Ущербная Луна

      Вопреки опасениям по поводу встречи с воинственными тал мор, ревностно охранявшими границы своих поселений, ни один из них по пути дружине Дарханов не встретился. Подойдя к границам, Ат-Нараш дал сигнал остановиться и выслал вперёд рыскачей Нурра, с которыми отправился сам, захватив Даннара. Выдвинулись на снегоступах, оставив лошадей и гриффов. С собой взяли лишь одного крылана со всадником по имени Дарус. В воздух гриффа не поднимали, заставив идти по земле, и крылан совсем по-человечески ворчал, волоча длинные крылья по снегу. Земле гриффы предпочитали небо, дарившее свободу и лёгкость тяжёлому телу, казалось, слепленному из двух разных живых существ. Замеченный дым, что поднимался над невысоким скалистым гребнем, заставил их небольшой отряд залечь в укрытии кривых карликовых сосен. Деревья искорёжила неведомая сила, пригнув к земле и причудливо изломав стволы. Опустившись рядом с Нурром, следившим за дымом, Гаэлль, зачерпнув пригоршню снега, жёстко растёр лицо. — Что скажешь, рыскач? — спросил, отряхивая ладонь. — Что чутьё подсказывает? — Не слишком-то похоже на дым от очага, — бета задумчиво жевал отправленный в рот кусок пресной лепёшки, жёсткой, как подошва сапога. — Для трубы густоват, — согласился альфа, глядя на темнеющее небо. — Скорее кострище. — Тогда где дым из труб? Или у тал мор нужды в тёплом жилище и горячей похлёбке нет? — Хороший вопрос, — согласился таэт. Скрипя снегом, к ним подобрался Даннар. Перекинув перевязь меча через плечо, сотник присел рядом. — Надо ближе подойти, — нетерпеливо предложил он. — Чего зады зазря морозим? По склону подберусь да гляну, что там да как. Нурр, не оборачиваясь, хмыкнул: — По склону, говоришь… Ты в горах-то часто бывал, средиземец? По обледенелым отлогам лазил? — Не лазил, — признал сотник. — Вот и не суй нос в то, в чём не смыслишь, — грубовато осёк разведчик. — У Севера свои законы да правила, прежде чем меч из ножен тянуть, сперва осмотреться надобно. С умом и не торопясь. Даннар поджал губы, но огрызаться не стал. Признал, что старик-бета о чём говорит, знает куда лучше него. Нурр, стряхнув крошки с нагрудника, вложил пальцы в рот и издал свист, подражая призыву свиристели. Рядом тут же возник один из разведчиков, следом приковылял упрямец Талас. Несмотря на раненое колено, разведчик отправился с ними, заткнув возражения Нурра горделивым утверждением, что лучшего рыскача, чем он, в отряде нет. Спорить с этим бета не стал, Талас и вправду был лучшим. — Обойди вдоль гряды на запад, — велел ему Нурр, — возьми с собой Атольда и Сэда, тропы поищите, чтобы незаметно к поселению подойти. — Я пойду с ними, — встрял Даннар. — Здесь останешься, — отказал ему Ат-Нараш. — Это работа рыскачей. Средиземец надумал было обидеться, но заметив, как дёрнулась щека таэта, удержал возражение за зубами. Ат-Нараш отполз назад и, встав на ноги, поманил за собой побратима. Обойдя засевших за соснами разведчиков, Гаэлль направился к стоявшему в стороне Дарусу. Всадник успокаивал волновавшегося гриффа, поглаживая густую гриву золотистых перьев. Именно Далас нашёл погибшего дозорного и его крылана. Обернувшись к альфам, всадник прижал кулак к груди, приветствуя своего таэта. Ат-Нараш смотрел на гриффа. Крылан, вытянув голову, издал шипение, приподняв крылья. Защищал всадника, вот только янтарный взгляд круглых глаз был обращен не на альф, а в сторону лежавшего за грядой поселения. — Давно он такой? — спросил таэт. — Как сюда добрались, успокоить не могу. — Всадник, сдвинув на затылок шлем с поддёвкой из валяной шерсти, отёр покрытый испариной лоб.— Совсем не слушается. Не знаю, удержу ли его. Боюсь, в небо уйдёт. — Как его зовут? — Лукар. — Ветер, — перевёл со старого языка северян Ат-Нараш. — Отпусти его. Всадник моргнул: — Отпустить? — Раз уж так рвётся в небо, отпусти. Самого. Пусть сделает круг. Только седло сними, пусть сойдёт за дикого. Дарус смешался, неуверенно взглянув на своего крылана: — Без меня Лукар с самого запечатления не летал. — Он вернётся, — разгадал недосказанное Гаэлль. — Обещаю. Сними седло, всадник. Воин, подчиняясь, принялся расстёгивать широкие ремни, крепившие седло к спине крылана. Почувствовав свободу, грифф издал возбуждённый клёкот. Распахнув крылья во всю ширь, он едва не сбил Даруса с ног и, потоптавшись на месте, развернулся к таэту. Ат-Нараш, вытянув руку, шагнул к гриффу. Охровые глаза гриффа смотрели на альфу не мигая. — Осторожнее, милрд, — обеспокоенно предупредил всадник. — Лукар чужаков к себе не подпускает. Ат-Нараш не ответил. Шаг, ещё шаг — и альфа встал вплотную к гриффу, по-прежнему держа руку протянутой вперед к гордой голове в воротнике встопорщенных перьев. Шипенье стихло и Лукар, ступив к человеку, сам ткнулся лбом в раскрытую ладонь. Дарус, стоявший за спиной Даннара, издал удивлённый возглас. Сотник оглянулся и тут же вернул взгляд к происходящему. Грифф затянул глаза тонкой кожистой плёнкой. Закрыв глаза, стоял и Гаэлль. Губы альфы шевелились, не выпуская наружу ни звука. Язык был не нужен там, где общались сознанием. Внезапно крылан, сморгнув, оттолкнулся от земли, и взмыл ввысь. Ат-Нараш, пошатнувшись, отступил назад. Даннар бросился к побратиму, успев подхватить его за плечи. — Удержи меня, — Гаэлль, не размыкая плотно сомкнутых век, обхватил побратима за предплечье, стальной хваткой пальцев, — что бы ни произошло… — Удержу, дархар, — твёрдо пообещал средиземец, останавливая рванувшего на помощь Даруса. Не позволил подойти и рыскачам, подоспевшим следом. Справится и сам. С неба донесся клёкот гриффа. Ат-Нараш, задрав голову, раскрыл глаза — Даннар сглотнул, увидев лишь белки глаз. Остальным этого видеть было не надобно, и сотник поспешно укрыл лицо побратима краем плаща. Так и опустился с ним в снег, не удержав отяжелевшего тела. А над альфами грифф, заложив широкую петлю, направил себя в сторону поселения тал мор, глядя с небес на твердь глазами сразу двоих. … Земля, укрытая снегом, стремительно проносилась под мерными взмахами крыльев. Зоркий взгляд крылана вылавливал мельчайшие детали: мощёную дорогу, что вилась между естественных нагромождений валунов; незамерзающий поток широкого ручья, бегущего вдоль дороги до самой ограды, сложенной из камня и глины. Арка высоких ворот вела к лежавшему на плоскогорье поселению. Крылан, миновав стену из камня, закружил над крытыми бурой черепицей домами, лепившимися друг к другу. Жилища тал мор окружали круглую площадь, очищенную от снега. В центре располагался помост с фигурой из ослепительно белого камня. У самого помоста чернел глаз-круг, от которого вился в небо столб дыма. Уклонившись в сторону, грифф внезапно забил крыльями, пытаясь уйти к облакам, но чужая воля вернула его обратно. Сопротивляясь приказу, грифф некоторое время метался в воздухе, прежде чем сдался и, отринув гнавший его в небеса страх, вновь приблизился к площади. В подступавшей темноте стали видны следы ещё нескольких десятков серых пятен поменьше, окружавших большой круг у алтаря — количеством в магическое число двадцать один. Считал не крылан, а следивший его глазами человек, и губы Ат-Нараша шевелились, ведя страшный подсчёт, ибо в каждом из малых кругов лежало скрюченное в муке, испепелённое огнём тело. Двадцать второй мертвец, покрытый ранами, обнаружился привязанным к подножью алтаря, затянутым в цепи. Несчастный лежал на спине, уставившись в небо. Окровавленный рот «мертвеца» вдруг открылся и искалеченные, изломанные пальцы потянулись вверх, к гриффу крепости Дарханов, призывая на помощь… Гаэлль, выгнув спину, засучил ногами по снегу. Даннар, откинув плащ, впился в глаза побратима. Пугающая белизна ушла, вернув зелень взора с метавшимся внутри зрачка чуждым человеку звериным блеском. — Хвала Старцу, — выдохнул в чувствах и закричал в сторону топтавшихся рыскачей со всадником, чтобы принесли флягу с вином. Флягу принесли быстро, отправив к побратимам Нурра. Разведчик, лишь глянув в лицо таэта, поджал губы и с благоговением понимания протянул флягу. Жадно присосавшись к холодившему горлышку, Ат-Нараш вцепился в запястье Даннара короткими крепкими ногтями. Сотник поморщился, но руки не убрал. — Вернулся ли ты к нам, дархар, — требовательно произнёс он на языке южан. — Вернулся ли целиком? — Целиком, — прохрипел таэт. В теле всё ещё бродила муть чужеродного сознания, а мышцы натруженных плеч сводило болью. Таэт разжал хватку, пошевелил пальцами рук, возвращая подвижность конечностям, что ещё мгновенье назад были крыльями, несущими его в потоке пронизывающего ветра. Над головами пролетел грифф. Лукар оседлал соседний валун, выдав жалобу в долгом крике. Дарус со всех ног бросился к своему крылану, но тот всадника к себе не подпустил. Шипя и топорща перья, крылан щёлкал клювом и тряс головой. Успокоился только тогда, когда Дарус бросил ему замороженную тушку зайца, выуженную из седельной сумки, и принялся яростно потрошить подачку. Сунув флягу Даннару, Ат-Нараш отстранился от средиземца, выискивая фигуру стоявшего рядом рыскача. Нурр напряжённо ждал его слов. — В поселении пусто, — глухо выронил таэт. — В живых остался только один тал мор. Разведчик шумно сглотнул: — А остальные? — Мертвы или разбежались. Дурные дела там творились, — Ат-Нараш, ухватившись за Даннара, пошатываясь, поднялся на ноги. — Магия отравила саму землю. Предупреди людей, чтобы к пожарищу не подходили. Держались подальше. — Даруса к дружине послать надобно, подкрепления дождаться. — Сами в поселение пойдём, заберём выжившего и вернёмся обратно. До подхода дружины он не продержится, — Ат-Нараш с усилием вдохнул, прогоняя тошноту. — Богам душу отдаст, а тогда не узнаем, что же здесь произошло. Нурр, соглашаясь, потрусил к своим передать приказ. Сотник остался рядом с побратимом, следя за ним с заботливостью наседки. Ат-Нараш, держась за плечо средиземца, наблюдал за тем, как грифф пожирал зайчатину. Рот альфы был наполнен вкусом сырого мяса. — Мне было семь вёсен, когда я на охоте сумел призвать к себе охотничьего пса отца, не открыв рта, — выдавил тихо. — Я захотел почувствовать, каково это — гнать добычу, и со следующим вздохом уже видел всё глазами борзой. О случившемся я ничего не рассказал, испугавшись, и надолго даже думать себе запретил о том, что посчитал игрой воображения. Но слияние происходило всё чаще: я попадал в головы охотящихся за мышами кошек, дерущихся собак и парующихся зуарров. Однажды я был лаской и узнал, каков вкус жабьих потрохов… Но лучше всего выходило с Перлой. Её глазами я видел мир с небес… — Дар Смотрящего, — голос Нурра за спиной оборвал альфу. Старый разведчик, вернувшись, подошёл к побратимам. — Исконно наш — Севером взращённый. В кровь нашего народа вплёлся, рассыпался крохами по потомкам. Именно потому только мы запечатлять гриффов и научились. Однако твой дар, таэт, на порядок выше… — О дарах моих потом поговорим, старик, — глухо перебил Гаэлль. — Ночь подобралась близко, дело сделаем, потом о старых былинах у костра речи вести будем. Нурр, соглашаясь, отправился к своим. Даруса отправили к дружине с вестями. Надев снегоступы и подождав вернувшихся Таласа и двух разведчиков, отряд двинулся в путь, в обход гряды. Дорогу показывал Талас. К поселению подобрались через густой ельник и, проскользив по ледяному отлогу, вышли на задний двор крайнего из домов. Не встретив ни одной живой души, обнажив мечи и настороженно оглядываясь, воины крепости разбрелись по сторонам, обходя горелую проплешину, занимавшую почти половину открытого пространства площади. Идеально круглое тёмное пятно с центром-конусом, что уходил глубоко в промёрзшую землю, источало густой дым. По краям проплешины камень вскипал чёрной пеной вулканического стекла. — Какая же мощь тут бушевала, — пораженно выронил Даннар. Таэт, подойдя к пятну, выставил руку с обнажённым мечом, указав границу, за которую ступать было нельзя. От пожарища всё ещё несло жаром, вверх тянулся дым, хотя гореть, видимо, было уже нечему. Шлейф тянулся из самого центра дыры, черпая силу из невидимых глазу подземных источников. — Мощь отбушевала и ушла вместе с тем, кто её принёс. Сотник покосился на угрюмого друга. Ат-Нараш хмурил брови, бродя взглядом по вымершему поселенью тал мор. — Третий? Его рук дело? — Перворожденый. Лишь ему было бы такое по силам. Не с потомком дело имеем, а с одним из тех, кто к нам из чужого мира прибыл, с первыми из моэрр. Даннар поражённо покачал головой. — Века минули. Как такое возможно? — Мне это неведомо. — А эти? — он кивнул подбородком на ближайшие к ним останки, лежавшие в пятне копоти и праха. — Тал мор, послужившие пищей для запретной магии крови. Средиземец поёжился, опуская меч, проскрёб кончиком по покрытому сажей грязному снегу. — Охрани нас Старец… — сотник укрыл себя защитным жестом. — Зачем ему это было надобно? Для чего сотворил свою злую волшбу? Гаэлль повернул голову к алтарю. Стоявший у статуи Нурр, не таясь, звал к себе остальных, махая рукой. Даннар двинулся было к разведчику, но остановился, заметив, что Ат-Нараш застыл на месте. Таэт стоял, задрав голову. Над поселком кружил одинокий дикий грифф. Сотник задрал голову вслед за побратимом. — Гаэлль? — позвал с тревогой. По лицу Ат-Нараша пробежала короткая судорога. На один короткий вздох сотнику показалось, что глаза альфы отливают янтарным блеском. Таэт моргнул и зашагал к алтарю. *** Каллен, замерев у крепостных зубцов, напряжённо вглядывался в ночь. Раскинувшаяся под стенами крепости долина была полна огней. Десятки костров освещали разбитый у Горного гнезда лагерь кочевников. Сотни факелов перемещались с места на место, обозначая пеших и конных чужаков, что заполонили земли Дарханов. Звук глухих ударов барабанов, ржание лошадей и гортанные крики разносились над долиной, призванные навести страх на защитников крепости. Стоявшие на крепостной стене дружинники во всеоружии и кольчугах поглядывали друг на друга со всё возрастающим беспокойством. Крепость уже полвека не подвергалась ни одной осаде и Горное гнездо никогда не видело у своих стен тех, кого звали «кобыльим народом». Кочевники Орды обитали далеко на востоке, за Вдовьими болотами, в бескрайних степях, и никогда не заходили так далеко на север. Отдав приказ поднять на стену корзины с запасами стрел и добавить огня в бронзовых треногах с медными зеркалами, стоявших на дозорных башнях, к наследнику подошёл воевода, ведя за собой Салема. — Тебе стоит надеть кольчугу, магрис, — сказал Ратт, снимая с плеч свой плащ, чтобы укрыть омегу, зябко обнимавшего себя за плечи, — раз уж решил с нами дозор отстоять. — Луки у них коротки, до стены не долетят, — Дарующий от плаща не отказался, продрог до костей, но со стены не уходил, не в силах оторваться от происходящего на равнине. — Дед говорил, народ степей — лучшие конники, но в осаде ничего не смыслят. Цель берут наскоком, хватают, что успеют, и сразу отходят. — Так и есть, — согласился Салем, — пока подоспеет помощь, их и след остыл. Подлое племя. Каллен развернул голову к домину. Тот был спокоен и собран, не выпуская эмоций на гладкое белое лицо. Талию беты обвивала перевязь с кривым мечом, а грудь — кожаные ленты с метательными ножами. — Тогда зачем им Горное гнездо? Стен крепости им не преодолеть, ведь так? — в вопросе омеги прозвучала плохо скрытая тревога. Выдержки Салема он не имел. — Не преодолеть, — заверил воевода. — Даже с малой дружиной крепость отстоим, пока их косматые жеребцы крылья не отрастили, а по стенам лазать степняки не научены. Ни одной крепости Севера им захватить не удалось. — Если измором нас взять не решат, — домин, подойдя к зубцам, смотрел на рассыпавшиеся внизу огни. Костров становилось всё больше. Кочевники устраивались на ночлег, разбивали шатры. По воздуху поплыл аромат жареного мяса и кобыльего сухого помёта, подбрасываемого в огонь земляных очагов. — Запасов у нас хватит осаду пересидеть, а вернётся Гаэлль с дружиной — и выбьем наглецов с земель Дарханов, — воевода с неодобрением косился на стоявшего к ним спиной домина. — Не пугай мальца, — сказал вполголоса Хранителю. — И так лица на нём нет. — Я слышу, Ратт, — устало оборвал Галхама Дарующий. — Прости, магрис, — альфа, ворча, огладил бороду. — Крепость мы-то отстоим, а вот урожай уже не спасти. Уворуют несобранное с полей подчистую. Хорошо хоть скот с пастбищ успели забрать. Отары пастухи в пещерах спрячут, гриффов с дозорными уже разослали весть передать. С гор не спустятся, пока кобылятников обратно в степи не прогоним. Дархан слушал, склонив голову к плечу. Учиться управлять крепостью приходилось быстро, и он признавал, что полностью зависел от опыта тех, кого жизнь куда больше потрепала. Но «на ус мотал», вкладывая в память. — Пошли дозорного и к углекопам у Зубца, — сказал, когда воевода замолк, — пусть завалят шахты камнем и уходят с семьями переждать набег к землям Нижнего дола. Весть заодно разнесут, что степняки к нам непрошеными гостями пришли. Кто знает, не вся ли орда решила на Север пожаловать. — Не вся, — Салем пристально всматривался в перемещение огней в долине, — лишь один керес*. Не больше сотни мечей, с детьми и омегами. Если бы к нам вся Великая Орда пришла, клочка бы земли под стенами не увидели. Пугают нас дети степей, костры жгут по всей долине, чтобы казалось, что их куда больше. На страх нас берут, ждут, что не выдержим — откуп предложим. — Откуп? — ухватился Каллен. — Если заплатить, уйдут? — Взяв мзду один раз, повадятся каждый год поля вытаптывать, — пробасил воевода. — О том, что крепость на серебре сидит, показать нельзя. А вот что зубы о стены гнезда Дарханов обломают — надобно, — Галхам, стиснув крепкий кулак, погрозил им в ночь. — По самый корень. Протяжный звук горна оборвал угрозы Ратта, заставив всех обратить взгляд к перевалу на востоке. Звук шёл оттуда. Шум в лагере ненадолго утих и опять накатил с новой силой: залаяли псы, визгливо взорвались в ответ охотничьи рога — степняки воинственными выкриками приветствовали пополнение в своих рядах. — Похоже, ты ошибся, домин, — с досадой пробормотал воевода, следя за цепочкой огней, что потекла с перевала, соединяясь с огнями в долине. — Не один керес по наши души и мошну пришёл. Домин промолчал, хмуря брови. Каллен оглянулся — его окружали бледные лица и стиснутые челюсти, воины сжимали оружие побелевшими пальцами. Дарующий потянулся к груди, ухватить под жаркой тяжестью плаща свисавший с шеи амулет-каплю. Сердце билось беспокойной дробью. — Вернись, Гаэлль… — прошептал одними губами. — Ты мне нужен, старший… Услышавший его отчаянную мольбу домин протянул руку и сжал его плечо. Дархан не шелохнулся, следя за кружением огней под стенами крепости. В лагере степняков нарастал гул барабанов — воссоединившиеся кересы готовились к шумному празднеству встречи. — Утром нас попробуют атаковать, — предрёк домин. — Ночь плясать будут, брагу пить и богов своих кровавых на землю призывать, а на рассвете под стены встанут. Ворота ломать. — Врата им не пройти. — Поверь мне, Защищающий, лазить по стенам степняки и вправду не умеют, но если проделали столь длинный путь к Горному гнезду, то только потому, что рассчитывают на победу. Галхам не стал спорить, сложив руки на мощной груди. Каллен смотрел на огни. Страх сжимал его рёбра тисками, не позволяя дышать в полную силу. Гаэлль разобрался бы со всем куда лучше него, но Ат-Нараш находился за десятки лиг от него и крепости, разыскивая следы моэрр и таинственного огня, бившего в небо. — Ты не один, Дарующий, — еле слышно выронил бета. — Мы рядом с тобой. А твой неразумный старший вернётся. Галхам послал в горы дозорных на гриффах, они найдут дружину и призовут их в крепость. — Найдут… — эхом повторил Каллен. Предчувствие беды достигло своего апогея, пальцы вдруг заломило холодом, и Дарующий со слабым вскриком разжал кулак. Амулет под ладонью вонзил в грудь невидимые ледяные когти, и Каллен, пошатнувшись, ухватился за плечо подоспевшего домина. — Помоги нам боги… — прошептал, глядя на Салема широко распахнутыми, полными страха глазами. — Гаэ… Бета, нахмурившись, быстро вскинул взгляд. Воевода, повернувшись к ним спиной, строил дружину. Воины зашевелились, проверяя луки и устраивая в промежутках меж зубцов толстые дубовые щиты. Возглас наследника потонул в общем шуме. — Уведи меня, — выдавил Каллен. Бета поспешно накинул на голову Дарующего капюшон, подбитый мехом, скрывая лицо омеги, и повлёк к лестнице. Проступившей на щеках и шее Дарующего вязи знаков не увидел никто, кроме домина. *** Нурр встретил таэта с сотником у подножья алтаря. Главу рыскачей окружали четверо разведчиков, державших наготове луки. Стрелы, сдерживаемые дрожащей тетивой, смотрели в грудь лежавшего у подножья статуи тела. Альфа тал мор, одетый в одну набедренную повязку, лежал скрючившись в изломанный болью ком у ног мраморного изваяния — фигуры, имевшей голову, ноги, две руки и длинную косу, ниспадавшую до босых ступней. На том сходство с человеком заканчивалось: на горцев взирала ужасающая маска с оскалом, полным кривых острых зубов. Раздутые ноздри носа, густые брови вразлёт к вискам и выпуклые глаза со вставками из обработанного чёрного кварца были чужеродными, как и покрывавшие плечи статуи костяные наросты-шипы. Длани — широкие и крепкие — заканчивались пальцами, увенчанными когтями. У ног статуи лежал каменный меч с восьмигранным лезвием. Исходивший вдоль и поперёк всё Триземелье Ат-Нараш подобного алтаря не видел и о боге, воевавшем столь странным мечом, не слышал. Гаэлль опустил взгляд к тал мор. Вывернутые под неестественным углом пальцы прятали лицо. Измазанные в крови длинные светлые волосы путанными прядями обвивали шею и плечи несчастного. Тал мор не шевелился, посиневшую кожу покрывали синяки и раны. Самая глубокая рана пересекала грудь от левого плеча до рёбер правого бока. — Милрд… — позвал Нурр, с беспокойством переводя взгляд с замершего таэта на несчастного. — Надо снять цепи, — не дожидаясь команды Ат-Нараша, скомандовал сердобольный сотник. — Согреть и перевязать. Средиземец шагнул к пленнику статуи, но Гаэлль цепко ухватил побратима за плечо. — Постой… Даннар с недоумением воззрился на друга. Таэт морщил лоб, не пытаясь помочь тому, к кому гнал их в поступающую ночь. Альфу терзало смутное чувство, дать определение, которому мозг отказывался. Что-то было не так. — Будем ждать — и страдалец сядет за пиршественный стол в чертогах богов, — буркнул сотник. Таэт медленно разжал пальцы, и Даннар поспешил к пленнику. Рыскачи принялись сбивать цепи рукоятями ножей. Нурр, сбросив с себя плащ, укутал пленника и осторожно перевернул на спину. Израненные ладони, соскользнув вниз, открыли лик с высокими скулами, разбитыми губами и плотно сомкнутыми веками. Гаэлль ошеломленно вскинул брови. Ступив ближе, таэт присел на корточки. — Вот уж не думал свидеться… Узнаешь ли ты его, Нурр? Рыскач покачал головой. Разведчик видел лишь распухшее от жестоких побоев лицо, что вещало о перенесённых альфой страданиях. — Нет, мой таэт. — Это тал мор, что призывал нас вместе обрушиться на головы похитителей Рамира. Разведчик, приглядевшись, признал его правоту: — Враг моэрра. Что ж, похоже, он проиграл свой бой, — бета покачал головой. — Как и его народ… Он замолчал, прерванный хрипом. Тал мор, согретый в коконе плаща, затрясся в ознобе, и, вытянувшись всем телом, открыл глаза. Взгляд потемневших от непереносимой боли серых глаз заметался по окружавшим его воинам, пока не впился в Ат-Нараша. — Этар ат ангх… — выплюнул сквозь кровавые пузыри воин тал мор, и затрепыхался в плаще, пытаясь высвободить руку. — Этар, макаб… — Макаб… — таэт повторил смутно знакомое и отчего-то поднявшее волоски на загривке слово и вскочил на ноги, откидывая полу плаща за спину. — Это ловушка! К оружию! Пронзительный клёкот, прозвучавший над головами, заглушил крик Ат-Нараша. Тень, упавшая с небес, облепила альфу отливавшими золотом крыльями, вонзила когти в наплечники из вареной кожи и стёганой шерсти, и оторвала от земли… керес* — у степняков обособленная группа-племя, что вместе составляли одну Великую орду. Каждый керес имел свого главу — каглая и внутреннее самоуправление.