Ущербная Луна

Наступление сумерек Даннар встретил в компании братьев Изарр у кухонь господского дома. С Марэком и Нэльфом сотник сдружился ещё в походе, во время поисков пропавшего Рамира, и признал полезность дружбы с братьями. Оба были смельчаками с живым умом и зорким глазом. Самое то, что требовалось, чтобы выполнить задание Ат-Нараша и найти отравителя тэра Дархана. Изарры поклялись узнанное хранить за сомкнутыми зубами и следовать за сотником верной тенью. Сегодняшней целью Даннара был Салем и тайны, которые тот скрывал за дверьми своего жилища, размещённого у кухонь. Попасть туда всё никак не удавалось, домин почти безвылазно сидел в своей норе, но с прошлой ночи Салем не отходил от ложа несчастного Арвэна, сгоравшего от охватившего его жара и, как только сумерки накрыли крепость, Даннар с братьями собрались у комнаты беты, не боясь встречи с её жильцом. На месте распределили роли: Марэк остался стоять у входа в коридор, готовый предупредить о возвращении Салема, а Нэльф, заранее раздобыв запасной ключ от комнаты домина у управляющего, передал его средиземцу. Сунув ключ в замочную скважину, Даннар провернул его несколько раз, пока не услышал щелчок. Петли скрипнули, открывая тяжёлую дубовую дверь. Оставив братьев в коридоре, сотник проскользнул внутрь. Обставлено жилище домина было скромно: узкая кровать в углу, пара сундуков, лавка вдоль стены, высокий шкаф в две створки у окна. У камина стоял низенький табурет, рядом медный таз с кувшином для омовений. Оглядевшись, альфа намётанным глазом определил, откуда начать поиски, и двинулся к кровати. Осмотрев ложе, прощупав матрац, подушки и пространство под ним, Даннар перешёл к шкафу, но тот был почти пуст, лишь одежда да упряжь. В одном из сундуков обнаружилась гора амуниции, в другом оружие: мечи и кинжалы в ножнах, метательные ножи в наплечной сбруе и странного вида плоские кругляши, размером с ладонь ребёнка, с зазубренными краями. Видеть подобные средиземцу ранее не приходилось, однако в том, что кругляши служили оружием, он не сомневался: остро отточенный край одного из них оставил глубокий разрез на большом пальце зазевавшегося альфы. За всем арсеналом тщательно ухаживали и хранили с любовной бережностью. Домин наследника и вправду был непрост, если умел управляться со всем тем, что хранил в сундуках. Но не оружие искал Даннар, а то, что связало бы бету с гибелью Каэлла Дархана, и нужное он обнаружил в узкой нише стены, укрытое за горой книг и свитков. Деревянный короб был обит медью, а с массивных дужек свисал мудрёный замок. Даннару уже приходилось видеть подобные и наличие замка его не остановило. Альфа был сыном кузнеца-умельца. В детстве Даннар не вылезал из мастерской отца и мог открыть замок куда сложнее того, что хранил содержимое короба. Расстегнув пряжку ремня и стянув с него ножны, сотник принялся ковыряться в замке разогнутой дужкой, помогая себе острым кончиком ножа. Щелчок возвестил об удаче, и средиземец откинул крышку. Его взору предстали ячейки с размещёнными в них пузырьками разного размера и наполнения. Даннар принялся перебирать пузырьки, разглядывая надписи на свисавших с горлышка клочках пергамента. Большая часть обозначений была написана неведомыми ему краткими символами. Под верхним вкладышем обнаружился ещё один с пузырьками и склянками покрупнее, здесь же лежали пучки трав и мешочки с перетёртым в порошок содержимым. Открывать их сотник не стал, то, что искал, должно было храниться в пузырьке, плотно закупоренном воском, иначе яд выветрился бы и стал безвредным. Пузырёк с пробкой, залитой воском, аккуратно завёрнутый в кусок мягкой замши, обнаружился на дне короба в окружении пряно пахнущих корешков. Тёмно-зелёное содержимое заполняло его до середины. Оставалось проверить, прав ли был Пелегун в своих подозрениях, а для этого следовало открыть пузырёк и решиться поднести его к носу. Запах у ягод хорэ был характерный, ни с чем не спутаешь — пах сладкой гнилостью, а если плеснуть каплю на кожу, обжигал до белого пятна. Оглянувшись на дверь, сотник решительно разломал воск, вытянул пробку и осторожно погнал рукой запах к носу. Вдохнул и тут же, морщась, отвернул голову. Пелегун оказался прав, домин хранил яд хорэ, и это было не единственным, что бросало на него тень подозрений. Под корешками обнаружился свиток, в котором описывалось, в каких пропорциях следует добавлять хорэ в питьё и чем перебить его вкус. — Хотел бы я услышать, как ты это объяснишь, домин, — пробормотал альфа, качая головой. Сотник перевернул пузырёк, разглядывая его содержимое. Густой осадок говорил, что яд был старым, но от этого не менее действенным. Дверь скрипнула, привлекая его внимание. Внутрь заглянула лохматая голова Нэльфа. — Долго ещё? — спросил альфа у сотника громким шёпотом. — У кухонь служки шастают, того и гляди сюда кто войдёт. — Я почти закончил, — Даннар подошёл к плошке со свечой, стоявшей на каминной полке и поджёг фитиль огнивом. Следовало заткнуть пробку и вернуть ей прежний вид. Ни пузырёк, ни свиток сотник брать не собирался. Пусть обличительные доказательства найдут в своё время. — Нашёл, что искал? — спросил альфа, проскальзывая в комнатушку. — Да, — подтвердил сотник, возвратив пузырёк со свитком на место. — Яд находится там, где его обнаружил Пелегун, — договорил он, подметив тусклый блеск звеньев цепи, свернувшейся в кольца в одной из пустых ячеек. — Глазастый медикус, — Нэльф с любопытством огляделся: в комнате беты он был впервые. — Только зачем Салему было травить своего тэра? Каэлл ему благоволил, позволил остаться с внуком, сделал его домином. Даннар разогнулся, подцепив цепь мизинцем и вытянул наружу круглый медный кулон с чеканным рисунком, изображавшим колесо со ступицами на фоне двух перекрещенных копий. — Сделал его домином? — переспросил он, не отрываясь от своей находки. — Ну, в воспитатели к нежным омегам обычно не приставляют бывших наёмников. — И в чьих же наёмниках ходил Салем? — Да у кого только не служил. Говорят, что и у князя Шэррана тоже. А затем объявился в Горном гнезде вместе с альфой, что привёз Каллена. С омегой малым и к Нарэтам отправился, а затем вновь сюда вернулся, когда Алатар овдовел. Наследника опекал, как родного дитятю, глотку за него порвать был готов. Сотник закрыл замок и, опустив короб обратно в нишу, развернулся к Нэльфу. Кулон с цепью альфа сунул за пояс штанов. — Значит, Салем прибыл в крепость с альфой, что привёз Каллена? Двое взрослых и ребёнок? — уточнил он. — Так я и сказал. Альфа покинул Горное гнездо, а бета заявил, что не оставит Каллена. И Каэлл дал ему прибежище в господском доме. Даннар, — Нэльф смотрел на сотника, задумчиво жевавшего губу, — если подозрение падёт на Салема, то и на Каллена тень отбросит. А причин травить деда у него не было, Дарующий любил старика и знал, что тот его единственная защита от Алатара с сынком, глаз на крепость положивших. — Пока Каэлл не задумал свой план с его женитьбой на Гаэлле, уведя желанное наследство у Нарэтов из-под самого носа, — свои мысли на этот счёт у сотника имелись, — и оставил внуку лазейку, что позволила омеге узурпировать права своего старшего. Если Салем знал о планах тэра, то мог и ускорить его кончину, дабы его воспитанник получил крепость под свою руку. Нэльф с вызовом расправил плечи — Каллен был своим, а средиземец пришлым. — Я не верю в это… — Важно не то, во что ты веришь, — жёстко перебил сотник, — куда важнее истина. Нэльф сощурился, рука молодого альфы легла на эфес меча, свисавшего с пояса. Без угрозы, как предупреждение. — Не спеши с обвинениями, сотник, — сурово посоветовал он, — крепости свара сейчас ни к чему. Если Салем виноват в гибели тэра, то действовал он лишь по своему разумению. Наследник своим мужеством, проявленным во время осады Орды, снискал уважение своего народа. Попробуешь с Ат-Нарашем бросить на него тень — и это многим не понравится. Даннар скосил глаза на его руку. Оскорбляться на жест не стал, не нервный юнец. Окажись на месте Нэльфа, также выбрал бы веру в «своего». Сотник всё ещё таким не стал, был пришлым — средиземцем, однако отступать от своего не собирался. — Я не стану скрывать своих подозрений, — предупредил он.— Гаэлль желает знать, кто отравил его воспитателя, и выполнит свой долг, наказав виновного, кем бы он не оказался. Нэльф склонил голову, показав, что понимает. Долг чести — к подобным обязательствам Север относился со всей серьёзностью. — Прошу тебя лишь не спешить с поспешными выводами, Даннар. Салем был в своём отряде за лекаря и не раз помогал с хворями справится здесь, в крепости. Яд хорэ мог служить ему не для убийства. — Им ничего не лечат. — Откуда тебе знать? — Нэльф снял руку с меча. — Разве ты медикус? Сотник признал, что нет. Рука сама собой накрыла упрятанный под пояс медальон. Это доказательство ещё стоило оценить и обдумать. — Пойдём отсюда, — сказал он, задув свечу. Нэльф вышел первым и забрал у него ключ, чтобы вернуть управляющему. У кухонь они расстались, братья отправились в казарму, а средиземец решил проведать Амариса, но услышав повышенные голоса, что доносились из Зала совета, изменил направление. Внутри он обнаружил воеводу и немолодого воина в запыленных одеждах. Узнав одного из дружинников Дозорной башни, альфа прикрыл дверь и влип в стену, складывая руки на груди. — В переданном в Башню послании нам было велено убрать подводы с камнями, освободив проход у Поющих скал, — продолжил разговор дружинник, не замечая появления нового лица, — но разумно ли это? Учитывая, что кобыльники могут вернуться, поднакопив силы. — Орда ушла и вряд ли вернётся, — возразил воевода, восседая рядом с пустым креслом тэра. — По сведениям наших рыскачей они отошли в степи, получив от нас славную взбучку. — Подводы мы убрали, но вторая часть послания привела нас в замешательство, — проскрипел воин, — и меня отправили в крепость, дабы я убедился в том, что наследник отдал свой приказ, находясь в здравом рассудке. — Будь осторожен в своих словах, Лам, — воевода нахмурил густые брови. — Дарующий Каллен не страдает безумием. — Но его приказ… — …был отдан и подлежит к исполнению, — подхватил Ратт. — …пропустить обоз моэрр в долину! Беспрепятственно. И не преследовать! — воскликнул воин, всплеснув руками и ударив себя по крепким ляжкам в избытке эмоций. — И ты утверждаешь, что наследник здоров, воевода?! Галхам поджал губы, метнув острый взгляд в сторону сотника. Даннар расплёл руки и смотрел на воеводу в таком же ошеломлении. Похоже, Галхам удивлён не был. Лам вспыхнул гневом: — Вот что бывает, когда власть попадает в руки омеги! — выцедил он, не тая презрения. — Ваш дозор исполнит приказ Дархана и не проронит о нём ни слова, — с нажимом велел воевода. — Ни единой душе. Моэрры уйдут в свои земли и мы забудем о них. — Пусть приказ подтвердит сам наследник!  — Моего слова будет достаточным, — отказал Ратт, расправив плечи. — Возвращайся в Башню, ночная тьма подступает быстро. И передай дозору, что приказ Каллена должен быть выполнен дословно. Вы пропустите моэрров и их сопровождение не препятствуя, а затем пошлёте гонца в крепость. Одного, не привлекая лишнего внимания. — Если об этом узнает Совет Стражей Севера… — Отвечать перед Советом — не тебе, Лам, — оборвал его Ратт взмахом руки. — Ступай. Альфа, скрипя, согнул бычью шею и, подхватив лежавший на столе шлем, чеканным шагом направился к выходу. Даннар посторонился, пропуская сердитого воина мимо себя. Дверь хлопнула. Сотник перевёл взгляд на воеводу. — Знает ли таэт о том, какой приказ отдал его младший? — поинтересовался он вкрадчиво. — Это не твоё дело, сотник, — буркнул Галхам, укладывая перед собой руки, собранные в кулаки. — Гаэлль и Каллен сами разберутся, когда Ат-Нараш вернётся в крепость. Не нам между ними ссоры сеять. — Ну, с этим Дарующий и сам отлично справляется, — Даннар хмыкнул, и, оторвавшись от стены, направил себя к столу. Сев напротив воеводы, сотник провёл ладонью по столешнице, стирая невидимую пыль. — Может объяснишь, зачем Каллен отдал столь странный приказ? Дело в Третьем? — В ком бы ни было дело — не нам судить решения наследника. — А вот его старший за суд возьмётся. И будет беспощаден, если узнает, что его младший вступил в сговор с Перворождённым за его спиной. Особо если действовал от имени их обоих. Лицо Галхама вытянулось, подтвердив его худшие опасения. Сотник покачал головой. — Вот, значит, как он вернул Гаэлля, — сказал с упрёком. — Как ты допустил это, воевода? И по чьему совету? Салем постарался? — Причём тут домин? — удивился Ратт. — В ночь свадебного торжества я видел, как Салем пробрался сюда, — сотник обвёл глазами зал, — и говорил здесь с чужаком. Тал мором. Тогда я не знал кто это, но теперь уверен, что сюда приходил один из них. То же оружие, те же латы, что мы видели на их воинах в горах. Даар, так он его назвал. Словечко моэрров, обозначающее «господин». Галхам смотрел на средиземца, сведя брови к переносице. Взгляд старого альфы вдруг стал пронзительным и хищным. — Ты много выпил на торжестве, сотник, и тебе привиделось то, чего никогда не происходило, — произнёс он с нарочитым спокойствием. — Выпил я и вправду много, но не настолько, чтобы ошибаться в том, чему стал невольным свидетелем. Я знаю, что видел тал мор, знаю, что крепость и тал мор обменивались сигнальными огнями, и слышал собственными ушами, как воин гор требовал выполнения данного его народу обещания. Воевода закаменел плечами: — Какого же? — Об этом сказано не было. Однако Салем знал, о чём идёт речь, как и ты, воевода. Как и почивший тэр Дархан, но не Ат-Нараш. — Некоторым тайнам, Даннар, не следует выходить за пределы ограниченного круга. — И в этот круг был посвящён простой домин, но носом не дорос воспитанник тэра? Его собственный таэт, которому он принёс вассальную клятву? — Клятву принёс, но как ему править крепостью — решал только сам Каэлл. Таковым было право всех Дарханов. Воевода поднялся вслед за сотником. — Ты ищешь зло там, где его нет, Даннар, — сказал напоследок. — Всё, что делал Каэлл Дархан — он делал во благо Гаэлля, Горного гнезда и Севера. Во имя этого он принёс жертву, большую, чем кто-либо из нас, и взял грех на свою бессмертную душу, но случись ему вновь встать перед своим тяжким выбором - и он вновь повторил бы его. Большего пояснять Галхам не стал и покинул сотника в одиночестве. Не задержался в зале и сотник. Выбравшись в коридор, средиземец, полный угрюмых мыслей, направился к омежьей половине. Даннар долгое время прожил на Юге — сосредоточии дворцовых заговоров и интриг аристократов, но похоже, Север от Юга далеко не отстал. Амарис встретил появление жениха с радостным возгласом и поспешил к нему, щебеча, как рад его видеть. Даннар, отбросив тревожащие мысли, подхватил любимого на руки и дал обвить свой стан всеми конечностями. — Скучал по мне? — пробурчал альфа с нежностью. — Скучал, — признал Амарис, светясь от счастья. — А за то, что провёл ночь не в твоих объятиях, ты мне ещё ответишь, средиземец, — омега с наигранным гневом ударил его кулачком в плечо. — Обещаю, что искуплю свою вину, — пообещал тот, чмокнув его в обнажённую в вороте рубашки изящную шейку. — А после свадьбы ни на одну ночь в постели одного не оставлю. — Если оставишь, я тебе быстро замену найду, — промурлыкал Дарующий, подставляясь под его поцелуи и тут же ойкнул, получив чувствительный щипок в округлое полупопие. — Я те найду… — сотник присовокупил к щипку шлепок широкой ладони. — Ты только мой, Амарис, и таким тебе быть до скончания моих дней. — А как помрёшь, заменить можно? — хихикнул Феникс. — И тогда нельзя, — отрезал он, неся его к кровати. — Вечно по мне слезы лить будешь. — Вот ещё! — фыркнул нардизз и был с визгом сброшен на шёлк простыней. Альфа, растянувшись рядом, сгреб его в объятия, покрывая поцелуями под вскрики и смешки омеги. Вдоволь обцеловав Дарующего, Даннар, наконец, ощутил нужное умиротворение и лёг на спину, перетянув раскрасневшегося возлюбленного на себя. Амарис уложил щеку на грудь альфы, слушая мерное биение его сердца. Тонкий пальчик принялся выводить узоры на его плече. — Я нарожаю тебе много сыновей-альф, — прошептал он, улыбаясь. — Я не принесу тебе приданного, но могу дать тебе семью, Даннар. И жизнь отдам за то, чтобы наш дом не знал беды, а наши дети выросли свободными и сильными. Сотник слушал его, мягко поглаживая тепло его волос. — Это должно быть моим обещанием, — сказал он так же тихо. — Мне вас боронить и от всего плохого защищать. Нардизз, вспыхнув, поднял голову: — Я не так слаб, как ты думаешь, альфа! — В том, что ты силен, Ами, я не сомневаюсь, — сотник с улыбкой подтянул его выше, заставляя сесть на бёдрах. — Но позволь мне быть твоим щитом, Дарующий. И опорой, — договорил, обхватив его за затылок и пригибая к своему лицу. — А что до сыновей-альф… Я хочу, чтобы средь «семи на лавках» сидели и омежки, такие же красивые, как их родитель-омега. Феникс, смешавшись, смотрел на него широко распахнутыми глазами. — Ты не станешь огорчаться рождению омеги? — С чего вдруг? — Даннар рассмеялся, проведя большим пальцем по нежной щечке Дарующего. — Моё рождение стало для моего отца великим разочарованием, а моего родителя лишило статуса любимого супруга. — Такого с тобой никогда не случится, — заверил он. — Ты всегда будешь единственным и любимым, мой Ами, — выдохнул альфа в его губы, заражая своим жаром. Дарующий, всхлипнув, поёрзал на его бёдрах шёлковыми подштанниками. Тесно в них вдруг стало, да и влажно местами. Даннар шумно втянул воздух, проверяя, верно ли понял. — Амарис? — На подходе уже, — признался омега смущённо, — ещё седмица и расцвету. Боюсь, не дотяну до свадьбы. Это всё ты виноват, — пожурил он, уткнувшись лбом в его плечо, — волнуешь моё естество, воин. Голову кружишь. — А раз кружу, так чего же останавливаться? Даннар обхватил его под спину и рывком подмял под себя, стягивая с него подштанники. Обнажив округлые ягодицы, альфа прошёлся подушечкой пальца между полупопий омеги и пощекотал приоткрывшийся «глазок» дырочки, влажной, пульсирующей. Амарис со стоном выгнулся в спине и ухватился за пояс штанов альфы. Ухватился — и тут же вскрикнул, почувствовав боль. — Ай! Чем ты меня уколол? — Амарис отодвинулся, сунув в рот повреждённый мизинец. — Прости, предупредить не успел, — сотник развязал концы пояса, избавился от штанов с сапогами. Следом стянул рубашку через голову, и голым лёг рядом. Любопытный нардизз потянулся к кучке его одежды и прежде, чем сотник остановил его, выудил из складок ткани круглый медальон. Глаза омеги широко распахнулись, когда свет свечи упал на рисунок, украшавший его поверхность. — Откуда это у тебя? — спросил он, отведя руку альфы. — Не важно, иди ко мне. Он потянулся вновь, но омега отстранился, уйдя в недосягаемость. — Ты знаешь… чьё это? — Феникс поднял взгляд на средиземца, возбуждение больше не плавило тёмные зрачки Дарующего. В его глазах тлел страх. — Медальон куши, — ответил альфа с неохотой. Не было смысла скрывать то, что южанин знал не хуже него самого. — Но о большем не спрашивай, — предупредил он, отбирая у него свою добычу и опуская на пол у ложа. — Тебе не о чем волноваться, это просто… старый трофей. — Старый трофей? — омега боязливо отодвинулся от края ложа, будто медальон мог причинить ему физический вред одним своим присутствием в опочивальне. — Снял с шеи мертвеца, после отшумевшей битвы, — лгать сотник не хотел, но выбора не имел. Амарис не отстанет, пока не услышит хоть какое-то объяснение. — Избавься от него, — потребовал Феникс. — Избавлюсь, — пообещал сотник, осторожно отловив его за запястье. — Иди ко мне, Ами. Не будем обсуждать старые байки о куши, давно сгинувших и забытых. У нас есть занятие куда интереснее. Омега, поколебавшись, послушался и дал увлечь себя на подушки.