(Почти) без слов

      Прислонившись к серой стене Главного Управления по Борьбе с Гулями, Фура с закрытыми глазами выдыхает серый сигаретный дым, но он точно может сказать, когда появляется Белый Бог. Воздух тут же становится осязаемым, будто наэлектризованным, и мелкие заряды бегают по коже, приятно согревая её. Это ощущение будоражит всё внутри: Фура до сих пор не привык к нему, хотя знает его очень давно. Аура Бога мгновенно озаряет пространство, окутывая обладателя светом, к которому невольно тянутся все вокруг. Свет безопасности с запахом смерти.       Рядом с Аримой, что-то оживлённо говоря, идёт Уи. Он едва поспевает за своим Богом, двигаясь слишком широкими шагами, чтобы не семенить. Арима склонил голову в его сторону, как будто внимательно слушая, но глаза опущены, и Фура сразу понимает, что думает он совершенно о другом. От внимания устаёшь, устаёт и Арима. Богам нужно иногда отдыхать. Особенно от того, что все – и женщины, и мужчины – жаждут стать как можно ближе не только как к следователю, попав в отряд S0, но и как к человеку, предлагая себя для физического удовлетворения Бога.       По правде говоря, Фура и сам бы лёг под него.       Если бы не одно «но»: Бог Смерти предпочитает быть снизу. И Фура – единственный, кто знает это.       Десять лет назад, когда они, обессиленные битвой с гулем (вернее, это Фура был ослаблен, а Арима, он уверен, просто притворялся) лежали на траве, чувствуя, как постепенно теплеет кровь в жилах, Арима негромко попросил взять его, и желательно прямо сейчас. Фура подумал, что ослышался. Но по взгляду понял, что нет.       Кажется, он не удивился. Быть всё время сильным – непобедимым – слишком утомительно. Гораздо более удивительным было то, с какой нежностью он впервые дотронулся до мраморной кожи, поглаживая её грубыми пальцами и целуя обветренными губами. Арима совершенен во всём, и Фура мог только робкими прикосновениями впитывать это совершенство, а после делить боль на двоих – Фура мало что смыслил в сексе с парнями и ничего не слышал про смазку. Арима был таким тихим, что Фура готов был выложить всего себя перед ним за один-единственный вздох. Но Арима только едва слышно прошептал: «Я ничего не чувствую». Фура никогда так не злился. Он входил всё резче, а после, не вынеся абсолютно бесстрастного выражения лица, просто ударил Ариму. А тот на инстинктах ответил. Они дрались, полуголые, и Фура хотел оставить как можно больше отметин на светлой коже, которую совсем недавно ласкал. Арима несколько минут был подростком: злым, неудовлетворённым и импульсивным, хотя и сдерживался, чтобы не бить в полную силу.       Потом Фура всё же выдрал у него удовлетворённый стон, прижимая к себе выгнувшееся от удовольствия тело.       Арима поднимает на него глаза, и у Фуры мгновенно пересыхает во рту – будто к горлу приставили клинок. Он точно знает значение этого взгляда.       «Сегодня».       Фура медленно затягивается и, продолжая смотреть в глаза, как бы невзначай мотает головой.       «Не могу. Жена дома».       Арима почти проходит мимо, сдержанно отвечает Уи, а потом чуть запрокидывает голову назад.       «Мне плевать».       Фура смотрит вслед удаляющимся следователям и, сделав последнюю глубокую затяжку, отточенным движением кидает окурок в урну.       «Я и не сомневался».       Когда Фура возвращается домой, он слышит смех Аки и её весёлый голос. Не раздеваясь, он проходит в гостиную и останавливается на пороге. В кресле сидит Арима, а Аки рассказывает ему что-то, но поворачивается к мужу, едва завидев его. Фура приветливо улыбается жене и пытается игнорировать пристальный взгляд сквозь стёкла очков. Арима снова смотрит на Аки и смиренно прикрывает глаза.       — Аки-сан, вы…       — Арима-кун, к чему условности? — Она беззаботно смеётся, ласково кладёт руку ему на плечо. — Мы же договаривались на «ты» – как-никак ровесники.       Фура усмехается: Аки не видит в Ариме сильнейшего бойца CCG, для неё он – бывший одноклассник и боевой товарищ её мужа.       Арима едва заметно улыбается уголком губ и наклоняет голову вниз.       — Прости, — ещё мягче произносит он и вновь смотрит ей в глаза. — Аки, у меня есть дело к твоему мужу. Я могу его украсть у тебя? Обещаю, ничего опасного.       — Ну конечно! — ярко улыбается она и смотрит на Фуру, всё ещё стоящего в дверях. — С тобой он всегда в безопасности.       Кивнув, Арима встаёт с дивана и следует в прихожую. Проходя мимо Фуры, он как бы ненароком задевает его плечо, и Фура даже сквозь ткань чувствует, насколько горячая у Аримы кожа. Как добела раскалённый металл клинка. Аки следует за Аримой, а Фура наблюдает, как он аккуратно обувается и набрасывает на плечи белый форменный плащ.       — Ну-ка. — Когда Арима поворачивается для прощания, Аки подходит к нему и обнимает. На лице Аримы не отражается ничего, но он кладёт руку на спину Аки и приобнимает в ответ. — Ты так возмужал, Арима-кун, что я уже едва могу тебя обнять.       Арима сдержано улыбается, а Фура вновь поражается разности своих с женой взглядов на этого человека.       — А ты… — Аки неожиданно ласково тыкает Фуру в лоб, — не давай ему тебя загонять. И позвони, как соберёшься домой, я приготовлю что-нибудь.       Фура фыркает, целует её в лоб на прощание и выходит следом за Аримой.       В следующий раз он курит уже у дома Аримы. Тот стоит рядом и бесстрастно наблюдает, как постепенно тлеет кончик сигареты, иногда загораясь от затяжки. Фура тоже наблюдает, только за едва заметными движениями глаз, светлых бровей и выступающего кадыка. Арима так читаем, на самом деле. Просто мало кто может позволить себе так бесцеремонно его разглядывать, не рискуя ослепнуть.       Фура отнимает от губ сигарету и смотрит в глаза Аримы, которые по инерции продолжают смотреть на его губы. Когда они всё же поднимаются и встречаются с взглядом Фуры, тот вскидывает брови.       «Что ты хотел?»       Арима снова едва заметно наклоняет голову и пронзительно смотрит в глаза.       «Ты будто сам не знаешь».       Фура чуть задирает подбородок вверх, открывая вид на острый кадык, и, подняв руку, медленно затягивается снова, глядя на Ариму сверху вниз. Он позволяет себе это крайне редко, потому что понимает разницу между ними.       «Я хочу услышать, как ты скажешь это вслух».       Арима моргает на мгновение дольше, чем обычно, но и этого хватает, чтобы Фура понял, что он всё такой же ребёнок.       — Трахни меня, Фура, — безэмоционально произносит Арима, но в его глазах ясно видно, что он ещё отыграется за это.       Фура выдыхает дым через подрагивающие губы и выкидывает недокуренную сигарету в урну. Он никогда не признается, что озвученное земное желание Бога Смерти – самое возбуждающее, что было в его жизни.