***
Время при общении с "троицей" пролетело быстро. И вот, Лолита уже стоит перед дверью своей новой комнаты, никак не решаясь переступить порог. Вместо этого, она с подозрением рассматривала интерьер новой обители. Покои представляли собой одну спальню и ванную комнату. Спальня была выполнена в сдержанном романском стиле, таком же, как и замок. Все, на первый взгляд, было гармонично: комната не велика, но самое необходимое в ней умещалось. Так, возле входной двери стоял массивный шкаф, в котором могла расположиться не только одежда, но и книги. Напротив него, у противоположной стены находилась, поражающая своей напыщенностью и массивностью, как, впрочем, и все остальные элементы комнаты, кровать. На ней лежало множество подушек самых разных размеров, а застелена она была пышным пледом, что сразу приглянулось Лолите. Справа от кровати стояло кресло, вплотную прилегающее к окну, вид из которого выходил на озеро и близстоящий лес, а между кроватью и креслом был небольшой промежуток, в котором уместилась стоящая на длинной ноге лампа. Слева стоял стол-бюро. Его крышка компактно открывалась, а также девушка обнаружила в нём несколько отделений для ценных бумаг и канцелярских изделий. На этом столике стоял ночник. Пока в комнате было темно, и только свет из открытой двери, в которой до сих пор нерешительно стояла девушка, освещал её покои. Но вот момент настал – Лола сделала первый шаг. Войдя в комнату, она поставила багаж на пол возле двери и поспешила к длинному светильнику. Включив его, девушка проделала то же самое и с маленьким. На противоположной от окна стене, располагалась дверь, войдя в которую Лола оказалась в ванной. Ничего лишнего: ванна, раковина, унитаз. Вернувшись назад, девушка ещё раз огляделась: обои на стенах спальни были коричневого цвета со странными узорами красных, светло-коричневых и зелёных оттенков. Всё это придавало некую мрачность и довольно усугубляло положение комнаты. Лоле категорически не понравились эти тона. Настало время опробовать и кровать. Больше всего в этот момент ей хотелось плюхнуться на неё, сконструировать из подушек оборонительное сооружение, где она будет чувствовать себя в безопасности. Но Лола просто села на край кровати, затем, решив всё-таки побороть неуверенность, забралась на её середину, опрокинув голову на подушки. Усталость, накопившаяся за день, дала о себе знать и девушка поняла, что абсолютно не хочет двигаться. Настал "Звездный час" для её любимого диалога с собой. «Странно, что в столь большом здании так мало народа, хотя, может, я не всех видела. Точно! Ветер в моей голове! Ведь есть санитары и смотрители какие-нибудь… – с умным видом рассуждала Лолита и покачивала головой, в знак того, что согласна со своими же суждениями, – И скоро приедут другие интерны, мне будет с кем пообщаться и перед кем продемонстрировать свои навыки... – она прервала эту мысль. – Нет! Ты тут не для этого – не маленькая уже…», – от замечания, сделанного самой себе, ей стало даже стыдно, от чего на лице стал заметен лёгкий румянец. Девушке хотелось казаться взрослой и опытной, но её наивность и детский, порой, взгляд на мир часто рушили все её планы. Выбранная профессия не подходила ей – Лола редко об этом думала, так как знала, что это правда. Но назад дороги не было, только вперёд, только к цели! Да и отец бы ей этого не простил, а окончательно разочаровывать его она не хотела. «Один из представленных врачей должен стать моим куратором…Интересно, кто же?!» – девушка решила описать каждого из психиатров и вспомнить, как их зовут. Тут-то она применит свои «навыки», поставив им диагноз. Так и решив, Лолита улеглась поудобнее и закрыла глаза, вспоминая в деталях недавнюю встречу. «Доктор Рик Соулфал был мил, сложилось впечатление, что он не осознаёт до конца, где и с кем работает. Совсем не понимаю, как он может общаться с психически больными людьми и при этом оставаться таким… – девушка пыталась подобрать нужные слова. – …Таким наивным, открытым и, пожалуй, чистым. Да! И этот дефект речи. Если он станет моим куратором, то мне будет весьма сложно его понять. И даст ли он мне того, чего я хочу?! – На лбу Лолы появились еле заметные морщинки, возникшие из-за того, что она часто хмурилась, когда думала, – А что вы скажете о докторе Литиции Киннес?! Думаю, она сильно переживает за каждого своего пациента – выражение её лица меня расстраивает, а глаза… они такие большие из-за очков – это её уродует. Она могла бы что-то с собой сделать: распустить волосы, например или одеть линзы. Эх, надо заканчивать, а то в последнее время меня стали посещать странные мысли. Не суди людей Лолипоп», – так её звали близкие друзья и когда-то давно, так звал её отец. Так давно, что она успела практически полностью забыть улыбку, с которой он произносил это имя. В этом воспоминании девушка лишь слышала свой заливистый детский смех, когда отец кружил её, держа на своих руках, и яркие лучи солнца ослепляли глаза, заставляя щуриться. Лола поспешно выбросила из головы эти мысли, вернувшись к анализу докторов: про главного врача и, по совместительству, владелицу госпиталя ей даже не хотелось думать, ведь эта женщина не произвела никаких дурных впечатлений. Крим вызывала неподдельную улыбку на лице Лолы, ту, что появлялась так редко в последнее время. Но единственный, кто оставил её без радушного приёма, удручив разум стажёра, оказался доктор Линус Мэйтланд. Довольно высокий мужчина, скорее гибкий, чем худощавый. «Наверное, он работает с крупными пациентами, значит, он силён…», – девушка еле сдерживала ехидную улыбку, а её брови, то игриво поднимались, то напряженно хмурились. Вспоминая, Лола рисовала его портрет перед собой: «На его тонких губах постоянно играла холодная насмешливая ухмылка. Он стоял ровно, говорил лишь тогда, когда ему задавали вопрос. Он знал себе цену. По внешнему виду можно было сделать вывод, что это – вполне состоятельный мужчина, следящий за своей внешностью. А этот холодный надменный взгляд?! Он явно характеризует его высокое социальное положение», – девушка не могла не отметить, что он был миловиден, хотя это и било по её самолюбию. – «…Аристократически тонкие черты лица, заостренный подбородок и прямой нос, но его кожа такая болезненно бледная! Хотя это не удивительно, ведь здесь так мрачно, да и работа не из лёгких. Эти факторы могли отразиться на нём. Но не могу не согласиться, что бледность красит его, словно так было изначально задумано»,– она всё больше интересовалась этим человеком. «Его длинные волосы струились с плеч: такой необычный платиновый цвет… А какой у него был цвет глаз? – Лола начала перебирать возможные варианты. Для большей концентрации, девушка прикрыла глаза, и ей мгновенно вспомнился ледяной блеск его очей. – Серые! Точно! И взгляд надменный и гордый! Вздор! – тут Лола опустила тему его внешности и перешла на другую. – Он считает себя профессионалом, ведь он даже не потратился и на пару лишних вопросов, адресованных мне». Лола практически слетела с кровати от возмущения: «Чувствую он ещё не раз будет ставить мне палки в колёса, а может он сомневается в моих способностях?!» – она медленно пришла к выводу, и её брови поползли на лоб от этой мысли. «Что?! Неужели именно об этом он думал, глядя мне в глаза? Точно, вот почему он ухмылялся. Как он только посмел? Доктор Мэйтланд, вы не на ту напали. Так, мне нужен план! – девушка лихорадочно заметалась по комнате. – Я буду держаться его стороной и постараюсь лишний раз не пересекаться», – этот разговор постепенно перетекал в паранойю. Не заметив косяк кровати, появившийся на её пути, Лола ойкнула и запрыгала на одной ноге. Она заметила, что пора заканчивать. Отложив разговор с собой на лучшее время, девушка, прихрамывая, направилась к окну. Подойдя, она наконец-то смогла насладиться видом, открывающимся из него: за аллеей замка виднелось озеро, достаточно широкое, уходящая куда-то к горизонту. Лоле казалось, что, заглянув в него, она непременно увидит своё отражение в зеркальной глади воды. Из-за густых туч показалась яркая полная луна, и Лолита, обожающая это зрелище, завороженно застыла на месте. «Полная… как не взгляну в окно – всегда ты… Эх, сладких снов тебе, Лолипоп», – пожелала себе девушка, чувствуя, как предательски слипаются её глаза.1 глава.
22 декабря 2012 г. в 10:14
Где нет солнца и дождь вечно льется,
Стоял город, тонувший во мраке.
В нем никто давно не смеется,
Смех там - лишь прелюдия к драке.
Там улыбки-оскалы, ухмылки,
Но вот солнечной - нет никогда.
В этом городе ярость лишь пылка,
В нем любовь же - давно умерла.
«Именно этого я и хотела! Вспомни свои слова: тишина и спокойствие», – Лола нервно массировала подушечки своих длинных пальцев – это было странное действие, которое, однако, отвлекало её от всех бед. Каждый мог "раскусить" её состояние, стоило лишь взглянуть на то, что делали её руки.
Всю поездку девушка смотрела в окно. Восхищаться пока было нечем, и что-то подсказывало ей, что ничего интересного и не будет. Сначала она проехала по длинному шоссе, затем свернула в сторону леса и преодолела абсолютно несуразное подобие дороги. Погода тоже была не лучшая, ведь, когда машина добралась до населённого пункта – коттеджного городка, то разобрать хоть что-то было практически невозможно: в холодном воздухе стояла пелена тумана, и за этой пеленой скрывал свои секреты Гримбург. Город был практически окружён лесом, поэтому, чтобы добраться до заветной цели, приходилось снова въезжать в лес. Расстояние от коттеджей до клиники было приличное, скорее всего для того, чтобы одно не мешало другому вести своё существование.
Машина подъехала к малоосвещенному зданию – в этом полумраке мало что можно было рассмотреть, но сразу же в глаза бросался размер здания – оно было величественно, как крепость. Лола с неким волнением и трепетом приоткрыла дверь машины и принялась разглядывать своё новое место проживания.
"Именно так! Теперь я должна жить здесь", – Лола, привыкшая к семейному гнезду, к роскоши и заботе, только сейчас поняла, что осталась совсем одна. Она гордо выпрямилась, и внутри себя ахнула. Здание пугало, но в тоже время девушка восхищалась эстетикой, которой дышали эти стены. Мрак, окутавший всю округу, не мог помешать любопытству Лолы – она старательно пыталась рассмотреть хоть что-то. Это было каменное строение, аккуратно выполненное снаружи. Массивная парадная дверь и не менее крупные окна. Единственное, что сразу пугало – это решетки, которые были на каждом окне. Нельзя было не обратить внимание на треугольные крыши, которые своими острыми концами «разрывали» нависшие тучи и казалось, что за ними находится тщательно спрятанное чистое, звёздное небо. Пристройки, находящиеся по углам здания, напоминали башни. И в этом месте будет заключена Лолита. Как полагается во всех сказках, принц спасает принцессу, заточённую замке, но кто спасёт нашу героиню?!
Для того чтобы оказаться у двери, Лоле необходимо было пройти не очень длинную аллею. Взяв свои вещи из багажа и распрощавшись с довёзшим её таксистом, девушка направилась ко входу. Широкая аллея показалась ей достаточно уютной, правда пока было рано судить, ведь главные впечатления девушка должна была получить с утра, когда свет «разольётся» над этим местом, и оно предстанет во всей красе.
«Теперь не будет ничего лишнего, только работа… – врач вела с собой внутреннюю беседу. – Мне не надо будет вновь светиться, и доказывать всем что-то. Тем более у меня будет время, чтобы многое обдумать», – вновь и вновь обманывала себя Лола, но это была часть девушки, и она не мешала ей, а в каких-то моментах даже спасала.
«У меня на это будет целый год…» – Лола изменилась в лице, но не от осознания своего положения, а от того, что перед ней сразу же, как только она подошла к входу, отворилась дверь. Видно, её уже ждали.
Поднимаясь по ступенькам крыльца, девушка наставляла себя: «Что ж, они гостеприимны. Я тоже буду вести себя сдержанно, но дружелюбно. Следует показать, что я – серьёзный специалист, и взгляд надо деловой сделать бы…», – Лола металась от одной, значительной, мысли к другой, слегка маниакальной и бредовой.
Стоило только Лолите войти на порог госпиталя, как на миг она ощутила дуновение ветра, и тело окутала странная дрожь, которая быстро прошла. В голове засела одна мысль: это место поглотит её, ведь даже на фоне двери Лола чувствовала себя маленькой девочкой, настолько беззащитной и просящей о помощи, что ей стало себя жаль. Но она не хотела мириться с этим – к её горлу накатывалась тошнота от своего, как ей казалось, ничтожества. Девушка могла вести ещё долгие дискуссии с собой и продолжать анализировать, если бы не звонкий голос разлетевшийся эхом на весь холл.
Звучно цокая каблуками, к ней «подплыла» статная женщина, безупречно одетая и со строгим лицом. Лола сразу ощутила её чопорность и слаженность с собой. Она не хотела повстречаться с аналогом своего отца, но, после последующих слов, поняла, что ей нечего опасаться, ведь эта женщина располагала к себе, и, что немаловажно, улыбалась. А, как известно, улыбка на лице Энтони Вэйга, папы Лолы, была редким гостем.
– Лолита Вэйг, девочка моя, добро пожаловать. Я – Касандра Крим, и я – "дирижер этого оркестра", – она развела руками, указывая на здание, а мягкая улыбка застыла на её лице. Внешний вид Крим совершенно не соответствовал тому, что творилось у женщины внутри.
– Я буду очень рада влиться в ваш коллектив, – Лола натянуто улыбнулась, пытаясь показаться счастливой. Она не была настроена враждебно – просто играла одну из своих ролей. На сей раз, она была примой, которая изображала некую апатию или, лучше сказать, настороженность. Но, тем не менее, была вежливой, что, несомненно, показывало её воспитанность. Легкость в её движениях указывала на уверенность, ещё бы убедительный взгляд, и образ уверенной и самодостаточной женщины готов. Но Лола забывала, что большие глаза выдают её, показывая всю грусть и безнадежность, что поселились в душе.
Лолита и главный врач пошли вдоль длинного коридора. Молодая девушка жадно осматривала всё – она хотела изучить каждую деталь здания. Первое, что бросалось в глаза – картины, висевшие на стенах. Не было выдержанного стиля: помимо картин, выполненных в стиле 11-12 веков, стены были увешаны фресками, и, если это ещё входило в рамки романского стиля, то нечто, что предстало дальше, не входило в понимания девушки. Оно было вычурно и пугающе. Лола притормозила, проходя мимо устрашающей картины. Заметив это, Касандра развернулась, и, окинув объект, привлекший внимание девушки, взглядом, широко улыбнулась.
– Это произведение одного из наших пациентов. Если ты походишь по госпиталю, то, несомненно, увидишь ещё пару десятков его картин, – ей было приятно говорить об этом: в её голосе были слышны ноты гордости. – Он очень талантлив, и мы поощряем его стремление к искусству таким образом, – она указала на достаточно крупную картину, выдержанную в мрачных тонах. На картине был изображён обнаженный мужчина. Он стоял спиной к удивлённой девушке, а из его тела вылезал другой мужчина. Первый чувствовал боль, как решила Лола, ведь его рот и глаза были широко разинуты, а корпус и голова чуть откинуты назад. Лолита нервно взглянула в лицо спутнице, но ничего не сказала, лишь качнула головой и сделала пару шагов вперёд, тактично указывая на своё нежелание оставаться здесь.
Они проследовали дальше. Свернув в правый коридор, спутница девушки остановилась у спиралевидной лестнице, ведущей на второй этаж. Доктор Крим, опершись на перила, спросила:
– Не против, если сегодня я не буду тебя утомлять долгими экскурсиями, а сразу проведу в твою комнату?! – Лола возликовала внутри, ведь поездка её очень вымотала.
Крим и Вэйг поднялись по лестнице и долго шли по коридору второго этажа, атмосфера в котором ничуть не отличалась от тех, которые девушка уже видела внизу. Но можно было увидеть несколько длинных ваз с цветами, стоящих на полу и светильники, привинченные к стене. Между Лолой и врачом завязалась длинная беседа, которая затронула многие аспекты жизни девушки, но она была не против поговорить об этом, что редкость для неё. Профессионализм и опыт Касандры позволяли тотчас находить больные темы или средства воздействия на своих собеседников и использовать их в своих целях. Это могло продолжаться и дальше, но тут их покой нарушили три врача, свернувшие в этот коридор.