Чистая кровь химеры

Яркий, словно не застилаемый даже веками свет бился о хрусталик, заставляя хмуриться и морщиться в надежде плотнее сомкнуть веки и не пропустить гадкого солнца. Перина под ним была слишком мягкой и воздушной, а подушки, кажется горой возвышались под головой. От этого уже непреодолимо начинала болеть спина. Слишком мягко и от этого не ровно. Тсунаеши завозился под слишком тяжелым покрывалом, не желая открывать глаз, и ногой постарался скинуть жаркое одеяло, но уже после второго взмаха зашипел от боли в ноге. Распахнув карие глаза, по которым тут же шибанул яркий свет, Ликорис наткнулся на черные прутья решетки, сделанной из прочного, окрашенного глянцево-блестящей краской метала. Зашипев, подобно змее, юноша отскочил назад, оттолкнувшись лапами об один из прутьев, почти сразу натыкаясь распахнутыми крыльями о другую стену, чтобы вскрикнуть от боли. Отойдя от ноющей боли, что на пару мгновений сковала спину, омега поднялся на четвереньки переползая на середину матраса, заваленного шелковыми подушками и одеялами. Но сейчас Савада не видел той мягкой «подстилки», что занимала все огороженное пространство, вместо этого его взгляд цеплялся за ужасающие прутья клетки (размером примерно четыре на четыре метра), что огораживали его от выдержанной в светлых, песочных тонах комнаты. Полукровка зашипел, подергивая кончиками ушей, и распахнул крылья, силясь взлететь, но вместо этого ему удалось лишь слегка подняться в воздух — и то, от того, что юноша оттолкнулся ногами от земли. С недоверием повернув голову в сторону, Тсунаеши осмотрел конечность, к своему ужасу замечая подрезанные перья, что уже начали темнеть. Черт дери всех этих живодеров, что мнят себя праведными вершителями! Как можно додуматься, подобно птице, подрезать крылья существу. Раньше подобные меры принимались лишь по отношению к крылатым рабам во время воин. Принц цирка постарался успокоиться и остановить начавшийся панический припадок, свернув крылья за спиной и осматриваясь вокруг. Его распушенный хвост нервно бил по разбросанным вокруг подушкам, а шерсть на ногах встала дыбом от напряжения и не утекающего из разума страха. Не малых размеров комната превышала немного-немало десять метров. Каменные стены были выкрашены в белый и расписаны золотистыми и оранжевыми по-змеиному извивающимися и сворачивающимися в спирали узорами. Выложенный светло-бежевой плиткой пол отражал солнечные лучи, разнося их по стенам в виде разноцветных бликов. Не было ни ковра, ни настила, но зато левую стену, что не имела дверей, по всей длине сопровождали шкафы и трюмо из удивительно темного дерева — Тсунеши ни разу не видел подобных расцветок древесины. Последнее, что подметил омега — это огромный балкон, что открывал выход в пестрящий цветами сад. Стиснув зубы до боли и вылезших наружу ядовитых клыков, что обычно скрываются в специальных мешочках на десне, Тсунаеши, кинулся к двери клетки, дергая за один из прутьев. Метал пронзил кожу тысячами холодных иголочек, заставляя отпрыгнуть. Чертова фейская кровь! Эти крылатые твари никогда не переносили серебра, что, видимо, было вплавлено в железные прутья. Хотя у них пожизненная устойчивость ко всем природным аллергенам, за что Тсуна еще не раз будет благодарить природу. Он закрыт. И при желании не сможет даже выломать эту чертову дверь. — Нет! — крикнул он, не сдерживая яростно хлопающих за спиной крыльев. Резкий укол в плечо заставил Тсунаеши метнуться к прутьям, в сторону от прилетевшего дротика. Выдернув иголку из плеча, Савада отшвырнул ее в сторону и оглянулся вокруг, рассматривая плывущую перед глазами картинку. В один миг перед тем как отключиться, Принцу удалось заметить сливающуюся с остальным пространством, расплывчатую фигуру. — Не прощу, — прошипел он дрожащими от яда губами, прежде чем упасть на подушки. *** — Тсунаеши, проснись! — тяжелая рука опустилась на плечо резко распахнувшего глаза парня. — Тебе вновь что-то приснилось, да? — Хии-сан? — хрипло шепнул Тсунаеши, не в силах перевести взгляда в сторону. Белое пончо переливалось приклеенными на обычный крахмальный клей стразами под тусклым светом зеленоватой магической лампы, а белые меховые помпоны, слабо отражали разноцветные блики. — Не становись ребенком, Зверек, — мягко оградил его оборотень. — «Хибари-сан», помнишь? Никаких «Хии» или «Ари-Ари». Мы же договаривались. Клички оставить на заднем плане. Или мне звать тебя «Уно-уно»? «Ликорис»? «Тсу-Тсу»? — Нет… Прости, — Тсунаеши резко поднялся и повернулся к альфе, обхватив его слишком тонкую талию руками. — Я вспомнил Яроко-сана… Как попал в парк к Яроко, вернее. — Значит вот почему, — задумчиво протянул Хибари. — Я не люблю вспоминать те времена, помнишь? — Да… — Тсунаеши неловко дернул плечами, выпуская оборотня из рук. Пальцы тряслись, но юноша поспешил сплести их в замок, чтобы не показывать своего нервного состояния. Кея неловко дернул плечами, не зная как исправить сложившуюся ситуацию и хотя бы немного расслабить атмосферу, и отвел взгляд, стоило Тсунаеши посмотреть на него. — Все в порядке, Хибари-сан, — улыбнулся Савада, прекрасно понимая, что Кея ему ничего не должен. Хибари не умел выказывать своих чувств, и в подобные моменты ему было особенно тяжело. — Я… Я просто растерялся. Вы ни в чем не виноваты. Оборотень благодарно кивнул и немного расслабился, стоило омеге снять с него ответственность. Сильно притупленный за годы жизни в теле зверя запах зверобоя теперь совсем не ощущался, словно перед Тсунаеши стоял не альфа-перевертыш, а обычный лесной волк. И наверное Тсуна не хотел бы, чтобы Кея-человек угас полностью. Несмотря на то, что для Хибари это было бы лучшим выходом. — Мы выехали за территорию змей? — попытался перевести тему метис, но его взгляд вновь начал цепляться за шрамы на бледной коже оборотня, не давая вырваться из липких рук фантомов из прошлого. — Я… Мы уже должны были проехать в Мельфиоре, так? Хотелось бы мне уже быстрее проехать их земли и добраться до порта… — Нет. Скоро доберемся до границы, — ответил Кея без лишних комментариев, наклоняясь за рубашкой, которую Тсунаеши сбросил на пол. Грубая когда-то ткань уже давно разъехалась и растянулась и пахла старостью, свойственной вещам, что слишком долго залеживаются в гардеробе. Мужчина оглядел вещь на наличие особо заметных дыр и, не отметив ничего криминального, бросил рубашку в руки Савады. — Пойдем прогуляемся. Не успел Тсунаеши просунуть голову в узкий ворот, что от времени имел особенно грязный серый оттенок, как вагон резко остановился, заставляя его владельцев резко дернуться, упираясь ногами в пол дабы не упасть. И если Тсуна легко уперся одной лапой в стоящий рядом стул, удерживая равновесие, то Кея, не привыкший к двуногому существованию, отступив на два шага, неплохо приложился копчиком обо что-то, что так ни к стати валялось на полу под небольшой пыльевой тряпкой. — Черт, — шикнул вервульф, откидывая в сторону небольшой кубик, который раньше судя по всему являлся частью крепежа одного из шатров. Тсунаеши тем временем уже подскочил к двери и распахнув ее, от чего петли жалобно хрустнули, выпрыгнул на горячий песок, резким словом остужая пыл нервничающих из-за резкого утяжеления прицепа лошадей, тут же бросаясь в начало их делегации. Чувствуя под лапами песок, что неприятно горячил подушечки, и сетуя на то, что не надел ботинки, полукровка лишь ускорился, сильнее отталкиваясь сильными, подобно копытам лошади, лапами о колючий песок. Стоило юноше домчаться до третьего по счету вагона, как он заметил несколько фигур представших перед Кодо. Что здесь забыли эти змеи? — Кодо-сан, — начал на общем языке Тсунаеши. — У нас проблемы? Маги прекратили действие заклятья. — Ликорис, — тут же громко шикнул Глава, кидая на юношу беглый взгляд и подмечая уже бегущего в их сторону волка. — Вернись к себе. Я тебе сотни раз говорил не вмешиваться во что-либо. — Да, — спешно кивнул Тсунаеши, тушуясь под холодным взглядом зеленых глаз длиноволосого шайда, чей хвост и волосы отливали серебром. Рука змеелюда лежала на ручке кинжала, закрепленного на поясе кожаной туники, тогда как вторую заменял протез с прикрепленным к нему остро наточенным мечом. Этот альфа, пахнущий слишком остро и жгуче, несмотря на всю свою красоту, внушал лишь страх и недоверие. — С-стой, — то, что мужчина был из простолюдинов вызвало в Тсунаеши немалый шок. — Принц-с пос-слал именно з-са тобой, — уверено сказал блондин, после чего обернулся к Главе Вонголы. — Прос-шу Вас-с, мис-стер Кроуз-с, передать этого омегу нам. Рука с металлическим протезом приподнялась, указывая на Тсунаеши. Подоспевший Кея громко огрызнулся и выступил вперед, лапой отталкивая омегу и пряча его за свой бок. Оскал желтоватых острых зубов огромного, даже по меркам оборотней, волка, покрытого густой теплой и явно мягкой шерстью, звериное сияние серо-голубых глаз заставили Ликориса сделать шаг назад. Кея зарычал громче, кинув взгляд на омегу и махнул ободранным хвостом, но не отступ от звериных инстинктов, уставившись на Главу отряда. — Уберите, — зашипел хуже прежнего шайд. Погремушка на его хвосте раздалась звоном, а за спиной раскрылся серебряный капюшон с круговыми белыми узорами, что расположился от верхней точки шеи до середины спины. — Ч-щертова пс-сина. — Мы подписали соглашение с министром, что на территории Варии змеелюды не тронут никого из цирка, — поджав губы, тем временем проговорил Кодо. — Да и в любом другом случае я буду вынужден вам отказать. Каждый находится в Вонголе по собственному желанию, получает оплату за свой труд и является полноправным членом наше семьи. Я не могу и не буду распоряжаться жизнью ни одного существа, что находиться на территории моего цирка. Поэтому попрошу вас уйти. — Вы находитес-сь за пределами Варии, — все еще не сводя взгляда с оборотня, отозвался змей. — Уже в течении пары час-сов как, — зеленые глаза все же вновь взглянули на содержателя Вонголы. — Я не могу не выполнить этот приказ, — протезированная рука оказалась на уровне груди шайда, а кинжал со скользящим звоном вышел из ножен, легко ложась в крупной руке. Тсунаеши видел лишь то, что первым сорвавшимся со своего места был Кея — он впился зубами в стоящего поблизости от них рядового шайда, разрывая тому бок. Кажется, его откинули в сторону, прежде чем клинок Кодо встретился с мечем-протезом главы отряда шайдов. Песок забился в крылья и волосы, а так же скрипел на зубах. Руки зачесались от распираемой их изнутри холодной крови, а дыхание сбилось. Больно… Тсунаеши сглотнул, и приподнялся на руках. В ушах шумело целое море, которое почти заглушало звон сталкивающихся за его спиной клинков, а в глазах рябило так, что песок превратился в одно сплошное желтое полотно. Тсунаеши выровнял дыхание, утихомиривая стучащее с неимоверной силой сердце, и легко ногтем подрезал синий стебелек цветка, проросшего на его ладони. «Надо убираться от сюда,» — Тсунаеши, опираясь на руки, поднялся на ноги, но не успел сделать и шагу, как был схвачен за руку одним из змеелюдов. — Ши-ши-ши, — странно прошипел блондинистый молодой парень, растянув губы в пугающую улыбочку. — Попался, — совершенно без свойственного шайдам акцента протянул он, притягивая омегу к себе. Тсунаеши рванулся вперед, распахивая крылья и легко отталкивая от себя воина. — Мальчишка! — воскликнул бастард короля — такой вывод сделал метис, судя по говору змеечеловека перед собой — глядя на Тсуну из-под челки. Савада отступил на несколько шагов назад, быстро обводя взглядом поле боя. Кодо на последнем издыхании, Лилий, несмотря на то, что все еще относился ко всему играюче, измотан и уже почти валится с ног, хотя шайды в то же время вполне спокойны. Ликорис перевел взгляд дальше, в сторону в поисках Хибари и… — Хибари-сан! — Надрывно закричал Тсунаеши, с ужасов глядя на волка, чью грудину пронзал острый клинок, окрашенный потоками алой крови. Меч плавно выскользнул из раны, и Кея упал на землю. — Н-нет… Не может быть… Из пасти волка тонкой струйкой вытекла кровь, пропитывая горячий песок, а серые глаза замерли, уставленные в одну точку. Это было просто… Невозможно. Кея не мог так просто… Тсунаеши не хотел даже думать о том, что Кея может умереть… Он ведь не может? Так? Резкая боль, пронзившая все тело, заставила химеру беспомощно открыть рот в немом крике и без чувств упасть на землю. *** Скуало полз по коридору, легко проскальзывая серебряным хвостом по холодному светлому мрамору, что отражал в себе го высокую фигуру. Волосы, плащом развивались за его спиной, переливаясь белым и голубовато-серебряным, а небольшие когти на руке привычно царапали ручку кинжала, от чего крошки метала оставались на гладком полу. Остановившись у нужной ему двери, альфа снял с кинжала длинное серебряное кольцо и, привычным движением скрутил волосы, проталкивая их в украшение и затягивая в хвост. Поправив кинжал и выпрямив спину, шайд натянул на губы привычную недовольную гримасу. Господину не следовало знать о том насколько его уважают подчиненные на самом деле: это его слишком расслабит — считал мужчина. Толкнув дверь, Суперби неспешно двинулся к столу, заваленному пергаментной бумагой, за которым на мягком ковре и собственных кольцах расположился Скайрини-Фуриозо. — Мой принц-с, — наклонил голову Скуало. — Вас долго не было, Скуало, — недовольно, скрывая волнение в голосе, сказал Занзас, показательно лениво откинув в сторону книжку. — Все прошло, как планировали. — Почти. Мы забрали омегу, но битвы избежать не удалос-сь, — ответил Суперби. — Ликорис? — коротко спросил Занзас, сквозь зубы. — Потерял с-сознание, — ответил Скуало, но заметив еще большее недовольство на лице Принца, поспешил добавить. — Его не трогали. — Хорошо, — выдохнул Наследник. — Кто-то пострадал? — Двое, включая Кроуз-са были ранены, — прошипел Капитан охраны Занзаса. — А так же черный вервульф. Получ-щил раны нес-совмес-стимые с-с жизнью. Занзас усмехнулся и, приказав разместить циркача в комнатах, предназначенных для его фаворита, откинулся на верхнее кольцо хвоста, поглаживая пальцами метку, как будто разогревшуюся под кожей. Может этот омега и вправду был рожден для него?