Сюрприз от предков

      Желудок будто бы завязался в узел. Это ощущение проявилось ещё больше, когда мы с моей спутницей не без проблем добрались до места обитания ведьмы. Я всё ещё не доверял ей и удивлялся, почему Астрид так отчаянно верит в неё и в то, что она способна исправить то, что я натворил. Никому не дано достойно взывать к предкам. В последнее время я начал убеждаться, что предки прислушиваются к тебе только в том случае, если хотят посмеяться. Положение и так было хуже некуда, поэтому я сомневался в её силе, и одновременно боялся сделать ещё хуже. Но Астрид продолжала упорно идти к цели. Стоило ли слепо верить ей и в этот раз?       Она остановилась у самого входа, помедлила с секунду, а затем быстро юркнула в помещение, и мне пришлось сделать это вместе с ней. Как всегда, помещение было наполнено рыжим светом от горящих свечей. Каждая из них стояла на своём привычном месте, будто намертво приколоченная гвоздями. Чтобы развеить иллюзию, я дотронулся до одной из них. Восковое тело покачнулось, но удержалось, вновь принимая исходное положение. Огонь спокойно наклонился в такт всей свече. Тогда я решился взять приглянувшуюся мне свечу, располагающуюся при входе на какой-то полке, на уровне моих глаз. Я воровато посмотрел вглубь помещения, куда несмело пробиралась Астрид, и ещё раз ткнул несчастную свечу пальцем, затем беря её в руки. Ничего необычного. И не лень ей каждый раз зажигать столько свечей?       За углом послышался шорох ног. Я уже приготовился к серьёзному разговору, но из-за укрытия вышла Астрид.       — Её здесь нет. Наверное, вышла куда-то.       Почему-то это сильно взбесило меня.       — Тогда уходим отсюда.       — Нет! Стой! — Астрид перехватила меня в тот момент, когда я уже был близок к выходу, и вцепилась в руку. — Нужно подождать! Это наш последний шанс!       Сам того не ожидая, я дёрнулся, высвобождаясь из цепких рук. Снова. Девушка отреагировала на это молчанием и прожигающим взглядом.       — Роувелл слишком уверен в себе, он не в том состоянии, что…       — Дракон или остров? — внезапно спросила она.       Эти три слова будто обожгли меня. Я понимал, чего хочет Астрид, но продолжал строить из себя дурака, глядя на неё удивлёнными глазами:       — И причём здесь это сейчас?       — Отвечай!       Я уже вдохнул побольше воздуха, чтобы впервые в жизни накричать на неё, но её (меня?) спас звук открывшейся двери.       — Надень капюшон, — Астрид резко накинула на мою голову ткань.       — Это и есть твой друг? — вошедшая женщина спокойно подошла к столу и поставила на него сумку. — Который погиб.       Я готов был увидеть всё, но только не то, что увидел в конечном счёте: ведьма оказалась весьма молода. Почему-то мне показалось, что я где-то её уже видел: Узкое вытянутое лицо, высокий лоб, ярко выраженные скулы, большие глаза. Только не могу вспомнить, где. Но даже несмотря на знакомость, мне совершенно не хотелось с ней разговаривать.       — Да… Это он… Он оказался жив.       — Пожелания всё те же? Вы хотите вернуть облик дракона своему другу и отправиться на свой остров?       — Именно, — Астрид охотно отвечала на её вопросы, и это радовало. — Мой друг готов выполнить все условия.       Нет, не все. Смотря, что предложат.       — А сам «друг» как считает? — внезапно ведьма оказалась точно передо мной, наклоняя голову и глядя на меня. — Покажи лицо.       Какие здесь все недоверчивые. Впрочем, я тоже относился к этим «всем», поэтому лишь немного сдвинул ткань вниз, показывая глаза и часть носа. Женщина вздрогнула и отшатнулась, вестимо, приняв меня за Арлета. Или «Иккинга», я понятия не имею, в курсе ли она его обмана.       — Я не имею ничего общего с тем, кого вы привыкли видеть, — сказал я, чтобы слегка развеять её сомнения.       — А имя?       Я молчал. Астрид вместе со мной. Она предоставила мне возможность самостоятельно отвечать за себя, а я всё ещё не мог довериться человеку с сомнительным родом деятельности. Поэтому тишина затянулась.       — Вы мне не доверяете, — поняла колдунья, отходя от меня и направляясь вглубь своего логова. — Я понимаю. Вы сейчас не в том положении, чтобы верить людям с сомнительным родом деятельности.       Что?.. Она умеет читать мысли? Тогда мне следует меньше думать. Или это было просто совпадением? Очень надеюсь, что всё-таки последнее.       — Я готов ко всему в пределах разумного.       Ведьма вышла из сумрака и кивнула, положив на стол книгу.       — Сказать по правде, я здесь почти бессильна.       Сердце пропустило удар. Надеюсь, она не серьёзно.       — Мне придётся обратиться к предкам и попросить их о новом звездопаде. Тебе нужно дождаться его, и загадать желание обратно. Но чтобы оно подействовало, если ты хочешь, чтобы всё получилось, ты должен сам желать этого.       Искренне желать? Я задумался. Конечно, я хочу, чтобы Роувелл перестал мучиться, но… до меня дошло осознание: больше всего я хочу вернуться на остров и со всем покончить. Для этого мне нужно, чтобы он стал драконом. С его помощью я поставил бы на место Астрагора и его сподвижников. Вернул себе имя. В то же время я беспокоился за Роувелла. Хотел вернуть ему свободу выбора… хотел ведь? Но… я хотел этого для себя, или для него?..       — По-другому не получится. — Заверила ведьма, перелистывая страницы своей книги.       Стало как-то стыдно. Мне начало казаться, что я поступаю несколько эгоистично. Астрид настолько сильно убедила меня в том, что мы обязаны спасти остров, что я даже забыл о чувствах самого Роувелла. Он любит меня. И хочет помочь, невзирая ни на боль, ни на беспомощность. А что я? Даже пройдя столько трудностей, я не начал любить его в том смысле, в котором бы хотел он. Не скажу, что происходящее не повлияло на меня вовсе, я изменил своё отношение к Астрид, может быть даже слегка охладел к ней, набрался жестокости по отношению к окружающим, но вот что касается Роувелла, мои чувства не изменились ни на крупицу. За исключением, пожалуй, того, что теперь я сожалел ему ещё больше.       — Именно ты виноват в том, что он стал человеком, твоя подруга мне всё рассказала. Моя магия бессильна против магии предков. В моих силах попросить, чтобы одна звезда покинула небеса, и всё. Больше я ничего не могу сделать для вас.       Я уже давно это понял! От меня одновременно зависит всё, и не зависит ничего. Незачем мне всё по десять раз пересказывать! Нужно успокоиться. Не знаю, зачем я вообще сюда пришёл. Если бы я остался за дверью, ничего бы не изменилось, и я не нарвался бы на перепалку с Астрид. Она же сейчас смотрела на меня, ожидая, что же я как-нибудь отзовусь. А как отзываться? Я уже сказал, что готов отвечать за свои поступки. Бессмысленная трата времени…       — Что от меня требуется? — спросил я. — Просто верить и надеяться?       — Твой друг не должен помешать тебе загадать желание.       Женщина провела пальцами по середине книги, раскрывая её сильнее.       — Он ведь может не захотеть возвращаться обратно, зная, что после заклинания вряд ли сохранит возможность становиться человеком.       — Почему вы решили, что он больше не сможет обращаться?       — Возможно всё.       «Возможно». А говорит это как утверждение!       — Желательно, чтобы он не знал о желании, и обращение в его истинную форму произошло, когда он находился без сознания. Это сэкономит его силы.       — То есть, мне нужно его… отвлечь, а потом… ударить по голове?       — Можно просто заставить его заснуть, — ведьма начала улыбаться, явно сдерживая смех, — но что до отвлечь — ты прав.       — И как же мне его… отвлечь?       Наверное, это будет самой тяжелой частью. Что можно сделать для того, чтобы сначала отвлечь, а потом усыпить человека? Понятия не имею. Начать разговор о строении механизма, который я крепил к его хвосту, причём вести его максимально занудно, чтобы он от скуки заснул? Вполне сойдёт. Только вот если он заинтересуется, план будет провален.       — Ты можешь, ну, например, сделать что-нибудь, что он давно просил. Или пообещать сделать.       Она говорит в точности, как Астрид когда-то. Правильно ли будет списывать это на очередное совпадение?       — Придумаешь. — С этими словами она подошла к выходу из хижины, прозрачно намекая на то, что нам пора.       Я ещё раз посмотрел на раскрытую книгу, представляя, как может выглядеть обряд взывания к духам. Глядя на страницы, испещренные мелкими символами, я вспомнил книгу, которую читал в последнюю ночь своей спокойной жизни на острове, точнее, одну главу.: «Глава четырнадцать. Охота на свободного раба. Король из глубин и принц-утопленник». По иронии, название главы во многом предсказывало течение событий, ещё только предстоящих. Свободный раб — в некотором роде Роувелл, освободившийся от гнёта Астрагора, но добровольно ставший уже моим рабом. Свободным рабом по собственной воле. Принц-утопленник… ну, тут всё кристально ясно: надувший всех Ниальт по странному стечению обстоятельств остался жив, хотя многие, включая его «сюзерена», думали о том, что он канул в пучины морские. Ну, а король из глубин… сам Астрагор? Такой же мёртвый в памяти многих и внезапно «всплывший» из глубины забвения. Ууу, опять приступ мрачного составления страшных заумных слов в одно предложение.       Заметив, что я смотрю на книгу, ведьма вопросительно посмотрела на меня. А я не нашёл, что ответить.       — Книга не нужна мне для обряда, — она почему-то усмехнулась. — Я открыла её, чтобы вспомнить рецепт одного блюда.       Я смущённо отвернулся. Напредставлял уже себе, что на бумаге таится нечто сакральное. А там всего лишь рецепт. Любезно распрощавшись, Астрид направилась к выходу. Я последовал за ней, продолжая скрывать нижнюю часть лица. Повезло, что она не стала спрашивать, кто я, откуда, и зачем нам нужно на остров. Хотя, наверное, Астрид уже всё рассказала.       — Я начну с минуты на минуту, так что поторопись. Ориентировочно звезда должна будет упасть сразу после появления Прялки Фригг.       От чего такая уверенность? Она что, уже такое проворачивала?       — Постараюсь сделать всё возможное. — После продолжительной паузы произнёс я, в следующее мгновение покидая помещение.       — Обязательно всё как следует обдумай.       Она проговорила это в тот момент, когда я уже почти покинул её логово, так что я мог что-то неправильно расслышать. Впрочем, я не мог ошибиться. Подумать действительно следовало. Я решил начать сразу же, как мы с моей спутницей обогнули хижину и приникли к лесу. Девушка неумолимо шла вперёд, не произнося ни слова. Наверное, вопрос о моём выборе оставался открытым.       Решено, я попытаюсь утомить Роувелла разговором. Постараюсь начать издалека, вдаваться в подробности. Надеюсь, Астрид поможет мне, ведь я, как и мой друг, от природы не умел делать что-либо втихаря, обязательно «палясь» в самый ненужный момент. А если Роувелл заинтересуется и ничего не выйдет? В голову ничего не шло. Что я мог сделать, что он давно просил? Я уже думал об этом два дня назад, и в ходе долгих мучений постоянно приходил к неутешительному выводу.       «И что я мог сделать? Легко Астрид говорить, ведь она не знала, что требования этого парня слегка специфичны, и я пойду на нечто подобное только в крайнем случае. Совсем в крайнем. Когда деваться будет уже просто некуда. Вот совсем. Или мой товарищ будет недалёк от того, чтобы сломаться, что вряд ли произойдёт в ближайшее время», — отчего-то я запомнил свои мысли касательно аргумента «Ну придумай что-нибудь» со стороны своей подруги, слово в слово. Вывод маячил перед глазами, становилось страшно. Мой друг действительно недалёк от того, чтобы сломаться, и случай крайний. Многие, как и я, особо не задумываются, когда говорят «только в крайнем случае», надеясь, что этот случай никогда не наступит, а если он всё же наступал, не знали, что делать и напрочь забывали о своих словах. Я был не из тех, кто не отвечает за слова. По крайней мере, мне так казалось. Но я… я не способен на… на то, чтобы ответить требованиям Роувелла.       Всё же хотелось, чтобы парню стало скучно, он уснул, и мне не пришлось применять губительные для моей психики меры.       Мы дошли до места нахождения нашего друга достаточно быстро, однако нам удалось зайти туда не сразу: внутри находился ещё кто-то, кто говорил с ним, и дверь была приоткрыта. Чтобы не обнаружить себя, мы затаились за хижиной. И не зря — в скором времени оттуда вышел Арлет, а навстречу ему подошла Эмир. Дождавшись, пока парочка отойдёт на безопасное расстояние, мы нырнули в хижину. Как хорошо, что местное население постепенно укладывалось спать. Внутри помещение тускло освещала единственная свеча, поставленная, кажется, на бочку.       Роувелл снова принимал облик чудища и теперь пытался от него избавиться. На этот раз всё получалось в разы хуже — он уже не сдерживался от крика, стоял на коленях и прижимал ладони к глазам. От него исходил странный звук, похожий на тот, какой я услышал, когда Эмир перевоплощалась в фурию, чтобы убить Астрид. Только сейчас он был намного противнее, и больно резал по ушам. Что-то шло не так. Он ещё раз вскрикнул, сгибаясь и приникая головой к полу. Мы с Астрид тут же подскочили к нему, но не смогли дотронуться — он был ужасающе горячим. Он глубоко дышал и не отнимал рук от лица. Безумно хотелось помочь, но я не мог и от этого чувствовал себя паршиво, сидя с протянутыми руками, но не имея возможности дотронуться.       Спустя некоторое время Роувелл всё же приподнялся, и мы с моей подругой, обжигая руки, помогли ему выпрямиться и сесть. Как только его спина коснулась стены, я одёрнул руки и посмотрел на них — без ожогов не обойдётся явно. Астрид также посмотрела на свои ладони, но на её лице не было видно боли — она будто не чувствовала её. Думая, что я не заметил этого, она подобралась поближе к парню, приподнимая его голову за подбородок и заглядывая в глаза. Они сильно изменились — раньше его глаза были обычными, как у людей, но теперь то место, где должен быть белок, обрело тот же цвет, что и радужка, а она сама имела желтоватый ободок с рваными краями, но в целом оставалась привычной, как и зрачок. Левая рука начиная от локтя была покрыта чернотой, ладонь казалась слегка шире правой, и на ней остались короткие когти. На скулах также не исчезала чернота. Что это могло значить? И почему он превращается в это чудовище?       — Эт-то ч…чт-тобы он-ни… б…боялись.       Он продолжал говорить странно, хоть и выглядел достаточно спокойным.       — Ид-дём.       Парень встал на ноги, слегка придерживаясь за стену у него за спиной. Только сейчас я заметил, что от него всё это время исходил еле заметный пар, который постепенно исчезал.       — Зачем приходил Арлет? — спросил я, после заметив, что Астрид не одобряла этого, чёрт знает, почему.       — Поржать, — ответил он на выдохе спустя продолжительную паузу.       Было решено остаться в убежище ещё на несколько минут. Пока мы находились здесь, все сохраняли молчание. Даже когда мы вышли, Роувелл сообщил только то, что ему зачем-то нужно проследовать к определенной хижине, но причину так и не объяснил, просто махнув рукой и двинувшись в нужном направлении пригнувшись, на согнутых ногах. Мы с девушкой пошли за ним, постоянно озираясь по сторонам. Парень проигнорировал наши предложения предоставить ему одежду, поэтому шёл в одних только широких брюках длиной до середины голени, появившиеся на нём неизвестно откуда. Мы же с Астрид были похожи на две чёрные тени. Это было весьма выгодно в темноте, поэтому мы могли остаться незамеченными. Наш товарищ компенсировал отсутствие маскировки скоростью, никуда от него не девшуюся несмотря ни на что.       Совсем скоро он достиг цели, затаившись и присев на корточки с правой стороны здания, которой оно было обращено к лесу. Строение располагалось через две хижины от шалаша Астрагора. Наверное, там обитает кто-то важный. Арлет или Эмир, а может и те двое рыжих. Роувелл чуть приподнялся, затем снова присел и, переместившись в таком положении, напоминающем мне дикаря, слегка в сторону, приник к стене, предварительно осмотрев её. Он придерживался за неё одной рукой, и явно к чему-то прислушивался. Теперь он показал нам знак, чтобы мы держались немого подальше. Астрид и я приблизились к нему на небольшое расстояние спустя некоторое время, и увидели, что в этой стене отсутствует один камень, благодаря чему можно было увидеть происходящее внутри. Но сейчас через него ничего не было видно кроме участка стены внутри, поэтому наш друг прислушивался.       В помещении раздалось чьё-то шипение, затем короткий стон боли.       — Терпи! — говорила Эмир. — Тебе ещё повезло, что он тебя не убил. Нечего наглеть было.       — Я всего лишь упомянул твоё имя. — Ещё один голос принадлежал Арлету, как и его шипение. — А этот псих вон, что со мной сделал.       — Мы это уже обсуждали. Он не знал, что я жива. И не смей его оскорблять, он мой брат.       — Странные у вас отношения. — До ушей донёсся вскрик. — То вы ненавидите друг друга, то убить любого при одном упоминании в дурном свете готовы.       — Завали.       Мне очень интересно, зачем мы сюда пришли. То, что эти двое были в сговоре, было понятно ещё с момента первого появления Эмир. Не вижу смысла в нашем нахождении здесь! Мы только время потеряем. К сожалению, я не мог выразить своё недовольство вслух: внутри находилось два дракона с чутким слухом. И если они не заметили нашего приближения, это ещё не значит, что мои возмущения также останутся без внимания. Может, Роувелл хотел узнать время, когда Астрагору приспичит привести свой план в действие?       — О чём ты думаешь? Выглядишь расстроенным.       — Я не хочу возвращаться…       Всё-таки он и ей врёт, я был прав.       — Ты же знаешь, у меня не самые прекрасные отношения с отцом…       Что правда, то правда…       — Да ещё и этот… как его там… кто знает, в какую сторону он их изменил. Если только то, что я спутался с драконами, было воспринято им в такие штыки, я боюсь, что будет дальше. Хотя, если он смог спокойно там жить… чёрт… я запутался.       Она же сказала мне, что он находился в ссылке за излишнюю жестокость? Либо Эмир наврала мне, либо Арлет просто сейчас недоговаривает.       — Успокойся. Всё будет хорошо. Я отпустила Арлета.       — Что?!       — Я думаю, он расскажет о плане Астрагора на Олухе и продолжит жить, как жил. Нашего хозяина-психопата убьют, как только он ступит на земли Стоика, а мы с тобой делаем ноги. Как ты и хотел…       Кажется, я начинаю понимать, какие отношения связывают этих двоих.       — Я не… я…       Ага, попал ты. Впрочем, их мечты неосуществимы, так как существует такая помеха как живой Ниальт, который уже успел разболтать всё то, что их точно не спасало. Как впрочем, и нашу троицу, и его самого. Мы все находились в далеко не выгодном положении. Только вот знал об этом только я один. Астрид почему-то продолжала упорно доказывать мне, что принц не может проронить ни слова от испуга. Угу, испугаются такие как он. Я не мог представить, что же ждало нас по возвращению на остров.       — Обещаю, всё будет хорошо, — заверяла девушка, — Иккинг.       Роувелл уставился внутрь внезапно распахнутыми глазами. Мне была интересна причина этого, но я не двигался с места.       — О, Боже, не называй меня этим дурацким именем.       Сам ты дурацкий! Наверное, впервые в жизни я был горд за своё имя. Спасибо, у меня повысилась самооценка. Хоть какая-то от этого мудака польза!       — Посмотрим.       — Сколько у нас осталось времени до отправки?       — Хм. Часов девять. А что?       — Думаю, нам хватит.       После этого диалог оборвался, свет в хижине погас, а Роувелл состроил такую гримассу, что я вряд ли смогу описать её в точности. Он был ошарашен тем, что увидел, и это мягко сказано. Не задерживаясь у строения ни на миг, парень тихо проследовал к нам, затем уводя в лес. Когда мы отошли на безопасное расстояние, я всё же решил поинтересоваться о причине его негодования.       — Что ты там увидел? — шёпотом поинтересовался я.       — У…убью мразь! — прорычал он, сжимая кулаки и скаля зубы. — Он мою сест…сест-тру т…того!       И шлёпнул ладонью по кисти другой руки с слегка согнутыми пальцами. Жест известный, понятный. Думаю, описывать его значение не нужно. Вот же… вот же урод этот Арлет!       Астрид сильно смутилась. Сначала я подумал, что ей не понравился этот жест, а потом до меня дошло. Арлет и Эмир имеют наши лица. И они…       — Действительно, у вас очень странные отношения… — вдруг проговорила девушка.       — Пот-тому что это… р…родня, б-будь она н-н-не ладна!       Лишённая всякого смысла фраза была пропущена мимо ушей абсолютно всеми. Взяв себя в руки, мы направились к давно пригретому месту на скале. Но на этот раз мы не решились выходить на открытую площадку, скрываясь в оставшихся зарослях, покрывающих скалистый берег. Холод стремительно надвигался, мы с Астрид тут же поёжились, а Роувеллу, кажется, всё было нипочём. У нас не было возможности развести костёр, и это очень печалило. Не менее печалило то, что на решение того, какой метод мне нужно применить к своему товарищу для того, чтобы он отвлёкся, оставалось чертовски мало времени. Нужное мне созвездие появится меньше, чем через час.       Астрид, ненадолго отходившая куда-то вглубь леса, вернулась с нашими сумками, про существование которых я уже успел забыть. Помимо них она принесла ещё одну, и тут же принялась что-то искать в ней. С этого момента, как мне показалось, я вернулся в реальность. Будто всё, что происходило до настоящего момента, было одним страшным сном. Я точно открыл глаза после долгой спячки и позволил себе расслабиться на несколько минут. Это ощущение уже посещало меня, и сейчас оно было особенно ярким.       Чтобы скоро убедиться, что мой сон ещё не закончился.       Мы ненадолго разбрелись, чтобы отойти от всего, что произошло. Роувелл находился где-то у берега, в то время как я вернулся к месту ночлега, на котором расположилась Астрид. Она снова принялась искать что-то в своей сумке, не обращая на меня внимания. По крайней мере, мне так показалось. Я принялся вспоминать самые азы изготовления наших с ним протезов, чтобы максимально уморить своего друга. Как назло вся информация словно выветрилась из головы, и я не мог вспомнить даже элементарного. На небе начала загораться первая звезда из Прялки. Мои мысли нарушились внезапным громким звуком, исходящим от моего желудка. Я смущённо схватился за живот, отворачиваясь.       — Держи, — вдруг сказала Астрид.       Я обернулся и увидел, как она протягивала мне половину того самого пропавшего бутерброда, прихваченного в путешествие.       — Он не очень свежий, но в целом нормальный. Как чувствовала, не стала есть его полностью.       — Спасибо… — выдохнул я, принимая еду и тут же начиная поглощать её.       Наконец-то.       — Роувелл заикается, — вдруг произнесла девушка после продолжительной паузы.       — Ну, я заметил как бы.       — Я слышала об этом, не помню уже, от кого. Когда человек испытывает огромный стресс, он может заикаться до конца жизни. То есть, это у него навсегда.       Я чуть было не подавился едой.       — Он сильно переживает из-за этого, так что старайся не донимать его вопросами.       Теперь я понимаю, почему она так странно посмотрела на меня, когда я принялся расспрашивать Роувелла в той хижине, где его заточили. Я даже перестал жевать. Болтовня была одним из его любимых дел, а теперь он лишился и этого… Хорошо хоть совсем не онемел. Я снова чувствовал себя виноватым. Бутерброд кончился так же неожиданно, как и оказался в моих руках, но мне было достаточно и этого. Ощущение вкуса еды на языке после долгого голодания — одно из самых лучших чувств на свете. Теперь я был уверен в этом полностью.       — И… Ты можешь мне не верить, но… Я передам тебе несколько фраз, которые услышала от ведьмы касательно нашей проблемы, а точнее, вас с Роувеллом, — Астрид неожиданно присела рядом, беря мои руки и развязывая бинты на них. — Возможно, они помогут тебе. Я знаю, что тебе тяжело, но… Просто выслушай.       Когда бинты были окончательно сняты, ещё не заживших ран коснулся холодный воздух. Неприятное ощущение. Я посмотрел на освобождённую правую руку. От места сгиба руки и почти до начала ладони тянулась неровная красная полоска. У меня явно останутся шрамы. Если я выживу, конечно.       Девушка вытрясла из бинтов все травы, вывернула их и снова приложила к ранам.       — Ведьма спросила меня, сколько времени подряд Роувелл пробыл в облике человека. Я ответила ей, что больше недели. Она удивилась и сказала, что он уже давно должен был, ну… Умереть. Ведьма дала ему выпить много всякой дряни, но твоё желание оказалось настолько сильным, что он смог трансформироваться только в то существо. Это стоило ему огромных усилий. Настолько огромных, что силы, восполнившиеся в период его нахождение в форме чудовища, не смогли покрыть их общих расход.       С каждым её словом надо мной всё больше и больше нависала невидимая грозовая туча.       — Поэтому ты просто обязан всеми силами… и всеми средствами, даже самыми безумными… вернуть Беззубику настоящий облик.       Произнеся это, она грустно заглянула мне в глаза и сжала мои пальцы в своих ладонях. Я и сам был не намного радостнее её, на моём лице читалась вся мировая печаль.       — Ради острова.       Опять острова?! В этот момент я хотел возмутиться, но меня прервали:       — Ради самого Роувелла и нас всех.       Я замолчал. Возможно, Астрид права. Неделю назад я настолько сильно желал того, чтобы Беззубик стал человеком. В тот момент я думал только о себе. Наверное, сейчас пришла пора уже серьёзно подумать о других. И проявить самостоятельность уже не в мелких событиях, а в чём-то масштабном. Возможно, даже принести жертву, если потребуется. Только вот… Готов ли я на эту жертву? А мне нужно было быть готовым. Мои мысли опять начали превращаться в кашу.       Нужно отдуваться за собственные косяки.       (Который раз я уже говорю это себе, Господи?!)       — Ладно. Только если… Если ты видишь, что у меня не получается отвлечь его разговором… — моё горло словно сжимали в тисках, а девушка смотрела на меня глазами, полными надежды, готовая принять все условия. — Встань и уйди куда-нибудь. Пожалуйста.       Однако теперь она удивилась, приподняв левую бровь и немного растеряв ту решительность, с которой смотрела на меня до этого.       — Не спрашивай, — заметив, что моя подруга открыла рот, отрезал я.       Сейчас Астрид даже испугалась:       — А ты его не… — и стукнула кулаком в ладонь другой руки.       — Нет-нет, что ты… Просто… Тебе не нужно этого видеть.       Она не поняла меня. Оно и к лучшему. Тем временем послышались тяжелые шаги, и на берегу возник Роувелл. Он подошёл к нам и без слов опрокинулся рядом, затем устраиваясь поудобнее и одним глазом поглядывая на нас. Я вздохнул. Приступим.       И… С чего же мне начать разговор? Я притянул к себе ту сумку, в которой был аккуратно сложен механизм. Достал его оттуда и принялся разглядывать, будто доселе никогда не видел. Ситуацию отягощало ещё и то, что Роувелл по определению не мог поддержать разговор, и мне стоило рассчитывать только на свою красноречивость. Астрид смотрела на мои беспомощные и неровные попытки открыть рот. Она также не находила, что можно было сказать, но ещё не порывалась уходить, что радовало меня.       — Если всё получится, я постараюсь улучшить механизм, — неуверенно сказал я. — В его строении есть некоторые огрехи.       — По-моему, он и так неплох, — неожиданно поддержала девушка. — Какие там могут быть огрехи?       И дальше меня понесло. Я вылил все косяки, которые вообще когда-либо видел в работе прибора, уже не заботясь о том, что дал повод для подколов и ещё чего-то подобного. Далее я как-то сам по себе начал объяснять как всё это исправить. Астрид будто спасла меня, спасибо ей. Она изредка о чём-то спрашивала, поглядывая на небо.       А Роувелл не смыкал глаз. Он упрямо ждал того момента, когда сможет принять свой истинный облик и расправить крылья. Меня это немного раздражало, но я ничего не мог с этим поделать. Минуту назад он начал смотреть на небо, словно находился здесь один. Я несколько раз пытался завлечь его в разговор, но всё тщетно. Я не сдавался, однако мои попытки становились всё более убогими с каждой новой репликой. И вскоре это действительно наскучило ему, с вероятностью в семьдесят процентов он давно заподозрил, что я пытаюсь его отвлечь. Парень перевернулся на спину, раскинул руки и продолжил изучать небосвод.       Во взгляде Астрид читалось сожаление. Догадалась ли она, каким способом я собираюсь отвлекать дракона, я не знал. Она надеялась на мою светлую голову и в то же время прекрасно знала, что я способен на безумство. Разговор всё не клеился, а время поджимало — в созвездии возникла вторая звезда.       Мне в очередной раз хотелось зарыдать, но я сдерживался для сохранения влаги в организме. Ещё от обезвоживания не хватало сознание потерять. Послышался шорох, как оказалось, исходящий от ног девушки. Она привстала с места, отряхнулась и, ещё раз посмотрев на меня как перед казнью и кинув короткое «мне нужно побыть одной», решительно направилась в сторону скалы. Когда я смотрел ей в спину, то сильно сдерживался от протяжного крика «Не уходиии». Её уход означал то, что… всё.       Дышать становилось сложнее и сложнее. Роувелл находился так близко от меня, мне казалось, ближе, чем когда-либо. Он упрямо смотрел в ночное небо, а я не мог сдвинуться с места. Это очень важный шаг, как для меня, так и для наших отношений в целом. Что я потом буду делать с его чувствами? Скажу, что это всё было ошибкой? Да он меня сожрёт. Хотя… пусть сожрёт. Я действительно собирался поступать очень подло. Он расстроится, если я скажу ему это. Ему будет очень больно. Я причиню ему боль, во много раз превосходящую ту, которую нам придётся причинить друг другу сегодня (не смотрите так на меня, мол, откуда я это знаю, я рассудил по логике). На данный момент его чувства не очень взаимны. Возможно, со временем ситуация изменится, но… На это нужно время. Однако если я этого не сделаю, он долго не протянет. Как и мой остров, о котором по словам моей невесты (я уже заметил, что перестал называть её именно так, да и не было желания, наверное, я и вправду охладел к ней), я должен печься в первую очередь.       Время идет… Нужно решаться. Глаза забегали из стороны в сторону, я не мог сфокуссировать их на чём-то одном.       Как же тяжело.       Я… Я…       Я выбираю остров.       Выдохнув, я приблизился к Роувеллу и коснулся губами его щеки. Он вздрогнул и повернул голову, шокировано смотря на меня. Это нужно было мне сейчас меньше всего. Я не мог вытерпеть его взгляд, поэтому просто опустил глаза в землю, и старался не смотреть в его сторону. Спустя секунды я всё же коротко посмотрел на него, затем, собрав всю волю в кулак, примкнул к его губам и закрыл глаза. Реакция Роувелла была почти мгновенной — он взял меня за плечи и заставил отстраниться, сохраняя озадаченное выражение лица:       — Ты… Чё д-дела…ешь?       Такое ощущение, что мы поменялись ролями. Сейчас мне придётся врать. Глядя ему в глаза. Меня опять трясло.       — Я не знаю… Сможем ли мы когда-нибудь ещё раз побыть вдвоём. И вообще… Выживем ли. Поэтому я хотел бы… Ну…       — Аст-трид там! — он указал в сторону скал, начиная злиться.       — С тобой.       — Я т-теб-бе не… Не верю…       — Я правда хочу этого.       Стыдно. Очень стыдно.       — Именно с тобой, и ни с кем больше.       — С чего?       Он имел ввиду то, с чего я вдруг решил проявить чувства?       — Просто… Много чего произошло, и я… Пересмотрел свои… Чувства.       Я не мог посмотреть ему в глаза, и во многом именно это стало причиной того, что он мне не верил. Он вмиг оказался сидящим рядом со мной, и обратил на себя мой взгляд, грубовато приподняв голову за подбородок. Сначала я снова отвёл взгляд, но смог справиться с собой и всё же посмотрел ему в глаза. В них читалась заинтересованность, теплилась надежда и мерцало много чего ещё. Они смотрели на меня с такой преданностью и верой, искрились самопожертвованием, что мне захотелось рыдать уже от стыда. Конечно, он счастлив услышать, что я начал воспринимать его по-другому.       — Да?       Он стал сокращать слова, чтобы дефект его речи был менее заметен, но от этого становилось ещё грустнее.       Я поджал губы и смиренно кивнул. В это же мгновение Роувелл кинулся мне в объятия. Я обнял его в ответ. Он глубоко вдохнул, затем после продолжительной паузы произнёс на выдохе фразу, заставившую все мои органы поменяться местами от осознания степени моего сволочизма:       — Я люблю тебя.       И поцеловал меня. Я даже не дышал. Его ладони касались моих, а руки легли на мои колени. Поняв, что я не собираюсь сопротивляться, он, на мгновение отпрявнув, вновь вернулся ко мне, наконец, закрывая глаза и выпрямляясь. Я принял решение подчиниться ему без лишних слов. Все его движения были для меня незнакомыми, новыми и чертовски пугающими. Он уже делал это, когда в шутку приставал ко мне, но в этот раз Роувелл делал это как-то по-особому. Как-то нежно, с опаской. Я поддался ему, позволяя делать то, что он хочет и стараясь отвечать. Не верится, что я делаю это. Целоваться он точно умел (Астрагор научил?..), и пользовался этим по полной, заставляя наши языки то и дело сплетаться друг с другом.       Сейчас я боялся только того, что он может сорваться и перестать контролировать себя, так как слишком давно хотел этого. Пока он не спешил, давая мне время прийти в себя. Жаль, что этого времени осталось чертовски мало.       Парень провел ладонями по коленям, далее ведя ими вверх, затем остановился на бедрах, оглаживая их, по диагонали перемещая их на поясницу. После этого он направил руки вверх, двигаясь по спине. Я резко вдохнул, на что получил усмешку. Всё-таки его прикосновения были очень даже приятными. Когда он достиг лопаток, резко придвинул меня к себе, подаваясь вперёд так, что я соприкоснулся с ним грудью.       Скоро он отстранился. Он медленно провел ладонью по моей щеке, смотря на меня будто с какой-то жалостью.       Спина коснулась неровной поверхности камня, которого, я уверен, не было здесь ещё секунду назад. Казалось, в округе вымерли все животные и птицы — настолько было подозрительно тихо. Я боялся даже вздохнуть, удерживая свои сомкнутые ладони на шее у парня, который также замер не то от страха, не то выжидая мою реакцию, хоть и старался этого не показывать. Роувелл внимательно смотрел на моё лицо, наверное, все еще сомневаясь в твердости моего решения. Я сомневался и сам, отведя взгляд в сторону и затаив дыхание. Моё решение не было взвешенным, я принял его с бухты-барахты, за одну секунду. Роувелл придвинулся ещё теснее (казалось бы, куда уже теснее).       Парень наклонился вперед, заставляя меня нагнуться и вскоре коснуться спиной поверхности меховой накидки, до этого постелеленной мной на холодную землю, как ковер. Когда это произошло, моё сердце от испуга буквально упало куда-то заметно ниже своего постоянного местонахождения. Я вздрогнул и шумно выдохнул, нервно сжимая пальцы на чужих плечах.       Он перекинул одну ногу через меня, опускаясь и седлая. Коротко выдохнув, парень последний раз заглянул мне в глаза, после наклоняясь совсем близко и, поцеловав скулу, повел губами в сторону, касаясь шеи, снова выдыхая. Я переместил свои ладони ему на спину, подхватывая под руками. В этот момент кожи на шее коснулось что-то очень горячее, и я понял, что это его язык, которым он вскоре нашел пульсирующую вену и припал к ней губами. Его по-драконьи шершавый язык скользил по моей шее, щекоча и будто залечивая очередную рану.       — Перестань меня вылизывать, я не твой детеныш.       Пробурчав нечто неразборчивое и явно недовольное, парень оторвался от моей шеи, запуская ладонь под кофту и задирая её, предварительно будто нарочно задевая не то, что надо, лаская низ живота. Я ещё раз нервно выдохнул. Вдруг он приподнялся, недовольно мотнул головой, зачем-то ставя одно колено между моих ног и надавливая.       — Позволь? — шепнул он, гладя рукой мое правое бедро.       Я послушно развел ноги, но не смог побороть смущение и отвернулся, зажмуриваясь и сжимая губы. Почувствовав между ног чужое тело, которое ко всему прочему прижалось ко мне вплотную, я шумно выдохнул через нос, стараясь сохранить спокойствие. Как же страшно…       — Т-так-то лучше. — С этими словами он поддел мои ноги под коленями, раздвигая еще больше.       Я почувствовал себя какой-то веткой, которая реагирует на все манипуляции с ней только тихим шелестом. Посему я приоткрыл глаза и, возвращаясь к товарищу, потянулся к его поясу, развязывая его и убирая в сторону. На это парень усмехнулся, вновь приподнимая мою кофту и припадая к голой груди губами. На ней все еще не зажил синяк.       Я поежился от холода, но решил не отступать. Когда я оказался раздетым по пояс, парень неожиданно поцеловал меня, закрывая глаза. Я решил последовать его примеру, жмурясь и запуская ладонь в его волосы, после немного сжимая их. Вторую руку я продолжал держать у него на спине, а он в свою очередь пропустил левую ладонь между нашими телами, касаясь того места, которым мы соприкасались, принявшись двигать ладонью. Я дернулся и раскрыл глаза, но заметил, что мой товарищ абсолютно спокоен и продолжает действовать, как ни в чем не бывало.       Роувелл гладил мою грудь и целовал шею, пока я просто окоченел от страха. Поначалу я пытался отвечать или делать хотя бы что-то. Но сейчас, когда верхняя часть тела осталась без одежды, в которой я видел некую защиту, я будто внезапно замёрз в одном положении, не в силах подавить внутреннюю панику. Бесспорно, мне нравились ласки парня, мне было приятно ощущать его руки на своей коже… Но чёрт возьми, я был не готов к этому. Воспоминания о деяниях Астрагора в отношении моего друга наложили на восприятие близости отпечаток. Если раньше я просто старался не думать об этом, хоть и был подростком, то сейчас мне просто было страшно. Роувеллу, кажется, всё равно, и я поражался его невозмутимости — внешне он не боялся от слова совсем. Сомневаюсь, что у него нет никакого страха и внутренне, что он просто научился скрывать эмоции, но во всяком случае он чувствовал себя увереннее. Он уже видел нечто подобное, наверное, поэтому относится к этому более спокойно.       Тем более, как я уже говорил, он любит меня и давно этого хочет…       Из моего горла вырвался хриплый стон, из-за чего я тут же стыдливо прижал ладонь ко рту, но мой друг заставил её убрать. Я подчинился, однако не перестал напряженно пытаться высмотреть Астрид. Но её видно не было. Я постарался сосредоточиться на процессе, отвечая по мере возможности и обнимая дракона за шею.       — Это ведь… — он вдохнул. — Мой первый… раз.       Мой тоже… Стоп, что? Я несколько раз быстро моргнул, удивляясь.       — А я думал, ты… Ну… Когда ребёнком был в плену у Астрагора…       — Да нет, — отмахнулся он, прервав меня и засмеявшись. — Он меня т-только экс… с-спулатиуро…вал по чё-орному. И занимался этим… С друг-гими людьми. Я смотрел т-только.       Теперь всё ясно. А я-то подумал…       — Он б…больной, но не до т-такой ст…степени.       Ну да. Радует, что восьмилетнего он всё-таки счёл слишком молодым для себя. А вот Ниальт, возраст которого я внезапно всё же посчитал, но называть не буду — вполне ему сошёл.       — Ты... готов? — внезапно спросил Роувелл, я даже вздрогнул от неожиданности.       Нет.       — Да.       — Точно?       Вообще нет.       — Конечно.       Парень усмехнулся, а я приподнялся на локтях, но тут же был вновь возвращён обратно. Как только моя спина снова соприкоснулась с твердой поверхностью, до меня дошёл один не маловажный факт…       — Эй, я не буду снизу! — заголосил я, пытаясь отпихнуть обнаглевшего Роувелла от себя, но ответ был не утешительным:       — П-позд-дно, лег уже.       Последним, что я увидел и отчетливо запомнил, была ухмылка на приближающемся лице.       А потом все было как в тумане. Я не особо запомнил, что он делал со мной. Но делал он много чего, заставляя меня смущаться и часто забывать о том, что мы на острове не одни. В памяти остались лишь небольшие урывки то сдержанных, то быстрых движений, сбитого дыхания, стонов и касаний. Я испытал и боль, и, как ни странно, удовольствие. Как только всё кончилось, Роувелл смог натянуть свои штаны и прикрыться мантией, после чего тут же отрубился. (Я вообще удивился его прыти, думая, что у него также остались неприятные ассоциации с близостью из-за того, что его изнасиловали.) Это произошло как раз вовремя, и на небосклоне засияла третья звезда. С огромным трудом мне удалось присесть, и я принялся ждать. Ожидание длилось по моим подсчётам примерно вечность, и скоро небо перечеркнулось небольшой белой полоской падающей звезды.       Астрид всё так же не было видно. Наверное, она ушла к месту, где лежали останки Громгильды.       — Пожалуйста… Прошу, пусть Роувелл… Беззубик… Снова станет драконом.       Неизвестно, откуда в моём организме взялась дополнительная влага, но по щекам в очередной раз покатились слёзы. Не знаю, от чего. Не хочу об этом думать. Ничего не хочу…       Я прижал ладонь ко рту, ожидая, что сорвусь в истерику. К счастью, слёзы просто катились по щекам без видимой на то причины. С горем пополам мне удалось более-менее сносно одеться. После этого я опрокинулся там же, где сидел, через несколько минут теряя сознание.