Изменяя реальность

      «И приснится ж такое!» — это стало первой утренней мыслью, смутной, неясной и неоформленной. Когда я проснулся уже окончательно, за ней явилась другая: «А было ли это сном?». Я сел, машинально протер глаза и приложил ладони к вискам, пытаясь сообразить.       Это не помогло. События прошлого были подернуты легкой дымкой тумана. Причем не только мое путешествие к Озеру и разговор с Духом Времени, но и все то, что было до этого. Никогда прежде со мной не происходило чего-то подобного.       Я потряс головой и крепко зажмурился. Перед глазами заплясали голубоватые блики. Внутренний голос подсказывал, что что-то случилось. Причем как со мной, так и с миром вокруг.       «Ладно, что толку сидеть здесь и строить догадки? — рассудил я, усилием воли стряхнув тень наваждения. — Лучше пойду и посмотрю своими глазами».       Наспех приведя себя в порядок, я выскользнул в коридор.       Дворец встретил меня зловещей, неестественной тишиной. Затихли арфы, умолкли голоса, повествующие о любовных и ратных подвигах, не было слышно смеха и громких шагов. Ни единого звука, ни единого шороха. И ни единого аса не встретилось мне на пути.       В прежние времена я, устав от вечного шума и затяжных пиров, бывало мечтал, чтобы подобная тишина воцарилась хотя бы на час, но теперь был готов отдать все на свете, только бы ее не было. Тишина ужасала, заставляя воображение рисовать чудовищные картины. Дворец будто замер, оцепенев после страшного потрясения. В самом воздухе, недвижимом и прохладном, казалось, висел призрак угрозы.       Шагая по пустым коридорам, залам и лестницам, так и хотелось крикнуть: «Есть кто живой?», но я не смел этого делать. Что-то в глубинах души подсказывало, что эту мертвую тишину лучше не нарушать — себе дороже. Я даже шагать старался бесшумно.       Мне надо было попасть в тронный зал: Один должен был быть там, и он должен был знать, что случилось с Асгардом в эту страшную ночь.       Я уже понимал, что моя отчаянная вылазка мне не приснилась; понимал, что стал виновником этих ужасающих изменений, но открыто признаться в этом себе было невмоготу. Ведь я не этого же хотел, не так представлял себе результат! Я думал, в Асгарде все останется по-прежнему, только Тор не будет претендовать на престол.       И потому хотелось лелеять надежду, что это не я со своими опасными экспериментами, что это что-то другое, более простое и объяснимое. В любом случае, я был твердо уверен, что Всеотец прольет свет на происходящее. И тем более я был уверен, что Один окажется в тронном зале.       Всю мою жизнь Всеотец казался мне чем-то вечным, непреходящим. Он словно был частью Асгарда, и даже больше — его символом, его центром. Я мог не любить Одина, не соглашаться с ним, но представить Асгард без него было выше моих сил. Теперь вы поймете хотя бы отчасти, как сильно я удивился, не найдя Всеотца в тронном зале.       Но даже это не могло сравниться с тем, что я испытал, поняв, кто занял его место. У меня голова пошла кругом. Если я действительно наблюдал последствия своего опрометчивого желания, этого быть не могло никак!       Я пытался что-то сказать, но язык словно бы онемел. Тот, кто царственно восседал на троне, держа в руке посох Одина, заговорил первым.       — Ты?!       Этот голос был знакомым и незнакомым одновременно. Знакомый тембр — грубоватый и низкий, но совершенно незнакомая интонация. Никогда прежде еще я не слышал, чтобы голос Тора звучал настолько презрительно, высокомерно и, что самое страшное, холодно.       — Как ты посмел явиться сюда без приглашения? — посох так гулко и неожиданно ударил об пол, что я невольно вздрогнул. — Надеюсь, у тебя есть веское оправдание, не то…       — Что происходит? — спросил я, отметив, что голос у меня немного дрожит.       — Это я хочу знать, что происходит! Тебе разве велено было приходить?! И как ты ведешь себя перед царем Асгарда? Преклонить колено!       От его голоса — резкого, властного, злого — становилось не по себе, но все же я заставил себя стоять на ногах. Упасть на колени перед Тором, пусть даже таким — еще чего не хватало.       — Кажется, ты не в себе, — проговорил я негромко, медленно пятясь к двери. — Я просто хотел узнать, куда все подевались, вот и…       Должно быть, я спросил что-то очень опасное, потому что лицо у Тора побагровело и исказилось в гневной гримасе.       — Глупый поступок.       И снова по залу раскатился звенящий гул от удара посохом.       — Не спорю.       Я уже понял, что конкретно попал. И, наверно, потребуй брат этого еще раз, я бы все же преклонил перед ним колено. Но Тор не стал ничего требовать.       — И таков твой ответ на проявленную мной благосклонность?! Дерзить вздумал? Не доволен, значит? А зря! Ведь я дал тебе шанс! Но даже противиться моей воле ты толком не можешь, паршивый трус! Вижу ведь, как колени дрожат. Зря ты это затеял. Душа у тебя лакейская, и оставался бы лакеем до конца своих дней!       Эти слова задели меня за живое, а вместе с тем и придали храбрости.       — Ну нет, этого ты не дождешься! Еще раз спрашиваю: куда все делись, почему дворец тих и пуст? Почему никто не пирует, не слышно смеха и мелодичных арф? Где отец? Где твои приятели, в конце концов? Сиф, Огун, Фандрал…       — А сейчас и увидишь, где они, — отозвался Тор непривычно спокойно, но по-прежнему холодно. — Стража, в темницу его!       И в последний раз тронный зал огласил металлический гул.