Бартон и...

      Сна не было совершенно. Клинт уже вставал приоткрыть окно: на свежем воздухе спалось лучше. К шуму с улицы он привык.       Но и это не помогало, как и седативные. Колотило. Пульс как на пробежке. Он повернулся на другой бок и подложил ладони под голову. Свежий шов на правой кисти был настолько неаккуратным, что царапал лицо. Но в той дыре хорошо, что вообще хоть какую-то помощь оказать смогли.       Нащупав большим пальцем пульс на шее, Клинт прислушался к тиканью часов над диваном внизу. Он насчитал тринадцать, тогда как секундная стрелка дёрнулась всего шесть раз. Дерьмо.       Свет проезжающих редких машин бросал на потолок кухни жёлтые полосы. В холодильнике снова барахлила лампочка. Клинт достал из двери бутылку молока и поставил её на пол у дивана: слишком холодная. По кабельному шла какая-то документалка про Вторую Мировую. Клинт пытался вслушаться, но не получалось. Чёрно-белая каша из взрывов и перестрелок.       Следовало к кому-то обратиться хотя бы за советом. Он никогда не попадал в такую ситуацию раньше, а может и попадал, но не знал об этом. В таких вещах сложно быть уверенным на все сто.       «Мудак ты, Бартон», — именно это и ответит ему Фьюри. А что ещё сказать? Всё верно. Это Клинт облажался и больше никто. Нет, конечно, шеф сможет предложить какое-то… рабочее решение проблемы. Но просить помощи у директора по более чем личным делам?.. Хотя речь и про секретность, конфиденциальность… В крайнем случае, можно обратиться к директору.       Клинт отпил молока из бутылки и запрокинул голову. Новая трещина. Почему он её раньше не замечал? Может, потому, что не пялился в потолок в поисках ответов?       Барни. Для чего ещё нужны старшие братья? Сначала поржать над Клинтом, в красках расписав, как дела делаются, а потом предложить какое-нибудь бескомпромиссное решение проблемы. Устранение источника. Барни всегда действует наверняка. Крайне радикально. Слишком.       И как два слова в текстовом сообщении могут выбить опору из-под ног? Клинту приходили послания и куда страшнее. Только… Только он ничем не рисковал. Ему нечем было рисковать. И некем.       Выключив телевизор, он поднялся обратно в спальню и упал на кровать. Конечно, как настоящему джентльмену, следовало жениться на этой — вроде бы — Лоре. Или для начала задать вопрос, уверена ли она, что это его ребёнок? Клинт себя совсем не считал знатоком сложной женской души — иначе бы столько раз не получал по лицу от хорошеньких дамочек, — но вроде бы это обычно обижало, и девушки переставали общаться. Возможное решение.       Можно сменить номер. Она же даже его фамилии не знает. Исчезнуть. Это не так сложно! Он — агент или кто? И потом провести анализ ДНК, анонимно переводить деньги на содержание и смотреть со стороны, как ребёнок растёт. Растёт без отца. Зато это безопасно. Для этой Лоры, для ребёнка… Семья — слабость, изъян. То, на что можно надавить, чем можно шантажировать. История с Бобби это отлично подтвердила. Нет семьи — нет проблем.       Перевернувшись на живот, Клинт ещё раз измерил пульс: та же ерунда.       Не может он жениться. Врать, кем и где он работает? Он не так хорош в этом, как Наташа. Рассказать правду, но изолировать семью от мира? Дикость. А если врать о работе… У него платиновая карта клуба «Цельнометаллической оболочки» и ни одной целой кости. Донором органов что ли, трудится? Как объяснить постоянные госпитализации?       Думай, Клинт, думай.       Просто испариться — это неправильно. Слишком неправильно. Поинтересоваться, не хочет ли Лора прервать беременность? Да, это был бы лучший исход. А если не хочет? Он же не может её заставить.       Сраные коммунисты были чертовски правы, стерилизуя своих агентов. Чёрной Вдове повезло. Хотя, ей мозгов и так хватило бы не попадать в такую ситуацию. А ведь Клинт был почти идеальным агентом — без родни, кроме брата, без связей с гражданскими.       Наташа. Она должна ему. Свою жизнь. Ни много, ни мало. И она про это помнит. Она — женщина, и она умеет добиваться того, что ей нужно. Может, она смогла бы поговорить с Лорой и объяснить, что ребёнка нельзя оставлять? Жизнь на жизнь. Довольно честный обмен. Наташа уже сделала так много полезного и хорошего, что Клинт ни разу не пожалел, что ослушался приказа её ликвидировать. Да она даже допуск секретности выше имеет! Вот и расплатится. И можно быть уверенным, что эта маленькая тайна не дойдёт до тех, до кого не надо.       — Клинт, ты охерел? Сейчас три часа утра!       Пульс ещё подскочил, и теперь кровь слишком настойчиво долбила в ушах.       — Это срочно. Ты мне можешь помочь, — он уже надевал кроссовки на босу ногу.       — А кто-то другой не сможет? — она зевнула в трубку.       — Нет, я перебрал все варианты. Хотя, может, ты придумаешь что-то ещё.