Ущербная Луна

      Конники двигались по засыпанному снегом ущелью, бывшему когда-то устьем древней реки, ощетинившись копьями и высоко подняв щиты. Держать оружие наготове велел Ат-Нараш, зорко следивший за смыкавшими ущелье утёсами. Поднявшаяся в небо четвёрка всадников на гриффах наматывала круги над головами воинов, бредущими в колонне по двое. Таэт не доверял обманчивому безмолвию гор. Откинув плащ с правого плеча за спину, наплевав на кусавший рёбра холод, альфа, сдерживая ход жеребца, уложил руку на рукоять меча. Ехавший рядом — стремя в стремя Даннар время от времени кидал на боевого побратима настороженный взгляд. Сотник давно научился читать мимику друга и понимал, что тот, не выпуская наружу засевшего внутри беспокойства, был готов в любое мгновение бросить клич к бою. Среди воинов Короля-паука слагались легенды о необыкновенном чутье генерала Гаэлля, прозванного Меченным. Меченным богами дикого Севера, заговорённым от смерти в кровавой сече. Гаэлль и вправду обладал необыкновенным чутьём на опасность, и его дар не раз спасал его воинам жизнь. Потому и шли под его руку охотнее, чем к другим командирам, веря в то, что Ат-Нараш неуязвим, надеясь на то, что перепадут с его плеча крохи божьей благости. Сам Гаэлль над слухами только посмеивался. Что заговорённым был, не верил, знал, что боги глухи и слепы. Занятые своими делами небожители давно забыли о пресмыкавшихся на грешной земле смертных. Но в дар Гаэлля сотник верил, потому следил за побратимом со всё возраставшим беспокойством. Об острые скулы Ат-Нараша, игравшего желваками, впору было кожаные ремни на бечеву нарезать. — Что тебя гложет? — не выдержав, спросил средиземец достаточно тихо, чтобы их разговор не услышали следовавшие за ними племянники Галхама — братья Изарр. — Тишина, драхар*, — ответил ему на языке южан Ат-Нараш. Даннар обвёл взглядом окружавшие их горы — этот мир имел два цвета — ослепительно-белый и тёмно-серый. Цвета снега и гор. Средиземец поёжился, его родной мир был наполнен буйством красок. Север баловал лишь недолгим великолепием короткого лета, когда всё, что лезло из земли, ходило по земле и летало над ней, спешило дать жизнь новому поколению. Зима, властвовавшая на Севере, диктовала свои законы, отсекала в живом всё мягкое и слабое, позволяя выживать только сильному телом и стойкому духом. Сотник мерзлоту* не терпел, кутался в подбитый мехом плащ, клял бросавший за шиворот комки срывавшегося с круч снега ветер, но к своему удивлению признал, что Север ему нравился. — Не люблю тишину, — поделился согласием сотник вслух. — Да только и она иногда нужна. Что чуешь, генерал? Что нас впереди ждёт? Гаэлль, не отрываясь от выписывавшего в небе широкие петли золотистого гриффона, в седле которого сидел опасно наклонившийся всадник, пожал плечами. — Одни боги знают… Всадник золотогрудого летуна выпрямился и, привлекая к себе внимание, взмахнул сорванным с пояса ярко-красным флажком. Ат-Нараш, нахмурившись, поднял руку со сжатым кулаком и следовавший за ним Марэк Изарр, развернув коня, помчался вдоль колонны в её хвост, попутно выкрикивая команду остановиться. Рогом не пользовались, в горах протяжную песню бараньего рога, закованного в медь, разнесло бы на десятки миль вокруг. Красный цвет флажка означал предупреждение. Вскоре впереди показалась две тощие фигуры посланных вперёд разведчиков. К своим вернулись Нурр и Талас. Оба ловко передвигались по снегу, укрывавшему дно расселины на коротких широких снегоступах. Разведчики были посланы к располагавшемуся у границ земель Дарханов дозорному посту — последнему рубежу северян. Дальше лежали земли Махеоллас Дартан. Земли неизведанной, отданной не стихающим ветрам и пронизывающему холоду. Ат-Нараш, поджидая разведчиков, покинул седло, погрузившись в снег едва не по колено. Даннар, поругиваясь, перебрался к побратиму, отряхивая белые хлопья с плаща. — Есть ли здесь места без снегов? — спросил не ради вопроса, а ворча. — Нет, — рассеянно ответил таэт, не спуская глаз с мелькавших среди валунов юрких фигур. Никто не умел ходить по насту так, как рыскачи Нурра. — Зато здесь отменная охота. Мясо горных козлов жестковато, но с кореньями и овощами, потомившись в горшке, в жиру… Он замолчал, услышав прозвучавший над головой клёкот гриффона. Летун приветствовал появившегося в небе над ними летуна без седока. Задрав голову, Ат-Нараш проследил полет вольного собрата крепостного крылана. На призыв тот не ответил и, величественно взмахнув крыльями, отправил себя в плавном скольжении над колонной всадников, чтобы исчезнуть за соседней грядой. Сотник смотрел туда же, куда и северянин. — А он больше нашего. Гаэлль хмыкнул, сотник уже причислял себя к «своим». — Выросшие на воле, они всегда крупнее, тех, кто растёт в каменных башнях. — На моей родине лучших кобыл отправляют на просторы Калхума и оставляют привязанными, пока не окончится гон. Дикие жеребцы покрывают кобыл, и их потомством разбавляют кровь. Ат-Нараш покосился на сотника. Тот болтал без умолку, чувствуя, как и таэт, давившее на затылок беспокойство. Нурр добрался до альф первым, вторым, приволакивая правую ногу, подошёл Талас. Штанина на колене молодого рыскача сверкала рваной прорехой. Охотник, поскользнувшись, упал на склоне и поранил ногу, но Нурра не покинул, боль терпеть умел. Вбив в снег две длинных жерди, помогавшие разведчику передвигаться по снегу, Нурр, стянул снегоступы. — Дозор пуст, — сказал старый бета, стряхивая налипшие комья снега со снегоступов. — Как так? — спросил Данар, Ат-Нараш хмуро взирал на разведчика, ожидая ответ. — Башня пуста, бушевавшая ночью метель замела следы. Очаг в сторожке выстыл до льда, снега намело внутрь на высоту ладони. — В дозоре ждали смену Оллаф и Драгго, — встрял в разговор присоединившийся к ним старший из братьев Изарр. — Оллаф из старшин, Драгго в учениках у него ходил, лучший мечник в дружине. Сами они бы не покинули пост. — Однако там никого нет, — угрюмо выдал Талас, обвязывая колено протянутой Нурром чистой тряпицей. — Мы осмотрели всё. Нашли лишь это, — порывшись за пазухой, бета вытянул наружу медную бляху. — Лежала у очага. Даннар взял бляху, чтобы передать её таэту. Гаэлль потёр большим пальцем гравировку, открывая под слоем раскисшей грязи рисунок свернувшегося в кольца змея. Брови альфы сошлись к переносице. Находка рыскачей вызвала всплеск смутных воспоминаний. — Где вы это нашли? Голос Азагара, раздавшийся за спиной, заставил альфу развернуть голову. Маг в компании Марэка прибыл в голову колонны. — В дозорной башне, — таэт бросил ему бляху, — знаешь, что это, «серый»? Жрец, сидя в седле, словил медяшку и покачал головой: — Уж и не думал, что хоть раз ещё увижу мегда тар. — «Глаз змея», — перевёл с языка южан для северян Ат-Нараш. Адепт Айноши поскрёб кривым ногтем пятно на медальоне. — Орден «белых» использовал их для тайного общения, но никто не знает как. — Старые байки, «серый», оставь детям и омегам, — оборвал его таэт, поднимаясь в седло. — Расскажи, что делает медальон давно сгинувших магов на Севере, в опустевшей башне дозора Дарханов. «Серый» развёл руками: — То мне не ведомо. — Значит, узнаем сами. Таэт, тронув жеребца пятками, возглавил колонну. Даннар потянулся за таэтом, дружина продолжила путь. Дозорная башня и прилепившаяся к ней сторожка, сложенные из серого камня, высились у выхода из ущелья. Рядом с башней на уступе была выложена гора из поленьев и сухого мха. В случае опасности дозорные должны были послать по цепи дозоров дымовой сигнал, предупреждая крепость, однако дров огонь не тронул, а рядом лежали факела и кувшинчик с маслом, укрытые старой козьей шкурой. Воспользоватся ими не пытались. Внутри дозорной башни было пусто. Дверь сторожки хлопала на ветру. Застыв перед башней, Ат-Нараш смотрел в небо, где кружили всадники на гриффах. На земле воины обыскивали окрестности, но двое дозорных и их крыланы исчезли без следа. — Гаэлль, — возникший на пороге сторожки Даннар кивнул побратиму и Ат-Нараш ступил под черепичную крышу. Внутри царил сумрак, холод и пустота. На деревянном столе стояли две плошки с остатками пищи, вырезанные из кости ложки и чугунный казан. На земляном полу, укрытом соломой и снегом, лежал перевёрнутый табурет. Подняв крышку казана, Даннар шумно втянул воздух. — Похлёбка не успела испортиться. — В таком-то холоде, — проворчал стоявший у грубо сколоченных нар Нурр. Разведчик поднял одно из меховых одеял и отбросил его в сторону. На ложе лежал меч, с крюка на стене свисал плащ из крашеной шерсти. Из деревянного короба у нар торчали два коротких лука и колчан, полный стрел. Нурр поднял с ложа меч, уложил оружие на ладонь, разглядывая ковку. Лезвие меча отливало сизым. Добротная сталь, побывавшая не в одном бою, оставившем зазубрины на металле. Такой меч передавали сыновьям и внукам. — Какой из воинов бросит своё оружие и уйдёт в снега, не захватив плащ? — пробормотал бета, опуская оружие. —Только тот, кто покидал дом в спешке, гонимый страхом, — хмуро отозвался Ат-Нараш. — Мой таэт! Альфа развернулся на оклик. В проёме двери стоял Нэльф. — Рыскачи кое-что нашли, — взволновано выдал Изарр и исчез снаружи. Гаэлль, переглянувшись с Даннаром, покинули хижину первыми. Остальные потянулись вслед за таэтом. Нэльф привёл их к группе воинов, окружавших тёмное пятно. Подойдя ближе, увязая в белой, истоптанной снежной каше, Гаэлль увидел мёртвого гриффа. Крылан, раскинув крылья и вывернув голову, лежал на склоне, присыпанный снегом. На спине крылана крепилось пустое седло. Остановившись, таэт выругался сквозь зубы. С небес донёсся жалобный клёкот, грифф крепости Дарханов, обнаруживший крылана, выражал свою печаль по погибшему собрату. Стоявшие на земле дружинники, стянули с голов шлемы. Потеря каждого гриффа была равнозначна потере всадника. Нурр нагнулся к туше, приподнял крыло и потянул нечто из тела. Осмотрев свою находку, разведчик покосолапил к таэту. Гаэлль молча принял протянутый ему обломок стрелы. Вторую часть добыл из-под гриффа Талас. Сложив обе части, Ат-Нараш, помрачнев, поднял взгляд на главу разведчиков. — Белое оперение стрел тал мор, — Нурр сам произнёс вслух то, о чём промолчал таэт. Даннар подошёл ближе и Ат-Нараш протянул ему обломок стрелы, с испачканным в крови гриффа знакомым белым оперением. Сотник растерянно хмыкнул. — Зачем тал мор стрелять в гриффа крепости Дарханов? — И где его всадник? — задал куда более насущный вопрос Талас. — Если крылан упал со всадником и тот выжил при падении, далеко уйти он не мог. — Это грифф Драгго, — опознал крылана Марэк. — Скульф. Таэт, подняв голову, неотрывно смотрел на заснеженный отлог: ветер носил тонкое марево над бескрайним, не потревоженным ни единым следом белым полотном. — Ищите, — велел он. — Пусть гриффы поднимутся в воздух. Нурр, пусти рыскачей на восток и запад отлога, а конники осмотрят склон с востока. Отряд разбился на три группы, но мертвеца нашли всё те же гриффы. Поданный одним из всадников знак привёл их к узкой щели между двух острых зубьев валунов. Драгго забился между камней, ища укрытие от снега и ветра, и встретил свой конец в одиночестве, под вой ветра. Неестественно вывернутая нога альфы свидетельствовала о страданиях, которые испытал несчастный, прежде чем сел за пиршественный стол с героями в небесных чертогах богов. Рубаха и штаны воина взялись ледяной багровой коркой крови. Разрезав рубашку, они обнаружили на боку рану, из которой торчал обломок стрелы. Стрелы тал мор. Услышав об этом, стоявшие вокруг тела воины крепости зароптали. Таэт поднял руку, обрывая выражение гнева. Делать поспешны выводы Ат-Нараш не стал. — Как далеко отсюда лежат земли тал мор? — спросил альфа у стоявшего рядом Нурра. Разведчик, помедлив, ответил: — В двух лигах на север отсюда есть поселение. Охотники, забредавшие в долину Махеолас дартан, видели дым из труб, но к границам поселения не подходили. Каждый знает, что поплатится жизнью, пытаясь проникнуть на земли тал мор. — На севере был и столб света, — склонившись к уху таэта, сказал сотник. Гаэлль об этом помнил. — Веди нас к поселению, — велел Нурру Ат-Нараш. О том, что пожалеет о своём решении, ему ещё предстояло узнать. *** Тирит спешил по коридору господского дома, прижимая к груди завёрнутые в кусок полотна толстые жёлтые свечи. Вслед за бетой степенно вышагивал Амарис, поддерживая длинные полы верхнего платья. Встречавшаяся на пути двух друзей челядь склоняла головы перед виричами Ат-Нараша, признав в бете с омегой миньонов наследника. Соответствующее распоряжение отдал сам Каллен, наградив южан особым статусом личных помощников. В доме стояла паркая влажность — Каллен велел натопить бани в купальнях и устроить помывку детишкам семейств, оставшихся без крова. Заодно решил навести порядок в казармах дружины, и обслуга с утра таскала на кухни к кипевшим чанам ворохи рубах, штанов и исподнего. Дом был наполнен голосами и общей суматохой. Сам наследник, заняв челядь делом, заперся с Кантором в библиотеке. К ним и направлялись бета с омегой, неся запасы свечей и уложенный в корзину ужин. Заботливый Амарис следил за тем, чтобы Каллен, зарывшийся в старые книги летописей рода Дарханов не потерял сознание от голода. О чём омега и сообщил, водрузив корзину на стол перед сидевшим в окружении толстых фолиантов и манускриптов Калленом. — Я не голоден, — оправдался Дархан, опуская перо у плошки с оплывшей свечой. Тирит, аккуратно сняв огарок, заменил его на нетронутую свечу. — Меня не обманешь, магрис, — сварливо заявил омега, уперев кулаки в тощие бока. — Я вижу, как твои руки дрожат, а щёки совсем запали. — Ты напрасно беспокоишься, Ами, — Дархан устало потёр переносицу. В глаза словно песок насыпали, мышцы ног и бёдер затекли и ныли беспрерывной болью, но признаваться в том, что омега-южанин был прав, наследник не стал. — Напрасно или нет — мне решать, — нардизз, не слушая его возражения, отодвинул лежавший перед Дарующим старый пергамент, изрядно подпорченный крысами, и поставил на его место глиняный горшок, испускавший пар с ароматом мяса и овощей. — Ты маковой росинки во рту с рассвета не держал, магрис. Тирит сказал, что и воды не пил. Хочешь, чтобы с ног свалило? — Я не из тех омег, что слабеют, стоит им немного потрудиться. Дархан поднялся и тут же, опровергая собственные слова, с тихим стоном ухватился за подлокотник деревянного громоздкого кресла. Пространство старой библиотеки, хранившей архивы Дарханов, подёрнулось дымкой. Тирит поспешил подхватить Каллена под локоть. Амарис, ахнув, поспешил на помощь бете. Вдвоём они усадили наследника обратно в кресло. Тирит, налив воды в чашу, плеснул в неё вина, принесённого нардиззом. — Выпей, — властно велел Амарис, взяв у Хранителя чашу. — И поешь. Каллен, послушно отпив глоток, расслабленно откинулся на спинку кресла. Головная боль, мучившая его уже некоторое время, заполнила мозг, распухла и давила изнутри. К ней добавилась сосущая пустота в желудке. — Пожалуй, стоит поесть, — признал он со слабым смешком. — Ведь не отстанешь. — Не отстану, — твёрдо пообещал нардизз. Появившийся из недр длинных рядов стеллажей Кантор, гружённый стопкой старых, пропахших мышами и воском книг, оглядел друзей и шумно втянул воздух тонким носом. — Рагу из ягненка, — опознал со знанием дела. — Кулис готовил, его рецепт. Коренья дикого чеснока, аира, перец и травы. — На кухнях поешь, — отмёл возможное посягательство Амарис, деловито придвигая горшочек поближе к Дархану. — Пора уже и перерыв сделать. — Времени мало, — Дархан, приняв от нардизза серебряную ложку, с врождённым изяществом откинул длинные рукава верхнего платья, обнажая тонкие кисти. — Работы и половина не проделана. Столько перечитать надобно. — Что ты надеешься найти, магрис? — спросил Тирит, разглядывая разложенные на массивном столе из дуба свидетельства прошлого. — Ухватить за хвост тайну, — рассеянно ответил Дархан, так и не донеся до рта наполненную горячим варевом ложку. — Узнать, за чем пришёл Третий на наши земли. Что он ищет? — На твой вопрос ответ — здесь прячется, — Кантор, подойдя к столу, с глухим шлепком, поднявшим пыль, уронил на стол принесённые им книги. — В старых сказаниях да легендах. О Перворождённых, и мире, откуда они пришли и куда отчаянно пытались вернуться. — Разве не война изгнала их оттуда? — спросил нардизз. — На Юге есть сказка, — Тирит, подойдя к камину с пылавшими поленьями, подпалил длинную лучину и поджёг свечу, — о том, что Перворождённых изгнал собственный народ за грех властолюбия. За то, что пытались надеть ярмо на свободный люд с помощью магии, запретной и жуткой. — Сказка о маге Магрусе и его Ордене тёмных, — Амарис захлопал в ладони, как дитя, — я любил её слушать. Мой нянь часто рассказывал её, да так, что дух перехватывало. — Такой сказки на Севере нет, — Дархан, отложив ложку, слушал южан: — Расскажи мне её. — Это старая сказка, — перехватил на себя рассказ бета. — Её множество раз перекраивали, но неизменным оставался костяк. Магрус был великим магом и королем в своих землях, но возжелал подмять под себя весь мир. Собрав вокруг себя величайших тёмных магов, черпавших силу, губя души живых, король поработил все соседние земли. И тогда против тьмы, насаждаемой Магрусом, восстали светлые маги во главе с омегой-магом Даллариссом и изгнали Магруса и его приспешников из своего мира, отправив сквозь ткани мироздания на чужбину. — Прорвать ткани мироздания невозможно, — Дархан покачал головой, — путешествовать между мирами могли только боги. Да и то лишь тогда, когда в мирах едва зарождалась жизнь. Закончив созидание, боги отделили миры друг от друга непроницаемой завесой. — Боюсь, что тут ты не прав, магрис, — задумчиво выронил Кантор, глядя на наследника. — Не только боги ходили по тропам между мирами. Так в Триземелье появились Перворождённые. И, думаю, что Третий так же пришёл на Север, чтобы вернуться в свой мир. Именно здесь, по преданиям, были открыты Извечные врата. Их родная магия тает, разбавляясь с каждым поколением кровью Триземелья, и если Перворождённые не вернутся домой, вскоре магия моэрр исчезнет, растворившись в магии нашего мира, построенной на иных законах. Так писал в своих хрониках достославный Дарстан — летописец времён Великой смуты. Кантор нагнувшись, снял верхнюю из принесённых им книг и, раскрыв её в месте, заложенном длинным гусиным пером, ткнул пальцем в выцветвшие от времени строки. — Эту книгу, похоже, особенно любил твой дед и это он сделал закладку, магрис. После случившего с Рамиром я углубился в изучение старых книг и нашёл древнее сказание о противостоянии Магруса и Даларисса. Оба схлестнулись в жесточайшей борьбе, победителем в которой стал великий маг Дарующий. Магрус со своими союзниками прошли тропой позора в наш мир, спасаясь от преследования победителей. Это Магрус, а не Далларисс открыл врата в Триземелье, а Дарующий-маг запечатал их за ним, чтобы никогда не вернулись союзники Магруса в мир Айкумы. — Айкумы? — Так звался мир, родивший моэрр. Об этом тебе мог бы больше рассказать Ансельм. — Не будем отвлекать жреца от его дел, — сдержанно отказался наследник. Кантор нахмурился. Нежелание Дархана привлечь к поискам нужных ответов летописца и архивариуса дома Дарханов Писца удивило, но высказываться не стал. Каллен, потянувшись, снял тяжёлую книгу и углубился в прочтение строк. Остальные наследнику не мешали, ожидая, когда он закончит чтение. Всё, что пересказал Кантор, уместилось в две страницы текста, породившие новые вопросы. Каллен поднял голову. — Здесь сказано, что Магрус, открыв врата в наш мир, отдал свою жизнь за великую волшбу. Разве так поступит тот, кто думал лишь о своём благе? Кантор промолчал, предлагая самому сделать вывод. Вопрос наследник задал непростой. Каллен задумался, забыв об остывавшем мясе ягнёнка. Тирит заботливо поправил сползшую с плеч омеги шерстяную накидку. Дархан, встрепенувшись, благодарно коснулся его руки, осветив лицо беты улыбкой. Амарис, от которого их ласка не укрылась, поджал губы. Следовало отпустить Тирита, позволив ему идти своим путём. Нардизз вздохнул, отворачивая лицо. — Какой же должна была волшба, что сотворила столь великое чудо, подвластное только богам? — пробормотал Дархан, возвращая взгляд к лицу секретаря. — Магия крови, — произнёс альфа. Омеги дружно вздрогнули плечами, бета поёжился. Каждый знал, что подобная магия несла смерть, потому и была под запретом на всех трёх землях. Отступников карали отсечением головы и рук, а тела сжигали, дабы не поганили останки отступника землю. Платить за волшбу приходилось душами смертных, а маг, применивший её, обменивал годы своей жизни на каждое заклятие. — Редко кому из высших хватало сил и умения применить магию крови, — Каллен, закрыв книгу, отодвинул её от себя. Прочитанное породило безотчётное беспокойство и вернуло к мыслям об ушедшем в горы Ат-Нараше. Старшего он удержать не смог и от тревоги, засевшей глубоко внутри, так избавиться и не сумел. — А такая тёмная волшба стоила бы магу его молодости. — Что и произошло, если верить почтенному старцу Дарстану. Магрус, отдав волшбе все силы, умер, постарев в одно мгновение, однако в наш мир пришёл его омега, носивший под сердцем дитя короля. — Дитя? — Дархан подался вперёд, сжимая подлокотники кресла. — Так говорят летописи, хоть и умалчивают о том, кто же родился от этого союза, — Писец знал, что обеспокоило наследника. — И если верить тому, что известно о волшбе тёмных, врата, открытые кровью Магруса, сумеет открыть только его потомок. — Как и преодолеть печать, наложенную Даллариссом с той стороны Извечных врат, — встрял в разговор Тирит, удивив как наследника, так и секретаря. Знания о законах магии крови рабу иметь не полагалось. — Верно, — помедлив, бросил Дархан. — Снять печать, как и открыть врата сможет лишь тот, в ком течёт кровь обоих магов. — В потомках Магруса её хватает, — секретарь сложил руки на груди. — Омега великого тёмного короля, чьё имя нам не ведомо, был украден из дома своего родителя-Дарующего и насильно выдан за своего старшего. Его и привёл Магрис в наш мир уже в тяжести своим наследником. И украден был омега из рода Далларисса. Из-за того и восстал омега-маг против навязанного ему зятя, надеясь вернуть сына. — Тогда зачем же запечатал за ним врата? Не спас, вырвав у короля-мага? Писец бессильно развёл руками. — Этого нам не узнать, — секретарь, встрепенувшись, взглянул на слушавших их разговор южан. — Магрис, если ты позволишь… я хотел бы поговорить наедине… Открывшаяся дверь библиотеки прервала альфу, впустив в библиотеку согнувшего голову под низкой притолокой входа Галхама. Здоровяк-воевода, разогнувшись, оглядел замершую четвёрку и остановил взгляд на Дархане. — Дозорные в трубы трубят. Лучше тебе на крепостные стены подняться, магрис. Присутствие там твоё требуется. Каллен, нахмурившись, поднялся: — Зачем я там понадобился? Воевода, кривя губы, хмыкнул. — Гости к нам пожаловали. Нежданные. драхар* ( на языке южан) — побратим* мерзлота — фольклор в данном случае.