Изменяя реальность

      Коронация Тора… Всего два слова, а сколько эмоций они вызывали в моем сердце, вытягивая из глубин подсознания все давние обиды и тайные надежды! Я был готов отдать все на свете за то, чтобы никогда в жизни не слышать этой омерзительной фразы, но в преддверии самого мероприятия она вольной птицей носилась по дворцу и его окрестностям.       «Коронация Тора!», «Скоро коронация Тора!», «Еще пара дней, и Тор станет новым царем!» — Эти восторженно-восхищенные возгласы звучали отовсюду, растравляя мою и без того истерзанную душу. Я слышал их на лестницах, в залах и переходах, на улицах, площадях и аллеях — одним словом, везде. Странное дело: мой слух словно бы выхватывал эту коробящую фразу из общего звукового фона, старательно игнорируя всю прочую информацию. И почему мы всегда подсознательно цепляемся именно за то, что нас раздражает?       «Коронация Тора», — я слышал это по сто раз на дню и, наверное, должен был привыкнуть со временем. Но нет, каждый раз эти слова отзывались в душе глубокой, нечеловеческой болью. И чем больше было повторов, тем больнее мне становилось.       Чтобы не мучить себя лишний раз, я старался как можно больше времени проводить наедине с собой: толстые стены моих покоев надежно защищали от проникновения посторонних шумов. Но даже в эти моменты навязчивая фраза преследовала меня, прокручиваясь в голове заевшей кинопленкой. «Коронация Тора», «Скоро коронация Тора», — противно бубнил внутренний голос. Я пытался избавиться от этого наваждения, пытался думать о чем угодно, только не о приближающимся триумфе брата, но тщетно. Мысли все равно подло соскальзывали на запретную тему, и даже книги были не в силах меня отвлечь. Тот же самый эффект, что и со слухом. Психологический закон подлости.       «Коронация Тора… Совсем скоро коронация Тора», — с этой мыслью я просыпался по утрам, бродил по окрестностям дворца, листал книги (вдумываться в текст не выходило по вышеуказанной причине), разговаривал с асами и засыпал, а точнее, забывался болезненным сном — нервным и прерывистым. И даже в этой расплывчатой, затягивающей полудреме мне виделось, как брат, гордо подняв в руке Мьельнир, шагает к престолу на глазах у тысяч собравшихся. А наутро все повторялось по заранее известному сценарию.       «Коронация Тора», — эта мысль намертво приклеилась ко мне, словно бы оплетя своей липкой, омерзительной паутиной. И никуда от неё было не деться: она стала моей постоянной спутницей. И каждый раз, когда она предательски всплывала в сознании, мне казалось, что эти слова безжалостно прожигают на моей коже, а, быть может, и на самом сердце. Весь мир, огромный, удивительный и многогранный, сузился для меня до одной лишь этой фразы. Она отравляла душу, мучая сильнее любых пыток, применяемых в Девяти Мирах, сводила с ума… Никогда бы не подумал, что два самых обыкновенных слова могут оказывать такое разрушительное воздействие на психику. Разумеется, я понимал, что дело даже не столько в них самих, сколько в субъективном восприятии факта, но легче мне от этого не становилось.       «Коронация Тора»…Почему Тора? С чего наш мудрый Всеотец взял, что Тор достоин больше, чем я? Где факты? Где доказательства? Пока что все свидетельствовало об обратном: определенно надо быть сумасшедшим, чтобы доверить престол моему обожаемому братцу! Хороший правитель, в первую очередь, должен быть опытным стратегом и тактиком, искушенным во всевозможных интригах, непременно плетущихся при каждом дворе, а не рубахой-парнем, отчаянным воякой и сорвиголовой, который только и умеет, что размахивать кувалдой.       Почему Один не выбрал меня? Совершенно очевидно, что я на роль правителя подхожу куда больше! И все-таки Тор… Почему?! Я готовился править, и выходит — напрасно?! Я дни и ночи напролет сидел в библиотеке, изучая все нюансы и тонкости управления государством, а Тор проводил время на пирах, турнирах и прочих развлекательных мероприятиях. И после этого он становится правителем?       Да, более всего меня возмущало даже не то, что моя заветная мечта так и не осуществится, а вопиющая несправедливость происходящего и отсутствие какой бы то ни было возможности повлиять на ситуацию. Одина не переубедить. Что бы я ни сделал ради него и Асгарда, он все равно коронует Тора, потому что…всегда любил его больше, чем меня, и даже не удосуживался это скрывать.       Последней каплей для меня стали бесконечные разговоры с самим виновником готовящегося торжества. Тор, невероятно взволнованный грядущим событием, не давал мне прохода, заставляя выслушивать его пафосные, но однотипные и скучные речи о скором триумфе. Сколько позерства и бахвальства из ничего, аж противно становится! Высокомерный и торжествующий взгляд старшего брата выводил меня из себя, вызывая стойкое желание ударить Тора по подбородку. Но я, разумеется, сдерживался, понимая, что если между нами завяжется драка, я не выйду из неё победителем, да еще и Один на меня косо посмотрит, как на зачинщика. Но и терпеть до ужаса зазнавшегося брата я был не намерен: у меня не осталось сил. Надутый павлин, который в действительности и гроша ломанного не стоит…а сколько шума-то из-за него!       Если бы не Тор, все было бы просто великолепно. Я стал бы мудрым и рассудительным правителем — достойной сменой Одину, который мог бы с чистой совестью уйти на покой. Девять Миров процветали бы под моим неусыпным контролем. Я сделал бы все хорошо, все правильно, я ведь умею, знаю, как нужно. Брат нет. Я ведь его знаю. Взойдя на престол, он тут же развяжет с кем-нибудь войну, решив, что никто не сможет нанести ему, великому Тору, какой бы то ни было серьезный урон. И это будет ошибкой. Даже если ему и удастся выйти из войны победителем, цена будет слишком велика. Но моему твердолобому брату этого не понять! И куда только Один смотрит?!       Мысль о том, что с приходом на престол Тора Асгард подвергнется страшной опасности, помогла мне решиться на отчаянный шаг. Я понял, что буду действовать не в корыстных интересах, а ради блага Девяти Миров — чтобы они не попали во власть безмозглого солдафона. Вернее, убедил себя в этом…