Наследница.

Я проснулась в незнакомой комнате, слегка укрытая лёгким шёлковым одеялом. Нахмурившись, я сглотнула, осознавая, как сильно у меня болит голова. Было такое ощущение, будто я весь вечер вчера пила. Потянувшись, я почувствовала, как болит между ног, и замерла. Вспомнив, что было вчера, я улыбнулась и облизнула губы. Да, такого у меня ещё никогда не было; все мои предыдущие партнёры были так цветочки по сравнению с сумасшедшим Джокером. Я рассмеялась, закидывая голову назад, и от моих содроганий одеяло спикировало медленно на кровать, заставляя меня трепетать от ощущений. Оголенной грудью я чувствовала лёгкий холодок.  — Ох, куколка, ты проснулась! — воскликнул появившийся на пороге комнаты Джокер, его бедра были окутаны мятного цвета полотенцем, мокрые волосы в хаосе лежали на голове, губы обычные даже немного бледные складывались в полу улыбке, и в такой момент показалось, что Джокер обычный мужчина, совсем немного сошедший с ума. Немного.  — Джокер, — протянула я, грациозно спрыгивая с кровати. — Джокер, Джокер, Джокер!  — Что, куколка? — он улыбнулся, скользя взглядом по моему телу. Я прошла к нему, легко чмокнула щеку, от чего тот поморщился, но мне было все равно. Схватив шёлковое одеяло, я двинулась к выходу, но Джокер схватил меня за руку, цокая языком.  — Ай-ай-ай, — протянул он, дернув руку на себя, и я перекочивала к нему на грудь, вдыхая запах геля для душа и парфюма. — Куколка, не нужно со мной играть.  — Мне нужно переодеться. — Отрезала я, вырываясь из его цепкой хватки, но Джокер не так прост — его рука плотно держала мою кисть. Я вздохнула, перестав вырыватся, и взглянула на него. — Ладно. Что ты хочешь?  — Сегодня привезут человека, — произнёс он, все-таки отпуская мою руку. — Ты должна кое-что у него разузнать, Джо, кое-что важное. Его глаза сверкнули, а губы скривились в улыбке. Пытать людей — это моя работа, так что я не могла с ней не справиться. У меня даже наоборот вдохновение проснулось, и я, хищно улыбнувшись, кивнула. Развернулась и вышла из комнаты, поднимая одеяло выше. И в эту самую секунду Джокер проговорил:  — Приходи ко мне через два часа, поговорим. Я фыркнула и босыми ногами пошлепала в свою комнату. Там я переоделась, умылась и легла на кровать, закрывая глаза. Почему Джокер сам не может попытать этого человека? Значит, он хочет проверить меня — мою фантазию. Что ж, будет ему пытка, уж я-то её устрою. У меня был секс с Джокером. И это был не просто какой-то там перепихон с дряхлым стариком, нет, это были настоящие жёсткие потрахушки. Я рассмеялась вслух, раскидывая руки на кровати. Да, было великолепно, но такого больше не будет, хотя можно использовать самого опасного преступника в мире, как биологическую потребность. Ему нужен секс, и мне тоже, следовательно, почему бы и нет? Кого ебет, что это мой родной отец? Если это кому-то мешает, то, в принципе, это их проблемы. Встав с кровати, я направилась на кухню, так как желудок уже во всю бунтовал и требовал кушать. В холодильнике было очень много всякой разное еды, поэтому я выбрала себе пиццу, по-моему, она была вчерашней, но, в принципе, меня это никак не волновало. Ела долго, тщательно все пережевывая и запивая чаем. В логове было на удивление тепло, хотя на улице во всю стояла зима. Видимо, Джокер позаботился об этом. Тяжело вздохнув, я отпихнула от себя коробку с пиццей и посмотрела в потолок, запрокидывая голову назад. Лампочка мигала, раздражая, потолок отсырел, и покраска тут не помешает. А вот мебель была новая — такой эдакий диссонанс. Вообще, здесь было весьма уютно, если не учитывать лампочку. Вздохнув еще раз, я поднялась на ноги, выкинула коробку из-под пиццы и вернулась обратно в комнату. Я совершенно не выспалась за ночь, и глаза жутко болели и слипались, а так как у меня в запасе еще чуть больше часа, почему бы не поспать? Я улеглась на кровать, укрылась одеялом и провалилась в сладкий сон. Мое пробуждение было крайне тяжелым, и я поняла, что спать — не самая лучшая идея. В дверь, ведущую в мою комнату, громко стучали, поэтому, разлепив кое-как глаза, я поднялась с кровати и открыла дверь. Это был амбал из банды Джокера.  — Эй, красотка, босс тебя уже пятнадцать минут ждет, — сообщил мне мужчина, и я ухмыльнулась.  — Подождет. Захлопываю дверь перед его носом и закрываю ее на ключ, ибо мне следовало переодеться. Надеваю черную рубашку с короткими рукавами, темно-синие джинсы и самые лучшие кеды, которые я нашла в шкафу, хотя было их там не так уж и много. В основном, там находились туфли на высоких каблуках. Интересно, что бы было, если бы мужчины ходили на высоких каблуках? Может, они бы наконец-то поняли, как это трудно и перестали требовать нас носить эту дрянь? Возможно. Но скорее всего, это никогда не произойдет, хотя, учитывая поведения некоторых мужчин, можно с уверенностью сказать, что через несколько десятков лет мужчины и женщины поменяются ролями. Расчесав волосы, затягиваю их туго маленькой резинкой на макушке и гляжусь секунду в зеркало. Все было более чем аккуратно, поэтому, не долго думая, я выбегаю из комнаты и радостно несусь в кабинет Джокера. Мне не терпелось кого-нибудь помучить уже — наблюдать, как человек кричит и корчиться от невыносимой боли, харкая алой кровью, забрызгивая одежду. Да, это именно то, чего я действительно хочу. Джокер сидит в кресле с кислой миной и, увидав меня, тут же встает. Подходит ко мне и резко дает звонкую пощечину. Я не успела даже сообразить, что происходит, поэтому немного осела на пол, но тут же поднялась, зло впиваясь в него взглядом.  — Ты чего обалдел? — воскликнула я, потирая щеку, которая до сих пор покалывала под моими руками и пульсировала.  — Ты опоздала на пятнадцать минут! — рычит Джокер, и улыбка снова появляется на его лице. По-моему, он действительно чем-то болен. — Значит так, вот информация на человека, которого тебе нужно расколоть. В общем, женщина, зовут Катрина, замужем за известным на данный момент вором. Он мне сильно нужен, поэтому тебе следует разузнать, где сейчас находиться Сатер Гэйл. Ну, в принципе, это все, что нужно тебе знать. По его лицу было понятно, что он что-то явно скрывал — его глаза пылали сумасшедшим огнем в предвкушении этого грандиозного шоу в моем личном исполнении. Да, в прочем, я и сама желала приступить скорее. Мне было абсолютно плевать, мужчина это или женщина. Все равно.  — Куда мне идти? — спросила я и взглянула на протянутые им бумаги. Вся информация об этой женщины, а, в прочем, мне это не нужно. Я знаю, как буду действовать.  — Ты пойдешь со мной, — усмехается Джокер и направляется к выходу из кабинета. — Пошли! Мы шли по какому-то очень странному коридору, в котором я спотыкалась дважды, но никто не обратил на этого никакого внимания. Джокер, кажется, только рассмеялся тихо и продолжил путь. На самом деле, был бы здесь кто-нибудь другой, то этот человек по-любому бы испугался, но не я. Вполне в стиле мистера Джея. Все чаще я забываю, что он мой отец. Иногда, я ощущаю что-то вроде стыда за мое обращение с отцом, но потом просто понимаю, что стыда у меня быть не может. Нет, только не у меня. В комнате, куда мы зашли, было слышно, как капает противно вода, как воняет сыростью, и я вспомнила, где находилась в первый раз, когда меня якобы пытал Джокер. Вздохнув, я улыбнулась, и в эту самую секунду вспыхнул свет. Первое, что я увидела — это женщина, и не простая. Вот, что скрывал проклятый Джокер, который во всю улыбался, и, казалось, что у него просто свело щеки. Она была беременна. Было ли мне дело до ее ребенка? Нет, абсолютно. Так даже проще работать, ведь эта Катрин дорожит своим дитя.  — Привет, лапочка, — кинула я ей и положила документы на приготовленный стол. На нем было все: от обыкновенного скальпеля до взрывчатки. О, да, я повеселюсь на славу, наверное. — Итак, мы с тобой просто поиграем. Ее рот был заклеен скотчем, и мне это никоим образом не понравилось. Я дернула скотч, и она закричала от боли. Усмехаюсь и снова возвращаюсь к столу. Итак, начну с простого — скальпель. Никак не нож, а именно скальпель.  — Зачем я вам? — шепчет она, пытаясь вырвать руки из веревок, которые по-любому завязывал сам Джокер. Из них простому смертному никак не выбраться. — Чего вы хотите?  — Поиграть, — весело отвечаю я и подхожу к ней. — Так, что тут у нас? Месяц седьмой, верно?  — Восьмой, — тихо произносит она, опуская взгляд. На лбу блестят от света капельки пота, ее трясет от страха, и глаза так и бегают из угла в угол. — Не трогай его, пожалуйста. Неужели ты не хочешь быть матерью? Я рассмеялась, упиваясь его страхом.  — Деточка, мне не нужны дети, — хохочу я, наблюдая за ее наивным лицом. — По крайней мере, не сейчас.  — Но ты же тоже женщина! — вопит Катрин, когда я заношу скальпель, чтобы сделать надрез на животе.  — Ты права, — киваю я. Я почувствовала, что Джокер напрягся — подумал, что я сдалась. Не выдержала. — Я тоже женщина, тогда чего стесняться. Я порвала ночнушку или платье, не знаю, что это было, но разорвала я все, оставив ее обнаженной. Не знаю, почему говорят, что беременная женщина — это идеальная фигура. Катрин была опухшей, и без того толстой, а тут еще и живот. И выглядело это, честно говоря, не очень. Она заплакала, и скупые слезы капали на ее щеки, стекали и попадали на обнаженные ноги, грудь. Вот бы это была другая жидкость. Заношу скальпель, и через секунду на щеке красуется здоровенный порез, словно правая часть улыбки. Кровь начинает литься рекой, а она зашипела и закричала, харкая кровью. Второй порез — медленно провожу скальпелем по левой щеке, и теперь вся шея покрыта кровью. Улыбка. Кривая, рванная, широкая улыбка почти до ушей. Я смеюсь громко и заливисто, и меня подхватывает Джокер. Он подходит ближе и кладет руку на плечо. Мы вместе смеемся.  — Ты великолепна, Джо, — шепчет Джей, и я усмехаюсь. Ты еще многого обо мне не знаешь, Джокер. Отхожу от него и наклоняюсь над ее животом.  — Слушай внимательно, — серьезно поизношу я. — Где твой муж? Она сглатывает и сбивчиво дышит, пытаясь не плевать кровью.  — Я не знаю, — мычит она, опуская голову. Я злюсь и делаю надрез на животе не сильный, но понимаю по ее оглушительному визгу, что это невыносимо больно. Она плюет мне в лицо кровью, и я медленно это вытираю.  — Он на конце Готэма! — снова мычит громко Катрин. — Он спрятался там в старых трехэтажках! Не трогайте ребенка, молю вас! Джокер улыбнулся и кивнул мне, давая знак, что пора заканчивать, но я хотела кое-то точно сделать, чтобы не было таких же ублюдков, как и отец этого ребенка. С размаху втыкаю скальпель по середине живота и смотрю, как хлещет кровь, а сама Катрин задыхается и пытается кричать.  — Все, здесь закончено, — произношу я и кидаю скальпель на стол. Смотрю на Джокера, который улыбается еще шире, хотя кажется, куда шире, но Джей, по-моему, определенно странный персонаж.  — Пошли со мной, куколка, — улыбается Джокер и, беря меня за руку, ведет подальше отсюда, давая знак ребятам из банды убрать труп. — Как ты себя чувствуешь?  — Обычно, — пожимаю я плечами. Мы идем снова по этому темному коридору. Лишь бы опять не споткнуться.  — Ты мне нравишься, Джо.  — Это признание в любви? — смеюсь я, пытаясь разглядеть дорогу, но все тщетно. Это было нереально — кромешная тьма.  — Нет, конечно, — спокойно произносит Джокер, и мы выходим на свет. Он все еще держал меня чуть ниже локтя. — Ты умеешь готовить?  — Возможно, — вру я, ведь отменно готовлю.  — Ты могла бы приготовить ужин, и мы бы поели вместе, — его спокойный вид взбешивает меня, но я только улыбаюсь.  — Слушай, тебе надо ты и готовь, — я пожимаю снова плечами, дергаю руку, чтобы освободиться и удаляюсь. Тоже мне, кухарку нашел. Мне сейчас нужно помыться и опять поспать. Почему-то какая-то тяжесть давила на плечи, и так было всегда, с каждым новым убийством, но я никогда об этом не жалела. Даже сейчас. Ребенок вора по-любому будет либо таким как я, либо еще хуже.