айя протянула руку через стол и взяла ладонь Наги в свою. — Теперь он придет домой совсем ночью, — безнадежно проговорил мальчик. Его лицо дернулось. — Ненавижу этого придурка! — Кого? — опешила Айя. — Такатори, — выплюнул Наги. — Мамору. Балованный маменькин сынок. Все с ним носятся, а он… Ах, Мамору, какой он милый, какой он вежливый… ага. Ты знаешь, куда они поехали? — тихо спросил он, подняв глаза на Айю. Она покачала головой. Наги приблизился совсем вплотную и зашептал: — Брэд мне не говорит, но я и так знаю. Опять в клуб. Несовершеннолетним туда нельзя, но его пускают, потому что клуб принадлежит Такатори Хирофуми, старшему брату. И он там тусуется до трех ночи. А потом не встает утром в школу. А Брэд все равно утром к нему едет. А сначала — в офис. В четыре дома. В полвосьмого надо в офис. — Господи! — Айя прижала руку к губам. А Наги сжал ее пальцы сильнее и придвинулся совсем близко — он, кажется, уже забыл, с кем разговаривает, ему было все равно, ему надо было просто выговорить кому-то наболевшее. — У Брэда сердце слабое. С детства. И травма головы. У него боли дикие, на стенку лезет, врачи говорят — только обезболивающее морфинового ряда. А он не хочет. Боится привыкнуть. И кофе ему нельзя. И вообще стимуляторов никаких. А он за рулем. И так уже три года, как этому шапку надели. И на выходные могут вызвать. — Какой ужас! Но так же нельзя! — возмутилась Айя. — Почему Брэд напарника не потребует? — Потому что денег сильно меньше будет, — тоскливо проговорил Наги. — На меня много уходит. И на счет. Тоже мне. Если что-то случится. Вот. Наступила пауза. Наконец Наги проговорил — совсем-совсем тихо: — Он приходит — я уже сплю. Он уходит — я еще сплю. Даже кино вместе не посмотришь… Айя побарабанила пальцами по столу. — Так. Давай вот что. Что это за клуб? Наги поднял на нее глаза. — «Силвер Стар». А что? Ты собираешься туда… — Ага, — Айя кивнула и вскочила на ноги. — Нам понадобится небольшая доработка, — она окинула Наги внимательным взглядом. — Чтобы нас пустили. — Меня точно не пустят, — Наги пожал плечами. — Мне шестнадцать. Айя многообещающе улыбнулась и вытащила из сумки косметичку. — Пустят-пустят. Туда девушек парами пускают охотно и без очереди. И даже бесплатно, если повезет. — В смысле — девушек? — Наги распахнул глаза. — Эээ… ты меня… красить, что ли, собралась? — Ну да, — весело ответила Айя. — Только в туалет надо будет зайти. Можно нам счет, пожалуйста? — окликнула она официантку. Наги меж тем все не мог успокоиться: — Ты сказала — девушек парами. Что значит — парами? — То и значит, что парами, — подмигнула Айя. — Па-ра-ми. То есть, когда девушки вдвоем. Вместе. Ну, ты меня понимаешь? Наги заморгал. Наги нахмурился. Наги покраснел. И кивнул. *** Вообще-то, Йоджи никуда не собирался. Он даже домой не собирался — мысль о доме была ему отвратительна. Правда, при таком раскладе было совершенно неясно, а куда же, собственно, идти. К Аске — нельзя. А больше некуда. Если только номер в гостинице снять… Это показалось не такой уж и плохой идеей. — Гостиничные номера отвратительны. Холодные, белые, безликие. И в каждом углу — воспоминания. Даже те, которых тут в принципе не должно быть. А, ну конечно. Агент Малдер, чтоб его. — Вали отсюда, — мрачно рекомендовал ему Йоджи. — Лови зеленых человечков. — Сначала упейся до них, я потом половлю, — в тон ему ответил рыжий гаденыш. Он был все в том же костюме, таком белом, что аж глаза слепило. Просто ходячая реклама отбеливателя. Йоджи его возненавидел с первой минуты, с первых же интонаций его гнусного голоса, когда интерполовская крыса склонилась над ним, осматривающим труп, и проворковала что-то вроде — не стоит, Кудо-сан, пепел на место преступления сбрасывать. Йоджи наорал на него, потом еще прикопался чертов Яма со своим рапортом, и Йоджи бежал оттуда, как полный псих. А там Ран стоял. И рыжая сука его засекла, а Йоджи — нет. — А ты каждого мужчину, приближающегося на три метра к твоему сокровищу, воспринимаешь как угрозу? — вскинул брови рыжий. Брови, кстати, тоже были рыжие. Значит, не крашеный. Ну или брови красит тоже. Наверное, у Йоджи было очень ошеломленное лицо, потому что агент рассмеялся. — Да, я читаю мысли, ты прав. Нас в Интерполе специально учат. — Я бы не удивился, — мрачно сказал Йоджи. — Я знаю, что ты должен сделать, — меж тем продолжал рыжий легкомысленным тоном. — Тебе надо поехать в какой-нибудь клуб, снять там девушку и поехать к ней. Ну, или даже не к ней, если она не свободна, а в отель. По крайней мере, ты будешь не один и будешь занят. Не до мыслей. — Чего тебе от меня надо? — устало спросил Йоджи. — Поговорить, — тут же отозвался рыжий. — Меня, кстати, Шульдихом зовут. — О чем поговорить? — Ну, например, о твоем друге Ране… — Я не хочу о нем говорить. — А зря, — уже без улыбки сказал Шульдих. — У него могут случиться неприятности. Алиби нет, катаной владеет… — Мотив, — мрачно сказал Йоджи. — Мало ли, у кого из токийских кендоистов на это время алиби нет. — У многих, — согласился Шульдих. — Но никто из них не шел мимо места преступление в утро после убийства, причем из додзё, а не наоборот. — Надо быть психом, чтобы убить и рядом шнырять. — Ну, а кто сказал, что убийца — не псих? — выгнул левую бровь Шульдих. — Я не говорил. — Чего тебе надо?! — не выдержал Йоджи. — Успокойся для начала, — рыжий прищурился. — Пойдем со мной. Я вызнал неподалеку славный клуб. Самое подходящее место, чтобы найти девушку, жаждущую приключений. Или просто забыться. Пойдем-пойдем, — и начал подталкивать Йоджи к краю тротуара, у кромки которого была припаркована неприлично красная гоночная машина. Йоджи мысленно махнул на все рукой и пошел. Клуб так клуб. Почему бы и нет. Какая, в конце концов, разница… А клуб оказался ничем иным, как йоджиным когда-то любимым «Сильвер Старом». Потом, когда появился Ран, Йоджи как-то на клубы забил…, а потом некогда стало, работа и все такое… Ну что ж, тряхнем стариной, что ли… Внутрь они попали как-то очень быстро — то ли Шульдих интерполовской карточкой помахал, то ли просто зубы охраннику заговорил. От мечущегося света и бьющей в диафрагму музыки Йоджи сразу стало нехорошо, и Шульдих оттащил за затемненный столик в чиллаут-зоне. — Отвык? — спросил он, весело скаля фосфорически светящиеся зубы. — Ну, привыкай… И исчез. За выпивкой, видимо, пошел. Наверное, вяло подумал Йоджи, исчезать их тоже в Интерполе учат. И носить белые костюмы так, чтобы ни пятнышка. Тогда что ж Малдер в сериале такой вечно замурзанный? Ах ты черт, он же фэбээровец, точно… Глаза меж тем слегка привыкли к полутьме, и Йоджи осмотрелся. Здесь было потише, не дергались в пароксизме танцоры, у барной стойки сидели преимущественно слегка одетые девицы — притомившиеся работницы любовного фронта высшей категории — и угрюмые мужики в почти одинаковых темных костюмах и с гарнитурами рации в ушах. Это были телохраны молодых крутышей обоего пола. Сколько Йоджи помнил этот клуб, они всегда занимали места возле стойки. Девицы и мужики не разговаривали друг с другом никогда, что было понятно — и те, и другие были на работе. Внезапно Йоджи померещилось знакомое лицо. Он прищурился и пригляделся повнимательнее — так и есть, Кроуфорд. В следующий момент Йоджи чуть не проглотил сигарету — рядом с Брэдом сидел парнишка, ужасно юный, почти мальчик, вряд ли больше шестнадцати, и то спасибо, если есть. У мальчишки были длиннющие ресницы — подкрашены, что ли? — и изящно растрепанные темные волосы — такую растрепанность часа два перед зеркалом создают, Йоджи знал. Форменные штаны, рубашка навыпуск, верхняя пуговица расстегнута, галстук ослаблен. И все так небрежно и изящно. Когда мальчик чуть тряхнул головой, что-то блеснуло в его левом ухе, и Йоджи, приглядевшись, увидел, что это длинная золотая серьга — типа той, что Ран подарил сестре два года назад. Мда. Йоджи еще раз посмотрел на Кроуфорда. Кто бы мог подумать… Педофилию Йоджи крепко не уважал. Что, в конце концов, за гадость — трахать существо, у которого еще мозг не вырос? Ну, то есть, если тебе больше восемнадцати, это тоже не гарантия, что он вырос, но все-таки… хоть по документам — должен был. Йоджи стало обидно — подумать только, Кроуфорд, такой классный мужик — и нате вам. Хотя минутку. Он сидит за стойкой и выглядит как телохран — так, может, это его подопечный? С другой стороны, разговаривают так нежно, вон, американец даже улыбается, фига себе… Может, и правда подопечный, кто его знает, что у них за отношения. «Кицуну» хотя бы вспомнить… А мальчик на Рана походит чем-то, вдруг подумалось ему. Тоже мрачный взгляд и глаза щурит. И говорит мало. Наверное, Рану пошла бы серьга… — Куда смотрим? — спросили у него над ухом. Йоджи подпрыгнул. — Что за манера — подкрадываться?! — Извини, профессиональное, — Шульдих обошел стол и сел напротив. Обернулся, посмотрел явно на Кроуфорда. — Знакомый? — Да. — А кто такой? — А тебе чего? — раздраженно спросил Йоджи. — Интересно, кто снял такого красивого мальчика, — усмехнулся во все зубы Шульдих. — Ты высокий ценитель мужской красоты? — Я вообще высокий ценитель прекрасного, — и снова сверкающая улыбка. — Так кто? — С чего ты вообще взял, что он парня снял? — с непонятным самому себе раздражением спросил Йоджи. — Может, они… — Родственники, — подсказал Шульдих., выуживая из своего коктейля оливку. Йоджи он принес пива, за что тот был рыжему невольно благодарен. — Он телохран, — сердито проговорил он. — Может, это его клиент? — А кто он-то? — ласково спросил Шульдих. — — Брэд Кроуфорд, — отчеканил Йоджи. — Много информации получил? На мгновение Йоджи показалось, что Шульдих замер, как замирает в траве почуявшая добычу гончая. Но этот длилось меньше секунды — и Йоджи решил, что, скорее всего, ему померещилось. — Ну, например, что он не японец, — мурлыкнул рыжий, даже не расслабляясь — обмякая в кресле. — Это так важно? — Это совсем не важно. В этот момент взгляд Кроуфорда упал на Йоджи. Американец прищурился, вглядываясь в полумрак, и секундой спустя его лицо озарилось улыбкой узнавания. Что-то сказав мальчику, он слез со стула и направился к столику Йоджи и Шульдиха. Мальчик последовал за ним. — Привет, — проговорил американец, приблизившись и протягивая Йоджи руку. — Какими судьбами? — Да вот, — Йоджи, не вставая, пожал протянутую ладонь, — занесло. А ты? — Охраняю подопечного, — без улыбки ответил Кроуфорд. — Вот, кстати, Кудо, знакомься — Наое Наги, мой приемный сын. Наги, это Кудо Йоджи. — и вопросительно посмотрел на Шульдиха, видимо, ожидая от Йоджи ответной услуги по представлению. Йоджи стало слегка стыдно за свои мысли. Хотя, если задуматься, что мешало Кроуфорду держать в любовниках приемного сына? Интересно, а в какое-нибудь другое русло он может мысли направить? Это все спермотоксикоз, подумал Йоджи и неожиданно разозлился сам на себя. Ну какого хрена он ведет себя как брошенная перед алтарем невеста?! Он решительно схватил стакан с пивом. — Кроуфорд, это Шульдих, — он махнул рукой в сторону белого костюма. — Он мой… типа коллега, — и не удержался от гримасы. — Присоединитесь? Выпьете? — Присоединимся, но пить не будем, — махнув Наги рукой, Брэд сел на свободный стул. Наги подтащил к столу четвертый стул и тоже сел. — Наги еще рано, а я на работе. — Рано?! — вскинул брови Йоджи. — А как же он в клуб попал? Брэд посмотрел на воспитанника с явным неодобрением. — Прокрался. Неостроумным способом. Наги опустил голову, и челка завесила глаза. *** Вообще-то, способ был очень даже остроумным, по мнению Наги. Конечно, появляться в клубе в виде девчонки было стремно, но сколько приятных минут ему доставила подготовка… Айя выпустила ему рубашку из брюк, велела снять пиджак, расстегнула пуговицу, ослабила галстук, вдела ему в ухо одну из своих серег, взбила волосы в изящную растрепанность, накрасила… И все это время она к нему прикасалась: быстро, уверено, смело… Смотрела только на него. Была занята только им. Такая красивая, такая взрослая, такая близкая Айя… А у входа в клуб произошло самое классное. Айя, когда они подходили, расстегнула на Наги куртку и приобняла его за талию, причем под курткой, а совсем уже в двух шагах от входа, там, где их могли видеть, вдруг чуть притормозила, взяла его за подбородок, развернула к себе и поцеловала в губы. Разумеется, это был не настоящий поцелуй, просто прикосновении губ к губам, но все же… От Айи классно пахло духами. И губы у нее были мягкими и тоже пахли чем-то ужасно вкусным. Сердце Наги заколотилось так, что чуть из груди не выпрыгнуло. Он забыл закрыть глаза — и совсем близко-близко увидел приопущенные веки Айи в голубых блестках теней и ее длиннющие черные ресницы. Мгновением спустя Айя отстранилась. Ее глаза лукаво поблескивали. В клуб их пустили без проблем — видимо, оценили маленькое представление, к Наги даже особо никто приглядываться не стал. Оказавшись внутри, Айя пошла занимать столик, а Наги — в туалет, смывать макияж. Не хватало еще, чтобы Брэд его таким увидел. Когда он вернулся, Айя сказала: — Я тут неподалеку видела Мамору. Наверное, тебе не стоит ему на глаза попадаться? Наги кивнул. — Хорошо. Тогда давай найдем мистера Кроуфорда. Где он может быть, как ты думаешь? — В чиллауте, наверное, возле стойки, — ответил Наги. — Оттуда хорошо видно танцпол. — Ну, иди тогда, — Айя улыбнулась. — А я тут посижу. Потанцую, может, — и она подтолкнула его. — Иди-иди. Брэд действительно был возле стойки. Скучающе смотрел на танцпол и пил минеральную воду. Холодея от собственной наглости, Наги взобрался на соседний стул и обратился к бармену: — Апельсиновый сок, пожалуйста. Бармен слегка шевельнул бровями, но никак заказ не прокомментировал, только спросил: — Свежевыжатый, господин? — Да, — сказал Наги. И повернулся к Брэду. Приемный отец смотрел на него с легкой растерянностью во взгляде — видимо, только что повернулся на знакомый голос и не вполне осознал, кто перед ним. Его брови медленно поползли вверх. — Наги?! Наги не выдержал и широко улыбнулся. — Привет, пап. — Ты что тут делаешь?! — в голосе Брэда еще не было гнева, но негодование — уже нарастало. — Я тебя хотел увидеть! — вцепившись в стакан с соком, быстро ответил он. — А ты не смог пойти с нами за покупками, ну, Фудзимия-сан и предложила пойти сюда. Я ничего. Я только посижу с тобой немножко, а потом мы уйдем. Пожалуйста, — и посмотрел на Брэда, хлопая глазами. Он знал, что это поможет, хотя обычно предпочитал такие методы не использовать. В конце концов, он же не девчонка. Брэд наклонился и присмотрелся к его лицу повнимательнее. — У тебя что, тушь на ресницах? — Нет, — быстро ответил Наги. — Наверное, в темноте так кажется… Брэд нахмурился. — Я считал эту Фудзимию серьезной девушкой. Боюсь, я не могу больше позволить тебе с ней видеться. Наверное, у Наги в этот момент вытянулось лицо, потому что Брэд не выдержал — и улыбнулся. — Это невероятно, Наги — ты не сидишь дома и не корпишь над своей драгоценной тетрадкой, а зависаешь в ночном клубе. Это не самое лучшее времяпрепровождение, но хоть какое-то разнообразие, — он протянул руку, чтобы потрепать Наги по волосам, и тот невольно прильнул к гладящей его ладони, как кошка. — Это что у тебя, серьга? Он кивнул. — Фудзимия-сан дала, для маскировки. — А когда же ты успел уши проколоть? — удивился Брэд. Наги приподнял брови. — Так мне еще в детском доме пробили, ты разве не видел? — Да? — отец покачал головой. — Не видел. Надо же… Так где твоя девушка? Почему ты ее сюда не привел? Наги покраснел по смеющимся взглядом Брэда. — Она мне не девушка. Она… она взрослая. И красивая. И… — И она тебе нравится? — Брэд улыбнулся. Наги уныло вздохнул. — Она же не сильно тебя старше. Все-то два года… — Они все считают меня сопляком, — недовольно буркнул Наги. — Типа, какой-то пацан уже учится в университете… — Так тем лучше, — Брэд отхлебнул воды. — А в следующем году ты будешь на третьем курсе, а они — на втором. То есть, ты будешь как будто даже старше. Ты умный и красивый. Почему ты думаешь, что ты ей не можешь нравиться? — Она обращается со мной как с ребенком, — пробурчал Наги. — А ты не веди себя как ребенок, — Брэд улыбнулся. — Пригласи ее на свидание. Подари цветы. Расскажи ей про свою работу. Хочешь, я тебе больше карманных денег буду давать, чтобы тебе не только на ингредиенты хватало? Наги покраснел и заулыбался. — Не надо, пап… — Ну, смотри. Ты только скажи, это не проблема. Должна же и у тебя быть девушка, самый возраст. Тут он замолчал, глядя куда-то в сторону. Наги оглянулся. — Что такое, пап? — Знакомый, — слегка удивленно проговорил Брэд. — Странно, не думал, что он… Он слез со стула и, махнув Наги, направился в сторону столика, где сидели, как разглядел мальчик, двое: развалившийся на диване блондин, кажется, полукровка, и рыжий гайдзин в невероятной белизны костюме. — Привет, — Брэд остановился перед столиком и протянул блондину руку. — Какими судьбами? В этот момент рыжий повернулся и посмотрел на Наги. Мальчик вздрогнул под пристальным взглядом голубых глаз. Он совершенно точно уже видел где-то этого гайдзина. *** После того, как Наги ушел, Айя, решив, что вряд ли мальчик вернется скоро, побесилась немного на танцполе, а потом направилась в туалет — единственное относительно тихое место в клубе — чтобы позвонить домой. Трубку сняла, по счастью, мама, а не отец и не Ран. Айя сообщила, что придет сегодня поздно и сказала, где она. — Только папе и Рану не говори, ладно? — попросила она напоследок. — Скажи, что я у Хикари-тян, что ли… А то они… На том конце прозвучал вздох. — Да уж знаю, что они, — мама снова вздохнула. — Нашла ты, доча, время… видишь же, Ран у нас в каком состоянии… Айя раздраженно передернула плечами, хотя мама этого видеть не могла все равно. — Мам, ну что нам теперь, всем траур надеть? Он же не мальчик уже, у которого плюшевого бегемота отняли… Голос мамы стал строгим: — Айя, сколько я тебя просила не упоминать о бегемоте? Айя заулыбалась. — Все, молчу. Мам, я потанцую только немножко, ладно? Я пить не буду, ни капли, честное слово. — Хорошо, — мама вздохнула еще глубже. — Только поосторожнее, дорогая, ладно? И возьми такси на обратную дорогу. Ты там одна? — Я с друзьями, — в конце концов, это почти не было враньем. — Такси возьму. Пока, мам. На танцполе творился отжиг, и Айя направилась прямиком туда. Пить она и правда не собиралась. Зачем? И так весело. *** Подперев голову ладонью, Кроуфорд с некоторым удивлением наблюдал, как Йоджи допивает шестую кружку пива. Три литра, автоматически подсчитал он. Кудо не выглядел пьяным. Разве что трепался много — в основном травил анекдоты, через раз неприличные, и начиная очередной, извинялся и тянулся через стол, чтобы прикрыть Наги уши. Наги неизменно уклонялся — плавно и с улыбкой. Вежливо, в общем. Хороший мальчик. Мамору все еще зажигал на танцполе — Кроуфорд видел его тонкую фигуру в окружении группы парней и девушек. Среди них он выглядел неприлично юным. Пару раз он заметил среди танцующих Фудзимию. Она тоже их увидела и помахала Наги рукой. Он помахал ей в ответ, и Йоджи обернулся, но девушка уже исчезла из виду. — Подружка твоя? — он подмигнул Наги. — Предпочитаешь девушек постарше? Наги вежливо улыбнулся и снова смолчал. Брэд вздохнул. Мальчика следовало услать. Гайдзин со странным именем Шульдих — немец, что ли? — сидел по большей части тихо, лишь время от времени Кроуфорд ловил на себе его пристальные взгляды. Это странное внимание слегка нервировало. Что за фигня? Может, ему тоже, как и Кудо, парни нравятся, и рыжий к нему присматривается? Правда, взгляды эти никак не напоминали флирт, но кто его знает… вдруг он застенчивый? Во всяком случае, никакого другого объяснения ему в голову не приходило. Как раз в тот момент, когда Йоджи принялся рассказывать очередной анекдот, на этот раз, к счастью, приличный, Фудзимия Айя подошла к их столу. — Уф, — она оперлась на стол, и Брэд и Наги одновременно вскочили, чтобы уступить ей место. — Не могу больше. — Она улыбнулась Наги и опустилась на место Брэда. Наги, слегка надувшись, сел обратно, а Брэд, внутренне посмеиваясь, подтащил к столу еще один стул. — Утанцевалась. — Принести тебе что-нибудь выпить? — спросил Брэд, но прежде, чем Айя ответила, прозвучал голос Йоджи: — Она не пьет. Она еще маленькая. — Когда все взгляды устремились на него, Йоджи отсалютовал Айе кружкой. — Привет, принцесса! — Йоджи?! — Айя привстала. — А ты что здесь… ну… в смысле… Она смешалась, покраснела и умолкла. Йоджи ухмыльнулся, причем, как показалось Брэду в полумраке, с оттенком жестокости. — А я тут отдыхаю, Айя-тян. Так сказать, расслабляюсь душой. Забываюсь. Вот щас, — он заглянул в свою опустевшую кружку, — закажу еще выпивки и совсем расслаблюсь и забудусь. — Он поднялся на ноги и направился к бару. Надо сказать, его даже почти не шатало. Айя осталась сидеть, вперив взгляд в стеклянную столешницу. Слегка понизив голос, Брэд обратился к ней: — Я прошу прощения, вы, я так понимаю, знакомы с Кудо-саном? Айя кивнула. Судя по всему, она была ужасно расстроена. — Может быть, вам стоит поехать домой? Судя по всему, Кудо-сан намерен… всерьез развлечься сегодня. Айя покачала головой. — Я останусь. Мне нужно с ним поговорить. Обязательно. — А ты? — Брэд повернулся к Наги. — Вот тебе точно следует уже быть в постели. — Можно, я еще побуду? — умоляюще посмотрел на него Наги. — Не хочу ехать домой один… На мгновение у Брэда возникло стойкое ощущение, что надо, обязательно надо отправить Наги домой прямо сейчас. С другой стороны… ему придется вызвать такси, он приедет один в пустой темный дом… и конечно же, спать не ляжет, а полезет в свой дурацкий подвал к своим дурацким колбам… нет, пусть лучше останется. Наверное, Мамору скоро напляшется, и Брэд повезет его домой, и возьмет Наги. Чтобы был под присмотром. Вернулся Йоджи с подносом, на котором стояло пять кружек с пивом и пять рюмок водки. Брэду показалось, что он выглядит чуть более пьяным, чем до этого. Видимо, принял возле стойки. — Кто-нибудь будет? — он поставил поднос на стол и обвел компанию слегка помутневшим взглядом. Шульдих покачал головой и приподнял бокал с коктейлем, словно говоря — у меня есть. Брэд слегка улыбнулся. — Я же на работе, Йоджи. А Наги еще рано. — Принцесса? — Йоджи с нежной улыбкой посмотрел на Айю и наклонил голову. — Спасибо, Йоджи, — чуть неестественным голосом отозвалась она. — Я обещала маме, что не буду… — Ну да, — Йоджи смотрел на нее, и хотя губы его улыбались, взгляд был колючим и ледяным. — Мама с папой не одобрят. Не говоря уж о брате, — он подмигнул. Брэд увидел, что Айя побледнела. Но, тем не менее, не произнесла ни слова — так может, ему показалось? Йоджи меж тем с притворной грустью обозревал кружки и рюмки. — Ну что ж… придется самому. Брэд вздохнул. Имело, пожалуй, смысл, дойти до Мамору и поинтересоваться, долго ли они еще будут тут торчать. И заодно взять еще минеральной воды в баре. — Наги, Фудзимия-сан, вам принести чего-нибудь попить? — Сока, — попросил Наги. — И мне тоже, — тихо проговорила Айя. Брэд поднялся из-за стола — и в этот момент поймал взгляд рыжего, устремленный на Наги. Все-таки он был силовиком, хотя ему это и не нравилось, телохранителем, и подобные взгляды… Шульдих смотрел так, словно он только что сложил два и два. И что-то понял. И принял к сведению. И это очень важно. *** Сначала было весело. Все-таки правы те, кто говорят, что пиво без водки — деньги на ветер, пустая трата времени и все остальное. Напиться удалось легко и непринужденно. После первой пары пиво плюс водка потянуло танцевать. Правда, компанию ему составил только Шульдих. Жаль. Йоджи бы не отказался потанцевать с Айей. Когда она двигалась, она была невыносимо похожа на Рана, особенно сейчас, когда ее волосы были пострижены, а в полутьме клуба было сложно понять, какого они цвета. Хотя зачем… наплевать… неважно… Рыжий был гибким и ловким, грациозным от природы, но танцевать, судя по всему, ему приходилось нечасто. Тем не менее, он вполне себе интимно прижимался к Йоджи и, склонившись к самому его уху, о чем-то расспрашивал. О какой-то сущей ерунде, как показалось Йоджи — что-то там о Кроуфорде, о его приемном сыне… запал он, что ли, на американца? В конце концов, Йоджи это надоело, и он ушел от рыжего в другой конец танцпола. Гайдзин его не возбуждал. Его вообще мужики не возбуждали. Пусть идут на хуй. Или в жопу. В зависимости. Никаких больше мужиков в его жизни. Он еще немного потанцевал, поклеил какую-то девицу — она вроде была не против, но ему это быстро надоело, и он ушел с танцпола к барной стойке. Выпил еще водки. Залил сверху пивом. Тело было легким, как перышко. — Привеееет, — сказали рядом низким бархатистым голосом. Йоджи обернулся и увидел симпатичную крошку — слегка за двадцать пять, коротко стриженную, волосы — крашеные в яркий каштан, нарочито чрезмерный макияж, крупные кольца серег в ушах. Она выглядела бы как расслабляющаяся деловая леди, если бы не неожиданная деталь — капелька стразины в крыле носа. Подумать только, бизнес-леди с пирсингом. — Угостите даму сигаретой? — проворковала она, наклоняясь так, что ее обтянутая блестящим топиком грудь размера, наверное, третьего, почти легла на стойку. Йоджи сияющее улыбнулся и извлек из кармана пачку, но, завидев ее, дама наморщила носик. — «Галуаз», фу… Слишком крепкие. Угостишься? Она протянула ему пачку и улыбнулась — легко и соблазняющее. Йоджи пригляделся к сигаретам — и обнаружил, что это нифига не сигареты, а папиросы. Покурить предлагает, ну, понятно… Хотя, с другой стороны, а почему бы… — Сколько? — ласково спросил Йоджи. Она окинула его взглядом с ног до головы. — Двадцать долларов за штуку. Всю пачку отдам за двести баксов. — Хватит и одной, — Йоджи вытащил папиросу из пачки и протянул даме двадцатку. Она опустила банкноту в декольте и моментально исчезла. Курить травку у стойки явно не стоило. Да и на танцполе тоже. Йоджи допил пиво и направился к туалету. Здесь, кстати, воняло травой так, что можно было бы просто постоять и подышать — приход гарантирован. Усмехнувшись этим мыслям, Йоджи раскурил самокрутку. По шарам дало моментально. Земля под ногами поплыла, и Йоджи подумал, что, наверное, вполне может сейчас взлететь… Хотя с земли вряд ли получится, думал он, выходя из туалета. Может, поехать домой и выпрыгнуть из окна? Или забраться на крышу какого-нибудь здания… по стене, ага. Йоджи рассмеялся, представив себе, как ползет по стене, на манер человека-паука из комиксов. Ему было хорошо. Правда, он почти ничего не видел — свет в клубе, что ли, притушили? По бокам было вообще темно, но впереди еще как-то можно было что-то разглядеть. Танцующих людей, например — офигительно красивых людей, веселых, сияющих. Подумать только, люди сияли, как брильянты — это было так смешно, что Йоджи привалился спиной к стене, чтобы не упасть на пол от припадка хохота. А потом он увидел эту красотку — он стояла в конце коридора, в который превратился его мир, спиной, и сначала он увидел только коротко стриженный затылок и красные пряди, даже на фигуру не обратил внимания, и сердце его перестало биться. Он не билось, наверное, минут десять, а может, двадцать, или все полчаса, пока она не развернулась, и Йоджи не увидел ее лицо. Он успел даже удивиться, как это он не умер. Она была реально красоткой, а волосы — не красные, малиновые, и такого же цвета костюм, типа деловой — типа потому, что не бывает таких деловых костюмов, чтобы пиджак так обтягивал грудь, а юбка — задницу, и, глядя на эту красоту, Йоджи подумал, что он был чертовым идиотом, потому что потратил прорву времени на гребаного козла Фудзимию, на этого долбанутого придурка, которого надо выебать в жопу его кретинскими боккенами, и забыть нахуй навеки. Он шагнул к ней, не отрывая взгляда от очерченных густыми черными полосами глаз. У нее были каблуки сантиметров двенадцать, острые, тонкие — как только они ходят, лапочки, деточки, красавицы? — и огромные яркие серьги, от которых летели искры, стоило только ей чуть шевельнуть головой. — Привет, — проговорил Йоджи и легко провел рукой по ее локтю. — Красивый костюм. — Разбираешься в костюмах? — низким голосом спросила она, улыбаясь, как охотящаяся пантера. Сейчас подкрадется и прыгнет, подумал он, и сладкая дрожь продрала по позвоночнику, когда он представил себе, как острые когти хищницы впиваются ему в загривок. — Не разбираюсь, — он не отрывал полного нежности взгляда от ее лица. — Совсем. Но он очень красивый. Хочешь чего-нибудь выпить? Она медленно кивнула, подобно ему, не отводя взгляда от его глаз. Они пошли к стойке и выпили. А потом пошли танцевать, и он касался ее стройного тела, его завораживающих изгибов, того манящего места, где спина переходит в задницу, и нежного — сзади, на шее, любовался мягким рисунком ее узких покатых плеч, наслаждался мягкостью кожи… Никакой угловатости, никакой грубости или резкости линий, чрезмерной стремительности движений, никакой жесткости… нет этой неодолимой силы твердых рук, непрошибаемой уверенности взгляда… нет… нет… ничего нет, совсем ничего… Ему стало холодно. Его начало трясти. Но в этот момент она подарила ему темный, опасный взгляд и пошла прочь с танцпола, изящно покачивая бедрами. И он пошел за ней, как крыса за тем чуваком с дудочкой… Они ввалились в туалет, то ли мужской, то ли женский, хрен знает… и он прижал ее к стене… она закрыла глаза и выгнулась у него в руках, когда его пальцы проехались по ее позвоночнику. Он наклонился к ее шее… От нее пахло — сладкими духами, с которыми смешался запах дезодоранта, и резкий, приторный, тяжелый запах пота. Пахли ее волосы, помада, крем для лица, пудра и даже, кажется, тушь на ресницах… и все это складывалось в дикую какофонию запахов, которая шарахнула по нервам Йоджи не хуже, чем резкий громкий звук. Он забрался рукой под ее юбку — на ней были чулки, не колготки, и он нащупал скользкую ткань трусиков, таких крошечных, что непонятно было, зачем вообще их надевать. Она была мокрая. Она мокрая. Она возбуждена. Он ее возбуждает. И эта мысль, которая еще не так давно, в тот самый раз — последний с женщиной, — когда он зажигал с этой плаксой-свидетельницей, завела его до каменного стояка, сейчас вызвала приступ тошноты. У него не стояло на нее. На ее роскошную задницу и грудь. На ее длинные ноги и мокрую дырку. Не стояло. Ни хуя. Неожиданный каламбур согнул его пополам в припадке хохота. Он отстранился и пополз вниз по стене. Ее недоуменно-возмущенный взгляд вырвал у него еще один приступ хохота. — Представляешь… — заикаясь, проговорил он, — на мужиков не стоит… на баб теперь тоже… вот же сучонок, а, как ты думаешь, детка, что ты думаешь? Он же сучонок крашеный… он щас лежит под этим своим пидором… или пидор под ним, хрен их разберет… и вот у них-то небось стояк что надо… — он заржал, не в силах удержаться. — Может, мне кошечек трахать… или козочек? А? Она прошипела что-то сквозь зубы, то ли «пидор», то ли «импотент», он не понял, и выскочила из кабинки. Он почти выполз следом — за ней уже захлопнулась дверь. Хохот сотрясал его, неистовый до слез. Смешно же, блядь! Выражение ее блядского лица… мысль о том, что у него не стоит… мысль о том, что Ран сейчас трахается с этим пидоренышем… блядь… Очередной приступ хохота согнул его пополам, и его стошнило прямо на кафельный пол. И еще раз. И еще. Ран, блядь, Ран… Он заплакал. Слезы потекли по лицу — от отчаяния, от безнадежности, от осознания того, что ничего, ну совсем ничего нельзя сделать, чтобы этот придурок убрался из его головы и сердца. Открылась дверь. — Йоджи?! Боже мой, что с тобой?! Она склонилась над ним с безумной тревогой, чуть ли не со слезами на глазах, и он потянулся к ней, как больное животное — к милосердному человеку. — Принцессочка… помоги мне, а, ну пожалуйста, помоги… Очередной приступ рвоты снова швырнул его на четвереньки. Он услышал, как быстро процокали каблуки и снова хлопнула дверь. Она ушла. Она тоже его бросила. Неудивительно. Он же дерьмо. Самое настоящее дерьмо. *** Чертов рыжий нервировал. Очень. Весь вечер практически не отводил своих пронзительных голубых глаз от Брэда, словно стремился запечатлеть его в своей памяти навеки, а если и отводил, то только затем, чтобы перевести не менее острый взгляд на Наги. Брэд чувствовал, что мальчик нервничает, причем еще даже больше, чем он сам, хотя внешне он казался даже более спокойным. А Кудо пропал. Причем нехило пропал — глянув на часы, Брэд обнаружил, что прошел уже почти час с тех пор, как тот ушел танцевать. Фудзимия, судя по ее слишком громкому смеху и тому, как она оглядывала зал, тоже нервничала, и, видимо, из-за Йоджи. Брэд недоумевал. На бывшую подружку она не походила. Да и вообще… не подружка у Кудо была… да… Вела же она себя скорее как сестра Йоджи, при том что тот не вел себя как ее брат. Наконец нервы Фудзимии, видимо, не выдержали. Пробормотав что-то про то, что она через минуту вернется, девушка поднялась на ноги и быстро скрылась в глубине зала. Шульдих проводил ее взглядом, и Брэду пришла в голову нелепая мысль, что, может, он просто плохо видит? За столом воцарилось молчание. Брэд снова пожалел, что не отправил Наги домой. Да и Фудзимию, судя по всему, следовало… В этот момент мобильник Айи, который она благополучно забыла на столе, пополз по стеклянной поверхности, а потом разразился попсовой песней. Брэд осторожно взял его, потому что крошечный телефончик подползал к краю стола с риском сверзиться. Надпись на дисплее гласила «Хидака Кен», и Брэд задумался было, где он слышал это имя — как раз в этот момент к столу подскочила Айя. — Мистер Кроуфорд! Там… там Йоджи, он в очень плохом состоянии. Он тут же забыл про телефон. — Что случилось? — Видимо, он слишком много выпил… я боюсь, что ему совсем плохо… может, «скорую» вызвать?! — Подождите, — он коснулся ее плеча. — Сейчас разберемся. Наги, посиди тут… — Я с тобой, — мрачно перебил ребенок, сползая со стула. Брэд едва не застонал при мысли о том, какое зрелище откроется Наги… его вообще не должно здесь быть, неожиданно разозлился он, никогда больше не позволю ему общаться с Фудзимией. Ну и идеи у дурной девки, приволокла мальчишку в клуб! Он деревянно сунул Айе в руку телефон и сказал: — Ведите. Она пошла впереди, он следом, рядом Наги, и последним прицепился Шульдих — наверняка, подумал Брэд злобно, поглазеть хочет, вряд ли он будет марать свой белый костюмчик. Один приволок сюда Кудо, вторая — Наги, а он, Брэд, будет это дерьмо разгребать. Потрясающе. И снимать котят с деревьев. Айя привела их в женский туалет, возле которого уже столпилась кучка недовольных дам, и Брэд заприметил, что сквозь толпу, как толстый карп через стаю мальков, к ним не спеша, важно пробирается охранник. Айя ничего этого не увидела — она тут же открыла дверь в туалет и вошла и Наги, замявшись, последовал за ней. Брэд задержался затем, чтобы показать подошедшему охраннику визитку. Его поняли без слов. Почти не прекратив своего неотвратимого движения, охранник развернулся на девяносто градусов и направился к недовольным дамочкам. А Брэд вошел в туалет. Йоджи валялся на полу в луже блевотины. На мгновение Брэду показалось, что парень без сознания, но тут он заговорил, громко, хотя и обращался преимущественно к Айе. — Ну почему он так, Айя-тян? Я же ему…, а он взял и вот так… Я что, ну, хуже, что ли, я, что ли, ему не давал сверху быть, я не знаю… я же не гомик какой долбанный…, но это же Ран, это совсем другое, мне пофиг, ну пусть трахает меня, если хочет, я его трогать не буду, да пусть как хочет… какого хуя он сбежал… к ублюдку этому, пидору, гомику, чтоб ему сдохнуть, чтоб ему жопу разорвало… Брэд увидел, что Йоджи плачет. Слезы безостановочно текли по его мокрому, красному, помятому лицу. Испачканные рвотой волосы мочалкой свисали вдоль лица. Брэд вздрогнул от смеси отвращения и жалости. Айя-тян ничего не отвечала, просто гладила Йоджи по голове, и плечи ее слегка подрагивали, а он тянулся к ней, не переставая причитать, жаловаться и материться. — Я же смотрю на него… он такой красивый, что прям страшно… ну нельзя же… от этого глаза слепит… сердцу больно… думаешь — вот щас я склею какую-нибудь дуру… просто чтобы понять, что на нее встанет… что он не один такой, понимаешь… ведь если он один… что же будет, если потеряю… уже потерял, а, верно, да?.. идиот… Он снова заплакал, в голос, как ребенок. Брэд не выдержал. — Все, Йоджи, — он старался говорить как можно мягче. — Сейчас мы отвезем тебя домой. Успокойся. Все будет нормально. Он наклонился, чтобы поднять его, но Йоджи замахал руками. — Не поеду домой, не поеду… там папа мертвый… там Ран… на кухне… дерется… Айя тихо ахнула и обхватила Йоджи за шею, прижимая его голову к своим коленям. Он уткнулся ей в брюки, вздрагивая. Брэд судорожно провел рукой по волосам. Наги, до сей поры молчавший, тихо проговорил: — Давай отвезем его к себе домой. Проспится и завтра уйдет. — А Мамору? — спросил Брэд. В словах сына был некий резон. — Ты повезешь Мамору, а мы возьмем такси и поедем следом, — предложил Наги. В этот момент сзади раздраженно проговорили: — Кроуфорд, объясни, почему я должен тебя искать? Они обернулись, и даже Айя подняла голову. В дверях туалета стоял Такатори Мамору и с нескрываемым отвращением смотрел на Йоджи. Наги нахмурился. — Развлекаешься, Кроуфорд? Ничего, если меня там, может, похищают или убивают? Мне казалось, ты мой телохранитель. Я что-то перепутал? Брэд скрипнул зубами. — Я прошу прощения, Мамору-сама. Произошло небольшое… Взмахом руки Мамору отмел извинения. — Неважно. Поехали. Хочу домой. Надоело. Брэд замешкался. Позади всхлипывал пьяный и совершенно никакой Йоджи, которого Брэд совершенно не хотел бросать на попечение девчонки. Впереди стоял раздраженный маленький ублюдок, в чьей власти было лишить Брэда всего, что у него было, включая Наги. Он глубоко вздохнул, расслабил руки и поправил очки. — Конечно, Мамору-сама, — и повернулся к Айе, которая растерянно смотрела на него. — Прошу прощения, Фудзимия-сан, я вынужден вас оставить. Постараюсь вернуться как можно скорее. — И, махнув Наги рукой, повернулся, чтобы следовать за Мамору, который направился в сторону выхода. — Я тоже подожду, — буркнул мальчик. — Наги… — с угрозой в голосе начал Брэд, но Айя его опередила: — Наоэ-кун, ты лучше иди. Надувшись, он вышел следом за Брэдом. Вряд ли мальчик его простит в ближайшие несколько дней, подумал американец, нагнав своего подопечного. Он определенно ненавидел свою работу. *** Несколько секунд Айя неподвижно смотрела на то место, где стоял Кроуфорд. Йоджи лежал у ее ног, положив голову Айе на колени, и слабо шевелился. Не было никакой возможности вытащить его отсюда своими силами. Она огляделась, надеясь хотя бы найти взглядом Шульдиха, но он словно испарился. Лучшее, что оставалось — это попросить о помощи охранника и вызвать такси. — Я так по нему скучаю, — неожиданно проговорил Йоджи. В голосе его звучало такое страдание, что Айя сама чуть не заплакала. И одновременно ей пришло в голову решение обеих проблем. Она заставит эту бессердечную скотину приехать сюда, и Ран увидит, что он натворил. Она вытащила телефон, но позвонить не успела — телефон зазвонил сам. Это был Кен. Айя раздраженно откинула крышку телефона. — Кен, извини, но я сейчас не могу… — Ничего, я понял, — перебил ее Кен. — Когда освободишься — я тут, в клубе, где ты. Мне твоя мама сказала, что ты здесь. Я возле стойки, я… — Подожди, — Айя не удержала вздоха облегчения. — Слушай, можешь подойти в женский туалет возле танцплощадки? Я здесь, мне нужна помощь. И, не дожидаясь ответа, повесила трубку. Йоджи затих, уткнувшись Айе в колени. Она провела рукой по его влажным от пота волосам. Даже в таком виде Йоджи продолжал оставаться самым красивым человеком на свете. Айя обняла его за шею и вздохнула. В этот момент в дверь поскреблись, она открылась, и появилась смущенная физиономия Кена. — Айя, я… — он чуть нахмурился, завидев Йоджи. — О… Что-то случилось? — Кен, ты на машине? — спросила она. Кен кивнул, покраснев, и она не удивилась. Кен всегда считал, что машины — это для старых и толстых, но сейчас на мотоцикле он был слишком узнаваем. — Нам надо отвезти его домой, она кивнула на Йоджи, который в этот момент дернулся и простонал: — Только не домой… Домой не поеду… — Йоджи, — она наклонилась к светловолосой взъерошенной голове, — будь благоразумнее. Тебе надо в душ и в постель. — Не поеду, — Йоджи сполз с ее колен, подполз к раковине и вцепился в трубу. — Стукнуть его по голове? — предложил Кен. Айя мрачно на него посмотрела, и Кен виновато развел руками. — Ну хочешь, я его к себе домой отвезу? Главное, чтобы там журналюги не ошивались. — Я не знаю, — устало вздохнула Айя. Кен ей ободряюще улыбнулся и шагнул к Йоджи. — Эй, парень! Давай, хватит дурака валять. Отвезу тебя к себе в квартиру — пойдет? Йоджи посмотрел на него с серьезной подозрительностью пьяного. — Не домой? — Не домой, — успокоил его Кен и протянул руку. — Точно не домой? — сузил глаза Йоджи. С учетом того, что взгляд его был абсолютно мутным, особого впечатления это на Кена не произвело. — Точно не домой, — твердо кивнул Кен, и Йоджи, чуть поколебавшись, принял ее. И тут же повис на несчастной руке всем весом. — А ты кто? — спросил он, приникая к Кену, который, обхватил Йоджи за талию и, крякнув, принял его вес на плечо. — Ты не из этих… ну, которые продают людей на органы? — Нет, — Кен вздохнул. Айя попыталась подставить плечо под вторую йоджину руку, но оказалось, что ей не хватает роста. Тогда она просто обхватила Йоджи за талию, помогая Кену. Под взглядами клубных посетителей они дотащили Йоджи до машины. Тот не сопротивлялся — он собственно, и не двигался почти, просто висел грузом на Айе и — в основном — на Кене, и еле-еле переставлял ноги. Когда они усадили Йоджи в машину, он повалился на сиденье, и Кен встревоженно заметил: — Я надеюсь, он не собирается блевать? Айя вздохнула. — Я заплачу за чистку, Кен. Давай отвезем его. *** Шульдих покинул клуб, едва только завидел, в каком Кудо состоянии. Совершенно очевидно, что больше от него пользы не предвиделось. Усевшись за руль машины — по привычке он в очередной раз попытался сесть слева, — Шульдих выудил из бардачка блокнот и ручку и начал систематизировать полученную информацию. Кудо источником не был. Разве что сможет дать характеристику этому Фудзимие, но и то… с учетом отношения… нет, маловероятно. Шульдих закусил кончик ручки. Но. Но. Кудо имеет какое-то отношение к Кроуфорду. Опустив руки на колени, он со вздохом откинулся на спинку кресла. Кроуфорд… Эта встреча и радовала, и пугала. Это был даже не след — это Шульдих уже видел добычу, осталось лишь придумать, как ее половчее изловить. Он вдохновенно вскинул ручку, пристроил блокнот на колене и набросал на расчерченном в клетке листе профиль Кроуфорда. Получилось похоже. Полюбовавшись на работу, Шульдих убрал блокнот в бардачок и достал из потайного кармана пиджака наладонник. «11 декабря 1999 года. По заданию: Новый труп. Подозреваемый (?) — Фудзимия Ран. Связан с Кудо Йоджи (судмедэксперт, см. запись от 4 декабря). По делу Джея: Встретил Б.К. Связан с Кудо Йоджи. Непонятно: Наоэ Наги???!!! Связан с Б.К.» Он еще немного пораздумывал, глядя на мелкие буквы, потом закрыл файл, заблокировал КПК и выключил его. Спать не хотелось. Он знал, что желания спать не будет еще несколько суток — как всегда во время расследования. А потом срубится часов на тридцать шесть. Значит, надо решать вопросы быстро. Будет не очень хорошо, если он надолго выпадет из расследования. А пока… имело смысл кое-что проверить. Ухмыляясь, Шульдих завел машину. Знакомые — коллеги, как правило, с которыми он время от времени ходил на ланч или выпить вечером пива, — говорили, что ухмылка у него такая жуткая, словно он ее специально перед зеркалом тренировал для устрашения мировой преступности. Шульдих ухмыльнулся еще шире. Это была его родная, с детства его улыбка. И он не находил в ней абсолютно ничего пугающего. Машина завелась от легкого поворота ключа, и Шульдих ласково погладил ее по рулю и вывел со стоянки перед клубом. Ночные улицы были почти пусты, и он разогнался до максимально разрешенной скорости и открыл окно. Холодный воздух обдал лицо. У него было прекрасное пространственное чутье — даже здесь, в Токио, с его лишенными нормальной адресной идентификации улицами Шульдих никогда не путался. И ту самую улицу, на которой утром был найден труп и которая вела к додзё. Итак, Фудзимия Ран сказал, что занимался ночью. Два варианта — либо он врет, либо — что логично, не так ли? — говорит правду. Ни первый, ни второй вариант не делает его ни виновным в убийстве, ни невиновным. Но. Он может быть в додзё сейчас. Это тоже не делает его виновным или невиновным. Но это дает Шульдиху возможность поговорить с ним без свидетелей и на его территории. А люди охотнее говорят о себе, если чувствуют себя уверенней. Шульдих криво усмехнулся. Машина неспешно шуршала резиной по узкой, темной, как банка с чернилами, улочке, где не так давно случилось убийство. Жуть, если подумать. Шульдих ощутил мимолетное желание оставить машину и пройтись до додзё пешком — может, хоть какой-то намек на страх проснется? Нервишки пощекотать… Ну, или поймать убийцу с поличным. А там… кровь на анализ… сопоставление данных… черт… было бы с чем сопоставлять… пауки… не хватает информации, никогда не хватает информации… чтобы найти истину… Он вздрогнул, когда машина чуть вильнула, и тут же выровнял руль. Опять. А если бы на трассе, на большой скорости? Прощай, агент… Додзё было темным и хранило спокойное молчание. Ну, почти. В одном помещении горел неяркий свет — тонкая перегородка, одна из тех, что этот смешной народ считал стенами, мягко и тепло светилась. Шульдих неожиданно осознал, что воздух вокруг очень холоден и сух. Кожу покалывало. Он тихо приблизился к светящейся перегородке и присел на корточки. В освещенном зале двигались — он видел тень, движущуюся по стене, как фигура в театре теней. Как раз в тот момент, когда Шульдиху удалось тихо сдвинуть на несколько сантиметров перегородку, тень замерла, а потом он услышал тихие голоса, переговаривающиеся на японском. В образовавшуюся щель Шульдих увидел Фудзимию — почти спиной, видно было красноволосый затылок, ухо, часть щеки и линию челюсти. Мгновением спустя Шульдиху наполовину перекрыл обзор другой человек, тоже, как и Фудзимия, в кимоно для занятия боевыми искусствами. Длинные черные волосы незнакомца были собраны в хвост на затылке, высоко, как у молодых самураев в фильмах. И хотя двигался он мягко и плавно, а из-за шмоток и волос было несложно и ошибиться в гендерной идентификации, Шульдих все же видел достаточно — шея, ширина плеч, рост, наконец, — чтобы понять, что это парень. Как раз когда он это понял, черноволосый что-то сказал Фудзимие и, не дожидаясь ответа, обвил руками его плечи и прижался сзади. Шульдих осторожно прикрыл створку. Не хватало еще что-нибудь увидеть, спасибо. Брезгливая гримаса на мгновение коснулась губ. По крайней мере, стало понятно, что Фудзимия делает в додзё по ночам. Видать, негде… Что, опять же, не делало его ни более, ни менее подозреваемым в убийстве.